И тогда она испытала острейшую потребность почувствовать его в себе. Юки лихорадочно стянула вниз его трусы и затем избавилась от своего белья, безжалостно разорвав трусики, когда они зацепились за дверную ручку. Мужчина приподнял ее, а она, помогая, задрала ноги вверх, обвив ими его талию. Она почти задохнулась, когда головка его пениса прижалась к ее плоти. Она с силой сжала тело любовника ногами, словно приказывая погрузиться в нее, но он сопротивлялся. Лоно проскользнул внутрь совсем чуть-чуть и внезапно замер. Оставил в таком положении. Не внутри, но и не снаружи.
Юки почувствовала, что ее влагалище раскрывается как цветок. Вибрирующий и влажный электромагнетический заряд пронзил ее. Он начинался прямо там, в преддверии ее плоти, и через тело расходился вовне мощными колыхающимися волнами экстаза. Если бы глаза у нее в этот момент оказались открытыми, то она, вероятно, могла бы увидеть, как ее аура засветилась резкими голубоватыми всполохами.
И пока Лоно держал ее вот так, не продвигаясь ни наружу, ни внутрь, как гость, замешкавшийся у дверей, ее влагалище превратилось в змею - содрогающуюся, извивающуюся, жаждущую схватить и завладеть, расширяющуюся и сжимающуюся, - которая медленно, словно заглатывая свою жертву целиком, обволокла его член.
Когда он полностью вошел в нее и проник так глубоко, как только возможно, Юки застыла в изумлении. Он касался ее в таких местах, в которых ее никто прежде не касался, достигая сокровенных глубин и вызывая неземной трепет.
Лоно понадобилась вся его сила, чтобы держать ее вот так, прижав к двери и мягко вводя член в нее. Юки казалось, что с каждым движением он погружается в нее еще глубже. Хотя она уже утратила всякую способность анализировать. Просто обхватила его ногами еще сильнее и сжала влагалище, слившись с ним в едином мотиве, ритме, перемежающемся стонами, всхлипами и позвякиванием дверной цепочки, ударяющейся чуть слышно о деревянную поверхность.
Юки всегда свято верила в важность самоудовлетворения. Поэтому считала мастурбацию естественной и занималась этим безудержно и постоянно. Она полагала, что доводить себя до оргазма - то же самое, что есть овощи и поддерживать себя в хорошей физической форме зарядкой, то есть полезно. Как и тарелка овсянки, мастурбация являлась неотъемлемой частью здорового образа жизни. Но сейчас девушка со всей полнотой ощутила, что все ее доморощенные оргазмы, даже достигнутые с помощью многоскоростного латексного вибратора на батарейках, не шли ни в какое сравнение с этим.
По мере того как Лоно вонзался в нее, постепенно наращивая скорость и мощь толчков, ее тело охватывал огонь. Покалывание в основании позвоночника вскоре превратилось в обжигающее, неконтролируемое, почти мучительное ощущение. Жар возрастал и расширялся, струясь сквозь тело. Она закинула голову назад, больно ударившись о дверь, но даже не заметила этого. Странные булькающие звуки стали вырываться из ее горла, она часто-часто отрывисто задышала.
Юки закрыла глаза. Перед ее мысленным взором возник клитор, внезапно вспыхнувший как свеча в католическом храме. Раскаленный добела металл, светящийся фосфор. И в это мгновение она содрогнулась. Ее спина изогнулась дугой, а тело сотрясли мощные пульсирующие спазмы. Оргазм подтолкнул вверх ее позвоночник, взорвавшись в голове, как стекляшка с зажигательной смесью, и на один только миг Юки потеряла сознание. Дыхание замерло.
Она перестала существовать.
Лоно почувствовал, как она вжалась в дверь и затем обмякла в его объятиях словно спущенная надувная игрушка. Он прекратил толчки и замер. Хотя ее тело оставалось неподвижным, вагина продолжала в исступлении сжиматься и извиваться вокруг его члена. Он увидел, как глаза девушки открылись и попытались сфокусироваться, словно она приходила в себя после транса.
Лоно приподнял это хрупкое женское тело и медленно покинул его недра. Затем осторожно отнес к кровати и уложил ее. Она вздохнула и потянулась рукой вниз, трогая себя, заставляя клитор содрогнуться в последнем легком спазме. Лоно смотрел, как она стонет и извивается, и стал ласкать свой пенис. Она подняла глаза и не отводила взгляда, пока он, возвышаясь над ней, доводил себя до оргазма.
Когда он кончил, она не смогла удержаться - пронзительно закричала от ликования, когда горячие капли спермы дождем низверглись на нее.
13
Джек было подумал, что дело сделано. Он провел двадцать минут у телефона, осыпая молоденькую служащую банка подробными объяснениями о том, почему и для чего ему понадобилось переводить наличные. Он хотел отправить их в четырех частях по четыре тысячи девятьсот девяносто девять долларов и девяносто девять центов каждая. Так банк не обязан будет докладывать о передвижениях денежных средств во Внутреннюю налоговую службу. Он рассудил, что наемный убийца будет только рад заплатить несколько центов, лишь бы не привлекать ненужного внимания. Телеграфные переводы были достаточно небольшими, чтобы легко затеряться в бумажной груде повседневных деловых операций. И, посланные на банковский номерной счет убийцы, они практически растворялись бесследно.
Джек налил себе кофе и откинулся на спинку стула. Он даже чувствовал нечто вроде удовлетворения. Иногда, и Джек это понимал, самые хорошо продуманные планы и вправду срабатывают. Его компания внедряется на сулящий выгоду новый рынок, и Джек вот-вот покажет этому Сумоисту, кто на самом деле в доме хозяин.
И, само собой, не кто иной, как Стэнли, поставил крест на его радужных надеждах. Он позвонил из Гонолулу:
- Папа? Для чего эти денежные переводы?
Джеку не нравилось, когда его допрашивают или пытаются сунуть нос в его планы.
- Не твое собачье дело!
В трубке воцарилось долгое молчание. Он услышал, как Стэнли откашливается.
- Ладно. Что ж, мне позвонили из банка, потому что требуется мое подтверждение сделки.
- О чем это ты там бормочешь, черт возьми? Я просто перевел их, и точка.
- Им необходимо мое согласие.
- С каких это пор?
- С тех пор как у тебя случился сердечный удар.
Внезапно кофе показался Джеку леденяще холодным, во рту появился неприятный привкус. Неожиданно почувствовав головокружение, Джек покачнулся и схватился за стол, чтобы не упасть. Ему понадобилось время, чтобы собраться с силами.
- Я же подписываю чеки.
- Тебе это разрешено.
- Тогда почему я не имею права перевести деньги?
Стэнли уклонился от ответа и снова спросил:
- Для чего они?
Джек взорвался, он заорал в трубку:
- Я же сказал тебе, что это не твое собачье дело! А теперь звони быстро в банк и прикажи им разблокировать деньги.
- Нет, пока ты не скажешь мне, для чего они.
- Я не могу.
- Тогда подпиши чеки на сумму в девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять долларов и девяносто шесть центов.
- Они должны быть получены сегодня.
- Почему?
Джек попробовал успокоиться. Необходимо действовать разумно. Он попытался придать своему голосу отеческие интонации.
- Сынок, просто подтверди эти переводы.
Но преимущество было на стороне Стэнли, что случалось не часто в его жизни, и он не собирался вот так просто отказываться от власти.
- Прости, пап. Я не сделаю этого, пока ты не скажешь, для чего они предназначены.
Джек посмотрел на телефон. Посмотрел на чашку с кофе. Посмотрел из окна кухни на бассейн, искрящийся на заднем дворе. Посмотрел на свой ходунок. В этот момент из трубки донеслось скрежетание, и Джек уставился на нее. А потом, как вулкан на горе святой Елены в штате Вашингтон, он взорвался, извергая неистовую лаву брани, желчи и бешенства в телефон. И никакие тренинги по управлению гневом не смогли бы обуздать его ярость. Он вопил и кричал так сильно, так исступленно, что даже забыл о необходимости дышать и чуть не дал дуба.
Но, несмотря на все его неистовство, был не в силах ничего изменить. Последнее слово оставалось за Стэнли.
- Нет.
И в эту минуту Джек осознал, что его отымели по-крупному. Он разъединился со Стэнли и набрал другой номер. Ответила женщина:
- Слушаю.
- Забудьте это.
- Простите?
- Я встретился с вашим парнем. Вчера. В казино "Парижский отель".
- Извините, я не понимаю, о чем вы.
Джек совсем отчаялся. Само собой, она не станет ничего обсуждать по телефону.
- Не могли бы вы оказать мне услугу и передать сообщение одному человеку?
- Это не передаточный пункт. Сожалею.
- Я хочу все отменить.
- Я не знаю, о чем вы.
- Просто скажите тому парню, хорошо?
- Возможно, вы ошиблись номером.
Джек подобного стерпеть уже не смог. Он утратил последние крохи самообладания.
- Я не в состоянии заплатить.
Последовало долгое молчание.
- По этому номеру мы не принимаем сообщения об отмене заказа.
- Ладно. Скажите мне, кому позвонить. Я отменю у них.
- Мы вообще не принимаем никаких отказов.
Джек дрожащей рукой провел по взмокшему лбу. Что за идиотка эта дамочка!
- Я не могу заплатить. Понятно вам? У меня нет ни гроша. Все предприятие оказалось одной большой ошибкой. И точка.
- В случае заказа продукта наши обязательства будут выполнены.
- Скажи ему, черт тебя подери, что все отменяется! Почему ты не можешь сделать такой малости?
- Боюсь, ничем не сумею вам помочь. До свидания.
И она положила трубку.
Джек попробовал другой номер. Он набрал телефон Пола Росси в конторе местного отделения профсоюза водителей. Пришлось прибегнуть к хитрости, Джек вынужден был сказать его помощнику, что дело срочное, вопрос жизни и смерти. Хотя, молнией мелькнуло у него в мозгу, так оно и было.
Добрых пять минут Джек томился в ожидании, слушая рок-музыку. Но вот наконец Джека переключили на сотовый телефон Пола.
- Я слушаю.
- Это Джек Люси. У меня тут затруднение одно вышло.
- Чем могу вам помочь, Джек?
Джек рассвирепел от его расшаркивающегося тона.
- Я тут звякнул по тому номеру, который вы мне дали, и кое о чем договорился с тем парнем. И теперь хочу отменить сделку, но он не желает разговаривать со мной.
Джек ожидал ответа, в то время как на другом конце провода повисло долгое, разрываемое лишь статическими помехами молчание.
- Не понимаю, о чем вы, Джек.
- Тот номер, что вы мне дали. Тогда, в ресторане.
Очередная пауза. Еще больше потрескивания стало пробиваться по линии.
- Извините, Джек. Не припомню, чтобы давал вам какой-то номер. Может, вы перепутали меня с кем-то другим?
Джек был не в том настроении, чтобы выслушивать всякую ахинею.
- Твою мать, Пол! Тот парень из крутых, а такие не шутят. Я намерен отменить сделку. Просто позвони ему, черт возьми, и скажи, что игра окончена!
- Сожалею. У меня связь пропадает. Совсем вас не слышу.
- Я сказал, что надо позвонить ему и отменить эту гребаную сделку!
- Вас плохо слышно.
Джек заорал в трубку:
- Отмени эту гребаную работу!
- Послушайте, давайте я вам перезвоню на следующей неделе.
Последовали короткие гудки.
Джек уставился на телефонную трубку. И швырнул ее о стену.
- Твою мать!!!
Они засунули в него иголку. Он чувствовал ее. Протыкали его руку какой-то острой штуковиной, словно он превратился в бесчувственный манекен, вонзали несколько раз, пока не утолили свои садистские наклонности.
- М-м-м-м!
- Доктор, он пришел в себя.
Фрэнсис хотел поинтересоваться у медсестры, насколько хорошо она разбирается в рыбной ловле с острогой, потому что именно таким ему все и представлялось. Замираешь на удаленном от берега рифе, высматриваешь маленьких в черно-желтую полоску рыб-ангелов, снующих под водой, выжидаешь, делаешь поправку на параллакс, и затем - бац! - вонзаешь острогу прямо в маленькое верткое тельце. Вот как это бывает. Но он не мог вымолвить ни слова - ему как-то нехорошо было, - поэтому сделал то, на что хватило сил.
- Сука!
- Он в сознании.
- Сэр? Вы меня видите?
Фрэнсис попытался продрать глаза, но возникли некоторые сложности. Тогда кто-то открыл его глаза вместо него и стал в них тыкать назойливым ярким светом. Можно было так не напрягаться, а просто засунуть его сетчатку в микроволновую печку.
- Аааа! Мать вашу!
- Сколько торазина они ему дали?
Медсестра вытянула вверх два пальца, показывая, что его напичкали солидной дозой.
- Сэр? Вы меня слышите?
Фрэнсис попытался кивнуть. Странно как-то. Его голова не сдвинулась с места. Он что, шею сломал? Интересно, его голова вообще-то еще крепится к туловищу?
- Что?
- Сэр? Ваш пенис. Как долго у вас держится приапизм?
Даже если бы Фрэнсис пребывал в полном рассудке, он бы и тогда не имел ни малейшего представления, о чем это там бормочет доктор. Он стал рыться в памяти, чтобы отыскать там хоть сколько-нибудь вразумительный ответ.
- Машина взята напрокат.
Доктор кивнул:
- Очень мило, сэр. Вы помните, какие именно наркотики принимали?
- Само собой.
Фрэнсис устал, и что бы там ни происходило сейчас с ним или что бы там они ни вытворяли, чертовы садисты, от этого у него началась адская боль. Почему они ничего не сделали, чтобы ее унять? Разве он не в больнице?
- Вы принимали кокаин? Амфетамины?
Фрэнсис кивнул:
- Самую малость.
- Сколько вы выпили?
- Я не за рулем.
- Мы знаем это, сэр. Вы принимали алкоголь?
- Только "май-тай". Я пил "май-тай".
Фрэнсис хотел спать. Разве не могут их дурацкие вопросы подождать до утра? Куда спешить?
- Вы принимали какие-нибудь силденафил цитраты?
Фрэнсис начал злиться. К чему такие вопросы? Он же не врач.
- Говорите… мать вашу… по-английски!
Чтобы произнести эту фразу, потребовались все его силы. Он совсем выдохся. Фрэнсис надеялся, что на этом допрос наконец-таки закончится.
- Виагра. Вы принимали виагру?
Фрэнсис кивнул.
- Ладно, хорошо. Я узнал все, что требовалось.
Врач наклонился над ним, обращаясь прямо к лицу Фрэнсиса:
- Фрэнсис. Могу я вас называть Фрэнком?
У Фрэнсиса уже не осталось никаких сил, чтобы сообщить этому надоедливому парню, что его имя не Фрэнк и его никогда не звали Фрэнком. Никакой он не Фрэнк. Но ему не удалось выдавить ни слова. По крайней мере ни одного членораздельного слова.
- Фрэнк? Необходимо что-то сделать с вашим приапизмом. Ваш пенис.
Фрэнсис заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на докторе, который, как он отметил про себя, оказался довольно смазливым азиатом.
- Мы должны разобраться с вашей эрекцией.
И хотя он был напичкан по горло всякой гадостью, и избит, и снова напичкан лекарствами, губы Фрэнсиса непроизвольно раздвинулись в довольной улыбке.
Джозеф стоял на пороге кухни, пил кофе и осматривал свое крошечное жилище. На кофейном столике в гостиной он заметил модный иллюстрированный журнал и стремительно двинулся к нему, чтобы выбросить в мусор. Но сам себя одернул на полпути, потому что вспомнил, что пока не закончил читать статью о блюдах для гурманов, а также еще потому, что всякий скажет, что чтение одного глянцевого журнала еще не делает вас гомосексуалистом.
Юки ничего не могла с собой поделать. Она годами не имела возможности в такой близи изучить мужскую анатомию и не собиралась позволить ему уйти без повторного выступления. В ее намерения не входило обходиться без этого очередные четыре года. Ни за что. Можете оставить себе все эти кристаллы, и тренировки по Пилатесу, и грубую одежду из пеньки. Юки больше не находила во всем этом никакой надобности. Все, что ей требовалось, она уже обрела. Вспомнились слова консультанта по личностному росту: "Когда вы находите желаемое, крепко схватите и не отпускайте его". Поэтому, пока Лоно лежал рядом с ней, глубоко дыша, совершенно удовлетворенный и расслабленный, она схватилась за пенис и принялась ласкать его.
Тот отреагировал тотчас же. Словно только и ждал этого.
Стриптизерша с великолепной иссиня-черной кожей и гигантскими шарами грудей, на которых наподобие шоколадных конфеток "Хершиз киссиз" выделялись соски, резко повернулась. Она опустила свою облаченную в узенькие трусики попку прямо на промежность Джека и принялась ерзать по нему, совершая основательные, медленные, круговые движения. По ее виду нетрудно было догадаться, что она уже устала. Пот стекал ручьями со лба, пока она танцевала и скакала на нем, изображая соитие. Ее тело блестело от влаги и стало скользким. Она выкладывалась вот уже почти сорок пять минут, а Джек все не мог кончить. Девушка откинула голову назад и смотрела на него, тяжело хватая воздух ртом, словно у нее из легких испарился весь кислород.
- Милок, ты еще не получил свой орешек?
Не то чтобы он не хотел получить свой оргазм. Денек у него выдался напряженнее некуда. Ему надо было выпустить пар.
- Нет еще.
Она ускорила темп. Задвигалась под музыку, ударяясь телом о его колени мощными, влажными толчками.
- Ты как, близок? Милок, ты сделаешь это для меня, правда ведь? Ты заставишь мамочку гордиться тобой?
Внезапно Джеку все это неимоверно опротивело. Он резко оттолкнул девушку от себя.
- Ладно, я просто сегодня не в том настроении.
Стриптизерша застыла на месте, руки в боки, ее поразительно крупные, явно ненатуральные груди бурно вздымались, пока она старалась отдышаться. Она воззрилась на него:
- Что-о-о?
Джек малость растерялся. Он почти робко протянул ей две сотенные купюры.
- Я выдохся. Пришлось порядком помотаться.
Его внимание привлек ручеек пота, берущий начало где-то в ее взмокшей голове, сбегающий к шее и превращающийся в настоящий водопад в ложбинке между грудей.
- Выдохся?
- Извини.
На краткую долю секунды Джеку показалось, что сейчас она просто возьмет и вышибет одним махом все дерьмо из него. Он нервно протянул ей еще одну сотенную.
- Может, в следующий раз получится?
Женщина выхватила купюру из его руки и пошла прочь.
- Пойду-ка я приму душ.
Джек совсем упал духом. Прежде с ним не случалось подобных неудач. Что ж, он несколько раз в своей жизни кончал раньше времени, раз или два, почти всегда из-за того, что перебрал лишнего. Но с того момента как ему запихнули надувные протезы, у него не возникало никаких затруднений. Обычно он мог побить все рекорды по извержению семени. Но сегодня вечером, даже с его неизменным стояком, он просто не смог довести дело до конца. История с наемными убийцами камнем висела на душе, не давая возможности спокойно вздохнуть.
Тяжело опершись о ходунок, Джек поднялся на ноги и медленно заковылял по направлению к выходу. Сегодня он почему-то ощутил тяжесть всех прожитых лет.
Бакстер стоял на своем посту и, как обычно, предупредительно распахнул перед Джеком дверь.
- Благодарю, Бакстер.
- Мистер Люси. Постойте-ка секунду. У вас что-то на… гм, на ваших брюках.
Бакстер обошел его, пытаясь помочь. Джек взглянул вниз и понял, что имел в виду швейцар. Вся передняя часть его брюк цвета хаки оказалась мокрой. Причем насквозь промокшей. Огромное потное пятно от задницы стриптизерши расплывалось прямиком на его промежности.
- Вот дерьмо! Выглядит так, словно я надул себе в штаны.
- Пойдемте со мной.