- Обидно, а? - сказал закадровый голос.
- Заткнись, на самом деле этого не было. - Или было? Ей все помнилось будто наяву.
С закадровым голосом у нее проблема. Одна, зато какая. Если бы все сводилось только к эксцентричному поведению, можно было бы забить до первого числа следующего месяца, а потом начать пить медикаменты снова, и Тео ничего не заметит. Но раз появился закадровый голос, дело труба. Молли вновь обратилась к синей книжице "Анонимных наркоманов" - Тео не выпускал ее из рук, когда пытался преодолеть свою страсть к дури. Постоянно твердил, какие шаги предпринимать и как без них в жизни и шагу ступить не может. А ей теперь требовалось хоть какое-то подкрепление, чтобы не так проворно размывалась линия между Молли Мичон, организатором рождественских вечеринок, пекарихой печенюшек и удалившейся отдел киноактрисой, - и Кендрой, истребительницей мутантов, проламывательницей черепов и соблазнительницей воинов.
- "Шаг Два, - читала Молли. - Научись верить, что твое здравомыслие может восстановить некая сила, которая больше нас самих".
На минуту она задумалась и выглянула в окно хижины - не приближаются ли фары Тео. Ей очень хотелось надеяться, что все двенадцать шагов она освоит до его приезда.
- Моей высшей силой будет Ниггот, Бог Червей, - объявила она, схватив с кофейного столика сломанный палаш и грозя им телевизору "Сони", который угрюмо насмехался над ней из угла. - Во имя Ниггота пойду в атаку я, и горе любым мутантам или Пиратам Песков, кто осмелится перейти мне дорогу, ибо жизнь их будет принесена в жертву, а окровавленные яйца украсят тотемный столб в моем жилище.
- И нечестивцы побегут в ужасе пред величием твоих испятнанных грязью и изящных по форме ляжек, - произнес закадровый голос с несгибаемым энтузиазмом.
- Это само собой, - откликнулась Молли. - Ладно, Шаг Три. "Обрати свою жизнь к Господу и да познаешь ты Его".
- Нигготу потребна жертва, - вскричал закадровый голос. - Член человеческий! Отчекрыжь его от своего тела и насади, еще трепыхающийся, на яростный лиловый рог Бога Червей.
Молли затрясла головой, чтобы немного нарушить равновесие закадрового голоса.
- Чувак, - произнесла она.
Молли редко называла кого-либо чуваком. Тео подхватил это словцо, патрулируя площадку для скейтбордистов Хвойной Бухты, и теперь пользовался им для того, чтобы выражать неверие в чью-либо дерзость на словах либо наделе. Правильная интонация при этом подразумевала: Чува-ак, я тебя умоляю, ты, должно быть, пошутил или галлюцинируешь, а может, то и другое сразу, если предлагаешь мне такое. (В последнее время Тео опробовал на практике другое выражение: "Ё, это дрыщ, ё". Однако Молли запретила мужу пользоваться им за пределами дома - поскольку, отметила она, мало что может так оконфузить, как хип-хоповый жаргон из уст сорока-с-чем-то-летнего белого дятла. "Тогда уж альбатроса, ё", - поправил ее Тео.)
Таким образом обчуваченный, закадровый голос убавил рвения:
- Тогда - палец! Отсеченный перст Малютки Воительницы…
- И не надейся, - ответила Молли.
- Значит, локон! Нигготу потребна…
- Я собиралась зажечь свечу - как символ того, что вверяю себя своей высшей силе. - И чтобы подтвердить искренность намерений, Молли взяла дешевую зажигалку и запалила одну из ароматизированных свечек, которые держала на подносе в центре кофейного столика.
- Тогда сопливый "клинекс"! - не унимался закадровый голос.
Но Молли уже перешла к четвертому шагу.
- "Проведи полную и бесстрашную духовную инвентаризацию себя". Понятия не имею, что это значит.
- Ну пусть меня выебет в ухо слепая мартышка, если я въехал, - подтвердил закадровый голос.
Молли решила, что даже признавать поддержку с этого фланга будет слишком роскошно. В конце концов, если шаги из книжки помогут - а надежда на это была, - закадровому голосу вообще недолго осталось. И она принялась лихорадочно перелистывать брошюрку в поисках разъяснений.
По дальнейшем чтении выяснилось, что нужно составить список всего, что не так с твоим характером.
- Впиши, что ты совсем с катушек слетела, - подсказал закадровый голос.
- Есть! - сказала Молли.
И тут же заметила, что книжка рекомендует еще составить список того, что терпеть не можешь. Молли не совсем понимала, как это ей пригодится, но за пятнадцать минут заполнила три страницы всевозможными обидами, включая обоих родителей, Налоговое управление США, алгебру, преждевременные эякуляции, добрых домохозяек, французские автомобили, итальянские чемоданы, юристов, упаковки компакт-дисков, тесты на коэффициент интеллекта и того задрота, который на коробках воздушной кукурузы написал предупреждение: "Осторожно: при нагревании содержимое может оказаться горячим".
После чего остановилась перевести дух. Когда она перешла к Шагу Пять, двор осветился лучами фар. Они замерли на фасаде хижины. Тео вернулся домой.
- "Шаг Пять, - читала Молли. - Исповедуйся своей высшей силе и другому человеку в точной природе своих заблуждений".
Едва Тео шагнул в хижину, Молли развернулась к нему со сломанным палашом в руке. За спиной у нее горела коричная свеча, зажженная в честь Ниггота, Бога Червей.
- Исповедуюсь! - выкрикнула она. - Я не платила налоги с девяносто пятого по двухтысячный год, питалась радиоактивной плотью мутантов и презираю тебя, как никого на этом свете, за то, что ты не присаживаешься на корточки, когда писаешь!
- Привет, милая, - сказал Тео.
- Заткнись, подбабок! - ответила Малютка Воительница.
- Стало быть, никто мне "вольво" не вымоет?
- Тихо! Я тут исповедуюсь, неблагодарный.
- Вот это дух! - сказал закадровый голос.
Глава 7
Утро настало
Наступило утро среды за три дня до Рождества, когда Лена Маркес проснулась и обнаружила в своей постели чужого мужчину. Зазвонил телефон, и парень с нею рядом тихонько застонал. Его отчасти накрывала простыня, однако Лена была довольно-таки уверена, что он голый.
- Алло, - сказала она в трубку. И на всякий случай приподняла простыню. Да, голый.
- Лена перед самым Рождеством обещали ураган а мы собирались чтобы Мэвис устроила барбекю на Одинокое Рождество но если будет дождь она не сможет а я вчера вечером наорала на Тео и два часа потом шлялась по темноте а он наверное думает что я сошла с ума и может тебе интересно что вчера вечером Дейл не вернулся домой а его новая… э-э другая… э-эта женщина с которой он живет в панике позвонила Тео и он…
- Молли?
- Да, привет, как дела?
Лена бросила взгляд на часы у кровати, потом - на голого мужчину рядом.
- Молли, сейчас шесть тридцать.
- Спасибо. Тут шестьдесят семь градусов. Мне видно термометр за окном.
- Что случилось?
- Я же тебе говорю: будет буря. Тео сомневается рассудке. Пропал Дейл.
Такер Кейс перекатился на другой бок. Несмотря на полусонное состояние, он, похоже, был готов к бою.
- Ты только посмотри, - подумала Лена, а затем поняла, что сказала это в трубку.
- Что? - переспросила Молли.
Так открыл глаза и улыбнулся Лене, после чего скользнул за ее взглядом южнее. Он потянул простыню у нее из рук и прикрылся.
- Это не из-за тебя. Мне нужно пописать.
- Извини, - сказала Лена, быстро натягивая простыню себе на голову.
Последний раз она волновалась из-за этого очень давно, только вдруг вспомнила сейчас статью в каком-то журнале, где советовали не показываться мужчине с утра, если вы не знакомы с ним по меньшей мере три недели.
- Кто у тебя? - спросила Молли.
Лена проделала в простыне тоннель для глаз и выглянула наружу. Такер Кейс вставал с постели, совершенно не смущаясь, совершенно голый, и агрегат вел его в ванную, покачиваясь впереди, как прут лозоходца. Лена сразу поймала себя на том, что у нее всегда найдутся резоны презирать мужские особи своего биологического вида и отсутствие смущения в их список непременно войдет.
- Никто, - сказала она в телефон.
- Лена, ты же не спала опять со своим бывшим? Скажи мне, что ты в постели не с Дейлом.
- Я в постели не с Дейлом.
И тут вся минувшая ночь накатила на Лену, и ей показалось, что ее сейчас вырвет. Такер Кейс на некоторое время заставил ее обо всем забыть. Ладно, допустим, от мужчин бывает какая-то польза, но тревога вернулась. Она убила Дейла. Она сядет в тюрьму. Но необходимо делать вид, будто она ничего не знает.
- Что ты сказала про Дейла, Молли?
- С кем ты в постели?
- Черт побери, Молли, да что случилось с Дейлом? - Хоть бы это прозвучало убедительно.
- Не знаю. Позвонила его новая подружка и сказала, что он не вернулся домой после рождественской вечеринки "оленей". Я просто подумала, что ты должна об этом знать, понимаешь, вдруг что-нибудь плохое случилось.
- Да с ним все в порядке. Может, познакомился с какой-нибудь шлюшкой в "Пене дна" и охмурил ее своим пролетарским обаянием.
- Бэ-э, - сказала Молли. - Ой, извини. Слушай, Лена, сегодня утром в новостях сказали, что с Тихого океана движется ураган. У нас в этом году будет эль-ниньо. И надо что-то придумать с едой на Одинокое Рождество, не говоря уже о том, что делать со всеми, кто на него придет. Церквушка-то ужасно маленькая.
А Лена так и не придумала, что делать с Дейлом. Ей хотелось все рассказать Молли. Понять способна только она. Лена пару раз наблюдала Молли, когда у той бывали "срывы". Молли понимает про то, что выходит из-под контроля.
- Послушай, Молли, мне нужно…
- И я вчера вечером наорала на Тео. Очень гадко, Лена. Он уже давно так не срывался из дому. Похоже, я испохабила себе Рождество.
- Не говори глупостей, Мол, ты на такое не способна. Тео все понимает. - Что означало: Он знает, что ты чокнутая, и все равно тебя любит.
В этот момент Такер Кейс вернулся в комнату, подобрал с пола брюки и принялся их натягивать.
- Мне надо покормить крылана, - объяснил он, наполовину вытащив из переднего кармана банан.
Лена скинула простыню с головы и попробовала придумать, что сказать. Так ухмыльнулся и вытащил банан целиком.
- О, ты думала, что я просто рад тебя видеть?
- Э-э… я… черт!
Так шагнул к ней и поцеловал в лоб.
- Я правда рад тебя видеть, - сказал он. - Но и крылана покормить нужно. Я сейчас вернусь.
И он вышел из комнаты как был - босиком и без рубашки. Ладно, может, и впрямь вернется.
- Лена, кто это? Рассказывай.
Она сообразила, что по-прежнему держит трубку в руке.
- Слушай, Молли, я тебе перезвоню, ладно? И на пятницу мы что-нибудь придумаем.
- Но мне же нужно извиниться…
- Я тебе позвоню.
Лена повесила трубку и сползла с кровати. Если не тормозить, она успеет умыться и чуточку накраситься, пока Такер на улице. Лена голышом заметалась по комнате - и тут почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Большое окно выходило на рощу, а поскольку спальня располагалась на втором этаже, Лена просыпалась будто в шалаше на дереве, но внутрь никто заглянуть не мог. Она развернулась к окну - снаружи, уцепившись за желоб водостока, висел гигантский крылан. И смотрел прямо на нее - нет, не просто смотрел, а оценивал. Лена стянула с кровати простыню и прикрылась.
- Иди жуй свой банан, - крикнула она.
Роберто облизнулся.
Были времена - крысиные года бонгов и кальянов, - когда Теофилус Кроу почти без зазрения совести мог утверждать, что сюрпризы ему не нравятся, что он разнообразию предпочитает рутину, неуверенности - предсказуемость, а ведомое - неведомому. А потом, несколько лет назад, распутывая последнее в Хвойной Бухте дело об убийстве, Тео познакомился с Молли Мичон, бывшей королевой низкобюджетного голубого экрана, влюбился в нее - и все изменилось. Тео нарушил одно из своих кардинальных правил: Никогда не ложись в постель с тем, кто безумнее тебя. И с тех пор он полюбил жизнь.
Они заключили маленький пакт: если он откажется от своих средств (дури), она не станет отказываться от своих (антипсихотиков) и, как следствие, обретет все его незамутненное внимание, а он в обмен получит лишь самые приятные аспекты личности Малютки Воительницы, в которую Молли временами перевоплощалась. Ему страшно нравилось ее общество и та периодическая странность, которую она привносила в его жизнь.
Но вчерашний вечер оказался чересчур. Когда Тео вошел в дом, ему хотелось… нет, необходимо было поделиться этой дикой историей про блондина с Молли - единственной, кто мог бы ему поверить и не упрекнул бы в том, что он торчок, - а она выбрала именно этот момент, чтобы перейти в режим озлобленной психопатки. Вот он и вышел из завязки, и к тому времени, как вернулся в хижину, дури было выкурено столько, что хватило бы уложить в кому целый растаманский хор.
Не для этого он высаживал и выращивал свой пятак. Совсем не для этого. Не как в старину, когда он возделывал триумфальный садик для собственного потребления. Отнюдь, лесок семифутовых липких кронштейнов для макух, украшавших самую опушку их участка возле хижины, был чисто коммерческим предприятием. И ради очень благого дела. Во имя любви.
Хотя перспектива вернуться на экран удалялась в никуда, Молли все эти годы продолжала упражняться с палашом. Раздевшись до белья на полянке у хижины или в одном спортивном бюстгальтере и тренировочных штанах, она принимала стойку "к бою" перед воображаемым партнером и принималась кружиться, прыгать, парировать удары, делать выпады, рубить и кромсать до полного изнеможения. Помимо того что ритуал этот в ней поддерживал невероятно хорошую форму, он дарил ей счастье, и Тео был неимоверно доволен. Он даже подбил Молли заняться японским кэндо, и она, что не очень удивительно, преуспела - постоянно выигрывала поединки с противниками вдвое крупнее себя.
А это косвенным образом подвело Тео к мысли выращивать коноплю коммерчески - впервые в жизни. Он пробовал и другие способы, но банки с непреодолимым упрямством отказывались давать ему кредит размером почти в полугодовое жалованье - на приобретение самурайского меча. Ну, не именно самурайского, разумеется, а просто японского - древнего японского меча, сделанного мастером Хисакуни из Ямасиро в конце XIII века. Шестьдесят тысяч слоев высокоуглеродистой стали, идеально сбалансированных и острых как бритва даже восемьсот лет спустя. То была "таси", изогнутая кавалерийская сабля, длиннее и тяжелее традиционных "катан", которыми самураи пользовались в пеших боях. На тренировках Молли понравится ее вес - примерно такой же, как у театрального палаша, который она прихватила с собой на память о неудавшейся карьере в кино. Кроме того, она бы оценила, что меч настоящий, и Тео надеялся, что Молли поймет: так он хочет сказать ей, что любит все ее стороны, даже Малютку Воительницу (просто о некоторые стороны тереться приятнее). Завернутый в бархат "таси" был теперь спрятан в глубине верхней полки у Тео в чулане - там, где раньше хранилась коллекция бонгов и кальянов.
А деньги? Ну, один старый друг по обдолбанным дням, биг-сурский плантатор, ставший оптовиком, был крайне рад выплатить Тео аванс под будущий урожай. Предприятие задумывалось как чисто коммерческое: начал, закончил и никто не пострадает. Однако теперь Тео ехал на работу укуренный впервые за много лет и чуял шкурой: вслед за плохой ночью и день выдастся нехороший.
И тут позвонила Дейл-Пирсонова подружка/жена/что-то - и спуск в преисподнюю начался взаправду.
Тео выкупал глаза в визине, заехал в "Морской рассол: наживку, снасти и отборные вина" за большим кофе и только после этого направился домой к Лене Маркес искать ее бывшего мужа. Хотя из происшествия у "Экономичного гипермаркета" в понедельник и десятка подобных стычек в прошлом было ясно, что их взаимная нелюбовь граничила с ненавистью, это не останавливало парочку и она время от времени объединялась ради привычного послеразводного секса. Об этом Тео мог бы и не знать - но Лена и Молли были хорошими подругами, а женщины имеют привычку обсуждать такие штуки.
Лена жила в приятном двухэтажном доме а-ля "народные ремесла", стоявшем на половине акра сосновой рощи, которая выходила на одно из множества хвойнобухтинских пастбищ. Управляя недвижимостью, Лена такого дома себе, конечно, позволить бы не могла, но, с другой стороны, она мирилась с Дейлом Пирсоном пять лет брака и еще пять - после, поэтому хотя бы дом заслужила, думал Тео. Ему понравилось, как стучат его сапоги по веранде, пока он идет к двери, и он решил: надо бы им с Молли тоже веранду к хижине пристроить. Может, повесить ветряной колокольчик, качели, поставить небольшой обогреватель, чтобы можно было сидеть снаружи прохладными вечерами. И тут, чувствуя, как с другой стороны к двери приближаются шаги, он осознал, насколько полностью и совершенно спекся. И они поймут, что он спекся. И никакие количества визина или кофе не скроют того факта, что он спекся. Двадцать лет работы под кайфом ничем ему сейчас не помогут - у него ослабла хватка, он вышел из игры, глаз тигра налился кровью.
- Здравствуй, Тео, - сказала Лена, открывая дверь.
На ней была огромная мужская фуфайка и красные носки. Длинные черные волосы, обычно струившиеся по спине жидким атласом, теперь были собраны на затылке, и пучок их торчал из-за одного уха. Прическа после секса.
Тео помялся на крыльце, как пацан, готовый пригласить соседку на первое свидание.
- Извини, что я так рано, мне просто нужно узнать, не видела ли ты Дейла. После понедельника то есть?
Лена как бы замерцала в дверях - точно сейчас грохнется в обморок. Тео был уверен: это оттого, что он обдолбан.
- Нет, Тео. А что?
- Ну, э-э… позвонила Бетси и сказала, что Дейл не пришел ночевать. - (Бетси звали новую жену/подружку/что-то Дейла. Она много лет работала официанткой в "Кафе Г. Ф." и заимела там известную репутацию своими романами с женатыми мужиками.) - Я просто… э-э… - Ну почему она его не перебьет? Ему не хотелось говорить вслух, что ему известно: Лена периодически сходится с Дейлом на сеансы совокупительной ненависти. Констеблю об этом знать не полагалось. - И вот я, э-э, хотел просто уточнить.
- Привет. Это кто? - За спиной Лены в проеме возник светловолосый парень без рубашки.
- О, слава богу. - Тео выдохнул. - Я Тео Кроу, городской констебль. - И он посмотрел на Лену, рассчитывая, что их познакомят.
- Это Такер… гм, Так.
Она понятия не имела, как его фамилия.
- Такер Кейс, - сказал Такер Кейс, обогнув Лену и протягивая руку. - Мне, наверное, следовало вам представиться раньше, поскольку мы работаем в одном бизнесе.
- И что это за бизнес? - Тео никогда не считал себя бизнесменом, но теперь, видимо, стал им.
- Я вожу на вертолете агентов Администрации по контролю за наркотиками, - ответил Такер. - Ну, знаете, - инфракрасная съемка, ищем садоводов и все такое.
Атас! Остановка сердца! Тревога! Пятьсот миллиграмм эпинефрина в перикардий! Мы теряем сигнал, коллеги! Атас!
- Приятно познакомиться, - сказал Тео, надеясь, что сердечного приступа по нему незаметно. - Простите, что побеспокоил. Я ушел. - Он отпустил руку Такера и двинулся прочь, изо всех сил думая: не иди обдолбанно, не иди обдолбанно - ради всего святого, как же мне удавалось все эти годы?