* * *
Несколько мужчин, поодиночке сидящих за столиками, цедили пиво. Заказав пиво, Виктор оглядел зал и подошёл к столику, за которым сидел рыжий парень перед двумя бокалами пива.
– Можно?
Не спеша отдвигая стул, Виктор присел к столу. Жорка поднял светло-голубые глаза на Виктора, врастяжку, словно из милости, изрёк:
– Можно, товарищ корреспондент.
Виктора уже не удивляло, когда незнакомые люди города его так называют – здесь все друг друга знали.
– Спасибо, Жора. Быстро у вас вычисляют приезжих.
– А у вас как?
– Областной город большой. Я в своей девятиэтажке половину живущих не знаю… в своём подъезде.
Виктор с удовольствием отхлебнул холодный напиток, принесённый буфетчицей.
– А у вас пиво неплохое делают!
– Соседи выпускают. – Жорка с прищуром продолжал смотреть на Виктора. – Вы корреспондент на самом деле или, может быть, мент?
– Мент тоже человек. Но я не мент, это точно.
– Мент – человек? Не были вы, корреспондент, в руках у ментов, это тоже точно.
– Тебе довелось побывать?
– Зря темнишь. Тут обо мне знают больше, чем я сам. Побывал. Теперь мне корячится опять с ними встретиться.
Жорка, отхлёбывая пиво, криво улыбался. Пары верхних зубов у него не было.
– Тогда и вправду темнить не стоит, – сказал Виктор. – Утонувший парень, Валерий Степнов, сын моего друга Михаила, погибшего на работе. Мать парня, Клавдия Степнова, соседкой моей была по Заречной улице. Хочу узнать, как было на самом деле.
– При любом раскладе на меня свалят, а сынка Косолапова выгородят. – Жорка закурил.
– Ладно. Скажи без протокола, как менты говорят, кто Валерия ударил кирпичом по голове? Ты ударил?
– Не бил я кирпичом! Драка завязалась, он мне въехал в скулу – я на задницу сел. За кирпич схватился от злости, но не больной я, чтобы на "мокруху" идти. Бросил кирпич, в драку кинулся, достал ему по сопатке. Кулаком достал, не кирпичом! Тут пацан свистнул, все разбежались. Валера ушёл, ещё кулаком погрозил… Вот и всё.
– А из-за чего драка завязалась?
Жора усмехнулся, нагло глядя на Виктора:
– Я почём знаю? Подпитые были все…
Конечно, Жорка не "продаст" и не "расколется"…
Допив пиво, Виктор поднялся, кивнул Жорке прощаясь. Тот осклабился, показав щербатину.
Через площадь, раскалённую полуденным солнцем, Виктор добрел до дома тёти Даши. Он сел за стол, раскрыл блокнот и записал сказанное Жоркой. Уверенности в правдивости парня не было, но сам он определённо ему нравился.
Посмотрев последние известия по чёрно-белому телеку, Виктор уснул. Во сне он видел реку и парня, похожего на Михаила. Он проснулся. Часы показывали два ночи. Завтра с утра он идёт к Вере в гости и обязательно подойдёт к тому камню.
Проснувшись и ещё лёжа в кровати, намечал план воскресенья. Виктор отметил, что первая неделя отпуска так и не принесла ему отдыха, но зато полностью отвлекла его от собственных семейных неурядиц. Особых сдвигов в журналистском расследовании обстоятельств гибели Валерия Степнова он тоже не достиг. Есть причина сделать передышку, так сказать, расслабиться, побывать на семейном празднике местного значения – первой годовщине совместной жизни двоюродной сестры Веры, дочери тёти Даши, с третьим её мужем. Передав приглашение, тётя Даша объявила, что сама она к дочери не пойдёт.
– Я вчера Верку на рынке видела, там и поздравила. А ты сходи, развейся, погляди на парочку.
Виктор не стал выяснять, почему тётя не пойдёт на этот праздник. Отношения между матерью и дочерью были не из лучших уже давно, и были ему известны из писем тёти Даши.
На реке, купаясь и загорая, Виктор пробыл до обеда, и за час до назначенного Верой времени сбора не спеша пошёл вдоль парка к мосту. Он поднялся по насыпи и перешёл на другую сторону дороги, ведущей к мосту. С другой стороны насыпи начиналась тропка, ведущая к угластому гранитному обломку.
Сверху было видно, как вода у камня медленно вращалась, увлекая всё подплывающее. Над верхушками камыша виднелась голова мальчишки, рыбачащего с плоского камня.
Виктор начал спускаться по тропке. Она была так крута, что ему пришлось ступать медленно, боком. В конце пути он повернулся и пробежал до камня. "Вот так подпитый и подбитый Валерий мог с разгону врезаться в камень виском и, оглушённый, попасть в воду. Такая версия не исключена, но только потом отсюда его не отнесло бы к камышам".
Обойдя камень, потрогав его тёплую от солнца шершавость. Виктор убедился, что каких-либо следов возможного столкновения с человеком не имелось. "Если и были, дотошный следователь Митюков, приобщил к "вещдокам".
Вера жила в пятиэтажке, построенной вместе с другими тремя для работников завода "Гидропривод". Продукция завода при переходе на новые производственные отношения почему-то перестала интересовать потребителя, рабочим прекратили платить зарплату, и многие стали уезжать. Тогда Вере предложили обменять её частный дом, доставшийся ей после умершего второго мужа, на квартиру с приличной доплатой, и она переехала. А вскоре объявился и новый супруг.
Третий муж Веры, ветеран и инвалид войны, оказался невысоким худощавым мужчиной с венчиком белых кудрявых волос вокруг блестящего черепа. Живые глаза под тёмными бровями, внушительный нос и толстые губы улыбчивого рта завершали его портрет.
Сильно припадая на покалеченную правую ногу и взмахивая левой рукой, он засновал по комнате. Вера, сильно располневшая, усадив рядом с собой Виктора, давала руководящие указания:
– Сергей, внизу в холодильнике зелень. Достань тоже…
– Сергей, выключи духовку. Там всё уже готово…
– Сергей…
Посмеиваясь. Сергей Петрович быстро двигался, ловко расставляя принесённое на столе.
Виктор не удивлялся командным замашкам сестры, ни внешне, ни по характеру не похожей на тётю Дашу: Закончив педтехникум, Вера работала учителем в сельских школах района, а потом и интернате воспитателем. Её массивный заострённый нос и трубный голос внушали уважение интернатским разбойникам. Сергей Петрович, участник боев в Берлине, овдовел два году тому назад и, оставив квартиру внуку с семьёй, перебрался к Вере. Он работал сторожем в каком-то офисе, охраняя его изнутри при телефоне.
– Веруша, Виктор, к столу! – поставив поллитровку водки и бутылку красного вина, пригласил Сергей Петрович. – Вот теперь мы и познакомимся по-настоящему!
В свою рюмку он налил микроскопическую дозу. Виктор тоже сделал предупреждающий жест, и его рюмка была наполнена едва наполовину. Вера Ивановна не протестовала, когда её рюмку муж наполнил, как говорится, всклень. Склонность к большим дозам явилась одной из причин её разногласий с матерью.
Когда внутрисемейные темы разговора были исчерпаны, Виктор вспомнил о гибели Валерия Степнова.
Сергей Петрович, как оказалось, ничего не слышал, зато Вера сразу вошла в тему.
– Этот Валерка шибко боевой был парень. Спортсмен, боксёр… Его тут все на Заречной побаивались.
– Он что, задирался, или обидел кого?
– Да нет, этого не было. Он последнее время в Центральном районе пропадал, отбил у сына председателя горисполкома невесту или подругу, не знаю, кто она тому доводилась. Кто же такое стерпит? Вот и правильно, что поддали ему!
– Значит, и утопили тоже правильно?
– Это я не знаю, как было. Да и никто не видел… – Вера помолчала, о чём-то задумавшись. – А Клавдия чёрная ходит… Муж попал под поезд, сын утоп… Надо ж такое!
"Вот он, глас народа! Не трогай чужое! Домострой глубинный…"
Посидели ещё, выпили. Сергей Петрович, ссылаясь на возраст и предстоящую работу, прихлёбывал по глоточку. Виктор тоже пил по полрюмки, но захмелел. В таком состоянии он и дошёл до моста. Бесцельно постоял, глядя на текущую воду. Тычет вода, как время. Из ниоткуда в никуда… От парка доносились звуки духовой музыки, тягучие и грустные.
Центральную площадь Виктор обошёл по краю, не желая в подпитии попасться на глаза гуляющей публике.
Кратко информировав тётю Дашу о делах дочери и уклончиво ответив на вопрос, много ли Вера выпила. Виктор ушёл к себе. Прогулка почти выветрила хмель. Он посидел над раскрытым блокнотом, но ничего не написал. Возможность гибели Валерия от удара о камень всё же существовала.
* * *
На совещании в понедельник у мэра рассматривались обычные вопросы – ремонт дорог, работа транспорта, водоснабжение. Приглашённый капитан Лобанов ждал вопроса, по правонарушениям в городе. Косолапов объявил конец совещания. Все собравшиеся, переговариваясь уже о своём, покидали кабинет.
– Иван Никитович, останьтесь, – Косолапов многозначительно глянул на секретаршу, и та заторопилась с бумагами. – Присядьте.
Лобанов вновь снял фуражку и сел на своё, обычное на таких совещаниях, место.
– Сядь поближе, – Косолапов, пригладив рукой волосы, поднял глаза на капитана, и тот увидел в них растерянность. "Глаза бегают. Не знает, с чего начать. Видно, достал его сынок…
– Слушаю вас, Семён Семёнович, – сказал Лобанов. чтобы разрядить обстановку, и выпрямился, сидя на стуле, словно выполнил команду "смирно!"
– Я задержал вас… по поводу утонувшего парня, чтобы не по телефону… Как идёт следствие? Как там… – он остановился, не закончив вопрос и не называя имени своего сына.
– Кое-что проясняется., – неторопливо начал Лобанов. – Свидетельница по телефону сообщила, что видела, как парень, найденный утонувшим, с места драки ушёл сам.
– То есть ты хочешь сказать, что парня не убили, и он мог утонуть совсем по другой причине? – глаза Семена Семёновича уставились на капитана с надеждою.
– Это ещё надо установить следствию. Лейтенант Митюков собирает факты. Женщину, позвонившую по телефону, пока не нашли.
– Я надеюсь, что вы, Иван Никитович, доведёте дело до конца?
– Ещё один вопрос, Семён Семёнович, надо выяснить: кто был зачинщиком драки или кто, может быть, был организатором. Тут много зависит от показаний свидетелей и участников.
Лобанов увидел, как глаза Косолапова опять испуганно заметались, а лицо приняло просительное выражение.
– Я понимаю… все трудности следствия… на вас надеюсь… – Косолапов выдержал паузу и принял официальный вид. – Я вас задержал ещё для того, чтобы сообщить, что в пятницу я созвонился с нашим областным управлением и просил полковника Жигалова Владимира Андреевича ускорить решение вопроса присвоения вам знания "майор". Владимир Андреевич наш, родители его здесь живут, ты это знаешь. – Косолапов испытующе смотрел на капитана. Тот, не моргнув глазом, смотрел на Семена Семёновича твёрдым взглядом старого служаки.
– Ну, будь здоров! – поднявшись со стула, Косолапов пожал руку капитану Лобанову.
"Вряд ли он звонил, – подумал капитан, надевая фуражку и выходя из кабинета, – но это намёк на то, что при благополучном исходе дела с его сыном он готов расплатиться".
Отпустив Лобанова, Семён Семёнович вызвал Марию. Она подошла вплотную к столу, оперлась о край и с улыбкой вопросительно глянула на шефа. Семён Семёнович улыбнулся в ответ и, дотянувшись, погладил обтянутое юбкой бедро Марии.
– Маша, сообрази закуску. Сегодня есть причина расслабиться…
Мария, улыбаясь, зашла в комнату отдыха через не очень приметную дверь за спиной шефа. Оттуда послышался звон соударяемых хрустальных ёмкостей. Семён Семёнович закинул руки за голову, потянулся, издав звук, похожий на "э-а-а-а". Потом, согнав с лица глуповатую улыбку, набрал номер телефона.
– Ритуля, как дела? Как там наш оболтус? Извини, по-другому назвать не могу. Дома? Хорошо. Пусть сидит дома. Рита, я задержусь сегодня. Да, будет служебный фуршет. Да брось ты! Какая секретарша! Перестань, пожалуйста!.. Так ты с матерью того парня разговаривала? И у меня неплохая новость. Но это потом, потом. Тут люди ждут. Ну, пока! Чао!
"Надоела она мне со своими выдумками, но деваться некуда…"
– Семён Семёнович! Всё готово…
Косолапой повернулся со стулом вместе и оглядел Марию, выглянувшую из двери комнаты отдыха. Белоснежная кофта под тёмно-синим служебным пиджаком, лицо без следов макияжа, губы еле подкрашены, ненавязчивый нежный запах парфюмерии. Молодец!
– Умница, Машенька. И сама готова?
– Вы всегда шутите, Семён Семёнович!
Повесив пиджак на спинку стула и сняв галстук, Семён Семёнович зашёл в комнату отдыха и закрыл за собой дверь. Дверь кабинета была уже закрыта Марией. Дежурная служба знала, что в такое время мэр занят так серьёзно, что отвлекать его небезопасно.
* * *
Зайдя и свой кабинет, капитан Лобанов вызвал сержанта Городько.
– По вашему приказанию… – Городько рапортовал капитану так, как привык рапортовать командиру роты, в которой служил старшиной.
– Садись. – капитан устало махнул рукой – Фуражку можешь снять.
Глубоко посаженные белёсые глаза сержанта смотрели на начальника настороженно, мокрый завиток волос прилип ко лбу.
– Расскажи поподробнее, как был обнаружен утопленник.
– Прибежал пацан с реки, говорит, человек в воде, в белой рубахе, Я тогда…
– Это ясно. Скажи, что обнаружил на месте.
– Да ничего не обнаружил. На мосту прокладку железнодорожную и костыль баба, какая в крайней хате живёт, нашла. В понедельник ещё. Кто-то из металлосборщиков обронил. И всё.
– А кто из зареченских металлом промышляет?
– Их полно! Славик хромой, Фёдор-мотоциклист, и ещё….
– Ладно, ладно. Иди, служи.
– Слушаюсь! – надвинув фуражку до глаз, сержант повернулся налево кругом.
"Вот медведь этот Городько! Но смышлёный…"
Надев фуражку и одёрнув китель, капитан Лобанов пошёл по длинному коридору. В застеклённой будке вестибюля дежурный вскочил, отдавая честь.
– Кто-нибудь звонил?
– Баба звонила. Себя не назвала. Видела, как парни дрались на площади. Разбежались потом. Запомнила по светлому костюму сына Косолапова. Другой, рослый, в белой рубахе, пошёл вниз по улице, к мосту. Лицо утирал рукавом. Не разглядела, кто.
"Ну вот, ещё ниточка. Уже двое видели, что парень ушёл живым. Митюкову надо этих двух женщин найти. Вот только совсем ни к чему было опознавать парня Косолапова. Пусть потом в протокол не лепит…"
Дежурный стоял, вытянувшись, глядел на задумавшегося капитана.
– Я на обед. Если что срочное – позвони мне домой.
* * *
С утра побывав на реке, пообедав и отдохнув, Виктор пошёл в городское отделение милиции. Для визита оделся "по-парадному": белоснежная рубашка, кремовые брюки, светло-коричневые туфли – всё соответствовало облику журналиста областной газеты. Время визита тоже было выбрано не случайно. Разговор с человеком, хорошо пообедавшим, принявшим – в этом Виктор был уверен – некоторое количество алкоголя, будет намного продуктивнее, чем беседа с голодным, задёрганным службой милиционером.
О капитане Лобанове Виктор знал только то, что он предпенсионного возраста.
Дежурный милиционер в застеклённой будке ответил на "здравствуйте" Виктора, опять уткнулся в кроссворд, опубликованный в городской газете, и Виктор, беспрепятственно дойдя до двери с табличкой "Начальник милиции", без стука вошёл в кабинет. Вскинув глаза на вошедшего, сидевший за столом Иван Никитович сноровисто застегнул пуговицы форменного кителя, глянул на фуражку, лежащую справа от него на столе, но надевать не стал.
Виктор молча, улыбаясь, прошёл путь от двери до стола Лобанова, протягивая руку для пожатия. Иван Никитович встал и пожал руку.
Капитан Лобанов оказался плотным коротышкой с гордо выпирающим животиком. Главным украшением его внешности были, пожалуй, глаза. Живые и быстрые, они обшаривали посетителя и даже как-то не вязались с мясистым круглым носом и чуть обвисшими щеками человека, какому за пятьдесят, любящего покушать с доброй рюмкой крепкого напитка. Тонкие губы плотно сжатого рта не приспособлены для улыбок.
Виктор достал красную книжечку редакционного удостоверения, но капитан движением ладони остановил жест гостя и указал на стул. Виктор присел, с удовольствием ощущая прохладу, которую приносил ровно гудящий кондиционер – приятная неожиданность в таком отдалении от центров цивилизации.
Иван Никитович молчал, рассматривая гостя.
– Иван Никитович, здесь я частное лицо и не представляю газету… – Виктор назвал областной орган печати, – в которой работаю, но лично заинтересован в выявлении виновника, или виновников, гибели парня. Он сын моего друга, погибшего на производстве. Я полагаю, что вы больше всех знаете, ближе всех к истине.
Капитан даже не попытался улыбнуться, слушая наивную лесть гостя в свой адрес. Закрыв папку лежащего перед ним на столе дела, он несколько секунд смотрел на Виктора в упор.
– Э-э… Дорогой мой… Как вас величают?
– Виктор Петрович…
– Вот именно, Виктор Петрович. Расследование в самом начале. Что-то определённое сказать не могу. Следствие идёт. Следователь молодой, но настойчивый. Подозреваемые есть, но, сами понимаете, в интересах следствия назвать не могу.
Виктор слушал эту составленную из готовых штампов жвачку, уже ясно представляя, что здесь никакой информации он не получит. "Конечно, в интересах следствия дело и следствие будут вести так, чтобы и волки были сыты, и овцы, по возможности, целы".
Капитан встал, надел фуражку, всем видом давая понять, что больше говорить не о чем.
– Ну что ж, до свидания. – Виктор тоже встал, утвердил авторучку в карманчик обложки блокнота, так и не сделав никакой записи, – Надеюсь, что ещё до моего отъезда дело будет завершено?
– Не могу обещать. Следствие покажет, – официальным тоном заключил капитан, – а вообще, Виктор Петрович, – переходя на доверительную тональность добавил Лобанов, – вам не стоит волноваться, всё будет как надо, всё по закону.