Как мы прославились с Цикенбумом
Берег Оки. По реке плывут льдины. Мы стоим с Цикенбаумом и Стеллой на берегу реки и пьем водку.
Цикенбаум. (шепотом) Весна!
Я. (шепотом) Ага!
Цикенбаум подмигнул мне левым глазом.
Стелла. (гладя меня по головке рукой) Какой ты милый!
Цикенбаум (улыбаясь и размахивает радостно руками) Просто ох*еть!
Стелла. (сердито) Профессор, ну, как вам не стыдно!
Цикенбаум. (мне) Она, что, чокнутая?!
Я (сокрушенно) Эх, профессор, профессор!
Цикенбаум. (с удивлением) И ты тоже?!
Стелла. (мне) Кажется, профессор перепил!
Я. Арнольд Давыдович, а вас не тошнит!
Цикенбаум. (с обидой) А может тебе самому два пальчика в рот вставить?!
Стелла (поглаживая нежно меня по голове) Не обращай внимания, он просто пьяный!
Цикенбаум. (с возмущением) Я пьяный?! В хорошую же я компанию попал!
Я. Стыдно, Арнольд Давыдович, очень стыдно и обидно!
Цикенбаум. Да что я такого сделал?!
Стелла. Кажется, вы ругнулись матом!
Цикенбаум. (удивленно) Я?! Матом?!
Стелла. (с ироничной усмешкой) А чем же еще-то?!
Цикенбаум. Мне надо выпить! (глотает водку из бутылки)
Я. (умиротворенно, с улыбкой Стелле) Ничего, он сейчас выпьет, зато потом не будет ругаться матом!
Цикенбаум. (всхлипывая) О, Боже! Куда я попал?!
Стелла. (с презрением) А ведь вроде умный, ведь профессор все-таки!
Я. Он очень добрый! Почти святой! Просто он перепил!
Стелла. Неужели перепил?!
Цикенбаум. (самодовольно) А ты еще сомневаешься!
Я. (шепотом Цикенбауму) Женщинам, вообще, по натуре свойственно юлить!
Цикенбаум. (громко и со смехом) Юлить и мудрить!
Стелла. О чем ты там ему шепчешь?!
Я. Просто пытаюсь образумить!
Цикенбаум. (со смехом) Образумить и поудить!
Стелла. Да, он уже наклюкался как зюзя!
Цикенбаум. (весело) А то!
Я. (Стелле) Однако заметь, что он не ругается матом!
Цикенбаум. А я, что, ругался матом что ли?!
Я. Видишь, он уже успокоился!
Стелла. А ты ему еще выпить дай! Может, он что-то умное скажет!
Цикенбаум. Ладно, я вам и без выпивки скажу!
Я. Арнольд Давыдович, а может не надо!
Цикенбаум. О, Господи! Мне только умная мысль в голову пришла!
Стелла. Опять он что-то нервничает! Может, перепил?!
Цикенбаум. А я думаю, что вы чересчур трезвы!
Стелла. (кричит) А ты, что хочешь?! Всю водку один выпил!
Цикенбаум. Я?! Неужели!
Стелла. (с издевкой) Неужели – в самом деле!
Цикенбаум. (с огорчением) Что-то у нас день сегодня не клеится!
Я. (со вздохом) Надо было больше водки брать!
Цикенбаум. Да уж!
Стелла. Да ладно вам, весна ведь! Льдины плывут!
Цикенбаум. Да, льдины, а у меня в компьютере, между прочим, файлы поплыли!
Я. А это как?!
Цикенбаум. И сам не знаю! Просто комп врубаю, а там файлы плывут!
Стелла. И куда?!
Цикенбаум. На кудыкину гору воровать помидоры!
Стелла. Я же говорю, он перепил!
Цикенбаум. (с возмущением) Ничего больше не хочу слышать!
Стелла. (со смешком) Оно и видно!
Цикенбаум. Я больше не буду ругаться матом! Честное слово! Вы только больше не донимайте меня!
Стелла. (мне) Кажется, ему в последнее время не хватает секса!
Цикенбаум. (с усмешкой) Может, ты со мной хочешь здесь прилечь?!
Стелла. (устало) Водку всю выпил! Матом поругался в свое удовольствие! И хамит!
Цикенбаум. Я не хотел, честное слово! Просто само как-то вырвалось!
Я. Если вы не забыли, Арнольд Давыдович, то в прошлый раз нас из-за вас забрали в милицию!
Цикенбаум. (сердито) В прошлый раз! В прошлый раз! Мы-то живем в настоящем, фигли нам все прошлым-то жить?!
Я. (неуверенно) Вообще, Арнольд Давыдович, кажется, в ваших словах есть какая-то мудрая мысль?!
Цикенбаум. (с улыбкой) Ну, конечно!
И склонившись ко мне, зашептал: Давай, еще за водкой сбегаем!
Я. Очень мудрая мысль, Арнольд Давыдович!
Цикенбаум. А то!
Стелла. (испуганно) Что вы там задумали?!
Цикенбаум. Не бойся, Стелла! Мы сейчас кое-куда сбегаем, и тебе сейчас сразу же хорошо будет!
Стелла. Ну, если будет, то бегите, бегуны!
И мы с Цикенбаумом весело побежали за водкой, правда, Стелла тоже рванула следом за нами… К вечеру мы снова вернулись на берег и так хорошо выпили, что тут же запрыгнули втроем на одну льдину и поплыли… А потом нас с нее снимали какие-то спасатели с вертолетом… И Цикенбаум каждого из них отдельно обнял, расцеловал и пожелал крепкого здоровья… И нас даже показали по телевизору, и мы, в общем, все вместе прославились…
Думаю, что в этом виноваты только две вещи – водка и весна, водка опьянила, а весна увеличила эффект опьянения…
Исчезающие вместе и приходящие обратно
В лесу на Оке было пусто, впрочем, как обычно это бывает по летним вечерам, именно в этом труднодоступном месте, которое открыл для меня Цикенбаум…
Сладко отужинав с девами и всласть навалявшись с ними под кустами и наговорившись о конце света, о новом романе Маруками, а главное напившись крепкой водки на кедровых орешках и закусив ее как следует жирным шашлычком, и еще более сладостно вкусив тела наших юных собутыльниц, мы с Цикенбаумом блаженствовали, мало о чем соображая…
Мы уже устали почти одновременно отползать со своими красавицами под разные кусты или деревья, и теперь просто молча восхищались особой яркостью и цветом раскрасневшихся и уже полностью удовлетворенных дев…
В общем, мы с Арнольдом Давыдовичем блаженствовали… А одна из наших юных созданий даже сказала, что благодаря нам, ее жизнь стала по настоящему завораживающей и цветной!…
Приятно, когда делают такие сладкие комплименты…
Звук ее нежного голоса и блеск глаз из под распушенных длиннющих ресниц меня заворожил так быстро, что я тут же уполз с ней под куст раскидистой сирени, и там мы сладко и нежно ощутили друг друга просто невообразимо фантастическими существами, а потом неожиданно провалились в бездну, упав глубоко в неизвестность на какой-то странный теплый песок…
Вокруг нас шептало прозрачное море и также легко и сказочно шептались пальмы… Я опять проник в ее прелестное тело, а когда очнулся, над нами стоял смеющийся Цикенбаум…
– Арнольд Давыдович, что вы тут делаете?! – возмутился я…
– Извини, я просто слегка занервничал, куда вы пропали, то есть я уже заглядывал за куст, но вас там не было! – улыбнулся загадочно Цикенбаум…
– Стелла, а где мы были?! – спросил я свою возлюбленную…
– Мы были у моря и под пальмами! – не менее загадочно улыбнулась она…
– Кажется, я сошел с ума! – прошептал я, горячо обнимая Стеллу…
– Ну, ладно, не буду вам мешать! – засмеялся Цикенбаум и удалился…
Кругом был тот же самый лес…
За дубравой протекала та же самая Ока, рядом слышались пьяные голоса студенток и профессора Цикенбаума, а нас со Стеллой как-будто не было, то есть мы были, но самым загадочным образом исчезали и снова появлялись то у моря, то у Оки…
Земные пространства будто играли с нами в прятки, а мы все время оставались с ней вдвоем, и это как-то утешало…
– Я всегда хотел быть с тобой! – прошептал я…
– И я тоже хотела быть с тобой, – прошептала Стелла…
– А тебе не кажется, что вообще все бессмысленно?! – спросил я…
– Да, бессмысленно все, кроме нас, мы все время остаемся, гнде бы мы не находились! – улыбнулась Стелла…
– И даже во сне?! – спросил я…
– И даже во сне! – улыбнулась Стелла…
– А что будет потом?! – спросил я…
– А разве это так важно?! – спросила меня в ответ Стелла… И мы обнялись так сильно, потому что хотели остаться друг с другом навсегда, и еще мы хотели, чтобы это почувствовал Он, если Он существует, а то, что мы возникаем и исчезаем одновременно и везде, и возвращаясь постоянно обратно, говорит о том, что Он есть, или есть то, что создает Его также везде… Как и Он… Но создает нас Он или что-то, что создает, и Его, разве это так уж важно…
– А это что-то нас вернет друг другу еще не один раз! – словно угадывая мои мысли прошептала Стелла и проникла в меня своим таинственным и сладким поцелуем…
Воплощение
– Ну, как, хочешь девочку?! – спросил меня профессор Цикенбаум, присаживаясь ко мне на скамейку.
– Это зачем?! – не понял я.
– Ну, разве тебе не хочется наслаждения! -улыбнулся Цикенбаум и похлопал меня по плечу.
– Что значит, наслаждения?! – еще больше робея, спросил я.
– Это значит то, что у тебя ничего и никогда не будет! – обиделся Цикенбаум.
Так мы сидели с ним некоторое время и молчали, а Цикенбаума уже со смехом и шутками окружала толпа молодых студенток… Я знал, что скоро Цикенбаум снова пригласит их на Оку на пикник, и по дороге заговорит о чем-то необыкновенном, например о недавних раскопках в Месопатамии и о находке новой мумии Пташской принцессы и с надеждой посмотрит в мои, всегда удивленные глаза…
– К сожалению, он еще не проникся ни к одной девчонке, – вздохнул Цикенбаум, говоря смеющимся студенткам, – может, вы его соблазните?!
– Ага! – еще громче засмеялись они и набросились на меня, однако я все же сумел отбиться от них и залез на дерево…
– Слезай! – рассердился Цикенбаум.
– Ага, чтоб они меня того самого! – усмехнулся я.
– Не бойся, я им скажу, чтобы они тебя не трогали!
– А если тронут?! – с сомнением поглядел я то на Цикенбаума, то на девчонок…
– Да не тронем! – хором закричали девчонки, и я слез с дерева, а потом подъехал автобус, который заказал Цикенбаум и мы поехали на Оку, на пикник…
Девчонки всю дорогу смеялись, а Цикенбаум опять рассказывал им что-то интересное, но я его не слушал, одна из студенток все же села ко мне на колени и всю дорогу целовалась со мной…
А потом мы лежали с ней в лесу, на берегу Оки в камышах и целовались, а наши тени безумным веером отражались в воде…
– Ты где?! Меня сейчас тут без тебя изнасилуют! – кричал весело Цикенбаум, но мы со Стеллой не откликались, мы были отсюда далеко-далеко, и нам было хорошо-хорошо… Превосходная степень глубокой и тайной страсти проникновения… Незаметно возникающие сумерки, летучие мыши как призраки слетающие с дубов и нежные глаза Стеллы уносили меня из этого мира… Я проник в Стеллу неожиданно и страстно, и прикрыл ее крик поцелуем… А потом мы лежали в траве за камышами и видели, как со склона в воду бросаются змеи и плывут в полусумраке, еще больше волнуя душу… – Ты веришь в знаки?! – спросил я Стеллу…
– Однажды мне приснилось, что я змея, – прошептала Стелла и тут же обвила мою шею руками и прошептала, – а теперь представь себе, что я укушу тебя, и ты умрешь!
– Мне уже страшно! – улыбнулся я…
– Глупый, я на самом деле змея!
– В каком смысле?!
– В прямом, – шепнула она и укусила меня в шею, и я внехапно почувствовал, что умираю…
– За что?! – прошептал я…
– За просто так! – улыбнулась Стелла…
– Но это же не честно! – заплакал я…
– А что в этой жизни честно?! – спросила она…
– Ничего! – с удивлением прошептал я…
– Ну, вот, видишь, ты и сам признал правду, поэтому ты не умрешь!
– А что же тогда со мной будет забеспокоился я…
– Ничего!
– Как это ничего?!
– Ты найдешь себе женщину, женишься, у тебя будут дети и ты их будешь воспитывать, а потом они уже будут воспитывать, и вот тогда ты уже действительно умрешь!
– Какую-то безрадостную картину ты мне нарисовала…
– Я просто пошутила!
– Странные у тебя шутки!
– Ты тоже не спрашивал меня, когда кончал в меня!
– Я не хотел!
– Что же это само у тебя в меня выскочило?!
– Вот именно, что само!
– А отвечать мне!
– Нам! Я решил жениться на тебе!
– Ишь, какой благородный!
– Да, я благородный! – обрадовался я ее словам…
– Вот и засунь свое благородство себе в жопу!
– Боже, мы же любили друг друга! – сокрушенно вздохнул я…
– А теперь представь, что ненавидим! – и Стелла опять нежно поцеловала меня, и я снова возбудился и проник в нее…
– Только не в меня! – прошептала она, но я уже в яркой безумной вспышке изливался в нее…
– О, Господи! – всхлипнула она, и за что мне все это?!
– Ты о чем?!
– Все о том же! Об аборте!
– И много у тебя было абортов!
– Тьма!
– Тьма нерожденных детей! – печально вздохнул я…
– Вот именно!
– Но есть же гормоны!
– И тевтоны тоже есть! – зло усмехнулась она и снова укусила меня в шею…
– Ты вампирша?!
– Я же говорила тебе, что я змея!
– Я хочу на тебе жениться! – вздохнул я…
– А я хочу свободной всю свою жизнь, – также грустно вздохнула Стелла…
А потом мы всю ночь любили друг друга и наше молчание было выше и мудрее наших слов, ибо оно таило в себе возникновение новой жизни, ради которой мы все и существуем на земле…
А через 9 месяцев Стелла родила мне девочку, но так и не стала мне женой…
Ей нравилось быть змеей и кусать меня в шею… Я от души наслаждался ее сладостным телом и мычал во все горло, еще не сознавая, что очень скоро я стану ее мужем и буду с ней делать и воспитывать детей, которые когда-то будут воспитывать и меня…
А тем ранним утром мы окунулись со Стеллой в Оку и снова в воде проникли друг в друга… И тогда в волнах Оки она мне прошептала что-то очень важное, но я не расслышал, а она и сама забыла…
И мы до сих пор пытаемся это что-то вспомнить, ибо оба ощущаем в этом что-то очень и очень важное для себя…
Из чего, я заключил, что есть такие состояния, когда мы можем теряться во времени и ощущать себя как угодно, но забывать самое главное, и это печально….
А может это и хорошо, что мы все время забываем о важном, ибо в этом странной забывчивости есть какое-то полезное зерно! Позабыл, значит, уже дошел до сущности Вечного Разума! А мысль готова преодолеть любую преграду, схватить любую чужую вещь и тотчас же воплотиться в нее!… Аминь!
Почему мы не можем любить весь мир?
– Почему мы не можем любить весь мир?! – вздохнул Цикенбаум, с улыбкой отпивая водку из пластикового стаканчика… В это время пьяная дева обвивала руками его шею и сидела у него на коленях…
– А разве тебе меня мало?! – обиделась дева…
– Ну, что ты, – усмехнулся Цикенбаум, целуя ее взасос…
– И почему мы не можем любить весь мир?! – повторил я фразу Цикенбаума и бросил камушек в Оку…
– Любовь – это болезнь! – вздохнул профессор Цикенбаум, отпустив со вздохос сочные губы девы…
– Она может толкнуть нас на любые необдуманные поступки! – еще тише прошептала дева…
– А может нам поплавать, Арнольд Давыды?! – спросил я…
– Знаешь, я понял, что и на самом деле болен любовью! – уже перестал улыбаться Цикенбаум, – и это чувство меня просто переворачивает наизнанку! – Да, от нее никуда не убежишь! – согласилась дева…
– А зачем, бежать-то?! – засмеялся я…
– Ну, чтобы хоть немного придти в себя! – хитро сощурился Арнольд Давыдович…
– Нет, он просто невыносим! – крикнула дева, еще крепче сжимая в объятиях Цикенбаума…
– Ты это о ком?! – спросили мы хором с Цикенбаумом…
– Да, так, ни о чем! – засмеялась пьяная дева, и неожиданно упав на траву, уснула…
– И разве это любовь, Арнольд Давыдыч?! – спросил я с улыбкой…
– Если сейчас тебя никто не хочет изнасиловать, то это не значит, что тебя никто не любит, – вздохнул Цикенбаум и снова разлил нам водку по стаканчикам…
– Нет, меня просто распирает какое-то необъяснимое любопытство, и как вы их, Арнольд Давыдович, соблазняете?! – выпив водки, я похлопал его по плечу, и даже застыдился своего вопроса…
– А что тут думать, любят меня девчонки и все тут! – развел руками захмелевший Цикенбаум…
– А что, вы боитесь, что рано или поздно эта сказка закончится?!
– Все рано или поздно когда-то заканчивается! – грустно улыбнулся Цикенбаум и покачнувшись, упал к деве в траву…
– И вы, Арнольд Давыдович, боитесь за себя?!
– И за тебя, дорогой, тоже боюсь, – прошептал Цикенбаум…
– А за меня-то чего бояться?! – удивился я…
– Просто некоторые люди не могут по-настоящему любить, – задумался Цикенбаум, – и поэтому от них постоянно исходит какая-то невыносимая тоска!
– Это обо мне что ли?! – обиделся я…
– Да, нет же, я просто так рассуждаю! – закашлялся Цикенбаум…
– Милый, а ты не хочешь проникнуть в меня?! – обняла его проснувшаяся дева…
– А ты можешь встать передо мной на колени, склонить передо мной головку, и прошептать: Возлюбленный мой, пощекочи мне за ушком! – прошептал Цикенбаум…
– Ты, это, серьезно?! – поглядела ему в глаза дева…
– Серьезней чем некуда! – нахмурился Цикенбаум…
– Возлюбленный мой, пощекочи мне за ушком! – прошептала дева, встав передо профессором на колени и склонив перед ним головку…
– Лучше ляжь с ним и занимайся с ним сексом до тех пор, пока он не вытрясет из тебя всю душу! – вдруг крикнул Цикенбаум..
И дева порывисто обняла меня, чмокнула в щеку и тут же снова уснула…
– Так что же нам делать, Арнольд Давыдыч?! – прошептал я…
– Какой ты смешной! – засмеялся Арнольд Давыдович…
– Какой есть! – вздохнул я и грустно поглядел на спящую деву, – а вот, ее жалко!
– Это почему?! – удивился Цикенбаум…
– Она вас любит, и на все готова ради вас, а вы готовы обтереть об нее ноги!
– Но, но, мой друг, я, если хочешь, проверял ее чувства ко мне!
– Но разве можно у пьяной в тютельку женщины проверять чувства?!
– Послушай, но мы же все одинаково пьяны!
– Красивы и развратны! – усмехнулся я…
– Но это спорный вопрос! – загадочно улыбнулся Цикенбаум…
– А почему мы так часто улыбаемся друг другу?! – неожиданно удивился я…
– Наверное, так хочет наш автор, наш творец! – цокнул языком Цикенбаум и взял себе на руки спящую деву и вошел с ней в воды Оки…
– Вы будете купаться?! – спросил я…
– Угу! – кивнул Цикенбаум, и нырнул с девой под воду и тут же вынырнул…
– Ты сумасшедший! – сказала, отплевываясь речной водой пробудившаяся дева…
– Каким придуман, таков и есть! – тихо засмеялся Цикенбаум и стал уходить под воду…
– Помоги! – закричала мне дева, и мы с большим трудом вынесли из Оки опьяневшего профессора…
– А ты его любишь?! – спросил я деву…
– Угу! – кивнула она, отжимая на себе мокрое платье…
– А почему?! – удивился я…
– Потому что он нежный и мудрый!