- Там на двух языках - на английском и на русском. Я его наизусть запомнил. "Дорогой Семен, мы с большим интересом следим за Вашими успехами. Вы производите большое впечатление своим трудолюбием и стремлением постоянно совершенствоваться. Мы имеем большой интерес к работе с Вами. Мы предлагаем Вам начать обучение в нашей Академии, в которой обучаются талантливые парни из самых разных стран мира. Наша школа славится своими методами воспитания будущих чемпионов. У наших тренеров особая программа работы. Многие выпускники нашей школы с честью защищают цвета амстердамского "Аякса", а также заключают профессиональные контракты со многими знаменитыми клубами Европы. Занимаясь в нашей Академии в течение четырех лет, Вы можете заметно усовершенствовать свою технику, получите возможность участвовать во многих престижных турнирах. Все расходы на Ваше содержание, проживание и обучение Академия берет на себя. Принимая во внимание Ваш возраст, мы рассчитываем, что Вы посоветуетесь со своими родителями и получите от них согласие на временный переезд в Европу. Связавшись с нами, Ваш адвокат узнает, как оформить все необходимые документы. С огромным уважением и пожеланием успехов, управляющий академией "Аякс" (Амстердам) Луи ван Галл". Ты знаешь, кто такой ван Галл?
- Да откуда мне знать?
- Деревня! - со смехом сказал Шувалов. - Живете там в своем великосветском колхозе, а таких вещей не знаете. Ван Галл сейчас главный тренер "Барселоны". Чуешь, чем пахнет? Сначала я бы у него в Академии занимался, а потом бы он меня с собой в "Барселону" забрал.
- Ты хочешь играть в Европе? - неожиданно для себя самой переходя на "ты", спросила она.
- Я хочу играть в "Барселоне".
- А ты не думал, что это предательство, ведь здесь Россия, а там чужая страна?
- Нет. Родина - это мать, а "Барселона" - жена, любовница.
- Вот, значит, как? И чем же она так тебе приглянулась?
- Ну, это опять сто лет объяснять. Запал - и все тут.
- И как ты оцениваешь свои шансы? - усмехнулась Полина.
- Нулевые, - ответил он.
- Почему же? Зачем же так сразу сдаваться?
- Да потому, что это нереально. Потому, что я деревянный, бесчувственный, потому что у меня слабо выражена индивидуальность. Потому, что я делаю все слишком медленно. Короче, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Они просто в нашу сторону не смотрят, на Восток не смотрят, только на Европу, на Латинскую Америку. Давно привыкли думать, что здесь сплошная снежная пустыня.
- А почему ты тогда не поехал в Амстердам?
- Даже сам не знаю. Испугался. Понимаешь, мне как-то стыдно было перед парнями, с которыми я играл в нашей старой школе. Если бы я тогда уехал, то они бы считали, что я их предал. Я, конечно, понимал, что мне сделано предложение, от которого не отказываются, но ничего с собой поделать не мог. Просто понимал, что если я уеду, им станет плохо.
- Да почему же, почему? При чем тут другие? Ка-кое-то это неправильное рассуждение. Советская логика. Если кто-то более талантлив, то он все равно должен шагать с другими в ногу, так, что ли, получается? Ты хоть теперь понимаешь, что, возможно, совершил ошибку? Вот же он этот твой ван Галл, вот твоя "Барселона"…
- А, - отмахнулся Шувалов. - Судьба! Ты идешь тем путем, который тебе предначертан. Что теперь об этом думать? Есть только "здесь" и "сейчас". Я вот остался в России и… тебя встретил, - выдавил он с усилием.
- Хорошенькая компенсация.
- Да уж не самая плохая.
- А сейчас тебя в Европу не зовут?
- Да ходят какие-то слухи. Руководство говорит, что за меня предлагают слишком маленькие деньги. Они же все время там считают - продать или оставить.
- А если тебя вдруг "Тоттенхэм" захочет?
- Откуда ты все это знаешь? - спросил он с некоторым изумлением. - И про "Тоттенхэм"?
- Так его же русский банкир купил, сейчас все об этом только и говорят.
- Сильная команда, только неживая какая-то.
- Что значит "неживая"?
- Тоже долго объяснять. Понимаешь, они как машина. Железная защита, непробиваемая - да. Нападение мощнейшее - да. Они всегда выстраиваются идеально, все зоны закрывают, одного игрока успевают закрыть и вдвоем, и втроем, и в атаку идут с выверенными вертикальными пасами, но все это как-то слишком безошибочно, что ли. Они играют с мыслью не допустить ни единой ошибки. Только об этом одном и думают. А мне интересно красоту создавать, тонкую, живую. И при этом не думать ни о каких ошибках. Так что - ну их!
- А если тебе все же сделают такое предложение?
- Скажу: отвалите. Команда у вас, слов нет, превосходная, но не по мне. Не хочу быть винтиком в вашей машине.
- Но ведь это же Европа!
- И что?
- Великие команды, как я успела понять, все именно там находятся. И "Барселону" свою ты сможешь увидеть воочию, а не только по телевизору.
- Это точно. А что это ты так за мою дальнейшую судьбу волнуешься? И за "Тоттенхэм"?
- Ну вот! Только начали разговаривать как люди… Послушай, а тебя вообще кроме футбола что-нибудь интересует?
- Нет. Я вот в школу, помню, ходил в какую-то. Вычитать и умножать, по складам бурду читать учат в школе, учат в школе, учат в школе, - вспомнил он. - Меня там все дебилом считали, потому что, вместо того чтобы слушать учителя, я занимался совсем другими вещами. Мне один раз на день рождения родители подарили настольную игру: там были на карточках нарисованы представители всех видов спорта, и нужно было угадывать название спорта и за это получать очки. Самый идиотский вид - мотобол, в нем гоняют мяч на мотоциклах. Ну, так вот я взял всего одну карточку и перевел с нее футболиста под копирку. А потом на уроках сидел и раскрашивал футболку, гетры, трусы. Я уже тогда все клубные цвета знал и эмблемы. Красиво получалось. Но однажды училка наша увидела, чем я занимаюсь, и все отобрала - и копирку, и разноцветные ручки. Короче, тоска была сплошная - хотелось свободы, а тебя как будто гвоздями к стулу прибили.
- Господи, да как же ты с обычными-то людьми уживался?
- Плохо уживался. Я и со своим братом-игроком уживался плохо. Вот была со мной одна такая история…
11. Там и тогда
Архангельское
Июль 1996
В новехоньком белоснежном "Икарусе" с синей надписью "Спутник" по борту они ехали вдоль сплошного зеленого забора, который отделял от дороги густой еловый лес - Шувалов и еще две дюжины юных гигантов, каждый из которых был старше Семена на три, а то и на четыре года.
"Ты бросил меня, ты бросил меня, ты бросил меня, и я осталась одна", - надрывалась в динамиках какая-то певичка. Кудрявый Санек Самодин кивал в такт головой.
- Ну че, мы подходим такие к ним: девчонки, можно с вами познакомиться? - продолжал свой рассказ чернявый Феликс Глухов.
- Ну, а они чего? - теребил его в нетерпении толстомордый Витька Корсак.
- А они чего? С какой целью, спрашивают. Все такие деловые, небрежные, строгие, как будто цену себе знают и еще посмотрят, что мы за птицы. Но, конечно, заинтересовались. Мне-то видно.
- Ну, а вы чего?
- А мы чего? Пообщаться, говорим. Когда тебя спрашивают "с какой целью", ты должен отвечать "пообщаться". Все же с самого начала понятно. Ну, мы такие тоже стоим уверенные, а они тут отвечают такие вдруг: а нам это не очень интересно. Ну, я так припух слегка от растерянности, а они уже раз - и на эскалаторе поднимаются. Я Санька скорей за руку и быстро за ними. Ну, настигли их на эскалаторе, дальше едем и разговариваем. Ну, какие, спрашиваю, у вас на сегодня планы?..
Сплошной забор кончился. Пошла березовая рощица, дорога нырнула вниз, а затем начала карабкаться на высокий холм, одолев который "Икарус" очень скоро подъехал к другому забору, но на этот раз не деревянному, а железному, решетчатому. После долгого, тягучего разворота автобус подполз к высоким железным воротам, остановился и просигналил.
- Ну, тут одна из них, которая постарше, блондиночка такая вся накрашенная, и говорит: мы, мол, сейчас идем на Чистые пруды и будем гулять там до самого вечера. Ну, я и говорю: а че вы там будете делать, кого искать? Мне кажется, вы давно нашли тех, кого искали. Ну, она так скривилась насмешливо и спрашивает: это вас, что ли? А сама, я вижу, заинтересовалась.
- Она у тебя два часа назад заинтересовалась, - вдруг с гоготом заметил Ильдар, толкая Семена локтем в бок, - а ты все никак на миллиметр даже продвинуться не можешь. Очень нам интересно, да?
- Да погоди ты, я во всех нюансах рассказываю.
- Да какие тут тебе еще нюансы. Нюансы начнутся, когда у вас до дела дойдет!
Ворота автоматически открылись, и "Икарус" проехал по асфальтированной дороге в глубину территории. И здесь Семен увидел поле - с ровной и густой зеленой травой. Впереди был стеклянный купол со шпилем, а затем показался краснокирпичный фасад очень длинного двухэтажного здания.
За десять метров до нового шуваловского дома автобус окончательно затормозил. Рыжий шофер отвалил переднюю дверь. Подхватив свои нейлоновые сумки, ребята гуськом пошли по вымощенной широкими квадратными плитами дорожке.
Шувалов вместе со всеми оказался в просторном гулком вестибюле, под стеклянным, пропускающим небесный свет куполом. Круглый купол был похож на мяч, и Шувалов подумал, что находится внутри настоящего футбольного храма. Из этого вестибюля или, лучше сказать, святилища сразу несколько лестниц вели на второй этаж, по ним можно было подняться на блестящий теплым лаком деревянный круговой балкон, на котором сейчас стоял Гарольд и смотрел сверху вниз на воспитанников.
И вот их построили полукругом и начали распределять по комнатам.
- Корсак, Самодин - тридцать четвертая. Бугаев, Родионов - тридцать шестая. Сомов, Урузбаев - тридцать восьмая. Глухов, Никитенко - сороковая. Савельев, Коноваленко - сорок первая.
- А че я с Коноваленко-то? Можно мне с Демичевым?
- Не можно. Не на курорт приехал. Ты покамест никто, и звать тебя никак.
- Ну, Гарольд Семенович…
- Не нукай - не запрягал. Еще раз такая же история повторится - вылетишь у меня из интерната в два счета.
- Слушай, а че он?
- Че не помнишь, что ли, как в номере бухали?
- Тарпищев, Бауэр - сорок вторая. Шувалов, Корольков - сорок четвертая. Все своих соседей услышали?
- Все-е-е…
- Разошлись по номерам. В семнадцать ноль ноль всем собраться в холле.
Эх, как же Семен хотел поселиться с Ильдаром! Но он привык подчиняться беспрекословно.
Несмотря на угрюмый вид, на постоянно удрученное и как будто обиженное выражение лица с дрябловатыми жирными щеками и расплюснутым носом, Корольков отличался словоохотливостью и мог молоть своим неугомонным языком в течение целого часа, без роздыха. Корольков подвизался в середине поля в качестве опорного хавбека и считался осторожным игроком, аккуратным, старательным, но ничем особенно не выдающимся. И вот он тронул Шувалова за локоть.
- Ну что, мелкий? Пойдем заселяться, что ли? Вот ведь, блин, все люди как люди, всех нормально поселили, а мне одному какой-то детский сад устроили. Ну как мне вот, спрашивается, жить? Ну вот о чем с тобой разговаривать прикажешь? О чем с тобой говорить? О телках с тобой нельзя, о фильмах с тобой нельзя, потому как ты не видел ни одного фильма жизненного. Ты их вообще, похоже, не видел. У тебя видак дома есть? Вот то-то и дело, что нету.
- Про футбол со мной можно, - отвечал Семен.
- Про футбол? Да че ты про футбол знаешь? Бей - беги, ЦСКА - чемпион? А футбол - это, брат, целое искусство, это, если хочешь знать, шахматы в движении. - Корольков важно поднял указательный палец.
Тем временем они поднялись по лестнице на круговой балкон, нырнули в один из длинных, прямых коридоров и быстро отыскали дверь назначенной им комнаты под номером сорок четыре. Корольков толкнул дверь, и они оказались в узкой комнате. Из мебели здесь были только две стоявшие параллельно кровати с казенными шерстяными одеялами, две тумбочки для личных вещей, приземистый журнальный столик и два стула с прямыми спинками. Корольков тотчас же плюхнулся на одну из пустующих кроватей, которую он счел почему-то лучшей, и указал Семену на вторую, у самого окна.
- Про программу "Футбол без границ" можно, - продолжил разговор Семен. - Я все выпуски смотрел. Про лучшие матчи лучших европейских команд. Есть потрясающая команда "Барселона". Они такие там голы забивают! Атакуют все время. Даже если два или три гола забьют, все равно продолжают атаковать. И комбинации такие, которых мы и не видели. Ну, вот вроде бы один игрок, и его со всех сторон противники окружают, а он все равно найдет пустое место и своему нападающему пасанет, а тот, вместо того чтобы долго возиться, как откатит прямо пяткой под удар. Из-за спины, понимаешь! А третий игрок, он вроде как бы бить обязательно должен, но он не бьет. Выдерживает паузу. И вот, когда уже противник мимо пролетит, опять отпасует - по единственно верной линии, так что четвертому игроку остается только ногу подставить, чтобы мяч в ворота залетел. И форма у них самая красивая. Полосатая красно-синяя, но не такая, как у наших, а намного красивее! Темнее.
- Эх ты, "красивее-темнее"! Совсем без понятия, малой. Ты знаешь, что такое европейский футбол? Возможность обеспечить себе достойное будущее. Ты знаешь, что из ЦСКА Корнеев в Испанию уехал? А Шалимов в итальянский "Интер" из "Спартака"? Знаешь, сколько они там за месяц получают? Тыщ по двести долларов. Причем можно в запасе сидеть, не играть ни хрена, и все равно зарплата - твоя. А посчитай, за год это сколько будет. Два года, и ты всю Москву, всю Европу сможешь купить. Машины, коттеджи, квартиры, особняки. Телки самые красивые. Мы таких в "Плейбое" только видели, на показах мод по ящику, а они их в легкую дрючат. Потому что имеют бабки. Но таких у нас в России единицы. Это те, кто еще в Союзе репутацию себе заработал, в то время, когда еще система не рухнула, когда их всех до седьмого пота начальство пахать заставляло. А сейчас все по-другому. Хочешь - играй, а не хочешь - не играй. Раньше все у тебя было: и квартира, и машина - у меня отец в "Торпедо" играл, я знаю, - а сейчас чего? Ты даже не знаешь, где будешь завтра. А вот так и не знаешь. Распустят команду к едрене фене, потому что хозяева влезли в долги. Потому что они все давно уже распродали, что нам принадлежит. А мы тут вкалываем за кусок хлеба с маслом и подзатыльники. Стимула нет.
- Мне нравится.
- Ну, дебилам всегда все нравится. Им фантик разноцветный покажешь, а они и рады. "Ба-а-арсело-на", - будут гундеть. Конечно, если бы у нас такие же бабки, как у твоей "Барселоны", были, то и мы бы одевались красиво. Может, тебе еще настоящую "Пуму" или бутсы "Адидас"? У нас в "адидасах" только главная команда играет, да и то не все. Ты знаешь, там какие деньги крутятся? Миллионы. Вот за эти миллионы все они свою ж… и рвут. Так и я бы сыграл, если б не за "спасибо", а за сто тысяч долларов.
- Так сначала нужно хорошо сыграть, а потом и деньги начнут давать.
- Самый умный, да? Ну давай-давай, сыграй, а я посмотрю. Много ли к тебе миллионеров с кошельками прибежит. Всем футбольным магнатам на Россию начхать. Потому что они знают, что здесь живут одни кривоногие уроды. Им бразильцев, аргентинцев, итальянцев подавай. Все равно мы, русские, в футбол по-настоящему играть не умеем и уже не научимся никогда.
- А чего ты тогда здесь делаешь?
- Че сказал?
- Ну чего ты тогда тренируешься? Если ты все равно по-настоящему играть никогда не научишься, потому что родился таким?
- Ну а жить-то мне как-то надо. Существовать по-нормальному, хавку иметь, квартиру, шмотки. Мне чего, после школы в путягу надо было идти? В школе я учился так, посредственно, ну не было у меня особого таланта к учебе. В институт поступить на юриста - это надо другую голову иметь, в институт я поступить не могу. Вот и остается либо на рынок идти торговать, либо челночить. Тоже, знаешь, сомнительное занятие - слишком много возни, и опять же тут пронырливость особую нужно иметь. Это только так, для виду повсюду теперь трындят: занимайтесь, мол, бизнесом, у вас есть шансы и полная свобода для того, чтобы заработать свой миллион. У нас, мол, теперь свободная экономика. А на самом деле ученые подсчитали, что всего лишь десять процентов населения Земли от рождения имеют предпринимательскую жилку. Вот они-то и способны грамотно распоряжаться деньгами, вот они-то и имеют свои миллионы. А я в эти десять процентов, знаешь ли, не попадаю. Я себе это сразу сказал, потому что я реалист. Ну и что мне остается? Правильно, футбол. Здесь ты на всем готовом: проживание, питание, медобслуживание. А со временем можно и в дубль взрослой команды попасть. После окончания интерната. А это уже и зарплата немаленькая - не сто тысяч, конечно, как у Шалимова, но жить на нее можно вполне. Нет, конечно, попотеть придется. Но, знаешь, это не вагоны с углем разгружать.
- Но играть-то ты по-настоящему не можешь.
- И чего?
- Как чего? По-настоящему играть не можешь, так, как надо, как положено, как правильно. Получается, ты врешь.
- Да кому я вру-то? Кто там знает, как по-настоящему? Для России и такая игра сойдет. Для России как раз и сойдет. Я, знаешь ли, в твою "Барселону" не собираюсь.
- Правильно не собираешься. Потому что тебя никто в нее не возьмет. Получается, ты вообще не свое дело делаешь.
- Почему это?
- Потому, что ты только изображаешь игру, - тебе это выгодно. Твое место в интернате в любой момент может занять кто-то другой. И если ты вдруг однажды уйдешь, то игра ничего не потеряет. - В душе у Шувалова зрело отвращение к этому Королькову.
- Ишь, как заговорил! - разозлился тот. - А если ты уйдешь, тогда игра, значит, многое потеряет? Усосок маленький. А ты у нас, конечно, феномен, звезда. Ты у нас бразилец тайный, аргентинец секретный. Слушай, может, у тебя отец - аргентинец? Может, ты у нас внебрачный сын Марадоны? А чего, Марадона тайно приехал в Россию и решил: мол, подарю-ка я свои гены русским, а не то у них, мол, ничего в футболе не получается. Десантируйте меня, мол, в среднюю полосу России. Так осуществилась детская мечта, и узнала мама моего отца. Только это не Марадона был, а просто жирный низкорослый хачик. Ну че ты на меня зыркаешь, а? Че, ударить хочешь? Ну давай, не стесняйся - тебе же все можно, ты у нас неприкасаемый, я тебя даже пальцем не трону. Потому что я пальцем не трогаю. А трогаю я вот так… - Корольков поднес здоровущий кулак к самому лицу Семена. - И ты не думай, усосок, что если ты Гарольду глянулся, то ты уже бога поймал. Потому что здесь, в интернате, Гарольд ничего уже не решает. Он с мелочью пузатой возится, а здесь всем заправляют серьезные, деловые люди. И это они решают, кого оставлять, а кого на улицу выкидывать. И это они отбирают в дубль. И тут тебе, шибздик, не повезло. Потому что может статься так, что этот набор последний. Тех, кому сейчас шестнадцать, в дубль возьмут, потому что они по возрасту подходят. А школу с молокососами вроде тебя закроют. И вернешься ты в свою поганую деревню. И будешь там играть по-настоящему, гы-гы-гы.
Семен попытался встать, чтобы выбежать из комнаты, и не мог. Такая свинцовая тяжесть навалилась вдруг на него, надавила на плечи. Известие о том, что школу закроют, поразило его. Бессилие и какое-то окончательное отупение разлились по всему обмякшему телу. Семен был не нужен больше. Не нужен самому себе.