Виктор вышел из дверей кабинета уверенный в том, что всё уже решено и всё сделают "по закону" и "как надо". Он вспомнил плакавшую у него на груди Клавдию. Какое бы суд ни принял решение, её горе не уменьшится. Выяснить истину в этом трагическом случае для Виктора теперь уже профессиональная задача.
Виктор вышел на крыльцо райотдела и увидел, что, словно его поджидая, стоит милиционер в звании сержанта. Широченный, громоздкий, он стоял в позе борца перед поединком, расставив ноги, опустив кисти рук с пальцами-бананами.
– Можно вас на хвылынку? – сержант двинулся навстречу Виктору.
– Можно, – откликнулся тот с некоторой задержкой от неожиданности. – Пожалуйста!..
Виктор сделал несколько шагов навстречу сержанту, вспоминая недавнюю встречу с ним в парке. И опять Виктора поразил скользящий, оценивающий взгляд милиционера.
– Для вас у меня вопросец есть. – Милиционер говорил врастяжку, вроде бы лениво. – Вы у нас тут человек новый и вроде бы корреспондент из области?
– Корреспондент. Но не совсем новый. Здесь родился, здесь учился. А чем всё же я вас заинтересовал?
– Я к тому, что видел вас в нашем парке…
– Да, да. Я теперь вспомнил. Видел вас одетым не по форме у павильона пивного.
– То ж не на работе, отдыхал. Это не запрещено, пивка попить…
– Я тоже отдыхать приехал, не на работе нахожусь, – в тон сержанту ответил Виктор, пытаясь своим взглядом встретиться с ускользающим как обмылок взглядом милиционера. Казалось, что в узких щелях его век шныряют только чёрные точки зрачков.
– Я, опять же, к тому, что в нашем парке по вечерам опасно одному ходить. Приезжих у нас не любят. – Сержант критически, как показалось Виктору, оглядел его с ног до головы.
– Это вы о ребятах той компании, с которыми пили пиво?
– Не пил я с ними! Я сам по себе, – глаза сержанта вновь испуганно забегали. – Эта компания с Центра ещё ничего, а вот приходят зареченские – лучше не попадайся.
– Учту твоё предупреждение, сержант! – Виктор шутливо козырнул.
– Так что я вас попередил! – скрытая угроза звучала в словах сержанта.
С ловкостью циркового медведя он изобразил воинское приветствие.
"Банда из Центра во главе с пацаном Косолаповым наверняка под "крышей" этого увальня".
Два года службы в воздушно-десантных войсках кое-чему научили Виктора, но встретиться со "стаей" подкуренных подростков не желательно. Это он учтёт.
* * *
Иван Никитович постоял, глядя, как корреспондент закрывает за собой дверь, потом снял фуражку, расстегнул пуговицы кителя и сел за стол.
Неспроста заходил этот областной щёголь к нему. Лобанов вспомнил и фамилию, уже не раз виденную им под уголовными материалами в областной газете. "В. Алексахин" Пишет неплохо, но подаёт материалы после завершения дела. Надо и здесь дело завершить так, чтобы ни сучка ни задоринки. Пускай потом пишет. Версия, по которой парень утонул из-за несчастного случая, вполне подходит. Поскользнулся, ударился о камень головой. Что был пьян, записано в акте вскрытия. Надо только подкрепить вещественными доказательствами, а они найдутся, если поискать повнимательней. Тогда дело об убийстве закроется прокурором. За драку привлечь зачинщика…
Всё. На сегодня хватит… Застегнув китель на все пуговицы и надев фуражку, Лобанов прошествовал мимо стеклянной загородки. Дежурный вытянулся, отдавая честь. До дома всего один квартал, и Иван Никитович идёт не спеша. Встречные должны видеть, что идёт человек, отвечающий за порядок и безопасность в городе. "Здравствуйте, Иван Никитович!" – слышится на пути, и капитан солидно отвечает, иногда прикладывая руку к головному убору. Порой ему представляется, что на плечах его кителя уже погоны с двумя просветами и большой звёздочкой. Вот-вот и он услышит поздравление с новым званием…
* * *
И вторая неделя отпуска не приносила Виктору ничего нового в расследовании. Следователь, лейтенант Митюков, худощавый остроглазый парень, при первом знакомстве довольно словоохотливый, с каждой новой встречей теперь только улыбался, поглаживая короткую русую причёску. Он уклончиво отвечал на вопросы, давая понять, что занят важным делом, а отпускнику-журналисту лучше всего спокойно отдыхать. Прощаясь, энергично жал руку Виктора и уходил стремительной походкой спешащего к работе человека.
* * *
Погода стояла отличная, и по утрам Виктор ходил на реку, купался и загорал в своё удовольствие, а в послеобеденное время выяснял у тёти Даши положение дел многочисленных родственников. Племянники и племянницы, двоюродные и троюродные, населяли окрестные села, обо всех помнила его мать, перед которой, конечно, нужно будет отчитаться по приезде.
По вечерам Виктор раскрывал свой блокнот, делал краткие записи услышанного и свои размышления по ходу расследования. У него ещё оставалась небольшая надежда докопаться до истины, вычислить убийцу. О планах написания криминального очерка он решил сообщить шефу, главному редактору областной газеты.
Побывать в редакции местной городской газеты было бы тоже не лишним. Возможно, кто-то из сотрудников тоже вёл расследование.
Газета издавалась под названием, привычным для трёх, а то и четырёх поколений горожан: "Ленинская искра" была первым печатным изданием, где Виктор прочитал свою фамилию. Виктор ещё в школе начал писать стихи для стенгазеты, печатался и в городской. Публикации способствовало то, что он дружил с сыном главного редактора, Виталием. Тот тоже писал стихи, подписываясь псевдонимом: "В. Громов", Виталий поступил в военное училище, а для Виктора первые публикации определили выбор профессии журналиста.
В редакции Виктор застал одного сотрудника. В комнате с табличкой "Зам. главного редактора" светловолосый парень лет тридцати в сильных очках печатал на машинке. Увидев входившего Виктора, он встал и, выходя из-за стола, подал руку:
– Здравствуйте! Я слышал, что вы приехали в город, и очень рад с вами встретиться. Меня зовут Василий…
Всё это парень выпалил залпом, старательно сжимая ладонь Виктора.
– Василий… А по отчеству?
– Василий Борисович… Зовите по имени…
– Так что вас, Василий, интересует?
– Виктор Петрович, я в газете веду несколько направлений, но главное для меня – культура. Я занят сбором материалов прошлых лет: публикаций рассказов, юморесок, стихов… Ваши стихи нашёл. Вы по-прежнему пишете стихотворения?
– Нет, не пишу. Перешёл на прозу, притом криминальную… Вот, приехал отдохнуть, а у вас такой криминал, парня убили.
– Да-да. Я в это дело не вникал, главный занимается.
– Олег Иванович Пухов?
– Нет. Пухов давно на пенсии. Другой. Сейчас на больничном, дома.
"Значит, никто здесь и не собирается выяснять или расследовать. Пройдёт суд, дадут информашку…"
– Много неясного в деле этом, как по-вашему?
– По-моему, всё ясно. Парня крепко побили, пошёл к реке умыться, головка закружилась – бульк! И утонул… – Василий улыбчиво сощурил голубые глаза за толстыми стёклами очков.
– Вон как просто! – Виктор засмеялся. – У меня впечатление другое. Хотя вам на месте виднее.
Пожав руку Василию, Виктор вышел из заведения, толкнувшего его на нелёгкий, иногда скользкий путь журналиста. Впрочем, в другом качестве Виктор себя давно не представлял.
* * *
Виктор подходил к дому тёти Даши, когда увидел коротко остриженную голову выглянувшего из-за забора Витьки, с каким уже познакомился. Пацан глянул испуганно и нырнул за забор.
– Эй, тёзка! Ты что не здороваешься"?
Пацан опять выглянул из-за забора, набычившись, пробубнил:
– Здравствуйте…
– Как твои дела? – Виктор подошёл к забору. – Случилось что-то?
– Случилось… К следователю наверняка потащат. Кто-то заложил, что я на площади был, когда там Рыжий с Валеркой дрался.
– Тебе-то что? Ты же Валерку не бил, правда? Как свидетеля, может, и вызовут. Скажешь, что видел, и всё…
– Мало ли чего я видел…
– Кирпич в руке Рыжего видел?
– Не было у него кирпича!..
– Вот и говори правду, не бойся…
Пацан был явно напуган. Его напугала жизнь, в которой, как оказалось, было много тёмного и страшного, в которой была смерть. Он помнил красивого парня Валерия, а потом видел его лицо в гробу – отёкшее, зеленовато-бледное, с навсегда закрытыми глазами. Лицо смерти…
* * *
В четверг следователь прокуратуры Митюков не был расположен к работе по делу об убийстве. Не связывались концы с концами. Не находилась свидетельница, звонившая по телефону, не были известны парни, участвовавшие в драке. Звонок начальника милиции, приглашающего для важного разговора, Митюкова не обрадовал. Сидя в кабинете Лобанова, он со скучающим видом разглядывал скудное оформление. Единственным украшением кабинета был, если так можно сказать, портрет Железного Феликса… Уезжая в командировку, прокурор просил оказывать помощь начальнику милиции, и поэтому Митюков принёс с собой все материалы по делу и ждал, когда Лобанов с ними познакомится. Время уходило, и Митюков стал беспокоиться, что опоздает на встречу с учительницей истории Риммой Васильевной. Роман с Риммой успешно развивался, и Митюков думал совсем не о следствии.
– Алексеи Степанович! – дошёл до Митюкова басок капитана. – У вас, по-моему, достаточно материала по несчастному случаю с Валерием Степновым. Версия о падении погибшего на камень из-за неосторожности при спуске по тропе, размытой дождём, убедительна. Проведите совместно с сержантом Городько повторный осмотр места происшествия, и вы наверняка будете иметь нужные вещественные доказательства. И дело это закроем.
"Понятно, куда гнёт капитан. Валерия всё равно не воскресить, как он попал в воду – не так уж важно, а Городько уж постарается вещдок найти". Просчитав в уме всю выгоду от этого хода дела для себя, лейтенант исподтишка глянул на наручные часы, и это не прошло мимо глаз Лобанова.
– Понимаю, что спешишь. Я уже закончил. Действуй. А с драчунами разберёмся отдельно. Вам только надо выяснить причину драки… Хотя, какая причина! Молодые, подпитые. Кто-то кому-то наступил на ногу – пошёл мордобой…
Когда дверь кабинета за лейтенантом закрылась, Иван Никитович достал из папки и перечитал заявление киоскёрши Виктории Павловны Смушковой.
Викторию Павловну капитан Лобанов знал как недовольную своей судьбой женщину, мать двоих дочерей и жену пьяницы Виктора Смушкова, которого никто иначе как Витьком не называл. В далёком девичестве Виктория была соперницей Маргариты Ильиничны, тогда выпускницы ПТУ, в борьбе за Семена Косолапова. Желая насолить Маргарите Косолаповой, она и сообщила о том, что была свидетельницей ссоры Эдуарда Косолапова с Валерием Степновым из-за девушки, и привела слова угрозы Эдика в адрес Валерия.
Немного подумав, Иван Никитович переложил заявление в другую папку. Папку убрал в нижний ящик стола.
* * *
В пятницу Виктор в почтовом отделении заказал разговоры по телефону с матерью и с редакцией своей газеты. Домашний телефон не ответил. Скорее всего, мать на рынке. А в редакции шла обычная в это время летучка, и Виктору пришлось подождать – и как он про неё забыл? Отпуск…
Летучка всегда проходила организованно. Педантичный главный редактор требовал кратко и ясно излагать свои мысли. "Мы – солдаты слова. Каждое слово как пуля в десятку…" – было его любимой поговоркой. Готовясь к разговору, Виктор мысленно составлял его конспект.
Оператор связи, миловидная круглолицая девушка, принимая заказ, чуть ли не после каждого слова, прочитанного ею в бланке, поднимала голову, посылая улыбку Виктору, наклонившемуся к окошечку.
Связь с областью была отвратительной, Виктору пришлось кричать в трубку, пальцем зажимая второе ухо, чтобы как-нибудь понять редактора. Ему стало всё же ясно, что Пётр Алексеевич дал добро на подготовку материала по криминалу в городе Вяземске. "Как обычно, на подвальчик…"
Девушка дозвонилась и по домашнему телефону Виктора, и он подробно отчитался по всем родичам, успокоил мать по вопросу своего здоровья. О трагедии в городе не сказал ничего.
Когда Виктор оплачивал разговор, вид у девушки был недовольный – она ничего не узнала по делу Валерия.
* * *
После обеда в кафе с Риммой лейтенант Митюков с сержантом милиции Городько и в присутствии понятых вновь осмотрел место, где, как предполагалось, Валерий Степнов получил травму черепа. Бродя в сапогах вблизи камня в воде, сержант нашёл маленькую пуговицу белого цвета. Её единогласно признали за пуговицу с рубахи Валерия. Таким образом, версия, предложенная следователем Митюковым и поддержанная начальником милиции Лобановым, нахождением вещественного доказательства в виде пуговицы блестяще подтвердилась.
Кто участвовал в драке на площади, Митюков узнать не мог, но в частной беседе сторож магазина Мефодиевич назвал имена друзей Эдика Косолапова. В первую очередь Мефодиевич назвал Жорку Рыжего, то есть Егора Шарова.
– Этот Жорка отсидел за драку. – Мефодиевич говорил, понизив голос. – Бандит да и только. Весь в наколках.
– А кто, по-вашему, драку начал?
– Не скажу. Не видел… Этот Жорка и начал, бандюга!..
Ещё не нашлась женщина, звонившая по телефону дважды. Многие в городе, в том числе и Римма Васильевна, считали, что организовал избиение Валерия Степнова сын мэра, но улик на него не было.
Митюков решил первым на беседу пригласить Егора Шарова. Эдуарда Косолапова вызывать не стал. Пока.
* * *
Адвокат, Иосиф Борисович, официально практикой не занимался, жил на скромную пенсию, но проводил платные консультации.
Жил он в Центральном районе, и Маргарита Ильинична по телефону договорилась с ним о встрече.
Иосиф Борисович жил в доме с небольшим земельным участком. На участке не пустовало ни пяди земли, клумбы пестрели цветами, деревья белели стволами, дорожки солнечно желтели песочком.
Маргариту Ильиничну встретил невысокого роста полный благообразный мужчина с уходящей за темя лысиной. Узкое лицо с крупным висловатым носом и живыми тёмными глазами излучало благожелательность и готовность оказать любую помощь.
Сбивчивую речь Маргариты Ильиничны адвокат терпеливо выслушал до конца, поощрительно кивая годовой.
– Мальчика надо спасать! – воззвала Маргарита Ильинична, трагически кривя тонкие губы и прижимая сухонькие ладошки к тому месту, где у женщин бывает грудь.
Она передала в руки мэтра юриспруденции конверт, и он, не вскрывая, ощутил весомость гонорара.
Убрав конверт в карман фланелевой куртки, Иосиф Борисович улыбнулся добрейшей улыбкой.
– Дорогая Маргарита Ильинична, вы напрасно так волнуетесь, – тёмные глаза его масляно поблёскивали. – Вы и ваш муж, уважаемый Семён Семёнович, естественно, не хотите, чтобы Эдуард рассматривался как подстрекатель, – это грозит статьёй. Такого можно избежать. Это непросто, – Иосиф Борисович сделал выразительную паузу. – Непросто, но выполнимо. Во-первых, вы должны встретиться с матерью Егора и предложить ей уговорить сына взять организацию драки на себя. Егору, за участие в драке и нанесение побоев впоследствии погибшему парню грозит срок, а вы поможете этой неблагополучной семье материально, сразу вручив некоторую сумму. Без свидетелей, конечно. Все остальные, кто присутствовал при драке Шарова со Степновым, в том числе и ваш сын, будут просто свидетелями. Я постараюсь поговорить со следователем. Он молодой ещё, но понятливый, – Иосиф Борисович ещё раз мило улыбнулся.
Немного успокоенная, Маргарита Ильинична вернулась домой. Из комнаты Эдуарда доносились привычные звуки громкой музыки.
* * *
Егора Шарова следователь вызвал к восьми утра. Пригласив его присесть. Митюков сел за пишущую манишку.
Жорка уселся перед Митковым непринуждённо, попросил разрешения закурить и, к удивлению следователя, не стал отираться или ловчить, сразу рассказал о драке с Валерием на площади. Он сообщил имена и клички парней, какие присутствовали при драке. Митюков еле поспевал за ним печатать.
– С чего началась драка? По какой причине? – Митюкову надо было найти наличие умысла, мотива события.
– А ни с чего. Валерий зареченский, а у нас в Центре ошивался. Перекинулся я с ним парой слов, какие в протокол записывать не стоит. Зацепило его, видно. Он тут мне вмазал… Потом я ему…
– А ребята? Видели, что Валерий тебя бьёт, и не помогли?
– Нужны они мне, такие помощники. Пацанва. – Жорка смотрел на следователя, прищурив светлые наглые глаза. Справа на скуле у него красовался бурый синяк. При улыбке мелькнула щербатина.
– Фонарь тебе Валерий поставил? Он и пары зубов лишил тебя?
– Фонарь он, с левой… – Жорка помолчал. – А зубы мне раньше выбили ребята в форме.
Настучав на машинке пару строк, Митюков спросил:
– Куда ты нанёс удар Валерию?
– В голову пришлось. Только не кирпичом, как все болтают, а кулаком. Вот!. – Жорка показал кулак правой руки. – Сбил кожу даже…
Митюков опять постучал на машинке, занося слова Жорки в протокол.
– Так. А был у тебя разговор с кем-нибудь из парней о Валере до драки?
– Ни с кем я не говорил!
Митюков допечатал протокол и передал Жорке. Тот, прочитав, подписал.
– За дачу ложных показаний знаешь, что бывает?
– Знаю, гражданин начальник, – Рыжий усмехнулся. – Не впервой.
– Подписку о невыезде с тебя не беру, но из города никуда! Может, вызову ещё, после разговора с твоими дружками.
– Видал и этих дружков!
Жорка вышел из кабинета, и Митюков расслабился, глянул на часы. Он дослал бутерброд с колбасой, налил в стакан кофе из термоса – впереди ещё разговоры с другими свидетелями, в том числе с гражданкой Самохиной Лидией Ивановной, неработающей домохозяйкой. О ней сообщила оператор почтового отделения, откуда звонила Самохина в милицию.