Утро было уже в разгаре, когда она тихонько, как мышка, встала и оделась. Темный Принц продолжал спать. И вышла на улицу, и пошла в магазин на Пятой авеню купить свежих яиц, овсянки, фруктов и яванского кофе в зернах. А когда вернулась, увидела, что Темный Принц проснулся и расхаживает по квартире с налитыми кровью глазами, болезненно щурясь от яркого света. Но в остальном он был в полном порядке, и даже удивил ее остроумием. Сказал, что от него так воняет, что просто тошнит и не мешало бы принять душ. Затем, направившись в ванную, уже во второй раз, он рассмеялся, заметив, как она с опаской поглядывает ему вслед. И она притворила за ним дверь, и стояла рядом, в страхе прислушиваясь, что там происходит, но не услышала ничего, кроме звучного шлепка мыла о плиточный пол. Он ронял его несколько раз. После душа, вытирая темные волосы полотенцем, он обшарил все ее шкафы и ящики комода в поисках мужской одежды, хотя бы смены нижнего белья и чистых носков. Но не нашел ничего. А на кухне принял от нее лишь стакан холодной воды со льдом и пил очень медленно и осторожно, напоминая при этом канатоходца, работающего без страховки.
Норма Джин очень огорчилась, что он отказался от еды. Не дал ей шанса проявить заботу! И Баки Глейзер, и Бывший Спортсмен были отличными едоками, всегда завтракали плотно и с удовольствием. Сама она пила лишь черный кофе, чтобы хоть немного взбодриться. Как же все-таки красив Темный Принц, несмотря на налитые кровью глаза, головную боль и то, что он называл "кишечным гриппом". В грязной одежде, небритый, с непросохшими небрежно расчесанными волосами. Он называл ее Ангелом и благодарил. Она поглаживала его по руке и печально улыбалась, слушая, как он с неубедительной искренностью выговаривает всякие вежливые слова, словно какой-нибудь персонаж из пьесы Одетса, отрывок из которой они недавно репетировали вместе под неусыпным надзором Перлмана. А ведь они вполне могли бы сняться вместе в кино, при наличии хорошего сценария (ведь и он тоже, презирая Голливуд, нуждался в голливудских денежках).
Какая, однако, ирония, с улыбкой думала она, что ни один из нас не может теперь отчетливо вспомнить, что же произошло между нами накануне ночью. Ну, разве что оба знали, что искорка нежности между ними проскользнула. Возможно даже, она спасла ему жизнь. Или он спас ее?.. И отныне они навеки, на всю оставшуюся жизнь, связаны неразрывными узами, как брат и сестра.
После моей смерти Брандо категорически отказался давать обо мне интервью. Единственный из всех этих голливудских шакалов.
Только собравшись уходить, Темный Принц вдруг вспомнил, что должен был передать ей послание.
- Послушай-ка, Ангел, я тут на днях случайно столкнулся с Кассом Чаплином…
Норма Джин лишь слабо улыбнулась и промолчала. И почувствовала, что вся дрожит. Лишь бы ее друг не заметил!
- Не видел ни его, ни Эдди Дж., наверное, больше года. Только всякие сплетни слышал, ну, ты понимаешь. А тут вдруг сталкиваюсь с Кассом нос к носу в чьем-то там доме. И он очень просил, если я с тобой вдруг встречусь, передать тебе кое-что.
Норма Джин снова не ответила. Хотя вполне могла бы сказать: Если Кассу понадобилось передать мне что-то, почему он не сделал это сам?
- Он сказал: "Передай Норме вот что. Близнецам очень не хватает их Нормы. И ребенка тоже".
Только тут Темный Принц заметил выражение, возникшее на лице Нормы Джин, и буркнул:
- Возможно, мне не следовало передавать тебе этого? Вот засранец этот Касс!
Норма Джин торопливо попрощалась с гостем и вышла в другую комнату.
Она слышала, как ночной гость пару раз неуверенно окликнул ее:
- Эй, Ангел? Ты чего? - Но следом за ней не пошел. Он знал, и она знала, что сцена закончилась; проведенной вместе ночи пришел конец.
Они с Брандо ни разу не снимались вместе. Слишком уж мощным для Монро он был актером. Он бы просто сломал ее, как дешевую куклу.
Однако сцена с Темным Принцем на том не закончилась. Не совсем.
Придя домой вечером после занятий, она обнаружила в гостиной нечто, заставившее ее вздрогнуть и даже отступить на шаг. Целую груду, могильный холм из цветов. Он состоял из нескольких отдельных композиций, но доминировали белые цветы: лилии, розы, гвоздики, гардении. Как же красиво! Но слишком много.
Запах гардений просто сокрушал. У нее заслезились глаза. Она почувствовала приступ тошноты.
Ей так хотелось думать, что цветы прислал Драматург, ее возлюбленный, умоляя простить его. Но в глубине души она знала: это не от него.
Цветы, конечно же, от Темного Принца. Ее возлюбленного, который так и не сумел полюбить ее.
На карточке в форме сердечка было выведено красными чернилами:
АНГЕЛ
НАДЕЮСЬ, ЕСЛИ КТО ИЗ НАС ЧЕГО И ДОСТИГНЕТ, ТАК ТОЛЬКО ТЫ! Твой друг Карло.
"Танцующие в ночи"
Старое изодранное пальто на вешалке, вот кто он! Господи, как же он себя презирает!..
И однако, сжав в кулаки руки в перчатках, вглядывается в даль. Кругом пушистый только что выпавший снег. А там, вдалеке, как в музыкальной комедии, где есть цвет, звук и движения убыстренные, кружится на льду Блондинка Актриса, катается на коньках с молодым актером из Нью-Йоркской театральной труппы. Если уж быть точнее - с тем самым актером, который играет Исаака. Его Исаак катается на коньках с Магдой. И Драматургу это зрелище кажется почти невыносимым.
Да что они там, целуются, что ли? И он вынужден на все это смотреть?..
А потом еще эти слухи, о ней и Марлоне Брандо. Об этом он вообще не позволяет себе думать.
У нее было столько мужчин. Так много мужчин ее имели!
От общих знакомых Драматург узнал, что Блондинка Актриса собирается вскоре покинуть Нью-Йорк, уехать в Лос - Анджелес. И это после долгих месяцев напряженнейшей работы в театре! Решила, видите ли, вернуться к карьере киноактрисы. Но не на старых условиях. Студия не только простила Мэрилин Монро, но и уступила целому ряду ее требований. Это войдет в историю Голливуда. Мэрилин Монро, так долго презираемая в киноиндустрии, победила Студию! Теперь она наделена правом согласиться с проектом, одобрить сценарий, отвергнуть предлагаемого на фильм режиссера. Ставку ей тоже подняли - 100 000 долларов за фильм! Но почему? Неужели только потому, что не нашлось другой блондинки на ее место? Которая бы приносила им миллионы долларов и обходилась бы так дешево?
Он не ревновал Блондинку Актрису, он желал ей только добра. Эта печаль, поселившаяся в ее глазах. Как в глазах Магды тридцать лет назад, глубокая печаль, которой он, ослепленный юношеской влюбленностью, тогда не замечал.
На катке в Центральном парке среди множества пестро одетых конькобежцев всех возрастов каталась Блондинка Актриса - в темных очках, белой шапочке из ангоры, глубоко натянутой на уши, так, что ни один волосок из-под нее не выбивается, и с белым же ангоровым шарфом вокруг шеи. Она катается на коньках! Она, которая клялась и божилась, что ни разу в жизни не стояла на коньках, только бегала на роликах еще девчонкой, в южной Калифорнии.
Там, откуда она родом, игриво подмигивая, сообщала Блондинка Актриса, нет льда. Никогда не было.
Сразу видно, как неуверенно держится она на коньках. А другие, опытные конькобежцы, лихо проносятся мимо. Просто ноги у нее слабоваты, особенно в щиколотках, того гляди потеряет равновесие. Но она весело размахивает руками, смеется, вот она пошатнулась, но кавалер ловко подхватывает ее, не дает упасть, потом обнимает крепкой рукой за талию. Раз или два, несмотря на проявленную им галантность, она все же тяжело шлепалась на лед, но лишь смеялась при этом, а он помогал ей подняться. Она отряхивала запорошенный снегом задик и продолжала кататься. Другие конькобежцы или проносились мимо, или плавно описывали вокруг нее круги. Но если и поглядывали на нее, то видели лишь хорошенькую белокожую девушку в очень темных очках и с минимумом косметики на лице. Или вообще без косметики. На ней были толстый пестрый свитер простой вязки и темные слаксы из какого-то теплого бархатистого материала - Драматург не видел прежде на ней этих вещей. Наряд довершали белые кожаные конькобежные ботинки на высокой шнуровке.
Хоть и новичок на льду, девушка тем не менее была наделена грацией прирожденной спортсменки или танцовщицы. Изящная, но крепко сбитая фигурка. А сколько энергии! То кривляется, чтобы скрыть свою неловкость, то вдруг превращается в само воплощение изящества, легко и плавно летит по дьду рука об руку со своим кавалером. Молодой человек был опытным конькобежцем, ноги длинные, крепкие, прекрасное чувство равновесия. На нем были круглые очки в проволочной оправе, что придавало ему, как и Драматургу, когда тот был в его возрасте, вид интеллигентного юноши из приличной еврейской семьи. И вообще он очень недурен собой, даже, пожалуй, красив, этакой мрачноватой меланхоличной красотой. Волосы темные, голова не покрыта, если не считать специальных меховых наушников.
Была уже середина марта, но в Нью-Йорке стоял страшный холод. Небо ослепительно голубое, с северо-востока непрерывно дул ледяной ветер.
Больной от любви, с замиранием и болью в сердце, наблюдал за эффектной парочкой Драматург. Просто был не в силах оторвать от них глаз. Был не в силах вернуться в свой кабинет, к работе, сесть за письменный стол. Он истомился, изнемог от желания. (Но имеет ли он право вовлекать Блондинку Актрису в свою жизнь? Его снова вызывали на допрос в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности; только все это было скорее не расследование, а преследование; он находился в состоянии постоянного раздражения. Ему даже пришлось нанять адвоката и платить, платить за все. Новый председатель Комитета почему-то особенно невзлюбил Драматурга, посмотрев спектакль по его пьесе, якобы "критикующий американское общество и капитализм". Было известно также, что в ФБР имеется обширное и очень "неблагоприятное" досье на Драматурга. Он оказался одним из тех, кого называют "кадром, типичным для нью - йоркских интеллектуалов левого толка".)
Блондинка Актриса каталась на коньках, а Драматург наблюдал. Следовало отдать ему должное (ему так казалось), делал он это в открытую. Он был не из тех, кто прячется и следит исподтишка. Да и потом, что толку прятаться? От 72-й улицы до Центрального парка было рукой подать, и сам он часто гулял там. Бродил, чтобы "проветрить" голову, по заснеженным дорожкам, когда в парке было совсем безлюдно. Бродил и при виде конькобежцев, скользивших по льду, всегда улыбался. Мальчишкой он очень любил кататься на коньках. И катался на удивление здорово. И, поселившись в городе и став молодым отцом, успел научить своих ребятишек кататься. На этом самом катке, много лет назад. Ему вдруг показалось, что с тех пор прошло совсем немного времени.
Блондинка Актриса на сверкающем льду, смеется и вся так и сияет под солнцем.
Блондинка Актриса, любившая его, как никогда еще не любила ни одна женщина. И которую он любил, как никогда не любил ни одну женщину.
Монро? Да она же нимфоманка!
Кто это вам сказал? Лично я слышала, она делает это за деньги. Находясь в отчаянном положении.
Да она фригидна, ненавидит мужчин. Лесбиянка она, вот кто! И да, если и делает это за деньги, то получает хорошую цену.
Драматург с улыбкой смотрел на Магду, катающуюся на льду, и Исаака, который держал ее за руку. Сердце его переполняла гордость.
Просто удивительно, что все остальные конькобежцы и зрители не узнают ее. Не показывают на нее пальцем и не аплодируют.
И им овладело почти неукротимое желание вскинуть руки и зааплодировать.
Неужели она до сих пор его не заметила? И Исаак тоже? Ведь Драматург стоял совсем близко, выпрямившись в полный рост и ничуть не таясь, - вполне узнаваемая для них фигура. Драматург, который их создал. Создал свою Магду, своего Исаака. Она была девушкой из народа; он был еврейским юношей из Европы, мечтавшим стать человеком "из народа", стопроцентным американцем, мечтавшим вычеркнуть из памяти прошлое.
Возможно, по сути, сам Драматург являлся всего лишь выжившим в Холокосте евреем. Возможно, все нынешние евреи являются таковыми. Но далеко не факт, что Драматургу хотелось думать об этом сейчас и здесь, под ярким ослепительным солнцем, в начале весны, в Центральном парке.
Он стоял, высокий и прямой, как какой-нибудь тотем, у самого края террасы из плитняка, мимо которой пролетали конькобежцы, описывая круги. Ну чем не музыкальная шкатулка с ожившими фигурками? На Манхэтгене Драматурга часто узнавали совершенно незнакомые ему люди. Темное пальто военного покроя, вязаная шапочка из темной шерсти, очки с толстыми стеклами. Когда Блондинка Актриса рука об руку со своим кавалером, весело смеясь и болтая, пролетали совсем близко, он не отворачивался, даже глаз не опускал. В теплую погоду на террасе размешалось очень популярное кафе, куда днем частенько захаживал Драматург - немного передохнуть от работы. И на зиму столы и стулья из сварного железа не убирали. Он взял стул, подтащил его к краю террасы и уселся. Но что-то ему не сиделось. Эта музыка! "Вальс конькобежцев".
Нет, несмотря ни на что, он рано или поздно женится на ней. Если, конечно, она ему не откажет. Он просто не в силах отпустить ее.
Он разведется с женой. Ведь практически они уже живут как в разводе. Никогда больше к ней не прикоснется, никогда не поцелует. При одной мысли о дряблой коже этой стареющей женщины ему становилось тошно. И потом эти ее сердитые глаза, этот вечно обиженный рот. Находясь с ней, он перестал быть мужчиной, но теперь возродится снова.
Он разрушит свою жизнь ради Блондинки Актрисы.
Я перепишу историю наших жизней, ее и моей. И это будет не трагедия, а американский эпос!
Я верю. Верю в то, что у меня хватит на это сия.
И вот он берет коньки напрокат! Нет ничего проще. Сует ноги в ботинки, туго зашнуровывает их. А потом, на льду, вдруг чувствует, что лодыжки у него ослабели, колени какие-то негнущиеся, но ничего - вскоре к нему возвращаются и былое мастерство, и все навыки. И он ощущает почти мальчишеский восторг от простых физических движений и легкой ломоты во всем теле. И катается он "против часовой стрелки", то есть двигаясь навстречу всем остальным конькобежцам. И выглядит при этом человеком, который знает, что делает, а не каким-то там неуклюжим стариком, нелепо растопыривающим руки, чтоб сохранить равновесие. Усиленная динамиком, над катком теперь гремит другая мелодия - "Танцующие в ночи". Кажется, песня написана каким-то евреем американского розлива, подобно всем остальным великим мелодиям, типа "Солнечной долины". Песня романтическая и загадочная, если внимательно вслушиваться в слова.
Подкатывая к Блондинке Актрисе, он счастливо улыбался. У него не осталось сомнений! То была сцена, которую никогда бы не удалось написать самому Драматургу, поскольку в ней не было ни иронии, ни утонченности. Она вытащила его из душного кабинетика на 72-й улице. Она тянула его к себе, и выбора у него не было. И он улыбался, как человек, заснувший в темноте и разбуженный ярким солнечным светом.
- О Господи! Вы только посмотрите!
Теперь наконец Блондинка Актриса заметила его. И катила прямо к нему навстречу, так и лучась счастьем. Давно его так не встречали, еще с тех незапамятных времен, когда он был молодым отцом и маленькие дети бросались к нему навстречу с тем же восторженным изумлением, словно не видели в жизни своей ничего прекраснее и сами не верили своему счастью. И сердце его в тот миг переполнялось радостью, и он чувствовал себя избранным. Блондинка Актриса просто бы врезалась в него, если б он вовремя ее не подхватил. И так и держал, не выпуская из рук. Они стояли, пошатываясь, на блестящем льду. Они словно были пьяны от любви. Хватали друг друга за руки, громко и радостно смеялись. Молодой актер, игравший Исаака, незаметно ретировался. Он хоть и обиделся немного, но тоже улыбался. Ибо понимал, что попал в число избранных, свидетелей этой незабываемой сцены. И теперь он может описать ее другим, и будет до бесконечности рассказывать и пересказывать это историческое событие - о том, как холодным мартовским днем Драматург и Блондинка Актриса столь бесстыдно и откровенно демонстрировали всем свою любовь на катке, в Центральном парке.
- О! Я люблю тебя!
- Дорогая, я так люблю тебя!
И, царапая коньками лед, Блондинка Актриса привстала на цыпочки и поцеловала Драматурга. По-настоящему. Крепко. В губы.
Той же ночью, в квартире на 11-й Восточной улице, уже после любви, Блондинка Актриса лежала в постели обнаженная, и вся дрожала от избытка чувств, и на щеках ее блестели слезы. Потом она взяла руки Драматурга в свои, поднесла к губам и стала покрывать их поцелуями.
- Твои прекрасные руки, - шептала она. - Твои чудесные, прекрасные руки!
Он был тронут. До самой глубины души.
Поженились они в июне, вскоре после того, как он развелся с женой, а Блондинка Актриса отметила свое тридцатилетие.
Тайна. Непристойность
Где лежит точка пересечения личной патологии и ненасытного аппетита потребительской капиталистической культуры? Разве в силах мы отгадать эту тайну? Это ведь сродни непристойности.
Так однажды напишет опечаленный Драматург. Но не в ближайшие десять лет.
Шери. 1956
Мне нравится Шери! Шери такая храбрая.
Шери никогда не пьет, чтобы подавить чувство страха. Никогда не глотает таблеток. И если что-то начинает, твердо знает, чем все закончится. И где закончится.
Шери возвращается в то место, откуда пришла. Я закрываю глаза и вижу песчаный берег, мелкий ручеек с грязной водой и одинокое и тонкое веретенообразное дерево с обнаженными, перекрученными, похожими на веревки корнями. Семья жила в стареньком трейлере, на свалке, среди гор ржавых консервных банок и сорняков. Шери возилась с младшими братишками и сестренками. Шери была их "маленькой мамочкой". Пела им песенки, играла в разные игры. В пятнадцать ей пришлось бросить школу, чтобы помогать по дому. Возможно, у нее был дружок, какой-нибудь парнишка постарше, лет за двадцать. И он разбил ей сердце, но не гордость. Не сломил ее неукротимого духа.
Шери шьет игрушки для младших братишек и сестренок, штопает одежду. Ее костюмчики могут разбить сердце кому угодно - заплатка на заплатке. Даже черные чулки сплошь в штопке! Шери вовсе не платиновая блондинка, волосы у нее пепельно-серые, оттенка мыльной воды. Когда-то у нее был здоровый цвет лица - много времени проводила на воздухе. Теперь же лицо покрывает болезненная бледность. Бледное, как луна. Может, у нее анемия? Ковбой по имени Бо бросает на нее лишь один взгляд и сразу понимает - она его Ангел! Его Ангел! А может, у нее всегда была анемия и у младших братишек и сестренок - тоже?.. Нехватка витаминов. Один из братьев - ребенок с задержанным развитием.