– Н-да! – тяжело вздохнул я и нырнул в Оку, и долго плавал в ней, скрывая свои слезы, потому что меня никто по-настоящему не любил, и я еще никому по-настоящему не был нужен…
И почему мы не можем любить весь мир?
В темноте с Цикенбаумом
Я подошел к краю обрыва и посмотрел вниз…
– Что там?! – спросил меня тихо Цикенбаум…
– Пытаюсь разглядеть, Арнольд Давыдович, – также тихо прошептал я…
Вокруг царила тьма и даже край обрыва едва угадывался по своим очертания…
Внизу текла странная и совершенно чуждая нам, погруженная во тьму Ока…
– О чем думаешь?! – спросил меня Цикенбаум…
– Не знаю, – вздохнул я…
– И я тоже не знаю, – тяжело вздохнул Цикенбаум…
– А отчего это бывает?! – спросил я…
– Возможно, от недоверия к миру и к его Создателю, – судорожно глотая воздух, вздохнул профессор Цикенбаум…
– Возможно, это еще от печали, – вздохнул я…
– И от нее тоже, не менее глубоко вздохнул Цикенбаум…
– И что же будет?! – прошептал я…
– Ровным счетом ничего, – усмехнулся Цикенбаум и налил мне и себе в одноразовые стаканчики водку…
– Какая теплая! – закашлялся Цикенбаум…
– А за что мы пили?! – спросил я…
– За свое отсутствие, – засмеялся Цикенбаум…
– А разве нас нет?! – удивился я…
– Что-то вроде этого, – загадочно улыбнулся Цикенбаум или мне так показалось, потому что из-за темноты я почти не видел его лица…
– Так, где мы, Арнольд Давыдович?! – спросил я и снова выпивая водку налитую мне Цикенбаумом…
– Мы находимся на самом краю мира, – вздохнул Цикенбаум…
– И что дальше уже некуда, – испуганно вздрогнул я…
– Выходит, что так, но ты особо не расстраивайся, я уже узнавал, что мы будем вместе!
– То есть где вместе?!
– Ну, там! – И Цикенбаум махнул рукой куда-то в темноту…
– А, что это дает?!
– Ничего! – Цикенбаум похлопал меня по плечу, – но ты не расстроаивайся, мы будем вместе!
– А почему мы будем вместе?!
– Потому что я узнавал! – уже с досадой в голосе ответил Цикенбаум…
– А у кого?!
– Ну, у них!
– У кого, у них?! – теряя терпение, выкрикнул я…
– Неважно, у кого, – еще более недовольно пробормотал Цикенбаум…
– А если я вам не верю!
– Неважно!
– Опять неважно?! – я взял его лацканы пиджака и стал трясти, – а что для вас вообще важно?!
– Ничего! – и он снова разлил водку по стаканчикам…
– А как же Стела?! – спросил я…
– Она тоже там будет! -уже весело засмеялся Цикенбаум…
– И она будет меня любить?!
– Как миленькая будет любить! – и Цикенбаум от радости захлопал в ладоши…
– А я вам не верю! – крикнул я…
– Ну, и дурак! Я уже обо всем со всеми договорился! – с досады плюнул Цикенбаум…
– А с кем, со всеми?!
– С тем, с кем надо!
– Возможно, вы разговаривали с дьяволом профессор?!
– А может, ты спятил?!
– Возможно!
– Бедный! Ты, скорее всего, испугался темноты! – вздохнул Цикенбаум…
– Темноты, Вечности и Безмолвия! – прошептал я…
– Вот это уже ближе к истине!
– А что истина, профессор?!
– Нет, ты просто невозможен!
– А разве, вы возможны?!
– Я?! Я, конечно, возможен, если я с тобой говорю и пью водку, то я очень даже возможен!
– А насколько?!
– Ни на сколько! – обидевшись, крикнул Цикенбаум…
– Ну, а все-таки?!
– Я устал от тебя! – зарыдал Цикенбаум…
– Ну, ладно, – немного подумав, вздохнул я, – давай попробуем отгадать где мы?!
– Не помню! – печально прошептал Цикенбаум…
– Мы, что, пьяны, профессор?! – огорчился я, слегка покачиваясь на краю обрыва…
– Что-то вроде этого!
– А вы можете уточнить, насколько мы пьяны?!
– Насколько выпили, настолько и пьяны, – с удивлением ответил Цикенбаум…
– Браво, профессор, вы делаете успехи!
– А что делаешь ты?!
– Не знаю, но точно что-то неопределенное!
– Неопределенное! Неопределенное! Существо ты мое, непревзойденное! – охнул, оседая на край обрыва Цикенбаум…
– Вот мы и определились, – усмехнулся я, присаживаясь к Цикенбауму…
– Да, это лучше, чем стоять, – согласился со мной Цикенбаум…
– А можно я вас просто укушу?! – спросил я…
– Это еще почему?! И за какое-такое место ты меня хочешь укусить?! – возмутился Цикенбаум…
– Не знаю, просто взбрела в голову какая-то ерунда!
– Это у тебя от водки! – сочувственно вздохнул Цикенбаум…
– А как же Стела?! – спросил я…
– Да зачем она тебе, когда у тебя есть я, твой настоящий друг! – неожиданно заколотил себя в грудь кулаком Цикенбаум…
– Значит, настоящий?! – с удивлением переспросил я…
– А какой же еще?! – профессор даже от обиды отвернулся от меня, но тут же снова повернулся и сказал, – я хочу сделать заявление!
– Како-тако заявление?! – вздрогнул я…
– Ну, просто хочу, чтобы ты знал, что… Нет, я не буду тебе этого говорить! – закричал Цикенбаум…
– Вы просто пьяны, профессор!
– Да, я очень пьян! – согласился Цикенбаум…
– Но это же, ни в какие рамки! – закричал я…
– Согласен, мир ужасен! – пробормотал, опустив голову Цикенбаум…
– Профессор, что мы сейчас упадем с обрыва?!
– Ну и что, это же ни капельки не больно! – усмехнулся Цикенбаум…
– А вы, разве, умеете плавать?!
– А то ты не помнишь, как я с девами каждый выходной в Оке время проводил!
– Так это ж когда было?!
– Три дня назад было! – закричал возмущенный Цикенбаум…
– И вы все так досконально помните?!
– Ну, нет, память очень часто отказывает мне, но кое-что я все-таки помню!
– А что вы помните?!
– А вот это уже не твоего ума дело!
– Значит, не моего?!
– Значит, не твоего! – и Цикенбаум неожиданно захохотал…
– Между прочим, мне не смешно, – вздохнул я…
– И мне тоже, – вздохнул уже сочувственно Цикенбаум…
– Надо что-то делать, – задумался я…
– Нет, не надо ничего делать, все само встанет на свои места! – снова похлопал меня по плечу Цикенбаум…
– Я так хочу любить людей! – вздохнул я…
– И я тоже хочу! – вздохнул Цикенбаум…
– Так что же нам мешает?! – вздохнул я…
– Темнота! – еще глубже вздохнул Цикенбаум, – мы ведь ничего не видим, следовательно, мы где-то, но где неизвестно, а этот кроай обрыва говорит нам о том, что за ним ничего нет!
– А как же река, Арнольд Давыдович?!
– Река течет и течет себе на здоровье, но это не означает, что она есть!
То есть как?! – удивился я…
– Просто в мире все возможно, – осторожно прошептал Цикенбаум, и я с ним совершенно неожиданно согласился…
С Цикенбаумом в раю
– Ой, Арнольд Давыдович, девчонок так много, у меня даже глаза разбегаются!
– И не говори! – усмехнулся довольный Цикенбаум…
– А отчего так происходит, Арнольд Давыдович?!
– От везения, друг мой, только от везения!
– От какого – такого везения?!
– От большого везения! – захохотал Цикенбаум…
В темноте на берегу Оки девы обвивали нас своими горячами телами как сладострастные насекомые…
Мы не видели их лиц, а видели только их очертания, но ощущали всем сердцем, кожей их страстное и порывистое дыхание, слышали их едва различимый шепот и тихие всхлипывание в момент безумного оргазма…
Иногда они кричали и этот крик был настолько волнующим, что Цикенбаум плакал и я тоже…
Мы утопали в девах, как в море, их тела мгновенно впускали нас и сладко тянули туда, во тьму исчезновения… И нас уже как будто не было, мы словно растворились в них навсегда…
И так продолжалось всю ночь, пока не рассвело…
На рассвете мы плавали с Цикенбаумом, окруженные со всех сторон улыбающимися от счастья девами…
– Арнольд Давыдович, это сон?! – спросил я…
– Эх, друг мой, разве это имеет какое-то значение?!
– Я не знаю, но мне кажется, что имеет! – прошептал я и тут же в волнах мгновенно проник в возбужденную моим прикосновением деву, она тут же нежно сжала меня своим лоном, и мы исчезли…
– Арнольд Давыдович, я больше так не могу, – плакал я спустя час, – они не давют мне возможности о чем-либо думать!
– А зачем тебе думать?! – сладко вздохнул Цикенбаум, – ты просто тони их лонах, исчезай, и получай наслаждение!!!
– Но это же просто какое-то наваждение, Арнольд Давыдович, ведь так и с ума сойти можно!
– А ты сходи с ума и ничего не бойся!
– А если я не выдержу и умру от такой любви?!
– Глупости! И вообще не мешай мне наслаждаться! – рассмеялся Цикенбаум и тут же исчез в одной из нежных дев…
Так мы и наслаждались в волнах Оки, проникая в сказочные создания весь день, а вечером я опять окликнул Цикенбаума…
– Арнольд Давыдович, вы хоть что-нибудь понимаете?!
– Да, друг мой, я понимаю, что мы должны с вами наслаждаться любовью и ни о чем не думать! – еще более сладко прошептал Цикенбаум, обвитый со всех сторон смеющимися девами…
– А если я хочу думать! – выкрикнул я и безуспешно пытаясь вырваться из страстных объятий безумной девчонки…
– Глупости! – вздохнул Цикенбаум и вскоре зарыдал от счастья, проникая в такую же безумную деву…
– Откуда они взялись на нашу голову, Арнольд Давыдович?! – крикнул я, но тут же замолчал, ощущая превосходный поцелуй райских губ юной девы…
– Ну, вот, – сказал Цикенбаум, уже выйдя на берег и раскупоривая бутылку водки, – теперь можно и выпить…
– А нам можно?! – хором заголосили девы…
– А вам нельзя, а то нам не хватит! – и Цикенбаум кивнул в мой сторону…
Мы выпили с Цикенбаумом водки и быстро заснули на сладостных телах наших дев… Они вздрагивали от любого нашего прикосновения, а мы ласкали их и ни о чем не думали…
– Кажется мы попали в рай, – прошептал Цикенбаум спустя час…
– А для чего нам рай?! – спросил я Цикенбаума…
– Ну, чтобы наслапждаться и ни о чем не думать! – улыбнулся в ответ Цикуенбаум…
– А если мне х*рово, когда я ни о чем не думаю?! – вздохнул я с тоской, глядя на изнеженных нами дев…
– Я не знаю, как тебе помочь, – вздохнул Цикенбаум, но если ты не хочешь быть в раю, ты можешь просто взять и уйти отсюда!
– А как?! – испугался я…
– Просто встать и пойти! – крикнул уже недовольно Цикенбаум…
– А куда?! – крикнул в ответ я и пытаясь освободиться из очередного страстного объятия…
– В любую сторону! – уже тихо прошептал Цикенбаум, и это как-то странно насторожило меня…
– А почему в любую? – спросил я…
– Потому что выход отсюда находиться везде, мы же в центре Вселенной, всего Мироздания! – раздраженно сказал Цикенбаум и снова исчез в прекрасной деве…
– Да уж, – вздохнул я и опять исчез в чудесном наваждении, какое представляла собой огненно рыжая девчонка… Даже между ног ее полыхал ярко-красный костер, каким вырос ее милый кустик… И я снова исчез…
Я исчезал и бредил, иногда разговаривая с Цикенбаумом…
Мне казалось, что я провел в раю целую Вечность, но потом кто-то на нас за что-то рассердился и нас с Цикенбаумом выкинули из рая…
И теперь мы сидим вдвоем у Оки и пьем водку и рассуждаем, черт знает о чем…
– Ну, что добился своего?! – усмехнулся, глядя мне прямо в глаза, Цикенбаум…
– Я ничего не знаю, Арнольд Давыдович, просто вы сами все время что-то говорите-говорите, а у меня уже голова от мыслей болит!
– Это все от того, что ты в раю с девами перестарался! – хитро подмигнул мне Цикенбаум…
– А вы разве не перестарались?! – обиделся я…
– Ладно, давай выпьем за то, что мы уже при жизни побывали там! – улыбнулся Цикенбаум и мы выпили с ним водки, а уже через час нас опять окружили безумные девы, и я до сих пор не понимаю, – мы уже там в раю или еще здесь на земле…
Изящество
– Ты что охренел, писать такое?! – закричал на меня Цикенбаум…
Я даже разволновался как-то и попросил у него от неожиданности прощения…
И Цикенбаум меня простил… Мы опять пили с ним водку у Оки и думали о судьбах человечества… Но главным образом, о девах, которые снова нас страстно зазывали то в волны Оки, то в заросли ив на берегу, но мы пили водку и рассуждали…
Нам очень нравилось пить и рассуждать особенно ночью в мерцании звезд и сиянии луны, висящими над нами самыми странными и загадочными объектами…
– А погодка-то не подкачала, звезды на небе! – заулыбался Цикуенбаум… – Да, Арнольд Давыдыч! – А может там тоже какая-то жизнь?! – задумался Цикенбаум…
– Да, Арнольд Давыдыч!
– И охота тебе мне поддакивать?!
– Да, Арнольд Давыдыч!
– Лучше полюби их! – и Цикенбаум махнул кукой на животрепещущих от наших взглядов дев…
– А за что их любить, Арнольд Давыдыч?!
– Как за что?! – удивился профессор, – за их красоту, нежность, изящество наконец! А в чем их изящество?!
– Их изящество в их трепете, волнении тела и души, это как волны аромата и музыки, – и Цикенбаум зажмурил от счастья глаза и даже заплакал, а через мгновение он уже скрылся в тьме ночи и в волнах Оки с кучей сладострастных дев…
А я опять задумался о судьбах мира, пока меня не обняла прелестная дева, и когда я вдруг почувствовал ее изящество, я понял, что хотел мне сказать Цикенбаум, и сам тоже здорово расплакался… Любите друг друга, особенно за трепет, волнение и это самое бесценное и дорогое изящество… Аминь!…
Невозможность вечно любить
– Что ты делаешь? – закричал на меня Цикенбаум…
– Дев пересчитываю, Арнольд Давыдыч, – робея и краснея, прошептал я…
– А почему?
– Ну, я, вроде как, метафизическое удовольствие испытываю, ведь столько дев вас любит, Арнольд Давыдыч, – еще больше краснея, прошептал я…
– Любит-то любит, – вздохнул Цикенбаум, наливая себе и мне в стаканчики водку, – но почему-то одна заблудшая овца из стада обязательно к тебе сбежать норовит!
– Но ведь только одна, – улыбнулся я…
– И одна и та же Стелла! – с огорчением вздохнул Цикенбаум…
– Но она ведь любит меня, Арнольд Давыдыч, – и я тут же обнял прилегшую ко мне Стеллу, а Цикенбаума облепили со всех сторон его хмельные и сладострастные девы…
– И за что ты его любишь?! – спросил у Стеллы Цикенбаум…
– Потому что так получилось, Арнольд Давыдыч, – вздохнула сочувственно Стелла…
– И потом, Арнольд Давыдыч, вас, вон сколько любит, – еще сочувственнее вздохнул я, выпивая водку…
– Да уж, – вздохнул Цикенбаум, тоже выпивая водку…
– Кажется, в этом есть какой-то смысл, – минутой спустя, заметил он, приобняв сразу двух дев… Третья села ему на закорки и целовала его кудри…
– А вот, вас, Арнольд Давыдыч, почему сразу так много любят?! – поинтересовался я…
– Потому что я гениальный, – вздохнул еще глубже Цикенбаум, прижимая к себе то одну, то другую деву…
– Но я же люблю его, а не вас?! – с вызовом крикнула Стелла…
– Это загадка, – вздохнул Цикенбаум, – а в природе очень много странных и причудливых загадок! Я, к примеру, знал одного красавца, который был влюблен в горбунью!
– И что же он с ней делал?! – спросили мы со Стеллой хором…
– Все, что угодно! – улыбнулся Цикенбаум…
– Так это были вы?! – вдруг закричали со всех сторон ошеломленные девы…
– Ну, не совсем я! – стушевался Цикенбаум, – просто я очень хорошо знал этого человека!
– А мы не верим! – закричали девы и неожиданно набросились на бедного Арнольда Давыдыча, который, впрочем, очень скоро их всех успокоил своими нежными ласками и поцелуями, легкими поглаживаниями и пощипываниями он мгновенно творил чудеса, и все они от него очень быстро сходили с ума, за исключением моей дорогой Стеллы, которая одна была влюблена в меня по самым загадочным причинам…
– Итак, красавец влюбился в горбунью, – через минуту продолжил свой рассказ Цикенбаум, – а потом даже женился на ней… И это еще одна загадка природы!
– А с чем вы это связываете, Арнольд Давыдыч?! – спросила Стелла…
– Любовь зла, полюбишь и козла! – рассмеялся Цикенбаум…
– Очень грубо и не смешно! – возмутилась Стелла…
– Молчи, несчастная! – закричали на нее со всех сторон уже изрядно возбужденные Цикенбаумом девы…
– Но-но, не мешайте мне вести диалог! – заступился за Стеллу Цикенбаум, – извините, я действительно был груб, – извинился он перед Стеллой, – я думаю, это связано с тем, что вы полюбили его, а не меня! Это ревность!
– Но у вас столько дев, куда вам еще?! – улыбнулась Стелла…
– Я и сам не знаю, куда?! – вздохнул, краснея, Цикенбаум, – но я такой ранимый, и такой нежный…
– Да уж, – вздохнул я, еще крепче прижимая к себе Стеллу…
– Заметьте, что он тоже ревнует, – улыбнулся Цикенбаум Стелле…
– Все вы мужики – собственники, – вздохнули хором девы и тут же рассмеялись…
А потом потащили орущего и отбивающегося от них Цикенбаума в Оку, а мы со Стеллой уединились в зарослях ивы и камышей…
– И почему у тебя такое печальное имя, Стелла?! Ведь стелла – это памятник, память по усопшим?! – спросил я, уже проникнув в ее лоно…
– Наверное, чтоб ты помнил о Смерти, даже проникая в меня, – прошептала Стелла, и мы сразу же забылись сладким сном в страстных объятьях, целуя друг друга, порою даже рыдая, мы хотели не просто ощутить себя, но и всю Вселенную, распустившую перед нами со звездами и с рекой свою извечную загадку, в которой столько скрывалось жизней и страстей, что было невозможно понять, почему мы так отчаянно цепляемся друг за друга, проникаем друг в друга и плачем о том, что не можем вечно любить?!…
Сны о Цикенбауме.
Сон о пропасти
Люди падали и падали в пропасть, а мы с Цикенбаумом ходили смотреть…
– Сегодня мы увидим очередного смельчака, – глядя на меня, усмехнулся Цикенбаум…
– А почему так происходит, Арнольд Давыдыч?!
– Наверное, потому что все люди торопятся жить! – грустно улыбнулся Цикенбаум…
– Выходит, что они падают в пропасть не по своей воле?! – удивился я…
Ну, почему не по своей?! – возразил Цикенбаум, – просто те которые идут к пропасти медленно, падают в нее из своего любопытства, ну, а те, которые бегут сломя голову, падают осмысленно!
– Профессор, а это нельзя как-то остановить?! – с отчаяньем поглядел я на Цикенбаума…
– А разве можно остановить Жизнь?! Она ведь тоже каждый день движется к Смерти, – вздохнул Цикенбаум…
– Выходит, что мы заложники собственных жизней! – поразился я…
– Мы запложники Неизвестного! – прошептал Цикенбаум…
– А что, он нас слышит?! – прошептал я…
– Похоже на то! – шепнул Цикенебаум…
– А как вы догадались, Арнольд Давыдыч?!
– Есть такая опасная порода служебных собак, – пит-буль -терьеры… Они были выращены в Англии и в Англии же были запрещены!
– А из-за чего, Арнольд Давыдыч?!