– Послезавтра я лечу в Женеву. Так что мы уже не увидимся… В ближайшее время.
Игорь молча пожал плечами, отпил сока, снова закурил и закашлялся.
Только при этом освещении Георгий заметил, что у него нездоровый вид – лицо осунулось и потеряло краски, под глазами залегли тени.
– Игорь, я знаю, ты на меня обижаешься. Но давай не будем это больше обсуждать. Пройдет время, и ты поймешь, что я не мог поступить иначе.
– Это я уже слышал, – перебил тот с внезапным раздражением. – Я сам о себе позабочусь, можешь не волноваться. Женись на ком хочешь. Мне все равно.
– Мне не нравится твой настрой.
Он хмыкнул.
– Да ну? А что мне – плясать от радости?
Чтобы не продолжать бессмысленный спор, Георгий поднялся, снял пиджак, сунул в карман галстук. Прошелся по квартире, заглянул в спальню.
Здесь стихийный трудовой порыв Игоря, по-видимому, иссяк: на полу вокруг смятой постели в живописном беспорядке были разбросаны залитые кофе журналы, пустые банки из-под колы, скрученные носки и какие-то подозрительные мятые салфетки. На прикроватном столике рядом с полной окурков пепельницей Георгий обнаружил завернутые в бумагу белые пилюли.
– Что это? – спросил он.
– Снотворное, – ответил мальчик неохотно.
– Ты плохо спишь?
– Да, я плохо сплю, тебе какое дело? – снова огрызнулся он и опустился на кровать, откинулся на подушки, заложив руки за голову.
Георгий сел рядом, решив сменить тон на примирительный.
– Давай не будем драматизировать. Мы же договорились – это всего несколько месяцев. Потом все может измениться… Никто не знает, что будет завтра.
Он протянул руку и коснулся лица мальчика, провел пальцами вдоль линии скулы. Тот не отстранился, только закрыл лицо локтем.
– Тебе же самому должно быть интересно. Перемены в жизни… А я постараюсь приехать, как только смогу.
Чувствуя сладкую дрожь от затылка вниз по позвоночнику, Георгий забрался рукой под его свитер, погладил горячий живот, начал расстегивать молнию джинсов. Им словно управляла какая-то чужая сила. Игорь не помогал ему, но и не препятствовал. Он позволил стащить с себя джинсы, раздвинуть бедра.
Все дальнейшее происходило в молчании, Георгий Максимович только слышал свое учащенное сердцебиение. Игорь так и лежал, закрыв локтем лицо, и это было похоже на игру в изнасилование спящего, но чувство вины и стыда почему-то только сильнее распаляли в Георгии страсть. Оргазм наступил такой мощный и сладостный, что Георгий Максимович не смог удержать короткий животный рык.
Несколько минут они лежали, приходя в себя. Затем Игорь все так же молча встал и ушел в ванную. Георгий тоже поднялся, начал одеваться.
– Эти твои таблетки отправляются в унитаз, – сказал он мальчику, когда тот вернулся.
– Да ради бога, – ответил тот.
Вынув из бумажника пару купюр, Георгий положил их на тумбочку.
– Это на дорогу и на первое время. Потом снимешь с кредитки.
Ничего не сказав, тот закурил новую сигарету.
– Ну, я поеду, – проговорил Георгий.
В глазах Игоря мелькнуло выражение, которого Георгий не видел у него раньше: так комсомольцы в советских фильмах смотрели на фашистских палачей. И по законам жанра он почувствовал именно то, что должен испытывать мучающий свою жертву гестаповец, – возбуждение, бессильную злость и ощущение неправедности своего дела, которому он тем не менее призван служить.
Было странно оказаться в этой роли, еще наслаждаясь телесной легкостью и ясностью, еще ощущая на себе его запах. Но в этот момент они вместе словно перешагнули за невидимый экран, где уже не было двух горячих любовников, а были мучитель и жертва, и цветок, гибнущий под гусеницей танка, и Вагнер, и сумерки богов.
Стряхнув наваждение, Георгий вышел в прихожую, надел пальто.
– Иди сюда, – позвал он, и Игорь подошел, уже без геройства и презрения во взгляде, а какой-то взъерошенный и измученный, словно попавший в капкан и отупелый от страдания зверек. Георгий обнял его, потрепал по волосам.
– Давай-ка бодрее. Все не так плохо, заяц. А будет еще лучше. Ну, поцелуй меня.
– Пока, – отстраняясь, ответил Игорь, и Георгий не стал настаивать – просто снова приобнял его и вышел на лестницу.
Уже на улице он почувствовал облегчение – было сделано то, что нужно было сделать, на это потребовалось не так много душевных затрат. Игорь капризничал в меру, а яркий оргазм словно ставил полновесную точку в этой истории, продолжение которой если и следовало, то уже совсем иным порядком.
Георгий Максимович сел в машину, включил музыку и тронулся с места.
Часть III
Глава первая. Лекарство от любви
Есть ли во всем мире профессия более необходимая и более заслуживающая признания, чем профессия сводни?
Маркиз де Сад
Он чувствовал щекой холодное и липкое, а голову словно пилили ножовкой. Еще мучило это тонкое сипение, с присвистом, как из пробитого шланга. Сиплый свист все усиливался и наконец расчленился на короткие звуки – хи-хи-хи…
Открыв глаза, Игорь обнаружил себя в незнакомой комнате. Он лежал в кровати, а на стуле перед ним сидел обрюзглый старик с лживо-добродушным лоснящимся лицом. Старик смеялся и покачивал ногой в красном носке.
– Ай-ай… Такой очаровательный цветочек, и уже такой поросенок! Шампанского? Холодненькое.
Приподнявшись, Игорь понял, что спал лицом в собственной рвоте. Он сбросил на пол испачканную подушку, вытерся краем простыни и недоверчиво взглянул на бокал шипучки, который протягивал ему незнакомец.
– Где я? – спросил он, тщетно пытаясь отыскать в памяти хоть какое-то объяснение происходящему.
– У друзей, мой ангел, у своих новых друзей, – ответил старик и положил руку Игорю на ляжку.
Игорь с отвращением сбросил его руку, сообразив вдруг, что лежит раздетый – в одних трусах.
– Где моя одежда?
– Твои вещи в стирке! – отозвался странный, словно птичий голос, и тут же в комнату влетело причудливое существо в атласном лиловом халате, в спадающих на плечи темных кудрях – как рисуют прекрасных демонов.
Это был парень, высокий и плечистый, но гладкая ткань обтягивала две выпуклости на его груди. Пропорции лица тоже были неправильными: слишком большие бархатные глаза, слишком короткий нос, слишком четко вырезанные губы. Игорь вспомнил изображения полуженщин-полуптиц на раме зеркала в приемной Дорошевского, но тут же сообразил, что все эти странности – просто результат косметических операций.
– Проснулся? Ну как ты, котинька? О господи… срочно в отбеливатель!
Парень натянул на руки желтые хозяйственные перчатки, собрал испачканное белье. Принес и бросил на кровать чистую футболку и шорты.
– Одень пока это, красота. Твои шмотки я прополоскала и в машинку закинула, потому что ты вся изблевалась вчера… Я тебе потом из своего гардероба одолжу. Мы же с тобой одного роста? Или я повыше?
– Для начала малышу нужно выпить кофе, – деловито потребовал старик, не сводивший с Игоря глаз, цепких, как рыболовные крючки.
Старик тоже был какой-то неправдоподобный, фальшивый, словно переделанная в человека росомаха. Игорю показалось, что он уже где-то видел его раньше.
– А где мои вещи – ключи, телефон? – спросил Игорь настороженно.
Лиловый парень с обиженным видом принес пакет, выложил перед ним ключи, часы, бумажник.
– Что мы, по-твоему, какие-то воровки? Как будто мне это надо – тащить тебя, отмывать. Телефона у тебя не было, уж не знаю, где ты его посеял. Ты же никакущий в клуб заявился. Вот и делай людям добро!
Укор был справедливым, Игорь поспешил извиниться.
– Я не это имел в виду… Спасибо вам за помощь.
– Господи, солнце, о чем ты говоришь! – тут же забыл обиду лиловый. – Такие, как мы, должны держаться друг за друга. Для меня это закон.
От шампанского защипало в носу, но стало немного легче. Игорь смог натянуть майку и шорты. Старик хотел помочь ему встать, но он отстранился, даже не стараясь скрыть неприязни. Ему вдруг пришло в голову, что ночью незнакомые люди что-то делали с его безвольным телом, и от этого стало совсем не по себе.
Он вышел в коридор, дернул первую попавшуюся дверь, чувствуя приступ тошноты. Парень с сиськами поддержал его.
– Стой, стой! Не туда, сюда!..
Над унитазом Игоря вырвало шампанским и горькой слизью. Парень захлопотал вокруг.
– Ну как ты? Лучше? Бедненький!.. Вот здесь можно умыться, вот полотенце…
В ванной, увидав отражение своего бледного, зеленоватого лица среди сиреневых утят и флаконов с духами, Игорь вдруг вспомнил, как стоял у зеркала в клубном туалете. Постепенно всплывали смутные картины вчерашней ночи – огни над барной стойкой, танцпол, тени у стен… Словно это было в дурном сне, он вспомнил, как разбил о стол бутылку и, размахивая "розочкой", двинулся на битву с какими-то визжащими людьми.
– А вы кто? – наконец решился он спросить парня в лиловом халате.
– О господи! Что, совсем ничего не помнишь? И меня не помнишь? Я – Филиппина! Ну Филипп! Мы вчера познакомились в клубе. Если б я за тебя не вписалась… Ты же там ужас что творил!
– А как я здесь оказался?
– Да я же тебя и притащила! Иди выпей кофе, а то снова стошнит. Потом расскажу, как все было, у меня наволочки в отбеливателе.
Игорь прошел в довольно просторную кухню, обставленную стандартной мебелью из "ИКЕИ". Там у плиты варил кофе новый персонаж – заспанный парнишка лет двадцати, невысокий и складный, в одних мятых "боксерах", спущенных на бедра. В зубах у него дымилась сигарета.
С прищуром оглядев Игоря сквозь дым, он спросил:
– Это тебя, что ли, Филя вчера подобрал? Ну ты прямо сбитый летчик. Водка, пиво и вино – здравствуй, мама, я в говно… Ладно, сейчас кефирчика налью. Пусть знают, что и у секс-звезды есть сердце.
Почему-то, увидев парнишку, Игорь немного успокоился, поняв, что здесь ему не желают и, наверное, пока не делали зла. Хотя эти люди, их взаимоотношения и речи были такими странными, словно он попал в чужой сон или на другую планету.
Когда парень с сигаретой открыл холодильник и нагнулся за кефиром, в кухне появился старик в красных носках. Он прихватил сердобольного курильщика за оттопыренные части тела, но тут же получил по рукам.
– Да говорю, мадам, уберите пальцы с моих заслуженных ягодиц! Мне ими еще работать…
– Бяша, ты-то здесь зачем, мой колокольчик? – полюбопытствовал старик, ничуть не обидевшись. – А как же Петр Иваныч? Вы не поссорились?
– Кукарекнулся Петр Иваныч, – бодро отозвался парнишка. – Съездили на природу. Я, главное, повелся, как Жанна Д’Арк, – опаньки, костерок, шашлыки, бардовская песня. Дома хорошо, а в гостях – на халяву…
– И что же вышло?
– Да, Бяшка, ты же ничего не рассказал нормально! – поддержал хлопотливый Филипп, заглядывая в кухню из коридора. – Явился в семь утра, хорошо, я уже дома была… Что там у вас случилось?
Парень, которого называли Бяшкой, налил себе и Игорю кофе, развалился на стуле и, помахивая сигаретой, играя голосом и лицом, продолжил:
– Даже отснятый в застенках гестапо порнохоррор бледнеет перед епической драмой, разыгравшейся в поселке Лосево в минувшее воскресенье. Жена высокопоставленного сотрудника ОАО "Российские железные дороги" застала своего мужа в объятиях мужчины-проститутки…
– Жена?! – с жадным любопытством переспросил старик.
– Ага, – хмыкнул парнишка. – Приехала в самый разгар. А я готовый – ни петь, ни рисовать… Метался по этому Лосеву, как Папанин на льдине. Снегу по колено, темень. Хорошо, водила попался сочувствующий, дальнобойщик.
– И что, Петр Иваныч тебе даже дорогу не оплатил? – распахнул глаза Филипп. – Вот хамство!
– А ты думаешь, в этом Лосево ночная служба такси шестьдесят девять? Спасибо, волки жопу не отъели…
Старик был в восторге.
– Ай-ай-ай! Так вас жена за этим самым накрыла?
– Ну прямо под окошко подошла… Я еще как чувствовал – не хотел ехать. Но ему баня уперлась. Геморрой свой, наверное, прогреть. В общем, вечер начался с французского поцелуя, а закончился по-домашнему – мордобоем… Херня в том, что без квартиры остался. Надо вещи срочняком забрать. Так что обнови мою анкетку, Равиль, – спортивный парень без манер открыт серьезным предложениям.
Лиловый Филипп повернулся к Игорю, который после кофе снова чувствовал тошноту.
– Видишь, солнце, не только у тебя проблемы. А со мной сколько раз было – я и таблетки пила, и вены резала! Но жизнь на этом не кончается. Просто берешь себя в руки и терпишь эту боль. Главное, не замыкаться – нужно все время быть на людях. – Он схватил с подоконника какой-то журнал. – Сейчас я все тебе предскажу! Ты в каком месяце родился? Сколько тебе лет?
– В ноябре, – через силу ответил Игорь. – Восемнадцать.
– Боже, мое любимое число! И Скорпион, мой любимый знак! – он открыл нужную страницу и поднес журнал к близоруким глазам. – На этой неделе вам предстоит получение неожиданных денежных средств и подарков. Не упускайте свой шанс поймать жар-птицу за хвост. В семье могут быть осложнения, но к воскресенью все уладится. В любви откроются новые горизонты, вы можете получить покровительство нужных людей. Понятно? Скорпионам всегда везет в любовных делах!
– А у меня там чего хорошего? – сунув нос в журнал, спросил Бяшка.
– У Весов неделя будет чрезвычайно спокойной. Вечера у телевизора, домашний уют – все, что вам нужно. Не предпринимайте резких движений…
– Да я-то всегда плавно двигаюсь.
– Все изменится само собой! Будьте терпеливы – в конце вас ждет награда за приложенные усилия. Звезды улыбаются вам.
– По-моему, они уже угорают от смеха, – заметил Бяшка.
Старик, все это время с фальшивой благостной улыбкой наблюдавший за ними, покачал головой.
– Ничего, Бяша, не переживай. Молодой, красивый… Петра Ивановича мы тебе нового найдем, волноваться не о чем.
Игорь наконец сообразил, где видел старика – на пляже в Аликанте, когда тот предложил им с Вадиком вип-клиентов и оплату вперед. Это многое объясняло – и заботливый интерес этих людей к его персоне, и общность их странной компании.
– Я, наверное, пойду, – сказал он, обращаясь к Филиппу. – Спасибо за помощь. Мне только нужно какие-нибудь брюки. Я отдам.
Тот всплеснул руками.
– Господи, ну куда ты сейчас пойдешь! Посмотри на себя, ты на стуле еле сидишь! Тебе нужно похмелиться.
– О, я бы тоже жахнул для поправки здоровья, – оживился Бяшка.
– Есть только шампанское, – Филипп достал с верхней полки бокалы. – Да, вспомнила, солнце, ты же вчера в клубе свой айфончик засветил. Все понятно. Чего ты хочешь, там такая публика! Если бы я не вписалась, тебя бы вообще неизвестно что ожидало… И зачем тебя понесло в этот шалман, есть же нормальные места. Мы-то артисты, нам выбирать не приходится. Перед разными людьми выступаем, вплоть до уголовной тематики. Но даже я бы там не работала, если бы не Валюша. Просто не могу ей отказать. Причем все ей говорят: надо что-то делать с местом. Фейсконтроль по полной, не пускать левых клиентов, персонал заменить…
Старик повертел в руках часы, которые Игорь принес в кухню вместе с ключами и кошельком.
– Часики-то дорогие, цветочек, настоящая Швейцария. Хорошо, что их не потерял. И кошелек известной фирмы. И ключи от квартиры в историческом центре, как можно предположить?
– Игорь вращался в очень высоких сферах, – пояснил Филипп охотно.
Бяшка сощурился на Игоря, снимая пушинку или пепел со своих густых, рыжеватых, загнутых вверх ресниц.
– Это на крышах, что ли?
Филипп досадливо тряхнул кудрями.
– Он фотомодель и полгода жил с очень богатым бизнесменом. Этот олигарх его соблазнил в семнадцать лет. А теперь из-за бизнеса решил жениться на натуральной женщине, а мальчика выставить за дверь. Но Игорь сильный, он этого человека хочет вычеркнуть из жизни. Так, солнышко?
В отупелом сознании Игоря на минуту вспыхнул свет, холодный и яркий, как в операционной. Он вспомнил то, что произошло вчера, – как Георгий Максимович в последний раз поспешно пользовался его телом, как, прощаясь, похлопал по щеке. Вспомнил, что теперь он один во всем свете – отвергнутый, нелюбимый. Странно, но сейчас он почти не чувствовал боли, только пустоту, как будто душу выскребли скальпелем.
– Откуда ты знаешь? – мрачно спросил он Филиппа.
– Да ты сам вчера рассказал! Ужас, ничего не помнит девочка.
– Жил я тоже с одним бизнюком, – подмигнул Игорю Бяшка, выдувая дым из угла насмешливого рта. – У него вообще был нестояк, вмертвую. Треугольник ABC с финтифлюшкой на конце. От постоянных нервных стрессов. Но чеки в ресторане пересчитывать не забывал. Так что теперь предпочитаю служащих госаппарата.
– Зачем же сравнивать, Бяша, моя герань, – возразил высоким сиплым голосом старик. – У тебя там был финансовый интерес, а у малыша – несчастная любовь.
– А я и не сравниваю, – хмыкнул Бяшка, разливая шампанское. – Любовь, конечно, пьянит, но водка дешевле.
Филипп обнял Игоря, касаясь плеча своей твердой женской грудью.
– Солнце, лично я тебя понимаю до мозга костей! Я бы на твоем месте вообще в истерике каталась! Но вот что я тебе скажу – вы сколько с ним встречались, полгода? Так это просто рекорд, потому что ты обалденно красивый и молодой! Я таких мужиков хорошо изучила. Они меняют любовников каждую неделю, могут себе позволить. Им просто в кайф мальчика из простой среды в себя влюбить, деньги на него потратить, свозить за границу, а потом бросить. Для них это мимолетное развлечение, и больше ничего. Я сколько знаю таких случаев! Один парень даже себе вены вскрыл после такого. И не откачали, а ему было всего девятнадцать. А когда тому богатому человеку рассказали, он просто посмеялся.
Бяшка, не дожидаясь тоста, выпил шампанское и налил себе еще.
– Фифа, балерина ты наша! Ей в чужих руках и немытый хрен сладкий…
Игорь тоже выпил вслед за ним и сказал зачем-то:
– Он чеки не пересчитывал.
– Значит, будет за что вспомнить первую любовь.
Глаза у Бяшки были серые, пристальные, наглые, но не злые. Волосы торчали на затылке с тем же беспечным задором, который читался на его лице. От него шло живое сердечное тепло, и душа Игоря вдруг потянулась к этому источнику, как озябшая ветка.
– Давайте-ка, цветочки, поднимем шампан стаканского за вашу молодость и красоту, – предложил старик. – Жизнь хороша и удивительна, дорогие мои. Если уж такой старый шмат сала в это верит, вам подавно смертный грех впадать в уныние… А времени-то уже пятый час, пора и пообедать. Я встречаюсь с Августом Петровичем и всех прошу присоединиться. Так что, Филипп, найди приличный костюмчик нашему малышу. И ты, Бяша, тоже одевайся. А я позвоню насчет квартиры, может, что-то узнаю для тебя.
От вина внутри головы Игоря образовалась странная пустота. Он чувствовал, что быстро пьянеет, но почему-то сейчас это было безразлично. Он снова встретился глазами с Бяшкой и вдруг подумал: "Ну и пусть. Может, и правда с ними лучше, чем одному".