Впрочем, я довольно быстро нашел выход из положения. Я занял еще не остывшее место мальчика на его барабане. Сидеть ведь гораздо теплее, чем стоять. А мой теплый плащ, поверх костюма, жилетки и рубашки с галстуком, не позволит ветру обглодать мою плоть. Ведь самое страшное - это ветер, а не холод сам по себе. Тем более, что сентябрь выдался довольно-таки теплым.
На барабане сидеть было весьма удобно - мои-то ноги вполне себе доставали до асфальта. Я сложил руки на набалдашнике трости, положил на них голову и стал смотреть на моих спутников ("собеседников" мало подходит. может быть, - компаньонов?).
- Эй, не спите! - окликнул меня водитель со смехом.
Наверное, я и правда задремал, чем и насмешил таксиста. Во всяком случае, в конце улицы я заметил удаляющуюся от нас парочку. Мимо машины он прошли, должно быть, не меньше десяти минут назад. Значит, я действительно спал.
Чтобы согреться, разогнать сонный озноб и саму сонливость, я воскликнул:
- А вот посмотрим-ка, сколько осталось мне!
И стал размеренно бить кулаком в барабан, стараясь соблюдать ритм часов на башне, и отсчитывая каждый удар.
Мальчик сначала, кажется, заинтересовался моим гаданьем, но уже на третьем или пятом ударе зевнул и отвернулся. Наверное, ему хотелось спать. Да, он согрелся в теплой машине и его клонило в сон. Водитель же такси вообще никак не реагировал на мою игру - он был слишком занят своим вязанием.
На шестьдесят четвером ударе мне стало страшно. Я не предполагал прожить такую длинную жизнь. Поэтому я перестал бить в барабан. Вместо этого я достал из внутреннего кармана свою любимую записную книжку в кожаном переплете с золотыми уголками, отстегнул кнопку, взял из специального кармашка маленький карандаш и записал чуть ниже сделанной недавно записи о циклопе: "Не бей в барабан, если не уверен, что тебе это нужно". Потом я закрыл книжку, аккуратно застегнул кнопку и вернул свое богатство на место - во внутренний карман пиджака.
Только тут я обратил внимание, что та парочка, которую я видел в конце улицы удаляющейся от нашей компании, возвращается. Они были уже не более чем в двух десятках метров от нас. Может быть, обратно они шли быстрее.
Ничего особенного нельзя было сказать об этой паре - пара как пара, самые обычные люди: мужчина в светло-коричневых, почти желтых, ботинках и такого же возраста женщина, о которой нельзя было бы даже твердо сказать, красива она или нет. Она шла рядом со своим спутником, держа его под руку и склонив голову ему на плечо. Вероятно, они просто прогуливались перед сном, во всяком случае, не было никаких оснований заподозрить их в чем-либо нехорошем.
Через пару минут они поравнялись с машиной и остановились напротив, на другой стороне улицы. Там они принялись яростно о чем-то перешептываться. Как я ни пытался по выражению их лиц понять, о чем идет речь, сделать этого я не смог. Лица их абсолютно ничего не выражали. Женщина стояла все так же склонившись головой на плечо своего спутника. Он положил свою голову на ее пышную прическу.
Наконец, их диалог закончился и они перешли дорогу, приблизившись к такси со стороны водителя. Тот, словно и не видя их, продолжал вязание. Я заметил теперь, что его заготовка значительно увеличилась в размерах за последнее время. По форме изделия невозможно было догадаться, что же именно водитель вяжет, можно было только предположить, что - сомбреро.
Подойдя к машине, пара постояла с минуту, словно не зная, что делать дальше. Потом мужчина слегка наклонился к окну водителя.
- Отвезите нас домой, - попросил он.
Таксист ничего не ответил, он был слишком поглощен своим вязанием и возможно даже не слышал обратившегося к нему мужчину.
Тот неуверенно повернулся к своей спутнице, словно прося помощи. Она немедленно наклонилась к окошку водителя и произнесла с волнением в голосе:
- Нам очень нужно быть дома через пять минут. Жанна, наверное, уже плачет. И молоко все выкипело.
Я встал и подошел к машине с другой стороны, встав от нее на таком же расстоянии, на каком стояли мужчина и женщина.
- Простите, что вмешиваюсь, - обратился я к ним. - А кто это - Жанна?
Женщина смеряла меня неприязненным взглядом и, кажется, даже фыркнула то ли сердито, то ли недоуменно. Мужчина успокаивающе погладил ее по плечу и мягко произнес:
- Ну что ты так нервничаешь, Машенька… Ведь этот господин не с умыслом спрашивает, он не собирался тебя оскорбить. Просто он не знает, о ком ты говорила.
- Ведь так? - обратился он уже ко мне.
- Да, да! - горячо подтвердил я. - Разумеется! Я не имел намерения как-то вас задеть. Просто… Просто мне стало интересно… Жанна… Кхм…
Я совершенно покоробился, запутавшись в словах.
- Это вас не оправдывает! - сурово произнесла женщина.
- Да, - согласился я, - конечно, я понимаю… Простите меня… Видите ли, я… Как бы это сказать… Дело в том, что я писатель и… и мне все интересно о совсем даже незнакомых мне людях… Поэтому… Поэтому я…
- И это вас тоже не оправдывает! - произнесла она все так же холодно.
Я подумал, что наверное, эта женщина просто видит во мне конкурента в очередь на такси и оттого так строга со мной. Ведь я же действительно никак не собирался ее задеть.
- Я не хочу ехать на этом такси! - заверил я ее на всякий случай.
- Это правда? - произнесла она уже теплее, и я похвалил себя за проницательность.
- Чистейшая правда! - подтвердил я радостно и горячо.
Она совсем оттаяла и даже улыбнулась мне.
Но в это время передняя дверь машины, с моей стороны, открылась и я увидел обращенное ко мне удивленно-возмущенное лицо таксиста.
- То есть как это?! - воскликнул он, откладывая свое вязание. - То есть как это вы не хотите ехать?! А ради чего же я, скажите на милость, стою здесь уже битый час? Ваш мальчик сидит у меня в машине. Я и счетчик давно уже включил.
- Да, но… - попытался возразить я.
- Что же это вы, а?! - осуждающе покачал головой таксист.
- Но это не мой мальчик, - возразил я.
- Какой подозрительный тип, - донесся до меня шепот женщины, направленный в ухо ее спутнику. Тот лишь молча кивнул, но взгляд его, обращенный на меня, сразу стал суше, строже, колючее, неприязненнее.
- Отвезите же нас, домой, - сказал он, обращаясь к таксисту.
- Такси занято, - ответил водитель, даже не оборачиваясь к мужчине. Глаза его были обращены на меня.
- Еще и лгун! - произнесла женщина осуждающе и уже так громко, чтобы я слышал. - А говорил, что не хочет ехать.
- Да, - закивал я, - я действительно не хочу…
- То есть хочу, - поправился я, чтобы не обидеть таксиста, - но… мне некуда сейчас ехать… я направляюсь в издательство.
- Мой барабан! - напомнил мне мальчик с заднего сиденья. Кажется, он задремал, но наш разговор разбудил его. - Не забудьте барабан!
- Да, конечно, - кивнул я, делая шаг обратно к барабану.
Но я не успел. Потому что женщина, проявляя совсем не женскую прыть, очень быстро обежала машину и уселась на инструмент, на мое, еще не остывшее, место. Усевшись и оправив платье, она победно взглянула на меня.
- Вам что, - пояснила она свое поведение, - вы-то сейчас уедете. А нам еще битый час сидеть тут и ждать трамвая.
- График, - сказал мальчик, высовываясь в окно такси.
А спутник женщины, выказывая полную с ней солидарность и распрощавшись со своей робостью, почти уверенным шагом обошел такси и тоже присел на краешек инструмента, рядом с ней.
- Но позвольте, - возразил я. - Я не могу уехать без этой вещи.
- Так не езжайте, - равнодушно пожала плечами дама.
- Не езжайте, - как эхо повторил ее спутник.
- Но вы же прекрасно понимаете, что я должен ехать, - попытался я убедить их, налегая на "должен". - Меня ждет такси, видите?
С последними словами я повернулся к машине, так, чтобы мое "видите?" было одновременно и обращением к водителю: вот, посмотрите, не я виноват в том, что вам приходится ждать.
Парочка равнодушно посмотрела на машину, на лицо шофера, уже начинавшего терять терпение, на барабан, на меня.
- Наверное, следует вызвать полицию, - произнес таксист угрожающе.
- Да, - согласился я. - Будьте любезны, сообщите им по рации.
- У меня нет рации, - ответил водитель, снова принимаясь за вязание. Наверное, он совсем отчаялся уехать сегодня с этого места.
- Как же это у вас нет рации?! - удивилась дама. - То есть, если с пассажиром что-то случится, вы не сможете даже известить кого следует?
- Ужас! - последовал тихий возглас ее спутника.
- Да как же можно ездить в нашем такси! - продолжила возмущаться женщина. - Что за разгильдяйство! Куда смотрят власти?! Даже в такси гражданин не может чувствовать себя в безопасности!
- У меня есть рация, - пояснил шофер. - Просто она сломалась.
- А, - вздохнула женщина уже успокоенно.
- Вот видите, - обратилась она ко мне, - у него все же есть рация, зря вы волновались.
- Совершенно напрасно, - подтвердил ее спутник.
Действительно, мне стало намного спокойнее. Я даже почувствовал себя ютно на этой неуютной улице. Все же безопасность жизни значит для простого обывателя, вроде меня, очень много.
Меня подспудно тревожила только одна мысль. Вернее - две. Во-первых, мне надо было ехать. Во-вторых, я не мог уехать без барабана, а значит мне следовало как-то выручить мой барабан.
Между тем, эта пара, кажется, совершенно не собиралась идти на мировую. Они поудобнее устроились на инструменте, прижались друг к другу. Дама закурила длинную сигарету, положив голову спутнику на плечо. Он снова, как и ранее, положил свою голову на ее прическу.
На их лицах отображалось полное умиротворение, словно иначе как сложившись головами (ну а как еще выразить? не расписывать же еще раз, как они клали свои головы: она на плечо спутнику, а тот - сверху на ее голову), сидя на чужом барабане посреди ночной сентябрьской улицы, они просто не могли существовать.
Раздался сигнал, который был так резок и неожиданен, я бы даже сказал неуместен посреди этой идиллии, что я подпрыгнул на месте.
Как я тут же понял, это таксист нажал на клаксон - то ли случайно, то ли желая таким образом поторопить меня.
Но как тут же выяснилось, этот резкий сигнал не был случайным. Таксист наклонился к дверце с моей стороны и смотрел на меня нетерпеливо и осуждающе.
Нужно было что-то делать. Нельзя было больше ждать, пока эта парочка надумает покинуть барабан, да и надеяться на это было бы по крайней мере смешно. Они совершенно очевидно не собирались уходить, пока не придет трамвай. Вновь уснувший и теперь разбуженный клаксоном мальчик тоже выглянул в окно. Его небесно-голубые глаза смотрели на меня, кажется, тоже с укором.
Но что я мог сделать! Не стаскивать же мне, в конце концов, эту милующуюся парочку с барабана силой! Да я и совсем не был уверен, что дама не даст мне достойного отпора. Что касается ее спутника, то с ним я бы, наверное, справился. Но перед этой женщиной я почему-то робел. К тому же, я так и не выяснил, кто такая Жанна.
- Послушайте, - вдруг обратилась ко мне дама. - А куда вы едете? Быть может, мы уедем вместе с вами?
Такой возможности я не предусмотрел, но сейчас она мне понравилась - это был шанс поднять их с барабана.
- А куда мы едем? - спросил я у таксиста, который давно уже вернулся к своему занятию. Его сомбреро (то, которое он предположительно вязал, а не то, которое было у него на голове) увеличилось в размере еще больше.
- Обратно, - буркнул он, не отрываясь от вывязывания петель.
- Обратно, - повернулся я к даме. - Такси едет обратно.
- Вам надо обратно? - спросил я с надеждой через мгновение.
- Обратно? - переспросила женщина. - Обратно…
На минуту она, казалось, погрузилась в раздумья. Следя за ее выражением лица, я то воспрянал (или как там еще несовершенный вид от воспрянуть?) духом, то падал в пропасть тревоги.
Наконец дама утвердительно кивнула и воскликнула:
- Да, конечно же! Как же я могла забыть… Конечно, нам нужно обратно, да.
- Дорогая, прости, - взмолился ее спутник, - у меня совсем вылетело из головы, что нам нужно обратно.
Они одновременно встали с барабана и направились к машине. Подойдя, они взялись за ручки дверей, дама - у передней, ее спутник - у задней.
- Куда вы? - спросил шофер, не глядя на них, не отводя глаз от вязания. Его пальцы мелькали так, что их невозможно было рассмотреть.
- Обратно, - ответила дама.
- Но вас здесь не было, - возразил таксист.
- А где же мы, по-вашему, были? - удивилась дама.
- Где? - поддакнул ее спутник.
- Там, - кивнул водитель на барабан, не оставляя работы.
Опасаясь, что они сейчас вернутся и снова займут мое место на моем барабане, я сделал быстрый прыжок к нему и уселся.
Потом я достал из внутреннего кармана мою любимую записную книжку в кожаном переплете, с золотыми уголками и кнопкой. Щелкнув кнопкой, я вынул из специального кармашка небольшой карандаш, нашел чистую страничку и записал там: "Не спеши обзавестись барабаном, если не уверен, что сумеешь сохранить свое место на нем".
Но мои конкуренты, кажется, не собирались возвращаться
Хлопнули двери машины.
Послышалось мягкое рычание двигателя.
Такси медленно тронулось с места и, набирая скорость, двинулось в сторону площади.
Уж не знаю, как им удалось так быстро склонить на свою сторону водителя - буквально за какую-то минуту, пока я записывал мысль. Но факт оставался фактом - такси уже скрылось за поворотом. А я остался один сидеть на моем барабане…
- Хватит! - обрывает меня доктор. - Вы сумасшедший, вы опять все перевернули с ног на голову в вашем больном воображении. Вы безумец.
- Что есть безумие? - возражаю я философски и чуть иронично. - Безумие, друг мой, - это лишь иной взгляд на реальность. Выражаясь вашим языком, это вставание на голову. А вставание на голову - не лучший ли способ заглянуть под юбку реальности?
- Бред! - восклицает он горячо. - Бред! Вы больны.
- Мы все больны, - мягко успокаиваю я. - Кто-то более, кто-то менее. Вот вы, например, - более.
- Бред… - произносит он уже без надежды. - У вас шизофрения.
- Как смело вы ставите диагноз, доктор! - улыбаюсь я. - Не мне же рассказывать вам, профессору психиатрии, что нет такой болезни как шизофрения.
- Глядя на вас, я начинаю думать, что есть, - парирует он. - Вы меня утомили… Закончим сеанс.
- Как скажете, - соглашаюсь я, рассматривая рукав рубашки. - Но помните, доктор: такси обратно не будет.
- Он бросает на меня взгляд, от которого мне хочется взять лежащий в столе нож для бумаги и этим ножом отрезать ему ухо. Но я сдерживаю свой порыв. Все-таки я силен, я опять победил доктора.
- Санитар! - зовет он, словно прочитав мои мысли.
- Ау! - иронично улыбаюсь я. - Успокойтесь, доктор, вы же прекрасно знаете, что он не придет. Никогда больше санитар не придет на ваш зов.
- Ну так позовите же его! - взмаливается он. - Пока я окончательно не сошел с ума.
- Разумеется, доктор, - соглашаюсь я. - Не смею вас больше задерживать.
На мой зов приходит массивный санитар.
- Проводите доктора в палату, - говорю я ему небрежно. - Хлорпромазин, полтора, атропин и аспирин внутривенно… Да, и не давайте ему витамины!.. Он от них волнуется.
Когда санитар уводит доктора, я достаю из внутреннего кармана пиджака мою любимую записную книжечку в кожаном переплете с позолоченными уголками и кнопкой. Отстегнув кнопку, я беру из специального кармашка коротенький карандаш, нахожу чистую страницу и записываю: "Реальность - это такси в безумие".
Перечитав эту фразу несколько раз, полюбовавшись аккуратным красивым почерком, я дописываю чуть ниже: "Безумие - это такси в реальность?".
Потом я вкладываю карандаш обратно в кармашек, защелкиваю кнопку и прячу записную книжку во внутренний карман пиджака под белым халатом.
Немного ослабив галстук, я несколько минут просто сижу, покачиваясь в удобном кресле и не о чем не думая.
Потом встаю и иду в маленький кабинет, позади большого. Там я открываю шкаф, в котором стоит большой красный барабан с желтой лентой и галунами (так ли это называется? так и не знаю), и несколько раз размеренно бью по натянутой коже инструмента.
"Буммм!.. Буммм!.. Буммм!.." - ворчит спросонья разбуженный циклоп (Ciclops Vulgaris H.)
Грехопадение
Действующие лица:
Е в а, первая женщина.
А д а м, первый мужчина.
С а т а н а, падший ангел.