Блондинка Актриса не стала ждать, когда ее препроводят на балкон. Просто шагнула туда быстро и отчаянно, как входят в холодную воду, по пятам за ней следовал муж. С высоты восьмого этажа было видно, как внизу на улице кучка фотографов и телерепортеров занимает наиболее выгодные позиции перед входом в "Империал", - они собирались увековечить эту сцену. Прожектора метались в ночи, похожие на сбившиеся с курса маленькие луны. Шеф токийской полиции обратился к толпе через мегафон. Народ тут же затих и уважительно слушал. Затем вперед вышла Блондинка Актриса, поддерживаемая под руку мужем. И робко взмахнула рукой. Огромная толпа внизу ответила тихим рокотом. И снова заголосила, запричитала, только на этот раз более музыкально и ласково:
- Мон-чан! Мон-чан!
И Блондинку Актрису вдруг пронзило ощущение счастья, и к этому ощущению примешивалось легкое чувство горечи, и она улыбнулась, и оперлась обеими руками о перила балкона, и стояла, и с улыбкой смотрела на толпу. Там, где не рассмотреть лиц, там Бог. Повсюду, куда ни глянь, была эта толпа, огромный многоголовый зверь - жаждущий, ожидающий.
- Я… "мон-чан". Я люблю вас. - Ветер подхватил эти ее слова и унес куда-то, но толпа продолжала слушать, в полном молчании. - Я - "мон-чан". Простите нас за Нагасаки! За Хиросиму! Я люблю вас. Говорила она не в мегафон, и ее хрипловатый шепоток оставался неуслышанным. К тому же над крышей отеля завис вертолет и все заглушал своим рокотом. Игривым жестом Блондинка Актриса поднесла обе руки к волосам, сорвала с головы роскошный платиновый парик (и все увидели, что настоящие ее волосы гладко зачесаны назад и подхвачены заколками). Тряхнула головой и швырнула парик в толпу. - "Мон-чан" любит тебя! И тебя! И тебя тоже!
Восторженные лица японцев внизу, потрясенные, сразу онемевшие, они наблюдают за облачком светлых волос. Несколько дразнящих секунд парик плывет, подхваченный ветром - а ветер в тот день был холодный, северный, - затем начинает падать, кружась и вертясь по спирали, и вот исчезает в водовороте жадных, вскинутых вверх рук.
В ту ночь, когда они наконец оказались одни, Блондинка Актриса отстранилась от Бывшего Спортсмена, когда тот попытался обнять ее. И с упреком заметила:
- Ты так и не объяснил мне, чье лицо.
В токийском ее дневнике появилась коротенькая запись:
Японцы имя дали мне.
Мончан меня назвали.
"Драгоценная девочка наша" сказали.
И прежняя душа покинула меня.
Он с самого начала не хотел, чтобы она ехала с ним. Не считал это "удачной идеей" в настоящий момент.
Она спросила, что он имеет в виду под "настоящим моментом". И чем он отличается от прочих моментов жизни.
Он не ответил. Мрачное лицо напоминало сжатый кулак с разбитыми костяшками пальцев.
Позже Блондинка Актриса умоляюще вопрошала:
- Но ведь все это вышло совершенно случайно, не так ли? Разве это моя вина?
В том же Токио, на приеме в американском посольстве, она познакомилась с полковником армии США. До чего обходителен и учтив! И сколько у него медалей! Полковника влекло к Блондинке Актрисе, как и любого другого мужчину на приеме. И чуть погодя он спросил, не желает ли она развлечь американских солдат, расквартированных в Корее.
В те времена почетной американской традицией было "поднимать моральный дух" молодых военнослужащих. А почетной обязанностью звезд Голливуда - совершать с этой целью специальные турне и выступать перед огромными аудиториями, сплошь состоящими из джи-ай. После чего в "Лайфе" появлялись снимки этих акций.
Разве могла Блондинка Актриса ответить на это нет? В памяти пронеслись воспоминания о подобных снимках, сделанных еще в сороковые: роскошная Рита Хейуорт, Бетти Грэбл, Марлен Дитрих, Боб Хоуп, Бинг Кросби и Дороти Ламур - все они развлекали американских солдат за океаном.
И Блондинка Актриса ответила робким и девичьим, бездыханным своим голоском: О, да, сэр! Конечно, благодарю вас! Это самое меньшее, что я могу сделать.
Только она не совсем понимала, почему это американские войска базируются именно в Корее? Разве не было там в прошлом году договоренности о прекращении огня? (Да и вообще что это означает, "договоренность о прекращении огня"?) Блондинка Актриса сказала полковнику, что не одобряет военной интервенции американцев-империалистов в чужие страны, однако понимает, как одиноко чувствуют себя на чужой земле молоденькие американские солдатики, оторванные от семей и возлюбленных.
Ведь вся эта грязная политика - вовсе не их вина! И не моя тоже.
Как хорошо, что она захватила из Америки пурпурное с блестками платье с низким вырезом, в котором всегда так нравилась Бывшему Спортсмену. И серебряные туфельки на шпильках и с кожаной перепонкой вокруг лодыжки.
Как хорошо, что она сможет спеть солдатам песенки из своего последнего фильма, "Джентльмены предпочитают блондинок". Сколько раз ей уже доводилось петь перед публикой "Бриллианты - лучший друг девушки", "Когда любовь уходит", "Маленькая девочка из Литгл-Рока". Был у нее и еще один номер - "Поцелуй", будоражащая сексуальная песня Розы из "Ниагары". Да, и еще: "Хочу, чтоб любил ты меня" и "Сердце мое принадлежит Папочке". Записи всех этих песен дались ей в свое время с большим трудом, Мэрилин Монро приходилось повторять их раз по двадцать пять, но нужного звучания все равно не получалось. Пока наконец в тон-ателье на Студии не решили разрезать все эти пленки на мелкие кусочки, а потом склеить - так, чтобы получилось наилучшее звучание.
Все это промелькнуло у Блондинки Актрисы в голове, пока она слушала распинающегося перед ней полковника. И тут вдруг ее, что называется, осенило. Несмотря на то что они с Бывшим Спортсменом прилетели в Японию провести медовый месяц, любовь мужа к ней может стать еще пламеннее, если ее подогревать.
Договорились, сказала она полковнику. О, да, и знаете что? Я могу почитать что-нибудь из Шекспира. И еще сыграть мимическую мизансцену. Изобразить, к примеру, старую женщину на смертном ложе. Не далее как в прошлом месяце я исполняла эту сцену на занятиях. Ну, как вам, а?
Это выражение на лице полковника! Блондинка Актриса сжала его руку и рассмеялась. Ей хотелось поцеловать его.
- Ну, что вы! Я просто пошутила!
И так вот получилось, что Бывший Спортсмен остался в Японии в одиночестве. То был его медовый месяц с Блондинкой Актрисой, но не только - существовали еще и профессиональные обязанности. Так, во всяком случае, объяснял он этим проклятым репортерам, следующим за ним по пятам и буквально повсюду. Ни чести у этих людишек, ни совести. Бывший Спортсмен присутствовал на открытиях игр, путешествовал по всей Японии - без своей знаменитой блондинки жены, но в сопровождении целой свиты поклонников. И повсюду его ждал самый почетный и теплый прием, и выступал он горделиво и самоуверенно, как и подобает такому красивому высокому мужчине, к тому же еще величайшему из бейсболистов Америки. День сменялся новым днем, и его ждали все новые ленчи и завтраки и бесконечные торжественные банкеты из множества блюд. (В которых, он был готов поклясться, что-то подозрительно шевелилось, и тут же пропадал всякий аппетит. О, с каким наслаждением предпочел бы он всей этой гадости простой чизбургер с жареной картошкой, или спагетти, или тефтели, даже вязко-резиновый ризотто!) Может, устроить пьянку с гейшами? Находясь в Японии, мужчина имеет право на это развлечение. Тем более мужчина, путешествующий без жены, темпераментный холостяк, муж, разозленный на упорхнувшую жену и вконец замученный беспрестанными расспросами: А где же Мэри-лин?
Чем чаще он думал о ней, тем больше заводился. Сбежала, как какая-то шлюшонка. Бросила его! А до свадьбы только и знала притворяться, как любит бейсбол. Его просто шокировало одно из ее высказываний японскому журналисту: Один бейсбольный матч похож на другой, всегда происходит то же самое, с небольшими изменениями. Ну, знаете, как погода. Какая была сегодня, такая же примерно будет и завтра.
Нет, этого он ей никогда не простит!
В Сеул, столицу Южной Кореи, Блондинку Актрису доставили военным самолетом в сопровождении фотографов и съемочных групп с телевидения, а также военных. Затем ее уже вертолетом перебросили в расположение морских пехотинцев и военные лагеря на побережье. Ради этого случая Блондинка Актриса оделась в тускло-оливковый военного образца костюм: длинные брюки, рубашку, ветровку и тяжелые высокие ботинки на шнуровке. Ее прелестную головку защищало от ледяных ветров армейское кепи, подхваченное ремешком под подбородком. (Несмотря на то, что стоял апрель, здесь это был совсем не тот апрель, что в JI.A.!) В таком наряде она выглядела еще моложе, девочкой лет на двенадцать, если бы не огромные синие глаза, опушенные длиннющими ресницами, да накрашенный яркой помадой рот.
Боялась ли Мэрилин? О Господи, конечно же, нет! Ни чуточки она не боялась. Возможно, просто не знала, что вертолеты иногда разбиваются, особенно когда дуют такие вот, как здесь, сильные верховые ветры. Возможно, она даже подумала: если Мэрилин в вертолете, он просто не может потерпеть катастрофу. Или же уверяла всех нас, летевших с ней, своим тоненьким детским голоском: умру, если придет мой черед. А может - не придет.
В поездке по лагерям Блондинку Актрису должен был сопровождать репортер из журнала "Звезды и полосы" в чине капрала. Это он рассказывал, как удивила всех в вертолете Блондинка Актриса - в особенности пилота! Очень вежливо так попросила его пролететь перед посадкой над лагерем, и пониже, пожалуйста, с тем чтобы она могла помахать рукой солдатам. Ну и пилот полетел над лагерем, совсем низко, а она прижалась лицом к стеклу, и радостно, как маленькая девочка, замахала нескольким оказавшимся внизу людям. И они подняли глаза на вертолет и узнали ее. (Ну, само собой разумеется, каждый парень в лагере знал, что к ним рано или поздно прилетит сама Мэрилин Монро. Вот только когда именно - не знали.)
Пожалуйста, нельзя ли еще раз, проворковала Блондинка Актриса, и пилот расхохотался, как мальчишка, развернул вертолет и снова полетел над лагерем, раскачивая машину, как маятник, и ветер сотрясал нас, и Блондинка Актриса снова махала солдатам, и на этот раз солдат внизу оказалось уже больше, и они тоже махали в ответ, и орали что-то, и бежали за вертолетом. Словом, вели себя, как малые дети, совсем с ума посходили. И все уже начали думать: когда же мы, черт возьми, приземлимся? Но тут Блондинка Актриса снова удивила всех, заявив: Давайте устроим им сюрприз, а? Откроем дверь, я высунусь, а вы будете меня держать. Мы просто ушам своим не могли поверить, ишь, чего удумала эта роскошная сумасшедшая шлюха! Но она стояла на своем, вбила себе в голову, что ей непременно надо сделать этот трюк, прямо как в кино. Может, она уже видела, как это будет выглядеть с земли, на фоне неба, и с воздуха, когда внизу будет меняться пейзаж. Ну и потом в такой рисковой сцене, безусловно, присутствует саспенс.
И вот она ложится на пол вертолета и велит нам держать ее за ноги. И внезапно все мы оказываемся на съемках фильма. Приоткрываем дверь, и в нее вихрем врывается ветер, но Мэрилин это ничуть не пугает. Она даже срывает с головы кепи - чтоб лучше меня видели! И вот она высовывается из двери и едва не срывается вниз, но ничуть не пугается, смеется над нами, потому что мы в отличие от нее перепуганы насмерть. И так крепко держим ее за ноги, что потом на них наверняка проступят синяки. И ей, должно быть, больно, уже не говоря о ледяном ветре, бьющем в лицо. И этот ветер бешено треплет ее волосы, но пилот все-таки исполняет просьбу - к этому времени он уже тоже завелся, и все мы завелись, и всем нам, как и ей, просто плевать, придет наш черед или нет.
Итак, мы облетаем лагерь с Мэрилин Монро. Чуть ли не вываливающейся из двери и машущей парням внизу. И еще она умудряется посылать им воздушные поцелуи и кричит: О! Я люблю вас! Люблю! Вы настоящие американские джи-ай! Причем кричит не один раз, а несколько. Ну, раза три, никак не меньше. Целых три раза, представляете!.. К этому времени в лагере уже все выбежали из палаток: солдаты, офицеры, даже командир, все! Ребята, отбывающие наряд на кухне, раненые из лазарета в пижамах, из отхожих мест тоже выбежали парни, придерживая на бегу штаны. И все они орали: "Мэрилин! Мэрилин!" Солдаты лезли на крыши и цистерны с водой, и некоторые из них попадали и наверняка переломали себе кости, бедолаги. А один раненый поскользнулся и упал, и его едва не затоптали насмерть. Словом, сцена из гангстерского боевика. Или сцена кормления обезьян в зоопарке. А военной полиции пришлось сгонять ребят с посадочной площадки дубинками.
Вертолет приземлился, и по трапу спустилась сама Мэрилин Монро в нашем сопровождении. Причем, надо сказать, мы выглядели по сравнению с ней довольно бледно, будто нас потрепало электрическим током. Но мы держались и делали вид, что все это нам страшно нравится. У Мэрилин от холода побелели щеки и нос, а длинные ресницы, обрамляющие ярко - синие глаза, и волосы покрывал иней. Мы сроду не видели у женщины таких волос, ну, разве что в кино, прямо как-то не верилось, что они у нее настоящие. А в глазах у нее стояли слезы, и она восклицала: О! О! Это самый с-счастливый д-день в моей жизни! И если б мы вовремя ее не остановили, она бы бросилась к этим ребятам пожать им руки, а они все тянули к ней руки, бросилась бы целовать и обнимать их всех подряд, словно она их возлюбленная и принадлежит сразу всем. Да эта толпа на куски бы ее разорвала - просто из любви к ней. Оторвала бы эти прелестные ножки, вырвала бы все растрепанные ветром волосы, по волоску - потому, что все они просто сходили с ума от любви к Мэрилин. Но мы удержали ее, сказали, что лучше не надо. И она не спорила, все продолжала бормотать, и так многозначительно, словно какую японскую мудрость, которая открыла ей глаза на мир: Это счастливейший день в моей жизни! О, спасибо вам, спасибо!
И черт возьми, каждому было ясно, что она ничуть не кривит при этом душой.
Американская богиня любви на рекламе у входа в метро
Нью-Йорк. 1954
- О-о-о-о!..
Девушка с роскошным телом в расцвете молодости и красоты. В летнем платье из креп-жоржета цвета слоновой кости и с завышенной талией, отчего мягкие складки так соблазнительно собираются на высокой груди. Она стояла, широко расставив босые ноги, над входом в нью-йоркское метро. Голова с белокурыми волосами восторженно откинута назад, ветер развевает широкую летящую юбку, и под ней видны белые хлопковые трусики. Белые трусики!.. А это воздушное летнее платье, тонкое и прозрачное, так и плывет в воздухе. Совершенно волшебное платье! Без этого платья девушка выглядела бы просто куском мяса, сырого и выставленного напоказ.
Ей ив голову такая мысль не приходила! Кому угодно, только не ей.
Ведь она - стопроцентная американская девушка, здоровая и чистенькая, как медицинский пластырь. У такой девушки нет и не может быть ни одной грязной или мрачной мысли. Даже ничего печального в мыслях быть просто не может. И всякие там жестокие вещи ей в голову тоже никогда не приходили. Она никогда не отчаивалась, и ничего антиамериканского ей на ум не приходило. В этом тоненьком, как бумага, летнем платьице она напоминала медсестру с мягкими нежными руками. Медсестра с соблазнительным ртом. Крепкие бедра, весело подпрыгивающие груди, крошечные складочки жира под мышками, как у младенца. Она смеется и взвизгивает от восторга, как маленькая, когда очередной порыв ветра вздымает ей юбку. Коленки в ямочках, крепкие ноги танцовщицы. Здоровая сильная девушка. Плечи, руки и груди, как у вполне зрелой женщины, а вот личико девичье. В Нью - Йорке середина лета, и она слегка вздрагивает, когда ее обдает ветром подземки. О, этот теплый ветерок, он приподнимает ее юбку, как учащенное дыхание возлюбленного.
- О! О-о-о-о!
На Манхэттене, на углу Лексингтон-авеню и 51-й улицы, давно настала ночь. Но пронзительно белый свет уличных фонарей так и пышет жаром. А богиня любви часами стоит все в той же позе, широко расставив ноги в белых босоножках на высоченной шпильке с такими узкими заостренными носками, что они наверняка уродуют ее маленькие нежные ступни. И все это время смеется и радостно восклицает что-то - должно быть, рот уже заболел. За белокурой ее головой разрастается озерцо тьмы, напоминающее пятно темной воды. Корни волос на голове и лобке жжет от примененной сегодня утром перекиси водорода. Девушка Без Имени. Девушка на Рекламе в Метро. Девушка Вашей Мечты. Уже 2.40 ночи, и ослепительный белый свет прожекторов сосредоточен только на ней, на ней одной. Высвечивают блондинку кричащую, блондинку смеющуюся, белокурую Венеру. Блондинка страдает бессонницей, гладко выбритые ноги блондинки широко расставлены, руки блондинки вскинуты в бесплодном усилии подхватить вздымаемую ветром юбку, под которой видны белые хлопковые трусики, какие носят все американские девочки. И еще тень, всего лишь тень выбритого лобка.
- О-о-о-о-о!
Теперь она поддерживает рукой свои большие упругие груди. Веки ее трепещут. Между ногами, уж можете ей поверить, все чисто. Она не какая-нибудь там грязная девушка, нет в ней ничего не нашего, не американского, экзотического. Она - великолепный образчик типичной американки во плоти и крови. Стерильность и пустота гарантированы. Ее вымыли, отдраили, отчистили, а потом высушили. Никаких шрамов. Никаких пятнышек, которые могли бы испортить вам удовольствие, никакого запаха. Главное - никакого запаха. Девушка Без Имени, девушка без памяти. Жила недолго, и осталось ей жить тоже совсем недолго.
Любите меня! Не обижайте меня!
У края этого озерца ослепительно белого света, будто у порога цивилизации, - толпа, в основном состоящая из мужчин. Возбужденная, беспокойная, как отбившийся от стада слон. Она начала собираться за ограждением, выставленным нью-йоркской полицией, с того самого момента, как в 22.30 начались съемки. Движение перекрыто, можно подумать, здесь ждут прибытия какой-то важной персоны. Или же… О, правда? Здесь снимается кино? С самой Мэрилин Монро?
Здесь же, среди других мужчин, затерявшийся в их толпе и анонимный, находится муж, Бывший Спортсмен. Вместе с остальными наблюдает. Так же, как они, до крайности взвинчен и взволнован. Мужчины стоят тесно, плечом к плечу. И сексуальное возбуждение распространяется между ними, как круги от брошенного в воду камня. И эмоции их подобны тлеющему огню - стоит подуть хотя бы слабому ветерку, и вспыхнет пламя. Ими движут агрессия, желание причинить боль. Желание схватить, сдавить, мять, рвать и овладеть.