Дейл Пирсон
Фото сделано всего несколько лет назад - Дейл тогда был по-прежнему женат на Лене. Дело происходит на рождественской вечеринке ложи "северных оленей", и Дейл, как водится, наряжен Сантой. Он сидит на импровизированном троне. Его окружают пьяные гуляки, все хохочут, у всех в руках шуточные подарки, которые чуть раньше им раздал Дейл. А он гордо держит свой - четырнадцатидюймовый резиновый пенис, толстый, как банка консервированного супа. Ухмыляясь, он помахивает им перед Леной, а она, в черном коротком платье и с одной ниткой жемчуга, судя по виду - в немалом ужасе от того, что он говорит. Говорит же он следующее:
- Мы этого негодника вечером хорошенько к делу приспособим, а, крошка?
Ирония тут в том, что ночью Дейл вырядится в один из своих коллекционных эсэсовских мундиров - кроме рейтуз то есть - и попросит Лену сделать ему этим новым подарком именно то, что она рекомендовала на вечеринке. Лена так и не поймет, она ли подсказала ему эту мысль, но происшествие станет значительной вехой в ее стремлении к разводу.
Теофилус Кроу
В тринадцать лет рост Тео Кроу - уже шесть футов четыре дюйма, а весит он чуть больше сотни фунтов. Перед нами классическая сцена: три царя идут за звездой. На уроке музыки седьмой класс исполняет "Амаля и ночных гостей". Первоначально занятый в роли одного из трех царей, Тео ныне обряжен верблюдом. Уши - единственная часть его тела, обладающая хоть какой-то пропорциональностью, и он действительно очень похож на верблюда, каким из проволоки сварганил бы это животное Сальвадор Дали. Его шанс сыграть эфиопского царя Валтасара испарился, когда он объявил, что волхвы принесли золото, блядовонья и мирр. Впоследствии его, двух других верблюдов и барана отстранят от участия за курение мирры. (Их бы ни за что не поймали, не предложи баран по-быстрому сыграть в "Убей человека Младенцем Иисусом" на задворках театра. Очевидно, мирра оказалась "первоклассной покуркой".)
Гейб Фентон
А эту щелкнули в прошлом году - на маяке, где у Гейба хижина. Маяк виден на заднем плане, за постройкой по ветру летит пена с гребней волн. День ветреный - колпак Санты у Гейба на голове сносит куда-то вбок. К башке Живодера присобачены оленьи рога. Рядом в тысячедолларовом вязаном прикиде от "Сент-Джона", красном и смоделированном по образцу формы наполеоновского солдата, с медными пуговицами и золотыми аксельбантами на плечах, присела доктор Вэлери Риордан. Волны ее каштановых волос заправлены за уши, чтобы подчеркнуть кольца сережек с бриллиантами. Накрашена Вэл, будто кукла-суфлер из "Событий дня" - точно лицо ее сначала отпескоструила, а потом нарисовала заново команда асов-мастеров по спецэффектам: оно ярче, лучше, быстрее, чем обычное человеческое лицо. Вэл старается - она по правде старается улыбаться в камеру. Одной рукой она придерживает волосы, а другой вроде бы гладит Живодера, но при ближайшем рассмотрении просто не подпускает к себе. Стрелка у нее на нейлоновом колене выдает уже состоявшуюся попытку Живодера в честь праздника покрыть ногу самки Кормильца.
Гейб в хаки и походных сапогах выглядит потертым. На его штанах и обуви - тонкий слой песка: утром он сидел верхом на морских слонах, приклеивая им на спины приборы спутникового слежения. У него широкая оптимистичная ухмылка и в ней - ни малейшего понятия, что со всей этой картинкой может быть что-то не так.
Роберто Т. Крылан
Фотография сделана на острове Гуам, родине Роберто. На переднем плане пальмы. Можно сразу сказать, что перед нами - юноша, поскольку ни очков "Рэй-бан", ни хозяина, который по требованию приносит манго, Роберто пока не заимел. Он свернулся в рождественском венке из пальмовых листьев, украшенном маленькими папайями и красными орехами. С собачьей мордочки он слизывает мякоть папайи. Дети, нашедшие его в венке в это рождественское утро, стоят по бокам двери, на которой висит венок. Это две девочки, у обеих длинные кучерявые волосы их матери-чаморро и зеленые глаза отца, ирландского католика, служившего в американских ВВС. Снимок делает отец. Девочки - в ярких цветастых миссионерских платьицах с пышными рукавами.
Позднее, уже после церкви, они попробуют заманить Роберто в коробку, чтобы зажарить его и подать с лап шей "саймин". Ему удастся сбежать, но инцидент нанесет юному крылану такую травму, что разговаривать после этого он не будет еще много лет.
Глава 14
Дружество Одинокого Рождества
На Одинокое Рождество Тео надел форменную рубашку. Не потому, что ему больше нечего было надеть, - в "вольво" еще оставались две чистые фланелевые рубахи и толстовка от группы "Фиш", которые он успел стащить из хижины. Однако буря вышибала всю набивку из Хвойной Бухты, и Тео осознавал, что придется выполнять полицейские обязанности. На форменной рубашке имелись эполеты (они используются для… э-э… полетов - нет, чтобы засовывать под них пилотку… насест для попугая… нет, не то), и выглядели они клево и по-военному. А также - прорезь на кармане, за которую можно цеплять бляху, и еще одна для авторучки, что очень полезно в бурю, если нужно что-то записать, например: 19.00, По-Прежнему Очень, Блядь, Ветрено.
- Ух, очень, блядь, ветрено, - сказал Тео; на часах было семь вечера.
Тео стоял в углу церкви Святой Розы рядом с Гейбом Фентоном, одетым в свою научную рубашку: полевую многоцелевую хаки со множеством карманов, прорезей, пуговиц, погонов, молний, петель на липучках, клапанов и вентиляционных сеточек; в ней можно потерять все, что имеешь, без всякой надежды на отыскание и до крови стереть соски, похлопывая себя по карманам и бормоча: "Где-то оно у меня тут было, я же помню".
- Ну, - сказал Гейб. - Когда я уходил с маяка, порывы достигали ста двадцати.
- Серьезно? Ста двадцати миль в час? Мы все тут сдохнем. - Тео неожиданно полегчало на душе.
- Километров в час, - подкорректировал Гейб. - Прикрой меня. Она смотрит.
Он зацепил Тео за эполет (ага!) и развернул так, чтобы констебль перекрыл сектор обстрела из другого угла. Отделенная нейтральной зоной пола из древесины темнохвойных пород, стояла доктор Вэлери Риордан - в темно-сером "Армани" над красными "Феррагамо" - и прихлебывала клюквенную водку с содовой из пластикового стаканчика.
- Зачем она здесь? - прошептал Гейб. - Неужели какой-нибудь загородный клуб или бизнесмен не предложил ей чего получше?
Слово "бизнесмен" Гейб прошипел так, будто оно сгнило у него во рту и требовалось немедленно сплюнуть, чтобы ничем не заразиться. Это он, собственно, и подразумевал. Гейб Фентон жил отнюдь не в башне слоновой кости, но рядом с таковой и под ее сенью перспектива, открывающаяся на коммерцию, сильно искажалась.
- Гейб, утебя глаз очень сильно дергается. Ты не заболел?
- Мне кажется, это от электродов выработался такой рефлекс. А она выглядит здорово, не находишь?
Тео перевел взгляд на экс-подругу биолога, обозрел каблуки, чулки, макияж, прическу, покрой костюма, нос, бедра, и ему показалось, что он осматривает спортивную машину, которую не может себе позволить и не умеет водить. Он мог себе представить одно: как лежит среди ее обломков, расплющенный о телеграфный столб.
- У нее помада под цвет туфель, - только и сказал он, чтобы не отвечать прямо на вопрос.
Такого в Хвойной Бухте не бывало. Ну, то есть у Молли, конечно, есть черная помада, совпадающая с цветом сапог, которые она носит без ничего вообще, но думать об этом Тео сейчас не хотелось. Прямо скажем, подобный интимный момент мог иметь какое-то значение только для обоих, но разделить его с Молли Тео не придется, поэтому он на секунду позавидовал нервному тику Гейба.
Двойные двери в церковь распахнулись, и по залу пронесся ветер, сотрясши несколько прядей жатой бумаги, что до сих пор цеплялись за стены, и сшибив пару игрушек с елки. Вошел Такер Кейс. С его летной куртки текло ручьями, а из выреза молнии на груди высовывалась мохнатая мордочка.
- Никаких собак, - сказала Мэвис Сэнд, сражаясь с дверями. - Последние пару лет мы пускаем только детей, но мне все равно не нравится.
Так схватился за створку, с трудом затворил ее и помог Мэвис одолеть вторую.
- Это не собака, - ответил он.
Мэвис развернулась и уставилась прямо в физиономию Роберто, который тихонько гавкнул в ответ.
- Это собака. Не очень представительная, как выпить дать, но все равно собака. К тому же - в темных очках.
- И что?
- Сейчас темно, болван. Убирай ее отсюда.
- Он не собака.
И для пущей наглядности Такер расстегнул куртку, взял Роберто за ноги и подбросил к потолку. Крылан ойкнул, развернул кожистые крылья и взлетел к верхушке новогодней елки, где зацепился за звезду, сделал вокруг нее пол-оборота и успокоился вверх тормашками, повиснув над залом. Несмотря на свою природную жизнерадостность и модные розовые очки, смотрелся он жутковато.
Все гости вечеринки - человек тридцать - замерли и уставились на него. Лена Маркес, нарезавшая лазанью квадратиками у буфетного стола, подняла голову, мимолетно встретилась взглядом с Таком и отвернулась. В зале не раздавалось ни звука - если не считать рождественских гимнов в реггей-обработках из "мыльницы" и биения ветра и дождя снаружи.
- Что? - поинтересовался Такер у всех и ни у кого конкретно. - Народ, вы так себя ведете, как будто никогда в жизни летучую мышь не видели.
- А похож на собаку, - из-за его спины подала голос Мэвис.
- Стало быть, запрета на летучих мышей у вас нет? - поинтересовался Так, не оборачиваясь.
- Да вроде нет. А у тебя, летун, шикарная задница, знаешь?
- Да, это мое проклятье. - Такер поискал глазами омелу на потолке, под которой можно было бы развлечься, засек Тео с Гейбом и направился прямиком в тот угол, где они прятались.
- О боже мой, - сказал он, оказавшись в пределах слышимости. - Вы Лену видели? Какая штучка, а? Вам разве не кажется, что она штучка? О, как мне ее не хватает.
- Господи, и вы туда же, - вздохнул Тео.
- Этот колпак Санты - он что-то такое со мной делает.
- А это у вас Pteropus tokudae? - спросил Гейб, быстро высунувшись из-за Тео и кивнув на рождественскую елку, украшенную крыланом.
- Нет, это Роберто. Почему вы прячетесь за констеблем?
- Здесь моя бывшая.
Так обернулся:
- Рыжая в костюме?
Биолог кивнул. Так оглядел его, потом Вэлери Риордан, которая теперь болтала с Леной Маркес, потом снова посмотрел на Гейба.
- Ого себе - да вы и впрямь хотите выползти из своего генофонда, а? Можно пожать вам руку? - И летчик потянулся рукой Тео за спину.
- Вы нам не нравитесь, понятно? - сказал констебль.
- Вот как? - Такер убрал руку. И заглянул за Тео: - В самом деле?
- Нет, вы нормальный, - ответил Гейб. - Тео просто капризничает.
- Я не капризничаю, - сказал констебль, хотя и впрямь капризничал. И грустил. И был слегка обдолбан. И не в настроении оттого, что этот ураган никуда не улетел сразу, как Тео надеялся, - а кроме того, его немного возбуждало предвкушение подлинного бедствия. Ибо втайне Теофилус Кроу бедствия обожал.
- Это понятно. - Так пожал констеблю предплечье. - Ваша жена была бисквитик.
- Она и есть бисквитик, - ответил Тео и тут же: - Послушайте…
- Да нет, все в порядке, - заверил его Так. - Вы были счастливый человек.
Из-за спины высунулся Гейб Фентон и пожал Тео другое предплечье.
- Это правда, - сказал он. - Когда Молли не слетает с катушек, она и впрямь бисквитик. Хотя на самом деле, даже когда…
- Эй, хватит называть мою жену бисквитиком! Я даже не знаю, что это значит.
- Так мы говорили на островах, - объяснил Такер. - Я всего лишь в том смысле, что вам нечего стыдиться. Вы же долго были вместе. Ведь нельзя ожидать, что здравый смысл к ней больше не вернется. Поскольку время от времени, Тео, и Голова-Ластик сходится с феей Динь-Динь, а "Выкидной Нож" Карл женится на Ларе Крофт. Такие штуки и вселяют в нас надежду, только рассчитывать на это нельзя. И ставить на такое не стоит. Парни, как мы, навсегда остаются одиночками, если только у кого-нибудь из женщин не проснется тяга к саморазрушению. Разве не так, профессор?
- Истинная правда, - подтвердил Гейб и даже возложил ладонь на воображаемую Библию. Тео метнул в него свирепый взгляд.
- Всякая женщина умнеет со временем, - продолжал Так.
- Это она перестает принимать медикаменты.
- Можно по-всякому назвать, - не унимался Такер. - Я лишь к тому, что сейчас Рождество, и вы должны спасибо сказать уже за то, что удалось кого-то одурачить и этот кто-то в вас влюбился.
- Я сейчас ей позвоню, - сказал Тео, выудил сотовый телефон из кармана полицейской рубашки и нажал кнопку автонабора, запрограммированного на дом.
- А Вэл в жемчужных сережках? - спросил Гейб. - Их я покупал.
- Гвоздики с брильянтами, - ответил Так, обернувшись и проверив.
- Ч-черт.
- Гляньте, а Лена - в колпаке Санты, а? У этой женщины талант к мишуре, вы же меня понимаете?
- Ни в малейшей степени, - ответил Гейб.
- Вообще-то я и сам не понял. Просто звучит извращенно, - сказал Так.
Тео захлопнул телефон.
- Я вас обоих ненавижу, парни.
- Не стоит, - сказал Так.
- Нет связи? - спросил Гейб.
- Пойду проверю, работает ли рация в машине.
Дождь заливал все кладбище за церковью, и покойникам пришлось вытаскивать друг друга из жидкой грязи.
- В кино это выглядело полегче, - произнес Джимми Антальво, стоя по пояс в луже. Ему помогали выбраться Марти Поутру и новый мужик в красном костюме. Джимми немного шепелявил и причмокивал - мешали грязь и структура лица, состоявшая преимущественно из воска и проволоки гримера похоронной конторы. - Я думал, так и не выберусь из этого гроба.
- Парнишка, да ты просто красавчик по сравнению с той парочкой, которую мы только что выволокли, - сказал Марти Поутру, кивнув на немощную и почти совсем разложившуюся горку ожившего мяса, которая некогда была электриком.
В ответ каша плоти слабо застонала.
- Кто это? - спросил Джимми. Ливень вымыл грязь у него из глаз.
- Это Алвин, - ответил Марти. - А больше мы ничего не поняли.
- Я же с ним все время разговаривал, - сказал Джимми.
- Теперь все изменилось, - вмешался парень в красном костюме. - Сейчас вы говорите по-настоящему, а не просто думаете друг другу. А у его разговорного оборудования вся гарантия истекла.
Марти, при жизни бывший человеком дородным, но после смерти значительно исхудавший, нагнулся и хорошенько ухватился за руку Джимми, зацепил его локоть своим и поднатужился, чтобы вытянуть паренька из могилы. Раздался громкий треск, и Марти рухнул спиной в грязь. Джимми Антальво замахал пустым рукавом кожаной куртки.
- Рука! Моя рука! - завопил он.
- Господи, могли бы и крепче пришить, - сказал Марти, держа его руку на весу. Та дергалась, будто приветствовала войска на параде.
- Весь этот вздор с недомертвыми - отвратителен, - изрекла школьная учительница Эстер, отступившая вбок с группой тех, кого уже откопали; по лохмотьям ее лучшего черного воскресного платья, ставшего от времени миткалевым кружевом, текли потоки воды. - Я не желаю иметь с этим ничего общего.
- Так вы не голодны? - спросил новенький. Из его бороды Санта-Клауса тоже лилась грязная вода. На поверхность он вылез первым - ему не нужно было выбираться из гроба. - Отлично, как только выдернем паренька, затолкаем тебя в дыру снова.
- Я этого не сказала, - опомнилась Эстер. - Перекусить я бы не прочь. Чего-нибудь полегче. Может, Мэвис Сэнд. У этой женщины мозгов даже на крекер наверняка не хватит.
- Значит, заткнитесь и помогайте.
Неподалеку Малькольм Каули с неодобрением наблюдал, как из могилы вытягивают какого-то недомертвого побессловеснее - из мяса у него тут и там проглядывали кости. Почивший книготорговец выжимал свой твидовый пиджак и от каждого замечания, доносившегося до него, качал головой.
- Мы вдруг все обжорами стали, а? Что ж, я всегда любил мебель "датского модерна" за функциональность, однако элегантность дизайна, поэтому, как только мы потребим мозги этих гуляк, я буду принужден разыскать один из тех мебельных бутиков, о которых только и твердят в церкви новобрачные. Сначала пир, потом "ИКЕА".
- "ИКЕА", - хором подхватили мертвые. - Сначала пир, потом "ИКЕА". Сначала пир, потом "ИКЕА".
- А можно мне съесть мозг жены констебля? - спросил Артур Таннбо. - Судя по голосу, она с перчиком…
- Сначала извлечем всех из земли, есть будем после, - распорядился новый парень: он привык командовать людьми.
- Это кто же умер и сделал вас боссом? - поинтересовалась Бесс Линдер.
- Все вы, - ответил Дейл Пирсон.
- Мужик дело говорит, - сказал Марти Поутру.
- Пока вы, мальчики, тут заканчиваете, я, пожалуй, прогуляюсь вокруг стоянки. Батюшки, да я и ходить, кажется, разучилась, - сказала Эстер, волоча за собой одну ногу так, что в грязи оставалась глубокая борозда. - Но "ИКЕА" - и впрямь восхитительное приключение после ужина.
Никто не знает толком, почему вслед за поеданием мозгов живых людей мертвые так обожают недорогую сборную мебель.
А на другом краю стоянки Теофилус Кроу был занят: дождевая вода в его ушах вытеснялась собачьими слюнями.
- Отстань, Живодер.
Тео оттолкнул здоровенного пса и нажал на тангенту полицейской рации. Он регулировал бесшумную автонастройку и усиление сигнала так и эдак, но кроме далеких бестелесных голосов из белого шума прорывались только разрозненные слова. О корпус машины грохотал дождь, и Тео пришлось положить голову на приборную доску, чтобы слышать из крохотного динамика рации хоть что-то. Живодер, само собой, воспринял это как приглашение вылизать еще немного дождевой воды из ушей констебля.
- Фу! Живодер!
Тео схватил пса за морду и сунул ее между спинками сидений. Дело не в мокрости пса и не в вони из пасти - нешуточной, кстати сказать. Дело в шуме. Живодер слишком шумел. Тео залез в бардачок и в навсегда скомканной упаковке отыскал половинку "слим-джима". Живодер сказал крохотной мясной палочке "ням" и, смакуя жирную милость, причмокнул у самого уха констебля.
Тео щелчком выключил рацию. Одна из проблем жизни в Хвойной Бухте с ее вездесущими монтерейскими соснами втом, что через несколько лет эти новогодние елки перестают быть похожими на новогодние елки и начинают выглядеть как гигантские метелки для пыли, поставленные на попа. На верхушках у них - огромные паруса хвои и шишек, ниже - длинные худощавые стволы, а еще ниже - корневые системы, плоские, как блины. Такое дерево при сильном ветре приспособлено падать, как ничто другое. Поэтому когда по всему побережью рассекает эль-ниньо и тащит за собой подобные ураганы, обесточиваются сначала мобильные и кабельные сети, затем - весь город, и наконец сдаются телефонные компании. Вся связь с внешним миром эффективно обрывается. Подобное Тео наблюдал и раньше, и ему не нравилось, чем это грозит. Еще до рассвета затопит всю Кипарисовую улицу, а к полудню жители будут перемещаться по агентствам недвижимости и художественным галереям на байдарках.