Идея Кате понравилась, и она сразу мысленно начала выписывать в одну колонку достоинства Тима: он добрый, заботливый, обязательный, ей хорошо с ним… ага! Готовить он тоже любит… особенно когда ей лень. Она приходит с работы усталая, а дома какая-нибудь вкуснятина. Тим здорово готовит, если честно. И еще он не жадный. Вот это можно даже вынести в отдельный пункт. Это важно. Со скрягой Катя жить не смогла бы, это точно. Однако и не транжира. И это тоже хорошо, потому что сама она имеет некоторую склонность к мотовству. Особенно после получки. Ладно, с достоинствами вроде покончили. Хотя, если подумать, можно было бы добавить еще, но… он пока не заслужил расширения списка! В другую колонку она начала вносить недостатки: первым номером, разумеется, неверность. Какие еще у Тима есть недостатки? Ревность. Ну, если честно, от этого недостатка она иногда получает и удовольствие. Особенно когда он так забавно ревнует ее то к Лысенко, то к Сашке Бухину, что вообще ни в какие ворота не лезет, потому что у Сашки есть любимая жена Дашка. Так, еще… надо подумать… ага, бросает свои вещи где попало. Она постоянно собирает то его рубашки, то все остальное и развешивает в шкафу как надо. А в его отделение для футболок и другой мелочи даже заглянуть страшно – сколько ни складывай их стопочкой, он непременно вынет одну футболку, а остальные просто вывалит, а потом затолкает обратно как попало! А когда торопится, еще и ругается, что они все мятые! И гладит наспех, заставляя бегать и ее – то за водой, то за другой футболкой, потому как выбранная вдруг оказывается еще и грязной. А грязной она оказалась, потому что упала на пол! На который он сам ее и уронил! Или задумается о своих дурацких больных и дырку утюгом прожжет! Ну, если честно, никакие его больные не дурацкие… все больше тяжелые, после серьезных травм. И сама Катя когда-то выжила лишь благодаря умелым рукам Тима, который в институте не штаны просиживал, а учился изо всех сил… потому как он еще и совестливый! Ну уж нет… про совесть пока лучше помолчим! Не стал бы совестливый так с ней поступать… Так на чем мы остановились? На том, что он уже кучу своей и заодно и ее одежды испортил? Конечно, потому что он не смотрит, при какой температуре что гладить! Утюг, кстати, тоже никогда на место не ставит… и ключи от дома бросает где попало, а потом бегает и ищет! Да, и еще измышляет всякие медицинские небылицы, как с микроволновкой, например. К тому же он излишне заботится о ее здоровье. Постоянно напоминает ей о том, что курить вредно… как будто она и сама не знает! Ну как тут бросишь курить, когда случается то одно, то другое? Она и так уже старается при нем удерживаться… Теперь, кстати, курить можно сколько угодно, и даже в постели, что раньше было строжайше запрещено! И греть в микроволновке даже чай, если лень поставить чайник… и Тим больше не будет делать ей замечаний… и никто не будет, никому она со своим здоровьем не нужна… и это очень грустно! Катя подумала и перенесла излишнюю заботу из колонки недостатков в колонку достоинств. Да, вот еще один недостаток: он ревнив. Или она это уже упоминала? Ладно, она тоже ревнива, если честно… так что тут, как говорится, баш на баш. Вычеркнем. Кажется, с его недостатками покончено. А может, вся загвоздка в ее собственном характере? Эта мысль сегодня посетила Катю уже не впервые. Вот если взять и признаться откровенно – какие у нее самой имеются пороки и добродетели?
За мысленным перечислением своих плюсов и минусов она и не заметила, как проглотила немалую порцию вкуснейшей рыбы гриль, собственноручно приготовленной хозяином дома. Наталья все подливала ей любимого белого вина, но Катя, вместо того чтобы получать удовольствие от еды и чудного теплого вечера, продолжала меланхолически перебирать в уме: "Так… поздно прихожу с работы, нехозяйственная, склонная к полноте… ну, это скорее достоинство для Тима… Лешке не нравилось… да и черт с ним, с Лешкой! Нашла о ком вспомнить!.. Да… барахольщица… Маме не звоню подолгу. Не люблю комнатных растений. Не люблю мыть посуду. Гладить тоже не люблю, поэтому и спихиваю всю глажку на Тима… вернее, спихивала. А уж холодильник как мыть не люблю! Еще больше, чем гладить! Плиту тоже не мою… страшно посмотреть на нее уже. Зато люблю кошек… особенно Финьку! А Тим больше любит собак… и пусть любит! Она не собака Павлова, чтобы дрессировать ее методом наказаний и поощрений, чтобы по первому же звонку у нее слюна текла! "И чтоб ездить к его родителям на дачу, когда я этого совсем не хочу! Потому что они меня не любят… Так, еще я вспыльчивая. Хотя и отходчивая. Ну, и злопамятная. Ужасно злопамятная, если честно… Как-то Тимкина мать мне какую-то двусмысленность сказала, так я, считай, год помнила… да и сейчас еще не забыла, если честно. Теперь достоинства: я трудоголик. Или это недостаток? Ладно, черт с ним, пропустим… Верная… или у меня просто нет фантазии? Нет, фантазия у меня как раз имеется. Просто сил после работы нет… да и желания затевать всякие грязные интрижки тоже. А еще я красивая. Да, красивая! Нечего скромничать – что есть, то есть. Хотя это больше Наташка для меня постаралась… если бы не она, я бы сама так никогда и не начала разбираться, что мне к лицу, а что нет, и носила бы одни старые штаны всю жизнь. И даже не штаны, а юбку – ту самую, с которой я расстаться не могла, потому что, видите ли, в тот день ее надела, когда Лешечка меня в первый раз поцеловал! Кошмар, а не юбка была, если честно. Вот у Тима вкус врожденный… Так, а у меня что, вкуса нет? Неправда, есть у меня вкус! Просто иногда мне собой заниматься некогда. В институте точно некогда было – я ж училась на юриста, а не на модель! Добрая? Будешь тут доброй, на такой работе… нет, наверное, все-таки добрая… ну не последняя же я злюка? Интуиция у меня хорошо развита… или это не достоинство? Это скорее к профессиональному… Да что меня все время сносит на профессиональное?! Как будто у меня ничего, кроме работы, в жизни нет! Ну, и упрямая. Если мне что-то не нравится, меня с места не сдвинешь. Да, это точно недостаток. Сколько раз Тим меня приглашал к своим, а я отказывалась… вот ему и надоело. А зачем мне бывать у его родителей, если они меня не любят? Черт, что я все время об одном и том же! Ну не любят и не любят, мне-то теперь что? Ну, необъективная я… бываю… Папа Тима меня очень даже любит, всегда радуется, когда я приезжаю, это и ежикам видно, и тут меня не обманешь! А вот мама его на меня постоянно косо смотрит и так и норовит намекнуть, что я ее драгоценному мальчику не пара! Кроме того, милейший Отар Шалвович в доме не главный. Там всем маман заправляет. Как говорится, железной рукой в бархатной перчатке. Поэтому я ее и не люблю. Потому как сама та еще железная рука, и зачастую безо всякой перчатки – ни бархатной, ни какой-то еще! Наталья правильно сейчас сказала – женщина должна быть покладистой… Да, а я – тот еще подарок! Никакой я не выигрышный билет…Потому-то Тимова мама меня на дух и не переносит, вот как раз в этом мы с ней удивительно похожи! Кроме того, она считает, что я уделяю Тиму мало времени. А я действительно уделяю Тиму мало времени. По справедливости, куда меньше, чем он мне. Ну, наверное, так и должно быть… я же все-таки женщина… но он же и другим женщинам внимание уделяет! Меня ему не хватает, значит?!" – Катя встрепенулась и села прямо.
– Смотри, Катерина проснулась! – сказал Антон, подмигивая жене. – А так сладко дремала! Я ее даже пледиком укрыл!
Катя с удивлением заметила, что действительно чуть ли не с головой укрыта мягким пледом, а довольный Финька, которому тоже перепало рыбки, уже не сопит под свитером, а забрался ей на шею, под волосы, и выглядывает оттуда с удовлетворенным и гордым видом.
– Чай будете пить, дамы? Черный или зеленый?
– Зеленый, – выбрала Наталья.
Катя лишь кивнула. Сейчас они выпьют чаю, Антон уйдет к себе в кабинет, а они, наверное, продолжат разбирать ее жизнь. Чтобы добраться до истины, иногда приходится копать очень глубоко.
* * *
– Ну что, как девчонки?
– Отдыхают, фрукты едят… тепло там еще, просто рай какой-то. Я вот только две недели и побыл с ними. Дашка тебе винограда передала. Я специально не хотел на работу нести, а то тебе бы и не досталось. Скажешь своему Тиму, пусть заберет. Там целое ведро, наверное.
– Я сама после курсов заберу. Мне сегодня туда только после обеда. Потом вернусь и сама заберу.
Сашка был так поглощен просмотром списков поджигателей всех мастей, что даже не заметил Катиного "сама", повторенного дважды. Наверное, это и к лучшему. Не хватало, чтобы и на работе знали, что у них с Тимом… короче, что она теперь снова одна.
– Так, этого сюда… этого, пожалуй, тоже сюда…
– Саш, не бубни, ты мне мешаешь, – строго сказала Катя. – У меня и без тебя голова пухнет. Мне сегодня на курсах еще и зачет сдавать! Да, и спасибо за виноград!
– Что? А… не за что. А что бубню – извини. Привык со своими все озвучивать. Это едим, это не едим. Все подряд в рот тащат! – пожаловался он.
У Сашки Бухина в прошлом году родилась двойня, и теперь Саньке и Даньке, как оригинально назвали своих первенцев Саша и Даша Бухины, было чуть больше полутора лет. Возраст самый что ни на есть опасный: девчушки уже вовсю ходили и даже бегали, залезали в самые неожиданные места и при этом тянули к себе все, что могли достать. Да, в начале жизни так хочется познавать мир, причем большую часть мира желательно попробовать на вкус. Сейчас близнецы гостили у новоявленного дедушки. Потому как их бабушка, Дашкина мать, неожиданно нашла свою любовь в лице бригадира строителей, подрядившихся ремонтировать их квартиру как раз, когда близнецам было месяца по два. Так что около года назад бухинская теща скоропалительно вышла замуж и благополучно отбыла в Херсонскую область, оставив Саше и Даше капитально отремонтированное жилье, но при этом лишив любимых внучек своей опеки. Хорошо еще, что Бухины-старшие жили неподалеку и помогали присматривать за непоседливой парочкой. Верховодила и первой ввязывалась во всякие безобразия Санька. Даньку можно было оставить играть одну, Саньку – ни в коем случае! Она дебоширила сама, да еще и подбивала на авантюры сестру. Данька была просто ангелом, если Санька почему-либо отсутствовала. Впрочем, Саша Бухин почти никогда не видел своих дочерей порознь – те повсюду являлись неразлучной парой: вместе играли, ели, спали и разом же поднимали невыносимый ор, если что-то их не устраивало. Похожи они также были фантастически, но родители их никогда не путали. Во-первых, они научились невероятным образом распознавать голоса дочерей, а во-вторых, у Саньки волосы на макушке закручивались в правую сторону, а у Даньки – в левую. Эта особенность близнецов и являлась самым надежным идентификатором.
– Кать, тебя к телефону, – Бухин протянул коллеге трубку.
– Скрипковская? Выйди, тебя на проходной спрашивают.
Катя неохотно оторвалась от документов.
– Катюх, пирожков захвати к обеду, раз все равно вниз идешь! – крикнул ей вслед Сашка.
* * *
– Кать, это я…
Он стоял прямо напротив солнца, бившего в глаза, и она на мгновение обманулась: приняла его за Тима. Наверное, так глупо она ошиблась потому, что сама этого хотела. Несмотря на то, что совсем недавно она грозилась выбросить Тимовы вещи, она все же томилась по нему и мучительно жаждала его увидеть…
Наваждение длилось какую-то долю секунды, а вслед за ним нахлынуло такое горькое разочарование, что она чуть не заплакала. Но все же взяла себя в руки – не хватало только, чтобы этот тип принялся ее утешать! Или спросил, почему она здесь рыдает!
– У меня работы навалом, – хмуро сообщила она. – Ты зачем пришел? Или снова какой-нибудь дурацкий букет притащил?
– Нет, но я могу прямо сейчас купить тебе цветы, если ты хочешь, – он немного растерялся.
– А если хочу?
Черт дернул ее за язык! Какие еще она придумала цветы! Просто ей нужно было что-то сказать, чтобы отвлечься от видения Тима, идущего прямо к ней в солнечном ореоле… и не плакать… и не вспоминать…
Но Лешка тут же обрадовался, глаза у него буквально загорелись.
– Давай я к тебе зайду вечером? С цветами?
– Я пошутила, – процедила она, ругая себя последними словами за глупость, дурной язык и неуместное кокетство – словом, за все, что можно было смело отнести к категории "отрицательные черты характера". Причем ее собственные. – Я не желаю, чтобы ты всякий раз являлся ко мне домой. Тебе понятно?
– Мы можем встретиться на нейтральной территории, если тебе так удобнее и ты хочешь видеться именно так, – он недоуменно пожал плечами. – Кстати, я заметил, что и на курсах ты меня тоже избегаешь. Между прочим, я не кусаюсь. – Она уловила в его голосе чуть заметную нотку горечи. – Но если тебе так удобнее…
– Да, мне так удобнее! – отрезала она, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Видимо, Лешке не втолковать, что она вообще не хочет с ним ни видеться, ни встречаться. Ни на какой территории.
– Я тебя от занятий отвлекаю, да? – вид у него стал совсем покаянный.
– Да ни от чего ты меня не отвлекаешь! – совсем рассвирепела Катя. – Просто я не хочу, чтобы нас все время видели вдвоем! Разговоров мне тут только всяких и не хватало!
Конечно, как он мог не подумать… домой к ней в любой момент может приехать тот, на "порше", а осложнения сейчас ему не нужны. Черт его знает, что это за мужик… может быть, как-то связан с ее работой, а оттуда и к нему самому рукой подать! Может, даже какое большое начальство!
– Кать, может, тогда завтра куда-нибудь сходим?
– Да ничего я не хочу! И никуда я с тобой не пойду! Что ты ко мне прицепился! Хотел поговорить – поговорили! Хотел извиниться – пожалуйста! Я принимаю твои извинения! А теперь катись отсюда!
– Ты меня совсем не вспоминала?
Он спросил это так искательно, что у нее на мгновение сбилось дыхание. Сказать ему, что два года в себя не могла прийти? Плакала по ночам в подушку, ходила как потерянная и видела его в городе так же отчетливо, как сейчас увидела Тима? А спасало ее только то, что она работала, работала и еще раз работала. Вот только много чести, говорить такое всяким говнюкам! Что она еще долго ждала… нет, не того, что бывший возлюбленный появится и они возобновят свои отношения – этого она категорически не желала; он был отрезан раз и навсегда, вырван с кровью, с куском жизни… Но она всей душой вожделела этих самых его извинений! Которые недавно выслушала. Да, она получила все: что он ошибся, что ужасно жалел, что страдал и думал о ней эти годы, и не мог найти ей замену, как ни искал. Она сидела напротив, слушала, смотрела на его покаянное красивое лицо… совсем чужое лицо теперь. И ей не захотелось, как прежде, взять его за руку, поймать улыбку, посмотреть глаза в глаза… потому что с ней ничего не случилось! Ничего не дрогнуло внутри ни от его слов, ни от него самого. Сердце не забилось чаще, ее не бросало ни в жар, ни в холод, как бывало раньше при одной мысли о нем. Она выбросила его из своего сердца навсегда, но она его не простила. Хотя она и уверяла, что все забыто, но… То, что он хотел сделать тогда с ней, – и то, что он успел сделать, – все это было одинаково мерзко. Отвратительно. Унизительно. И очень больно. И это не исправить никакими запоздалыми извинениями, букетами и пошлыми открытками… Однако она все еще подсознательно желала, чтобы он перед ней извинялся. Снова и снова. Признавал себя виноватым в том, что разбил ей сердце. Это хоть как-то должно было компенсировать те проклятых два года, когда она вздрагивала при каждом телефонном звонке, ловила звук шагов на лестнице, страстно желая, чтобы он осознал, что наделал… что потерял. Она жаждала уже не его любви, а покаяния, чтобы он говорил и говорил ей, как был перед ней виноват. И сожалеет о том, что сделал.
Сначала она так ярко представляла себе это их свидание, что просто видела все воочию. Но время текло, унося с собой мельчайшие частички ее боли… затягивая раны… а потом внезапно она поняла, что его больше нет в ее жизни. Его образ уже не витает рядом. Не стоит у ее дома. Не идет рядом с ней по улице. Он наконец ушел из ее существования и закрыл за собой дверь. И вот тогда она вздохнула с облегчением. И снова ощутила себя свободной. Время вымыло воспоминания о бывшем возлюбленном, как мертвого моллюска из раковины. Сердце ее вновь стало незанятым… и пустым. Однако природа не терпит пустоты. И теперь у нее есть Тим… хотя, наверное, правильнее будет сказать, что Тим у нее был. И вся эта отвратительная история с ними обоими случилась как раз по вине этого человека, который сейчас чего-то от нее ждет… Он явился спусковым механизмом, катализатором… это из-за него она стала такой, как сейчас: недоверчивой, даже черствой… Это из-за него потерялось то самое, первое кольцо Тима, о котором она и сейчас ужасно сожалеет… и смялось, пропало их с Тимом колечко из шоколадной фольги – как будто это Лешка прошелся по нему ботинком… Это Мищенко растоптал и убил в ней и детскую доверчивость, и какую-то необыкновенную легкость, которой она отличалась раньше. Господи, да зачем он снова явился?! Так хорошо было все забыть… и у нее все наладилось… и, может быть, она нашла бы общий язык с родными Тима, если бы… если бы… Если бы он, как злой гений, как живое напоминание о совершенной ею когда-то ошибке, не появился снова и не всколыхнул прошлое, как мутное болото!
– Что-то у тебя появилось слишком много свободного времени, – холодно заметила она. – Ты что, сегодня зачет не сдаешь? Не готовишься?
– А я уже сдал… еще утром… автоматом, – он растерялся. – А теперь весь день свободен… вот и решил к тебе заскочить. Тут же рядом!
– Значит, отбоярился – небось еще и не автоматом, а просто барашка в бумажке сунул, и теперь желаешь бесплатных развлечений?