- Все, все, Марусь! Не буду, все… Успокойся! - Темка обнял девушку за круглые покатые плечи, прижался губами к ее белой гладкой макушке.
- А что такое, ребята? Марусь? - встревоженно переводила взгляд с одного на другого Анюта. - Что произошло у вас?
- Да она меня вчера от последней крайности практически силой оттащила… - потупив глаза, стыдливо признался Темка. - Хотел я руки на себя наложить…
- Что?! Да ты что, совсем рехнулся? - закричала на него Анюта, в ужасе поднося ладони к лицу. - Мальчишка! Да как ты мог даже замыслить такое?! У тебя отец только что в одном шаге от смерти был, не оправился еще, а ты…
- Простите меня, тетя Нюта… Простите, ради бога! Ну что мне делать? Поверьте – сил не осталось… До такой степени все чувства обострились, как у шизофреника… А может, это и есть шизофрения, то, что со мной происходит, а?
- Ну да, если и дальше так жить будешь, именно этим кончится! Давай, создавай себе и дальше страдальческие препятствия, муки свои взращивай, весь на себя ярлычок сумасшедшего… А еще - жалей себя, нечастного, шибче, Марусю вон изводи… Давай!
- Ну зачем вы так…
- А как?! Как надо, научи! Оплакивать тебя начинать, что ли? Не дождешься! Красивый, молодой, талантливый! Сидишь тут, ноешь! Мамки он своей боится, видишь ли!
- Так вы ж ее получше многих знаете, мамку–то… И знаете - если она что задумала - не отступится ни за что! Сломает, искорежит, а свое с человека возьмет! А не возьмет - так на помойку выбросит! Плевала она на все мои способности и таланты, вместе взятые! Она ж сомнений на своей дороге не ведает, в отличие от меня… Это ж не женщина, это Иван Грозный в юбке!
- Ну да, у страха всегда глаза велики…
- Да я ж не за себя боюсь, тетечка Нюточка, как вы не понимаете–то! Я ж за маму боюсь… Я ж люблю ее безумно! Это она из меня что–то создает, а я ее - просто люблю… Потому и уступаю, что огорчить страшно боюсь, разочаровать боюсь, любви ее лишиться боюсь! Играю по ее правилам, как дурной актер в бездарной картине… Знаете, как наша картина называется? " В интерьере с сыном!" Только посмотрите, как красиво… Успешная бизнес–леди Анна Климова ведет общее дело с красавцем - сыном Артемом Климовым! Сколько восхищенных глаз кругом! Сколько зависти! А какие, посмотрите, бриллианты на Анне и на невестке ее - красавице Натали! Ух! Аж дух захватывает! И как теперь из всего этого выбираться, а? Ну вот скажите, как?!
- Да очень просто, Темка! - грустно усмехнулась Анюта. - Чего это ты себе огород нагородил? Очень даже просто… Надо присесть, зажмуриться и прыгнуть! Помнишь, как я вас с Кирюшкой в детстве плавать учила? Надо взять свой страх за ручку и вместе с ним и сигануть в воду…
- Как у вас все просто, тетя Нюточка! - грустно усмехнулся Темка. - Присесть, зажмуриться… Знаете, мне иногда кажется, что я вместе со своей неуверенностью родился, что она намертво вросла в меня… Всю жизнь боюсь маму огорчить! Так и живу двумя жизнями - в одной на небо творчеством улетаю, в другой - трясусь от страха перед матерью… А она, мне кажется, этот страх чует! И чем больше я боюсь, тем больше ей меня унижать хочется! Чем больше любовь выслуживаю - с тем с большим остервенением яростью она меня ломает…
- Так ты сам ни одной попытки не сделал что–то изменить, Темочка! - вдруг подала голос Маруся, ища взглядом поддержки у Анюты. - Ни разу не попробовал даже! Она захотела тебя женить и женила, за ухо в ЗАГС привела, как теленка… И не посмотрела, что мы с тобой с первого класса неразлучны, что любовь у нас…Нельзя было ей уступать, Тем!
- Да я понимаю, Марусь, что нельзя! Знаю… И сколько горя тебе принес - тоже знаю! – оглаживая Марусю виноватым взглядом, грустно проговорил Темка. Прижав круглую головку девушки к плечу, перевел глаза на Анюту: - если б не она, теть Нют, я бы точно уже погиб…
- Это что же - вы так и не расставались после твоей женитьбы?
- Не–а! Встречаемся тайно, как воры, каждый день, хоть на минуточку… Сбежимся, обхватимся руками посреди улицы и стоим так минут десять! И у вас тут часто бываем, Кирюшка нам все время ключи дает! Вы уж простите нас…
- Да ничего… Прям бразильский сериал какой–то! Что ж, если так… Но ведь нельзя же так жить, ребята! Надо же что–то с этим делать! Не собираетесь же вы всегда по углам прятаться? - загорячилась Анюта, одновременно соскакивая со стула и бросаясь к плите на шум выплеснувшейся на огонь воды из кастрюльки. - Господи, я и забыла - мы же пельмени варим… С ума тут сойдешь с вами…
- Анна Васильевна, позвольте мне, пожалуйста! - бросилась ей на помощь Маруся. - Я сама все сделаю, вы лучше с Темкой поговорите!
Она проворно подкатилась к плите, оттеснив Анюту на свое место, начала ловко и быстро закидывать пельмени в кипящую воду, искоса наблюдая за ними добрыми круглыми глазками в обрамлении белых ресничек. "Ну точно яичко, только не простое, а золотое! - опять залюбовалась девушкой Анюта. - Сколько от нее любви и тепла исходит! Вот ведь воистину - не родись красивой…"
- А ведь Маруся права, Тем! - снова заговорила она, усевшись за стол. - Пора тебе начинать воевать за свое счастье! За любовь воевать, за собственную дорогу… А иначе нельзя. Дальше идти уже некуда…
- Так страшно, теть Нют… Где жить, на что жить? Стихами ведь не прокормишься!
- Конечно, не прокормишься! Да и ни при чем тут стихи. Чего ты на них зациклился?
Стихи - это так, показатель направления… И не зря они из тебя лезут! Это твоя природа подсказку дает - надо заниматься тем, что по духу ближе, надо взращивать свое золотое зернышко изо всех сил, как Дашка недавно выразилась! А не зарывать его в чужеродной ненужности! И вообще - сейчас столько газет издается, неужели работу себе не найдешь? Начнешь с низов, проявишь себя постепенно… Если талант есть - он тебя сам на дорогу выведет, не сомневайся!
- А стихи все равно пусть записывает, скажите ему! - тихо подала голос от плиты Маруся, наклоняясь к Анютиному уху. - А то я все время хочу запомнить, и забываю потом! Жалко же…
- Чего ты там бормочешь, Марусь? - поднял вдруг голову Тема. - Говори громче, не стесняйся!
- Да я ничего, Тем… Я про стихи твои… Вот про вчерашние, например… Как же? Сейчас вспомню… Мы в твоей машине сидели после кафе, я плакала, а ты меня успокаивал… Вот послушайте, Анна Васильевна!
Как дольки яблок Симеренко,
Чернеем душами на срезах
Под дождь, танцующий фламенко
И плач твой - горький и нетрезвый…
- Ну скажите, Анна Васильевна, это ж придумать надо! Самое интересное, что у меня фамилия тоже Симеренко, как и у яблок… А в этих кафе мы с Темкой сопьемся скоро! Как они мне осточертели, эти кафе! Места для бездомных влюбленных!
- А Наташа что, не замечает твоего постоянного отсутствия? - удивленно спросила Анюта, перебивая Марусино бормотанье.
- Да некогда ей меня замечать! Она с мамой все время дружит! Надо же всех жен и дочерей партнеров по бизнесу обсплетничать, все интерьры их квартир обсудить до мелочей - как бы хуже их не оказаться! Так что Наташке до моих душевных терзаний дела нет, сами понимаете…
- А Марусе, выходит, есть дело?
- А Марусе, выходит, есть…
- Ну так вот тебе и еще один ответ на еще один вопрос! На тарелочке с голубой каемочкой! Все ж на поверхности лежит, Темка! Надо только решиться в одночасье…
- Вы думаете, у меня получится? - поднял он на Анюту вмиг заблестевшие глаза.
- Да я не думаю, я знаю! С такой–то Марусей…Не всем так везет, учти. Только одному мужику на тысячу! И не надо ничего бояться, Тем! Работать надо…
- Да господи! Я бы по двадцать часов в сутки работал, если б мне хоть чуточку интересно было! Если б сумел хоть к какому–то окололитературному творчеству приложиться!
- Да ты обязательно найдешь свое место, Тем! Зачем тебе чужое на своих плечах таскать, как тяжкую ношу?
- И решайся прямо сейчас, Темка! - неожиданно громко произнесла Маруся, вылавливая шумовкой пельмени из кастрюльки. - Вот при Анне Васильевне и решайся, иначе опять перетрусишь! И даже про вещи там, про зубную щетку разговоров не заводи - мы это уже с тобой проходили!
- Так нам жить негде, Марусь…
- Найдем! У меня подруга в отпуск уезжает, вот у нее пока и остановимся! Ты пойми, дальше тянуть нельзя! Я–то могу тебя хоть всю жизнь ждать, ты же знаешь! Это тебе нельзя! Ты ж растворишься скоро, исчезнешь, растаешь, как Снегурочка…
Она вдруг остановилась на выдохе, словно поперхнулась непривычной пламенной речью и, поставив перед ними тарелки с дымящимися пельменями, без сил опустилась на стул.
- Вы ешьте, Анна Васильевна… Вы ж пообедать пришли, а не наши семейные проблемы решать…
- А который час? - вдруг подскочила на стуле Анюта. - О боже! Неужели половина второго?! Я ж на урок опоздаю!
Она пулей метнулась в прихожую, торопливо накинула на себя пальто и, сунув ноги в ботинки, бегом бросилась вниз по лестнице, дробно стуча каблучками. "Ничего себе, пообедала! - закрываясь капюшоном от пронизывающего ноябрьского ветра, думала она, быстрым шагом направляясь знакомой дорогой. - И чего это меня так на климовские проблемы все время выносит? То Вероника меня находит вместе со своей неземной любовью, то Темкину душу из плена спасаю… И, главное, все время я Анниных мужиков бросить ее уговариваю! Все само собой на это выплывает, как будто помимо моей воли … Ты прости меня, Анна, ради бога, если можешь! От всего сердца прости… Хотя оно разве есть у тебя, сердце–то? Может, никакого сердца–то у тебя и нету…"
***
В обычной суете пролетели еще три обычных ее дня с их заботами, Кирюшкиным грустным вечерним молчанием, философскими ссорами по поводу Дашкиной ненавистной физики, торопливостью школьных буден от урока к уроку, от Пушкина к Толстому, от Чехова к Достоевскому… Обычные дни женского счастливого и суетного бытия с его милыми сердцу мелочами, которые кажутся иногда тусклой и серой обыденностью, особенно на фоне незаметного глазу благополучия, когда есть крыша над головой, когда дети здоровы и разумны и даже - о, счастье! - талантливы, когда можно просто взять и посидеть всем вместе на кухне, и попить зеленого чаю с медом, и посмотреть очередной дурацкий сериал по телевизору…
Аннин звонок застал ее на перемене в учительской, как обычно, врасплох, когда до начала урока остается не более двух минут! О чем можно поговорить за две минуты, интересно? Да еще с Анной…
- Ань, у меня урок сейчас! Давай я тебе потом перезвоню, а?
- Нет, поговорим сейчас! Дело срочное! Алешка из больницы сбежал, представляешь?
- Да–а–а? - только и смогла растерянно вытянуть из себя Анюта.
- Да! И сбежал именно к той девке, которая ему записку написала! Ну, помнишь, я тебе рассказывала? С любовь–морковью? Ее Вероникой зовут, помнишь?
- Ну да…
- Нюта, я ее вычислила!
- Кого?
- Да девку эту, кого! Я знаю, где она живет! Это на окраине города, в хрущобных пятиэтажках! Он у нее прячется, это совершенно точно… И ты должна со мной туда сейчас поехать! Я ж не могу никого об этом просить, сама понимаешь… Это ж позор полнейший! От Анны Климовой муж в хрущобу сбежал… К любовнице! Мы с тобой сейчас должны поехать и любыми путями выцарапать его оттуда!
- Ань, не надо…
- Что значит, не надо! Ты что? Молчи лучше, не зли меня еще больше! Со мной этот номер не пройдет, понятно? Он этого еще не понял… Ну ничего, сейчас поймет! Дрянь такая! От Анны Климовой муж сбежать не сможет хотя бы физически…Собирайся, я сейчас заеду за тобой!
- Ань, не надо, прошу тебя! Я никуда с тобой не поеду!
- Прекрати, Нюта! Опять разнюнилась не ко времени! Я б тебя и не просила, да Темка, как назло, исчез куда–то! Две ночи уже дома не ночует! Загулял со своей яйцеголовой девкой, что ли? Перед Натали неудобно, ей богу…Хорошо хоть она сквозь пальцы на все это смотрит! Собирайся, Нюта…
- Ань, это я ему записку Вероникину в больницу принесла! Я! И оставь их в покое! Не езди никуда, Ань! Он не вернется… Ни силой, ни уговорами его оттуда уже не вытащишь…
- Постой, я что–то не поняла… Это ты?! Ты, моя подруга, у меня за спиной передаешь моему мужу письма от любовницы? Ты что, Анюта, совсем рехнулась?
- Прости, Ань! Так уж получилось…
- Да какое там прости! Ты знаешь, как твой поступок вообще называется?
- Подлость, предательство, измена… Как там еще? Назови как хочешь, Ань, я на все согласна! И еще раз прошу - прости, если можешь!
- Нет!
- Ну хорошо, нет так нет…
- Ты мне больше никто, поняла? Знать тебя не хочу! Ты умерла, нет у меня больше подруги! Все вы предатели - мелкие, злобные людишки, плебеи… Никому верить нельзя! Ползайте в своем вонючем дерьме, живите в хрущобах вонючих, жрите там овсянку с морковкой и радуйтесь своему предательству… Не хотите жить по–человечески - не надо! Пошла вон из моей жизни, поняла?!
- Анна Васильевна, что это с вами? Случилось что–нибудь? - тронул ее заботливо за плечо молодой историк. - Вы трубку уже давно просто так держите, там короткие гудки идут… У вас же урок начался, Анна Васильевна! Звонок уже минут пять как прозвенел!
- Что?! Ах, да… Спасибо…
Анюта медленно положила трубку, схватилась руками за горящие пунцовым огнем щеки, закрыла на секунду глаза, пытаясь прийти в себя. Взяв журнал и стопку тетрадей с проверенными вчера сочинениями, быстро пошла к выходу из учительской.
- Все в порядке, Анна Васильевна? - вслед ей еще раз тревожно спросил историк.
- Да, да, спасибо…
" Все в полном, абсолютно полном у меня порядке… - растерянно думала она, быстро идя по нескончаемо длинному школьному коридору. - Только что обозвали меня плебейкой, мелкой и злобной, а в остальном - все в порядке, конечно же! И за дело, между прочим, обозвали! Нет у меня права вмешиваться в чужую жизнь! Ни у кого такого права нет! Еще раз прошу у тебя, Анна, прощения…"
К вечеру неожиданно потеплело. Анюта медленно шла в синих безветренных сумерках вдоль ярко освещенных витрин расплодившихся на их улице, как грибы после дождя, магазинчиков, наслаждаясь тихой прогулкой. На душе было спокойно и радостно, как будто там, внутри, некий маленький оркестрик наигрывал себе красивую незнакомую мелодию, отчего хотелось весело и бездумно улыбаться навстречу каждому прохожему с озабоченным, уткнувшимся под ноги взглядом… Странно, почему у большинства людей всегда такие замкнутые страдальческие лица? Ведь наверняка подобный оркестрик внутри у каждого есть, она в этом абсолютно уверена! Надо просто взять и разрешить ему проиграть свою мелодию, музыку отдельно взятой человеческой души, неповторимой и прекрасной…
Зайдя в большой продуктовый магазин около дома, она накупила два огромных пакета всяческих съестных припасов, потратив половину принесенных вчера Кирюшкой с очередной халтуры денег. "Молодец, парень! - с гордостью подумала она о сыне. - И делом любимым занимается, и деньги уже сами за ним бегают, а не он за ними…И в этом и твоя маленькая заслуга есть, Анна Васильевна! - похвалила она и себя, не удержавшись. - А как же? Вовремя вывела парня на свою дорогу, вовремя ушла с нее в сторону, совсем ушла, не стала под ногами путаться, висеть на них тяжкими гирями родительского эгоизма! Так что живи теперь, Анна Васильевна, слушай свою музыку, наслаждайся…"
- Мам, а у нас очередные новости! Догадайся с трех раз - какие! - улыбнулась ей от порога Дашка, принимая перемазанными краской руками пакеты и неся их перед собой, кряхтя, на кухню. - Ничего себе, какие тяжести таскаем! Бедная, бедная наша женская долюшка…
- Какие новости–то, Даш? - крикнула ей в спину Анюта, снимая в прихожей пальто и идя за ней на кухню.
- Ну какие, какие… Обычные! Динка к нам опять приперлась! Кирюшки дома не было, я ей двери открыла, а она ка–а–к мне на шею бросится! Плачет, прям трясется вся!
- Почему?
- Да не получилось у нее там что–то с богатым замужеством, на извращенца налетела. Она пыталась мне рассказывать подробности, да я не поняла толком… Совсем от земной жизни отстаю со своими художествами, надо как–то и мне вникать в эти темы!
- Я тебе вникну! Ты маленькая еще, эта информация тебе пока не нужна. Лишняя она для тебя, как одинокий файл в компьютере…
- А лишней информации не бывает, мамочка! Ты ж мне сама это твердишь, когда речь о физике заходит!
- Ну, то ж физика…
- А какая разница? Тоже, между прочим, информация! И тоже, получается, для меня лишняя! Потому как вообще никогда и нигде не пригодится!
- Ну ладно, не заводись. Рассказывай лучше, что дальше было?
- Да ничего особенного, как всегда… - пожала плечами Дашка. - Пришел Кирюшка, увел ее сразу к себе. Они теперь в его комнате сидят, обнявшись. А Динка все плачет и плачет…
- Понятно. Ну что ж, давай продукты разберем да будем ужин готовить! Народу–то прибыло…
Звонок в дверь застал их за хозяйственными хлопотами. Бросив недочищенный
картофельный клубень в раковину, Дашка кинулась на его мелодичный зов, оставив
Анюту у сковородки с подгорающими котлетами.
- Мам, а у нас гости! - тут же залетела она на кухню, сияя глазами. - Дядечка Алешечка пришел! - И, наклонившись к самому ее уху, тихо закончила скороговоркой: - А с ним молодуха какая–то незнакомая, глазищи такие прекрасно–перепуганные… Мам, это кто?
- Даш, переверни быстро котлеты - сгорят! - скомандовала ей Анюта, выходя из кухни.
- Нюточка, а мы к тебе! - улыбнулся ей от порога, протягивая букет бело–розовых гвоздик, Алеша. - Не прогонишь?
- Да с чего это я такого красивого, а главное, совсем здорового мужика прогонять буду? С ума я сошла, что ли? – весело рассмеялась Анюта, принимая из его рук цветы. - Здравствуйте, Вероника! Раздевайтесь, проходите на кухню, мы там с Дашкой ужин стряпаем…
В тесной старенькой кухне тут же началась веселая суета, всегда связанная с приходом желанных гостей. Говорили и делали все и все одновременно. Вероника пристроилась к раковине чистить брошенную картошку, Дашка со смехом повисла на шее у любимого крестного, не слушая ворчания матери по поводу не заросших у Алексея швов, а сам Алеша, как фокусник, выдернул из–под полы бутылку с шампанским и открыл ее с шумом, обдав их под дружный визг короткими брызгами.
- Дашуня, тащи быстрей бокалы - гуляем, девочки!
- Как приятно на тебя счастливого смотреть, Алешка! Как давно я тебя таким не видела! Отвыкла даже… - улыбнулась ему Анюта. - Как ты себя чувствуешь–то? Сбежал–таки из больницы, я знаю…
- Простое человеческое счастье творит чудеса, Нюточка! Я ж тебе говорил! Загнулся бы там обязательно, если б не сбежал! А ты мне не верила…
- Ну ты ж понимаешь, не могла я тогда…
- Да ладно, забыли!
- Ты с Анной поговорил уже?
- Поговорил…
- И… что?
- Да ничего! Ты ж ее знаешь! Сплошные угрозы и амбиции, и хлопанье кнута… Давно надо было мне уйти, а я, дурак, от этого кнута все уворачивался, чудеса ловкости проявлял. Да ладно! Давай не будем об этом больше! Ты мне лучше скажи - про Темку хоть что–нибудь знаешь?
- А что такое?