- Работу хотим предложить. Знаем, что на пенсию не прожить, а у вас в семье детей и внуков много. О каждом позаботиться, всем помочь нужно. Так что приработок лишним не будет,- внимательно следил за Егором. Тот, не выдержав, спросил:
- А что предложите?
- Работа эта трудная. Не каждому по плечу. Не всяк с нею справится. Да и запущена основательно. Вот и обратилось к нам руководство города, чтоб подыскали на эту должность человека достойного, порядочного, честного. Чтоб не выпивал, в моральном отношении был чист как хрусталь, не вымогал взяток, и в то же время умел работать с людьми без грубостей и хамства!
- Что ж это за работа? - повторил свой вопрос Егор Лукич.
- Она трудна, но почетна. Долго мы тут рассматривали каждого человека. Хороших мужиков много. Но, каждый не без своего горба. А с ними к этой работе близко подпускать нельзя. Толку не будет! Вот и остановились на тебе, самом достойном человеке, за какого никому не придется краснеть! И предлагаем именно тебе должность коменданта заводского общежития!
- Что?! Я в этот курятник?! Да что плохого кому сделал, что меня в эту петлю суете? Там сколько людей сбежали, счету нет! Никто не справился. Там наши ребята из милиции и "неотложка", круглыми сутками ночуют. Там сущий дурдом! Это разве работа? - вспотел Лукич.
- Ты не волнуйся, Егор! Мы всегда рядом и чуть что, поможем без промедлений,- успокаивал начальник райотдела.
- Да что уламываете, как бабу! Не пойду! Не согласен! Не хочу! - категорически отказывался человек.
- Ты, Афган прошел, в Чечне побывал!
- Это была война. Мы с приказами не спорили, их выполняли. А теперь все, я пенсионер и мне никто не вправе навязать чью-то волю! Пошлю любого на третий этаж без ковровой дорожки, и пусть катится кверху задницей. Я свое отмолотил честно. И добровольно под танк не лягу. Научился ценить жизнь, с меня хватит!
- Да ты не кипи, не заходись впустую. Не хочешь, не надо. Под пистолетом не принуждаем. Это дело добровольное! Одно обидно, переоценил я тебя как человека и мужика. Считал особым, закаленным, а ты слабак. Выходит, ошибся, не разглядел, не понял тебя. Принял ворона за сокола. Это впервые в моей жизни случилось. Что ж, выходит, и я ошибаюсь в людях. Вон какую истерику закатил, даже не увидев общежития, не поговорив со мною об условиях. А ведь было что послушать. Стыдно тебе, мужчине, вот так опускаться,- вздохнул начальник, и Егору стало неловко. Он ерзал на стуле так, словно сидел на колючем еже, с какого встать нельзя, а и сидеть неудобно.
- Сколько там людей живут на сегодня? - спросил хриплым, чужим голосом.
- Без малого триста,- ответил Сазонов, едва улыбнувшись уголками губ. Он понял, что сумел задеть в человеке ту самую струну мужского самолюбия и достоинства. Разбудить такое дано не каждому.
- Все заводчане или есть со стороны? Какие-нибудь приезжие, пришлые?
- Вот этого не знаю.
- Какой там штат?
- Помимо коменданта восемнадцать человек. Это повара, горничные, уборщицы, дворник, да еще вахтеры. Штат можно увеличить или сократить по усмотрению коменданта. Конечно, нужны парикмахеры, прачки, но то на мой взгляд. Зарплата приличная,- назвал сумму и увидел, как улыбнулся Ильич, ответив глухо и коротко:
- Согласен...
Начальник райотдела довольно улыбнулся и про себя подумал:
- Ну, слава Богу, сосватал!
А вслух сказал:
- Все будет нормально, поверь мне, Лукич!
Вскоре Егор появился в общежитии. Там его никто
не ждал.
Жильцы проходили мимо, не обращая на человека никакого внимания. Комендант вошел на кухню. Грязные плиты, кучи мусора возле переполненных ведер, давно не мытые окна, двери и столы, да и жильцы - растрепанные, неряшливые, ходили по кухне сонными мухами, лениво переругивались между собой.
- Девчата, что это у вас творится? Неужели самим не противно готовить тут! Вы посмотрите, какая грязь вокруг! На лампочках слой пыли, полы скользкие, черные, плиты, будто со свалки взяты. Ведь вы женщины! Или себя возненавидели? Почему порядок не наведете?
- Ты че? Стебанулся, придурок? Пусть уборщица этим займется, мы не обязаны "шестерить" за нее,- ответила хмурая женщина, едва оглянувшись на Титова.
- Здесь вы готовите, вы живете, себя уважать надо.
- Да иди ты отсюда! Выискался указчик или придурок. Нам на работу скоро. Там платят. А тут на халяву кому надо "пахать"? Тебе не по кайфу, возьмись и сделай, а нас не доставай. Не то получишь сковородкой по лысине. Ишь, сознательный выискался! Видали мы таких! - оглядела зло.
- Где ваша уборщица?
- Сказать, где она, или сам допрешь? В загуле! Уже неделю пьет! Вот кончится запой, приползет. Теперь с нее спросу нет. Покуда получку не проссыт, не возникнет.
- Выходит, ждете, пока она появится, а по кухне скоро черви поползут. Как здесь находитесь?
- Отвали, старое чмо! Чего пристал, как геморрой к заднице? Видишь, я занята! Шурши отсюда! - взяла сковородку с жареной картошкой и ушла с кухни, пробурчав:
- Шмыгают тут меж ног всякие...
В мужском туалете, куда заглянул на секунду, лучше было бы не включать свет. Лукич вылетел оттуда, зажав нос и рот.
В комнатах, куда зашел, смотреть страшно. Было похоже, что люди и не ночевали здесь. У мужчин и женщин одинаково. На койках, стульях, на столах и подоконниках горы тряпок. Обувь раскидана по комнате, будто тут совсем недавно прошли обыски.
- Мужики! Почему так живете?
- Клево дышим! А тебе чего надо? Место подыскиваешь? Свободных коек нет. Все заняты!
Лукич огляделся. В комнате было накурено, на столе липкая, грязная клеенка. Один из ребят спал, отвернувшись к стене, трое собирались на работу, торопились.
- Ребята, я новый комендант этого общежития. Давайте познакомимся! - предложил жильцам.
- Ой, мужик, в другой раз! Приходи вечером, после работы. Теперь не до тебя! - спешно влезали в рубашки, брюки.
- А этот, который спит, ему не надо на работу?
- Во вторую смену пойдет! Ты его не доставай. Он с будуна хуже черта! Махаться будет. Такой козел! Пусть проспится. Вчера "на бровях" приполз. Всю ночь спать не давал. Смотри не нарвись. Он, когда бухой, настоящий отморозок! - выскочили ребята в дверь.
Лукич прошел весь третий этаж. В комнатах ни одного человека. Все ушли на работу. Где мужская, где женская комната, не разобрать. Везде одинаковый беспорядок и грязь.
Человек опустился на второй этаж и сразу увидел уборщицу. Она приводила в порядок коридор. Вытряхивала в мешок мусор из урн, протирала мокрой тряпкой полы, что-то тихонько мурлыкала себе под нос.
- А где другая уборщица, с верхнего этажа? - спросил женщину Егор Лукич, поздоровавшись.
- Не жди ее скоро. Может через неделю иль через месяц появится. Что делать? Лихая беда свалила бабу! Вот и сшибла с ног. Когда встанет, никому неведомо. А може так и помрет...
- Она заболела?
- С ней беда приключилась. За самое горло прихватила. Сын погиб в Чечне. Недавно схоронила. Как теперь будет маяться? Ить вовсе одна осталась в свете. И не скажи, все как во зло, единственный был, и того не стало. Бабе нынче хоть в петлю живьем залезь. Но тем мальчонку не подымешь из земли.
- А внуки остались?
- Был женатый, да баба попалась гулящая. Говорит, что от него родила сына. А в том ребенке ничего от Юрки. Тот хорошим мальцем был, этот, сущий зверек. С лица ничего схожего и к бабке без сердца. Так-то и не признали один другого. Выходит, никого у ней нет, кроме могилы,- посетовала женщина.
- Вы с нею дружите?
- Да как сказать, не подруга она, но жалко женщину. Ведь помирает с горя. А чем ей помочь? Вот совсем осиротела, как былинка в поле сделалась, никому не нужная.
- А вы знаете, где она живет?
- Чего ж далеко искать, моя соседка. Бок о бок маемся. В стенку стукни кулаком, она приковыляет.
- Скажите ей, чтоб завтра была на работе. Передайте, мол, комендант велел. Если не появится, уволю за прогулы. Беда бедой, а свою работу выполнять должна. Смертью сына нельзя прикрываться. Перед памятью мальца держаться надо матерью, человеком. Так и передайте ей, что жалеть не буду.
- Вы - новый комендант?
- Так точно! - подтвердил по-военному.
- Тогда и про меня вспомните. Мне для работы надо мыло, перчатки, соду, веник, швабру, полотенца. Ведь все из дому приношу, а положено выдавать. Я к завхозу подходила, а она меня матюком от себя погнала. Хоть вы помогите. Уж больше года ничего не получаю!-жаловалась женщина и указала на свой халат и сапоги:
- Гляньте, Егор Лукич! Лет пять взад выдали мне это. Сколько времени утекло, я сама состарилась, а халат и подавно, весь в дырках. Уж латать надоело. Все коменданты приходят и только обещают. Их обещанья ни на плечи, ни на ноги не натянешь.
- Разберемся и со спецовкой! Вот только разыщу завхоза, заставлю обеспечить всем! - пообещал Лукич.
- А че искать долго? Она вон, напротив, в кафе пристроилась. Всю обслугу в наши халаты одела. Во, деловая! И слова не скажи ей, разом в морду с когтями лезет, а как обзывается драная кошка, аж слушать не-можно!
- Пригласите ее ко мне в кабинет,- попросил уборщицу, когда та протерла полы в коридоре.
Та, едко ухмыляясь, поспешила выполнить просьбу и вскоре вернулась с моложавой, ухоженной женщиной, та вошла в кабинет коменданта, улыбаясь, подала руку, Егор Лукич увидел, но сделал вид, что не заметил ее. Пригласив присесть, спросил жестко:
- Почему в рабочее время вас нет на месте?
- Я совсем недавно, минуты две назад вышла.
- Неправда! Я в общежитии с восьми утра, и вас не видел! А уже одиннадцать часов! Кто позволил так вольно распоряжаться рабочим временем? Если вас что-то не устраивает, увольняйтесь и уходите в кафе! Но сначала все передадите новому завхозу, подготовьте отчет, документы и вы свободны. Удерживать и уговаривать не стану. Сколько времени понадобится вам на оформление отчета?
- Наверно неделю, не меньше,- ответила заикаясь. И спросила:
- А за что решили меня уволить?
- К работе нужно относиться иначе, добросовестно. Не бегать от нее по всем злачным местам.
- Подумаешь, свет перевернулся, чаю стакан выпила. Что я, не человек? - подбоченилась баба. Встала напротив Лукича, зло сверкая глазами.
- Это еще что за цирк? Мне тут базар решила устроить? А ну, вон из кабинета! Когда успокоитесь, тогда войдете! И не забудьте выдать уборщице на втором этаже все нужное ей для работы. Я проверю!
Завхоз, громко хлопнув дверью, выскочила из кабинета, бросив через плечо, как плевок:
- Облезлый козел!
Егор Лукич, глянув ей вслед, лишь головой покачал:
- Порох, а не баба! Ну, погоди! И тебя обломаю! - пообещал вслед улыбаясь.
Нет, она не пришла в тот день к Лукичу, зато уборщица Анна прибежала в кабинет, благодарностями засыпала человека:
- Егорушка! Счастье какое привалило! Аж своим глазам не верю! Завхозка наша, что глумная сделалась! Два халата мне выдала. Зимний и летний, с короткими и длинными рукавами! Сапоги дала, полотенца, мыло, веники, аж еле унесла все! Во, расщедрилась, давно бы так на нее наехал! А то о чем ни попроси, матюком посылала, слушать ничего не хотела. Тут же, сама меня нашла! В склад заволокла!-захлебывалась радостью уборщица.
- Вот и работай, Аннушка, на здоровье. Наведи порядок на кухне, чтоб мусор горами не копился, выноси вовремя. И не позволяй там курить,- напомнил бабе.
Та, что-то протараторив, убежала. Ей всегда было недосуг. Старалась держать свой этаж в порядке и это ей удавалось, хотя без ссор с жильцами не обходилось. На втором этаже жили девчата, были здесь и женщины в солидном возрасте, кому до пенсии несколько лет осталось, жила и совсем старая баба, она на заводе работала кладовщицей, и заводской люд жалел бабу, уважал спокойный нрав, тихую, рассудительную женщину, какая за все годы работы никого не обидела, не обозвала, ни разу не повысила голос, держалась незаметной серой мышкой, ни к кому не лезла на глаза. Никогда не жаловалась на своих соседок - троих молодых баб, и не ругалась с ними.
Увидев ее, вернувшуюся с работы, Лукич принял старую за уборщицу общежития и, подойдя, спросил:
- Ну, что, проспалась? Появилась на ночь глядя. А работать когда? Уже который час? - смотрел на бабу осуждающе. Та, стояла онемело.
- Чего ждем? Берите веник, тряпку, мыло и вперед на свое место! Хватит пить, пора работать. Смотрите, до чего здание довели! Крысы и мыши по этажам гуляют! Как вам не стыдно, женщины!
- Ты чего на нашу бабку наехал? С чего на ней отрываешься? Она только со смены! - встал напротив Лукича коренастый, широкоплечий мужик и, загородив собою бабку, предупредил:
- Потише на поворотах, слышь? Мы Петровну никому не дадим в обиду. А и ты кто такой, что на бабьем этаже раскукарекался? Тебе что здесь нужно? - наступал на Егора буром.
- Я думал - она уборщица,- сконфузился Титов.
- Ты сначала спроси, потом базарь! - нахмурился мужик.
- А сам зачем на этаже появился?
- Я слесарь! Меня вызвали жильцы отремонтировать на кухне раковину. Но тебе что тут понадобилось?
- Я комендант! Принимаю свое хозяйство, знакомлюсь с людьми. Вот видишь, не без оплошки получилось,- заглянул за спину слесаря, но бабки там не увидел. Она уже ушла, и человеку не перед кем было извиниться.
- Видать, Нинку ищешь? Она в отрубе, у ней запой. Горе у человека. Сына не стало.
- Каждого в жизни беды трясут. Куда от них деться. Но работу нужно делать. И я не на что не посмотрю. Алкашку держать не стану,- пообещал жестко.
- Она не пьяница. Она сирота! Не приведись никому такое лихо! Любой от него волком взвоет, не только баба, мужик не устоит. И ты не грози. Нас много, Нину в беде не оставим. Дай ей поначалу в себя прийти и научиться дышать заново. Коли помочь не можешь, хотя бы не мешай. У самого дети есть? - спросил, глядя в глаза.
- Конечно. Трое сыновей. Уже взрослые, внуки есть,- улыбнулся Лукич.
- Мы счастливые! У меня две дочки. И тоже взрослые. А вот Нинка совсем одна. Дай ей время на передышку, может наладится и устоит. Не бей лежачую. Она без тебя ничему не рада и жить не хочет. Не спеши наказывать, будь человеком. Не все с войны возвращаются к матерям живыми. А они, даже похоронив, не верят смерти, все продолжают любить,- вздохнул слесарь, и, кивнув коротко, прошел на кухню.
Лукич решил вернуться в кабинет, но на первом этаже увидел в коридоре кучку ребят. Они курили, отдыхали после смены, о чем-то говорили.
Егор хотел пройти мимо, но заметил, как один из парней докурив сигарету, бросил окурок на пол, затоптал его. Титов не выдержал, подошел. И поздоровавшись со всеми, спросил:
- Что? Дома так же окурки на пол швыряешь, ведь вон урна в двух шагах или лень подойти? - глянул осуждающе.
- В другой раз в задницу тебе вгоню! Чего прикипелся, что надо? Кто звал сюда? - вскипел парень. И, подавшись вперед, хотел взять Лукича за грудки, отшвырнуть в сторону. Но не успел. Егор перехватил руки, сдавил покрепче и сказал:
- Угомонись! Подними окурок, брось в урну и больше не свинячь в коридоре, иначе вылетишь отсюда в два счета, прямиком на улицу!
- Да ты кто такой? - возмутился парень.
- Комендант этого общежития, но сначала человек, такой же, как вы. И не позволю никому вести себя в общежитии, как в бухарнике. Живо подбери окурок! А нет, собирайся, и чтобы духу твоего тут не было! - повысил голос Лукич, но парень стоял, ухмыляясь, не двигался с места.
- В какой комнате проживаешь? Как твоя фамилия, имя, отчество? - и этот вопрос остался без ответа.
- Так вот, чтоб через полчаса покинул общежитие! Уходи добровольно, иначе выселю принудительно!
- Замучаешься дым глотать, козел! Скорее сам выскочишь отсюда вперед рогами! Лысая задница, старый отморозок! - смеялся в лицо.
Когда в общежитии появились двое оперативников, ребята поутихли, отступились от заводилы скандала, никому не хотелось вместе с ним оказаться на улице.
- Собирайся живо!
- А за что? Я никого не ударил, не обозвал. За что выселять? Окурок не туда бросил? Разве это причина? Я жаловаться буду! - грозил человек, озираясь беспомощно на друзей, поспешивших уйти в комнату.
Нет, Андрея не повезли в милицию, его вывели на ступени, а седой вахтер не впустил парнишку обратно. Он стоял под окнами до сумерек. А когда окончательно стемнело, друзья открыли окно и втащили Андрея в комнату.
Все это видел Лукич. Но решил выждать время. Он понимал, если теперь по потемкам выкинет мальчишку на улицу, озлобит не только его друзей. Он понимал, что парни сами начнут искать выход и что-нибудь придумают. Так оно и случилось. Не прошло и часа, как все трое друзей попросились в кабинет:
- Простите Андрюху! Мы за него ручаемся! Все, как самих себя, его знаем. Не надо выбрасывать. Он нормальный дружбан. Работает, как паровоз. Малость заводной, ну уж так ему не повезло. Без отца рос. Мать пьет. Он с нею не может сдышаться под одной крышей. Маленьким был, даже в больницу попадал, как она его лупила. Воровать заставляла,- говорил тощий, долговязый парень.
- Маленького побираться заставляла. Выгоняла голиком и босиком на снег, чтоб сжалившись, больше подавали люди.
- Он чуть не умер от простуды. А едва подрос, пошел работать. Мать у него деньги воровала и пропивала до копейки. Что он видел у нее? Да ничего, ровным счетом, но мы приучим Андрюху, как надо жить. Он уже свою койку сам заправляет и стирать свое учится. Вот только от контейнеров насовсем не отучили, чтоб жратву там не промышлял. Так и осталась у него эта привычка с детства.
- Не выгоняйте! Ему, кроме как к бомжам, идти некуда. А и те возьмут ли его!
- Давно его знаете? - спросил Лукич ребят.
- Почти с детства. Мы у родни жили. А он в подвале пятиэтажки все годы канал. От матери прятался. Она его в дни получки искала. Свою долю забирала. Все подчистую.
- Где же его отец?
- Не знаем. Андрей сам никогда не видел пахана. Небось, нагулянный. Но ведь человек, жалко. Оставьте с нами. Мы уже привыкли друг к другу,- просили ребята.
- Хорошо, пусть остается. Его счастье, что вы у него есть...
А на следующий день, уже вечером, вышел человек в вестибюль, домой собрался, да разговорился с вахтером. Тот вскоре в туалет отлучился, и, в это время в дверь вбежал Андрей. Глаза квадратные, лицо перекошено. Он мигом побежал в свою комнату боясь оглянуться. Следом за ним неслась баба, держа в руке пустую бутылку. Она подняла ее в руке, чтоб ударить парнишку, но не успела, не догнала, не достала.
- Урою козла! - влетела в вестибюль растрепанная, злая:
- Стой, недоносок проклятый! - орала хрипло.
Лукич перехватил бабу, остановил:
- Что нужно? - развернул резко.
- Отвали! Я не к тебе! - попыталась вырваться, но не получилось.
- Не дергайся! К кому пришла?
- К сыну! Он, сучий выкидыш, кормить меня не хочет, в помощи отказывает, в куске хлеба!-дохнула перегаром.
- По-моему ты уже набралась по уши! Куда больше? Надо еще, иди, работай! Не приставай к пацану! - вырвал из руки бабы бутылку: