- Посмотрим, что из этого получится, - сказал обер–лейтенант Кастерих Брауэру, когда они возвращались домой после заседания комсомольского бюро. - Я внимательно слушал все выступления товарищей. Вообще–то они, конечно, правы… Короче говоря, посмотрим…
Некоторое время они шли молча.
Кастерих был доволен, хотя начало заседания ему не понравилось. Однако очень скоро он понял, что солдаты, критикуя учебный план, прежде всего беспокоятся о хорошей подготовке солдат в целом.
- На наших ребят можно положиться. С ними не пропадешь! - сказал командир батареи, прощаясь с Брауэром. - А мой доклад? Нужно ли мне выступить и перед другими?
- Я думаю, будет хорошо, если об этом узнают и остальные ребята. - Брауэр улыбнулся. - Доклад остается в силе, только вы внесете в него кое–какие коррективы.
- Хорошо, товарищ Брауэр. Тогда… до завтра!
Бауман рассерженно переступал с ноги на ногу.
"Чего они пристали ко мне? Я ведь не член партии. А Кастерих требует, чтобы я каждый вечер в течение целого часа рассказывал солдатам о ходе партийного съезда. Этак у меня и свободного времени не останется. Как будто об этом не говорят на политзанятиях! Оставили бы они меня в покое. Я не затем пошел в армию, чтобы с раннего утра и до позднего вечера крутиться на ногах да убеждать солдат лучше учиться. Свободное время дается мне для отдыха. Я ведь человек! Два увольнения я пожертвовал маленькой жене одного вахмистра, который лежит в госпитале. Она и сейчас меня ждет, и если я не приду, то потеряю ее навсегда".
Бауман чертыхнулся и вышел из комнаты. Сбежал вниз по лестнице, заглянул в учебный класс. Солдаты расчета уже ждали его.
Выслушав доклад Эрдмана, Бауман спросил:
- О чем сегодня пишут в газетах?
- О съезде партии, - в один голос ответили два солдата.
- Так, ну, а конкретнее? - Бауман подождал немного, а затем приказал: - Принесите газеты! Даю вам две минуты.
Солдаты помчались за газетами.
"Газеты они еще не прочли, так что и говорить с ними пока не о чем. Пусть занимаются самообразованием. Вот Эрдман пусть и займется с ними. Я еще могу успеть…" Отдав распоряжение, Бауман пошел вниз. У двери комнаты, в которой жили солдаты его и Хаука расчетов, он остановился, прислушался.
- А я еще на заводе хотел вступить в союз молодежи, но не успел, - сказал кто–то. - А теперь я подам заявление о приеме.
"Интересно, кто бы это мог быть?" - подумал Бауман и в тот же момент услышал голос Хаука:
- Это хорошо, что вы так думаете, товарищ Лахман… ну, а теперь, товарищи, поговорим с вами о международном положении… Кто хочет выступить первым?..
"Значит, это Лахман… Интересно, сам ли он до этого додумался? Ну да ладно!.." - мелькнуло у Баумана в голове. Быстрым шагом он направился к КПП и через минуту был уже за пределами части.
Более трех месяцев пролежал Пауль в госпитале, но рука у него все еще болела. И хотя ребята из расчета часто писали ему, он все же чувствовал себя одиноким. Гулять по госпитальному двору ему надоело, там можно было увидеть только таких же, как он, больных, врачей да сестер. Тогда он увлекся чтением книг. Однажды он получил письмо от товарищей по службе. Вот что было написано там:
"Дорогой Дитер!
Пишу тебе письмо, на которое ты должен побыстрее ответить, так как нам нужно узнать твое мнение. Мы взяли на себя обязательство бороться за звание "Лучший расчет в полку". Правда, мы не очень ясно представляли себе, что от нас для этого потребуется. Но унтер–офицер Хаук нам все подробно объяснил. Посылаем тебе наше обязательство, чтобы ты с ним ознакомился и написал нам о своем согласии, ведь ты являешься членом нашего коллектива".
Пауль сел поудобнее, на миг закрыл глаза, словно решаясь на что–то очень важное, а затем продолжал читать:
"1. До 7 ноября выполнить все учебные программы на "отлично", а спортивные нормативы на "хорошо".
2. Добиться взаимозаменяемости всех номеров расчета. Бюргера подготовить как водителя тягача, тем более что после демобилизации он собирается работать в Картове трактористом.
3. Выполнять все нормативы по стрельбе из стрелкового оружия с оценкой не менее чем на "хорошо".
4. Добиться такого положения, чтобы ни у кого из расчета не было дисциплинарных взысканий, а в расчете - ЧП.
5. Все члены нашего коллектива обязуются регулярно читать художественную литературу, часть прочитанных книг обсуждать на читательских конференциях.
6. Всем солдатам сдать нормы спортивного разряда.
7. Не нарушать правил социалистической морали.
8. Принимать активное участие в культурно–массовой работе, взять культурное шефство над кооперативом в Картове.
Дорогой Дитер, прежде чем принять все эти пункты, мы долго спорили. В наших спорах принимал участие и унтер–лейтенант Брауэр, причем он не всегда был согласен с нами. Кое с чем не согласился сначала и Гертель. Да, у нас новость: Лахмана приняли в комсомол.
Унтер–офицер Хаук убедил нас всех в том, что мы вполне может добиться звания "Лучший расчет".
Надеемся, что ты быстро нам ответишь. Желаем тебе скорее выздоравливать.
Привет ото всех нас и от унтер–лейтенанта Брауэра.
Ганс Шрайер".
Паулю было приятно, что товарищи не забыли о нем, интересуются его мнением.
"Бюргер учится на водителя! Он им станет! Тягач попадет в надежные руки. А мне во что бы то ни стало нужно освоить орудие и получить квалификацию номера расчета!" - Пауль достал ручку с твердым намерением сразу же ответить товарищам на их письмо.
* * *
Во всех комнатах и коридоре пахло мастикой для натирки полов. Правда, в спальных комнатах этот запах перемешался с запахом цветочного одеколона, и это страшно раздражало солдат.
Вернер сидел у окна и смотрел во двор.
Трава заметно позеленела, а хвойный лес, окружавший казарму, стал как–то приветливее. Сидевшие в комнате унтер–офицеры шумели, не обращая никакого внимания на Хаука. Бауман уже полностью был готов к увольнению в город и торопил Германа, который хотел пойти вместе с ним.
Призыв первого расчета уже распространился в полку. В клубе и столовой висели листки–молнии, призывающие всех последовать примеру первого расчета. Никто не возражал против этих призывов, но никто и не следовал им. Все ожидали, что на батарее вот–вот произойдут коренные изменения, но ничего не происходило.
Каждый шаг любого солдата из первого расчета не оставался незамеченным, а если случайно ими допускалась хоть какая–нибудь ошибка, насмешки так и сыпались со всех сторон. За глаза все ругали выскочек из первого расчета, но открыто говорить им что–либо никто не решался.
Хаук чувствовал, что это нервирует солдат. Атмосфера была напряженной.
Подперев голову рукой, Хаук продолжал смотреть в окошко. На лбу его залегли морщины, глаза утратили обычную живость.
- Ну, командир передового расчета, - ехидно начал Бауман, - когда я получу причитающееся мне, согласно пари, пиво?
Хаук сделал вид, что не расслышал вопроса, и посмотрел на Германа, который застегивал карманы.
- Ну, я готов, - как–то по–детски сказал Герман. Бауман кивнул и, повернувшись к Хауку, продолжал:
- Ах, да, я чуть было не забыл, что по правилам социалистической морали распивать алкогольные напитки запрещается! - А про себя подумал: "Ну, подожди, я тебе покажу!"
Спустя несколько минут Хаук увидел в окно, как Дальке, Бауман и еще кто–то из солдат уже подходили к КПП.
* * *
Первому расчету приказали собраться после завтрака в подвальном помещении.
Первым спустился в подвал Дальке, уселся на скамейке, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы. Вслед за ним подошли и другие. Рассаживались молча, последним вошел Шрайер, улыбнулся во весь рот:
- Доброе утро!
- Чего это ты радуешься? - осадил его Дальке.
- Интересно, что надумал Хаук? В воскресенье и то покоя не дает, - тихо заметил кто–то.
Вскоре появился и Хаук. Можно было подумать, что он провел бессонную ночь, так осунулось и побледнело его лицо.
- У нас не все получается, - сказал Хаук, присаживаясь на край стола. - Многие злорадствуют, как будто мы им что плохое сделали.
- Я вам давно говорил, что из этого ничего хорошего не получится, - не выдержал Дальке. - Но вы меня не послушались! Зачем нам нужно, чтобы о нас все говорили? Что, нам больше других нужно? Давайте откажемся от этой идеи!
- Мы взяли на себя обязательства и должны их выполнить. Не заявлять же теперь о том, что мы отказываемся от них. - Хаук укоризненно посмотрел на Дальке.
Все молчали. Первым нарушил молчание Лахман: - Мы не имеем права идти на попятную только из–за того, что кто–то подсмеивается над нами! Новое всегда рождается в трудностях. Возьмем, например, ударников на производстве, которые рушат старые нормы и утверждают новые.
- Я простой солдат, а не ударник производства! - воскликнул Дальке.
- По–своему мы тоже новаторы, - заметил Хаук.
- Какие мы новаторы, ну какие? - не успокаивался Дальке. Он был зол на Хаука: "Прав был Бауман, говоря, что Хауку все это понадобилось для того, чтобы как–то выделиться. Выскочка!"
Слово попросил Лахман:
- Отказываться от обязательств мы не имеем права. Обязательства–то мы взяли, но еще ничего не сделали для их выполнения. Вывесить обязательства мало!..
- Правильно, - поддержал Лахмана Хаук. - Так дело, товарищи, не пойдет! Вот давайте сейчас с вами и обсудим, как нам следует работать.
И снова встал Лахман:
- Наши обязательства, так сказать, являются для нас производственным планом. Вот и давайте их выполнять, будто мы на производстве! Составим себе планы на неделю, даже, может, на день. Каждый получит определенное задание, и за выполнением этих заданий будем следить ежедневно. Дело–то и пойдет!
Дальке закрыл глаза. Ему очень хотелось возразить Лахману.
- Правильно! - поддакнул Хаук, вскакивая со стола. - Вот тогда дело и пойдет!
Все заговорили наперебой, так что ничего нельзя было разобрать.
* * *
Через несколько дней Герман, оставшись с Вернером наедине, спросил его:
- Скажи, Вернер, что теперь будет с твоим расчетом?
Вернер рассмеялся:
- Я сначала тоже немного сомневался, но товарищи, с которыми я сегодня советовался, вселили в меня уверенность. Особенно деловым оказался Лахман. По его предложению мы составили план на целую неделю, определили задания на каждый день и ежедневно проверяем их выполнение.
- И на все это у тебя хватает времени?
- Время находим.
- И все с этим согласны?
- Дальке пока не очень, но ему ничего не остается, как идти за всеми.
- Может, и моему расчету включиться в соревнование? - задумчиво произнес Герман, хотя на самом деле ему не хотелось спешить. Надо бы посмотреть, что получится у Хаука. Командиры некоторых расчетов, особенно Бауман, с большим недоверием отнеслись к почину первого расчета. Но если поддержать Хаука, ему легче станет.
- А почему бы и нет!
Герман смущенно улыбнулся:
- Хорошо тебе говорить! У вас самое трудное уже позади.
- А чем солдаты твоего расчета хуже моих? Да нисколько не хуже! Брать на себя повышенные обязательства, соревноваться с передовиками - это тяжело. Но солдаты - парни толковые. Вот возьмем хотя бы Бюргера: ведь он с грехом пополам умел читать и писать. Я, например, писал за него письма в Картов.
- Я об этом слышал, - кивнул Герман.
- Сейчас он уже самостоятельно пишет. Или возьмем Гертеля. Он слово "спорт" даже слышать не мог, а теперь! Так что включайся и ты в соревнование!
- Я подумаю! Правда, я уже думал об этом.
- Ну и хорошо. Я тебе помогу, кое–какой опыт у меня имеется.
Герман знал, что обещания Хаука никогда не расходились с делом, и потому решительно ответил:
- Я согласен.
- Вот и прекрасно. Теперь нам с тобой есть о чем поговорить.
* * *
Вечером того же дня Герман спросил Хаука:
- Скажи, твои солдаты знают, что мы соревнуемся?
- Конечно.
- Тогда я не понимаю, почему Штелинг мешает мне на занятиях.
- Как мешает?
- Когда я излагаю учебный материал, он часто перебивает меня, выскакивает. Я, конечно, понимаю, что сам он все это уже знает, ему скучно, но нельзя же мешать другим! Я его не раз одергивал, но он забывается и снова мешает.
- Я этого не знал.
- Спроси у своих солдат. Они тебе подтвердят.
- У меня на занятиях он ведет себя нормально.
- У тебя он не осмеливается…
Хаук знал, что Штелинг умный парень и действительно может недисциплинированно вести себя на занятиях, если чувствует послабление со стороны руководителя занятий.
- Я разберусь в этом и накажу его.
Штелингу был объявлен наряд вне очереди за нарушение дисциплины на занятиях.
* * *
Как–то вечером, когда солдаты первого расчета собрались идти на читательскую конференцию, Штелинг демонстративно лежал на койке.
- А ты что, вставать не собираешься? - спросил Штелинга Лахман.
- Эй, Толстяк, вставай! Мы тебя ждать не будем! - крикнул Шрайер.
- Я не пойду.
- Почему?
- Не пойду, и все!
- Пойдешь! - Лахман подошел к кровати Штелинга и потряс ее за спинку.
- Оставь меня в покое!
- А, понимаю, тебе не понравился наряд, который ты схлопотал!
- Ну и что? - Штелинг перевернулся на другой бок.
- Мы не хотим, чтобы у нас в расчете появились новые взыскания, - подошел к Штелингу и Дальке. - Срывать занятия никому не положено…
- Вы правы, - вмешался в перепалку Хаук, - занятия нельзя срывать. Именно за это он и получил наряд вне очереди. Мы взяли на себя серьезные обязательства, и их нужно выполнять…
- Наряд он, конечно, получил за дело, - сказал Гертель. - А мы с вами и впредь не должны проходить мимо нарушений дисциплины. Принципиальностью мы только завоюем уважение других.
* * *
На очередном обсуждении результатов дня Штелинг сказал:
- Товарищ унтер–офицер, мне не нравится то, как и чему Бауман учит нас. Вот, например, сегодня мы должны были познакомиться с методами преодоления зараженной ОВ местности, а унтер–офицер Бауман рассказал нам то, что мы учили еще две недели назад.
Все согласно закивали, а Шрайер сказал:
- Так оно и было. Он всегда так объясняет, что спать хочется.
- Многие и засыпают на его занятиях, - подтвердил Лахман.
- Нам нужно об этом сказать самому Бауману, пусть он изменит методику преподавания, - заметил кто–то.
- Я уже говорил ему, - сказал Штелинг.
- Ну и что?
- "Я преподаю, - сказал он, - строго по план–конспекту". И ушел…
- Он часто повторяет пройденный материал. Вряд ли это предусмотрено его конспектом.
- Нет, конечно, - согласился Вернер. - Прежде всего он обязан тщательно готовиться к занятиям и учить вас тому, что потребуется на практике.
- У меня идея. - Штелинг нахмурил брови. - Мы напишем статью в стенную газету и попросим Баумана высказаться, что он думает об этом.
- Чепуха! - махнул рукой Дальке. - Это только разозлит его, потому что подорвет его авторитет.
Штелинг вспыхнул и, сняв очки, сказал:
- Дался тебе этот Бауман! Здесь речь идет не о Баумане, а о нас.
- Делайте что хотите, только без меня, - буркнул Дальке и хотел выйти.
- Ефрейтор Дальке, останьтесь! - приказал ему Хаук.
Дальке неохотно вернулся на свое место.
- Я сам напишу статью, - предложил Штелинг.
За ужином Вернеру пришла мысль, что унтер–офицер впервые подвергнется критике в стенгазете. Можно представить, как прореагируют на статью солдаты!
"Собственно говоря, пора уже сделать Бауману серьезное предупреждение, заставить его работать по–настоящему. Бауман комсомолец, и нужно будет покритиковать его как комсомольца".
На следующее утро солдаты толпились перед стенной газетой, в которой была помещена такая заметка: "Занятие или послеобеденный сон?
Сегодня на занятиях после обеда наш друг Бауман многих товарищей из первого взвода поверг в глубокий сон. Занятие было скучным, так как руководитель рассказывал солдатам то, что они уже слышали на прошлых занятиях. Это безответственно!
Мы требуем от нашего друга Баумана, чтобы он тщательно готовился к каждому занятию и давал нам нужный материал, учил тому, что нам пригодится на войне, чтобы мы могли хорошо выполнить свой долг.
Солдаты первого расчета ждут от товарища Баумана ясного ответа на эту критику".
Всем солдатам первого взвода заметка понравилась. Не понравилась она только одному Эрдману.
- До чего дошли! Это же наглость! - возмущался он.
- Тебя можно понять: ты так сладко спишь на занятиях, - усмехнулся Штелинг. - Я сам видел!
- Как вам только такое в голову могло прийти?!
- А мы хотим не спать на занятии, а учиться.
- Этак завтра вы напишете статью, в которой пропесочите командира батареи!
- А почему бы и нет, если он этого будет заслуживать?
- Первый расчет правильно сделал, - заметил Линднер. - Учиться они стали значительно лучше. Благодаря расчету Хаука у нас теперь настоящие перерывы. Мы должны последовать их примеру.
* * *
Дверь в комнату унтер–офицеров распахнулась, и на пороге появился солдат, который громко спросил:
- Видели, как солдаты в газете одного пропесочили?
Бауман отложил в сторону книгу, которую читал, и спросил:
- Кого и где пропесочили?
- И вы еще спрашиваете! Солдаты первого расчета в стенной газете!
Бауман встал и медленно вышел в коридор. Через несколько минут он вернулся. Подойдя вплотную к Хауку, Бауман со злостью произнес:
- Ты уже начал подрывать авторитет унтер–офицеров?
- Во–первых, статью написал не я, а солдаты, - спокойно ответил Хаук, - а во–вторых, они абсолютно правы.
- Ты, наверное, спятил! - воскликнул Бауман. - Неужели не понимаешь, что этим ты подрываешь авторитет унтер–офицеров? Даже в том случае, если твои солдаты и правы тысячу раз!
- Ты сам подрываешь свой авторитет.
- Какая наглость! - Бауман сжал кулаки, а когда Хаук хотел пройти мимо, дернул его за рукав и крикнул: - Стой здесь!
Хаук слегка улыбнулся и, опустив руку, в которой он держал полотенце, спросил:
- Пожалуйста, что тебе нужно от меня?
Бауман повернулся к остальным и обиженно произнес:
- И он еще спрашивает, что мне от него нужно!
- Солдаты первого расчета правы, - заметил Герман, медленно выговаривая слова, - ты должен пересмотреть свое отношение к занятиям.
- Однако доводить дело до стенной газеты, как мне кажется, все–таки не следовало бы, - вмешался в разговор Калирек.
- Это точно! - подхватил его слова унтер–офицер из второго взвода. - Завтра очередь дойдет до меня.
- Если ты этого заслужишь, - спокойно заметил Хаук.
- Я требую немедленно снять газету со стены! - взорвался Бауман.
Хаук рассмеялся и на шаг приблизился к Бауману: