Абсолютно каждый шумел и сходил с ума, едва услышав слово "свадьба", и мне уже хотелось просто заснуть и проснуться, когда все закончится. Но на циферблате уже был час дня, солнце било в окно, и пора было вставать.
Вчера я забралась в кровать сразу же после того, как уехал отец, заперев дверь и игнорируя мамин голос снаружи. Так и сидела, прокручивая в голове все произошедшее утром.
Следующий час я все еще оставалась в кровати, прислушиваясь к шуму в доме. За стеной туда-сюда ходила Эшли, завершая свои сборы. Вдруг в ее комнате все стихло, и я подумала, не застыла ли она возле какой-нибудь их своих коробок, думая об отъезде. Но в следующий момент до меня донесся звук разворачивающегося скотча, которым сестра заклеивала коробки. Внизу мама и Лидия громко болтали о чем-то, звеня вилками. Я лежала в кровати, оттягивая момент, когда мне придется покинуть ее, и мечтала о тишине и спокойствии, которые наступят после свадьбы, маминого путешествия в Европу и медового месяца Эшли.
В итоге я встала, зашла в душ и пробежала руками по телу, стоя под струями воды. С тех пор, как я стала такой высокой, я терпеть не могла смотреть на все это: на тощие ноги, выпирающие коленки и костлявые щиколотки. Но сейчас я выпрямилась в полный рост, позволяя воде стекать вниз. Я подумала о жирафах и страусах. О силе и высоте. О том, чтобы возвышаться над всеми и ощущать себя сильнее, чем любой из прохожих. И, когда я подошла к зеркалу, вытерев с него облачко пара, я увидела себя иначе.
За ночь я словно выросла и теперь, наконец, мое тело подходило мне по размеру. Как будто моя душа стала больше и смогла занять все предоставленное ей природой пространство. Как шарик увеличивается под давлением воздуха, так и я будто увеличивалась и становилась кем-то цельным, настоящим. Каждая клетка моего тела была на своем месте, все было правильно.
- Привет, - поздоровалась Эшли, когда я проходила мимо ее открытой двери, собираясь спуститься вниз. – Хейвен, зайди на секунду.
Я вошла в ее комнату, немедленно удивившись, какой же пустой она стала. Дверцы шкафа были открыты, внутри висели лишь несколько пустых вешалок. На стенах были видны места, где висели плакаты и фотографии. Моя сестра стояла возле своей кровати, держа в руках какое-то платье.
- Мне нужно поговорить с тобой.
Я молча стояла, ожидая, что она скажет дальше. Эшли внимательно посмотрела на меня, как будто увидела что-то, чего не замечала раньше.
- У тебя все в порядке?
- Да, - сказала я. – Почему ты спрашиваешь?
- Выглядишь по-другому, - она сложила платье и положила его в коробку, стоявшую у ее ног. – Хорошо себя чувствуешь?
- Со мной все в порядке.
Она все еще не сводила с меня глаз, вроде как не веря моим словам. Затем пожала плечами и произнесла:
- Я хотела поговорить о том, что произошло.
- А что?
- Хейвен, - начала она голосом, по которому я поняла, что сейчас она чувствует себя намного старше, чем я. – Я знаю, тебе нелегко с этой свадьбой и всем остальным, но мне не нравится, как ты обращаешься с мамой. У нее достаточно дел помимо твоего ужасного поведения, всех этих криков и хлопанья дверями.
- У меня не ужасное поведение, - коротко произнесла я, поворачиваясь к двери.
- Эй, я еще не закончила наш разговор! – сестра подскочила ко мне, хватая меня за руку. Я обернулась, вдруг понимая, какая же она низенькая. На Эшли сегодня были шорты и красная футболка, а в ушах подходящие по цвету сережки. – Вот именно об этом я и говорю. Тебе стало наплевать на всех кроме себя. Ты кричишь на маму и вот это твое отношение ко мне…
- Эшли, пожалуйста, - устало попросила я, сама удивившись тому, как похоже на маму это прозвучало.
- Я просто прошу тебя придержать свой характер при себе, по крайней мере, до завтра, - она отпустила мою руку и уперла кулаки в бока – типичная поза Эшли. – Знаешь, это очень эгоистично с твоей стороны – создавать дополнительные сложности сейчас.
- Эгоистично? – повторила я, чувствуя, что еще немного, и я расхохочусь. – Господи, Эшли, дай мне передышку! Последние полгода все в нашем доме крутилось вокруг тебя и твоей тупой свадьбы. В том числе, и моя жизнь, - добавила я с необычайным чувством легкости. Эта фраза была не похожа на то, как я обычно разговаривала, это были слова кого-то другого. Кого-то бесстрашного.
Она просто смотрела на меня, солнечные блики играли в ее сережках.
- Я не позволю тебе. Я не позволю тебе вывести меня из себя и испортить этот день, потому что я сделала очень, слышишь, очень много, чтобы все шло так, как я хочу, понятно? Я не в том настроении, чтобы ругаться с тобой, но я скажу тебе кое-что. Тебе нужно повзрослеть и взять себя в руки в ближайшие пять минут – или ты очень сильно пожалеешь об этом, Хейвен.
- Ой, да заткнись, - немедленно отозвалась я тем же бесстрашным тоном, отходя на шаг к двери, а затем развернулась и вышла, не давая ей даже шанса ответить. Я парила, окрыленная, воздух вокруг меня стал таким легким и приятным, и я, довольная, вплыла в кухню, где мама и Лидия пили кофе. Они обе подняли головы и посмотрели на меня с тем же выражением на лицах, какое было у Эшли, когда она первый раз окликнула меня сегодня утром. Как будто меня вдруг сложно стало узнать.
- Хейвен? – повернулась мама. – Все хорошо?
- Просто прекрасно, - весело сказала я, подхватывая печенье с тарелки. Наверху Эшли грохотала коробками.
Мама и Лидия обменялись взглядами поверх чашек с кофе, а потом снова посмотрели на меня. Я подошла к тостеру и сконцентрировалась на нем. Лидия прищурилась, глядя на меня.
- Почему бы тебе не позавтракать с нами?
- Хорошо. – я взяла тарелку с тостами и села возле них, а зачем принялась за еду, пока они обе смотрели на меня. Через несколько секунд молчания я подняла голову. – Что? Что не так?
- Ничего, - быстро ответила Лидия. Я вспомнила свой сон. Хорошо, что она не такая старая в реальной жизни!
- Ты просто выглядишь расстроенной, - вежливо сказала мама, немного придвигаясь ко мне. – Точно не хочешь поговорить ни о чем?
- Нет, - отказалась я таким же вежливым голосом. – Не хочу, - и вернулась к своим тостам, но они почему-то уже не представляли такого интереса. Я посмотрела на маму. Прическа, как у Лидии Котрелл. Одежда в стиле Лидии Котрелл. Выражение лица, как у Лидии Котрелл. "Ты можешь ехать в Европу, если хочешь. Ты можешь продать дом. Мне наплевать. Мне вообще на всё наплевать" - подумала я.
- Хейвен, - мама осторожно положила свою руку поверх моей. – Может быть, тебе станет легче?
Мне все равно, мне все равно, мне все равно.
Я резала тост на кусочки и механически отправляла их в рот один за другим, один за другим. Ее рука была горячей, и я не выдержала, скинув ее со своей, наконец. Затем назад полетел стул.
- Я не хочу это обсуждать! – воскликнула я, и Лидия отпрянула назад. – Мне без разницы, ладно? Просто все равно!
- Милая, - теперь в глазах мамы плескалось беспокойство.
- Извини, - тихо отозвалась я, избегая смотреть ей в глаза и выбежала из кухни, пронеслась через гостиную, оказалась на улице. Мамин сад пролетел мимо меня цветным пятном, я толкнула калитку и выбежала на улицу, миновала дом Мелвинов и все соседские коттеджи, потом побежала вниз по улице. Вот позади остался торговый центр, стоянка возле него.
Я была другим человеком, бесстрашным и свободным. Мои ноги ударялись о землю, легко неся меня вперед, и я почти ощущала расстояние между собой и тем, что оставляла позади.
***
Я не знала, куда пойти или чем заняться. У меня больше не было работы, а в кармане остались лишь три доллара, так что примерно час я просто бродила по городу. Я купила апельсин и сидела на скамейке, наверное, с полчаса, пока чистила его. Механически отдирая шкурку, я размышляла, могу ли вернуться домой. Мне представлялся наш дом, я ясно видела каждую маленькую деталь, а еще я представляла бурю, которую устроят мне Эшли и мама после того, как узнают о моем поведении с каждой из них. Я сидела на скамейке с наполовину очищенным апельсином в руках и думала об Эшли, и Льюисе, и маме, и своем бывшем менеджере Барта, и папе, и Лорне, и вопросе, которым задавались все они в последнее время: "Что творится с Хейвен?". На моей стороне был один лишь Самнер. Это лето было просто кошмарным, но ему удалось вдохнуть в меня в жизнь, как он уже сделал однажды. Но даже при этом сегодня у меня было абсолютно равнодушное настроение. Все было безразлично мне, и свадьба, и рождение сводного брата или сестры… Да, вот так вот даже я ударилась в Великий Кризис.
Я позвонила Кейси. Она вернула хорошее расположение своей мамы, получив назад возможность пользоваться своим телефоном, а уроки танцев снова стали радовать ее. Едва услышав мой голос, она сказала:
- Привет, погоди минутку. Я переключу линию.
Я стояла у уличного телефона, наблюдая за странным мужчиной, севшим на скамейку сразу же после моего ухода. Он разговаривал сам с собой.
- Хевен.
- Ага.
- Какого черта у тебя происходит? – ее голос был очень тихим, она почти шептала. – Твоя мама звонила уже три раза, она ищет тебя. Они там с ума сходят.
- Она вам звонила?!
- Видимо, думала, что ты здесь. Она рассказала обо всем моей маме, а я подслушала. Ты же знаешь, как громко она говорит по телефону, - хихикнула подружка.
- Что она сказала? – кажется, у меня проблемы.
- Ну, твоя мама спросила, не у нас ли ты, и моя сказала, что нет. Тогда твоя мама начала рассказывать о том, как ты сбежала утром с работы, потом поссорилась с Эшли и ушла из дома. Она вся на нервах, думает, что ты на наркоте или еще чем-то, она не знает…
- Наркоте? – повторила я. – Она так и сказала?
- Хейвен, - сказала Кейси голосом "Это-не-имеет-значения", - это родители. Они всегда думают, что ты колешься.
- Ну, я не колюсь.
- Да не в этом дело. Короче, твоя сестра, мама и Лидия пошли по соседям в поисках тебя, потому что репетиция свадьбы в шесть тридцать, и они хотят найти тебя как можно скорее.
- Репетиция, - повторила я. Ну конечно. Я же подружка невесты. Если бы я не была ею, на меня бы все махнули рукой. Если бы вообще заметили.
- Так что происходит? – снова спросила Кейси. – Где ты? Скажи мне, я могу приехать!
- Ничего не происходит, Кейси, - успокоила я ее, - и я иду домой, - я не уверена, что это было правдой, но мне не хотелось встречать подругу. Мне нравилась эта свобода, и я не готова была делить ее с кем-либо.
- Ты уверена? – разочарованно спросила она.
- Я позвоню позже.
- Подожди! Скажи хотя бы, что произошло на работе. Твоя мама сказала, что ты вроде как напала на посетительницу или что-то в этом духе…
- Позже, - не дала я ей договорить, - ладно?
- Ладно, - нехотя согласилась она. – Но с тобой все в порядке? Скажи мне только это. Сейчас же!
- Да, - я кивнула, словно она могла меня увидеть. – Мне просто нужно кое с чем разобраться.
- О. Ну ладно. В общем, позвони, если я буду нужна тебе. Я дома.
- Позвоню. Пока, Кейс, - я повесила трубку и оглядела небольшой сквер, в котором провела последний час. Здесь гуляли родители с детьми, студенты колледжа играли с фрисби, какая-то собака с тупым выражением на морде пыталась гоняться за диском. Я представила, как сюда врывается машина, и из нее вылетают Лидия, Эшли и мама, хватают меня и тащат на репетицию. Именно от этого я сбежала – от давления, от ожиданий, от обеспокоенного выражения на мамином лице, от наигранно веселого голоса Лидии и прищуренных глаз Эшли. Возвращаться назад мне не хотелось.
День клонился к вечеру, но на улице все еще стояла жара. Футболка прилипала к спине, и я решила, что нужно найти другое место, где солнце палило бы не так сильно. Медленно я поплелась по дороге, когда услышала звук. Рычание мотора доносилось из-за угла, и вот я увидела машину Самнера. Окна были открыты, на Самнер был достаточно далеко, чтобы услышать мой голос. Когда свет на светофоре сменился, он проехал вперед. Я последовала за ним.
Его машина стояла у Центра искусств, который недавно отремонтировали, и теперь он был оформлен в минималистично-футуристическом стиле. Автомобиль был припаркован возле входа, над которым висела вывеска "Друзья". Я толкнула дверь и вошла внутрь, оглядываясь. Мне все еще было все равно абсолютно всё, но любопытство потихоньку брало верх. В холле Центра я миновала группу пожилых женщин в ярких платьях, которые посмотрели на меня, когда я проходила мимо, а затем до меня донеслись их слова: "Какая милая, милая девушка!". Я резко обернулась, желая увидеть ту, кто произнес это, но они уже отошли довольно далеко.
Где-то наверху играла музыка, и я пошла к лестнице, поднявшись наверх. По дороге к источнику звука я миновала несколько классов, стены которых были выкрашены в разные цвета, словно пасхальные яйца. В некоторых из них сидели люди, рисовали или лепили что-то. Я миновала я залитую солнцем комнату, где сидели несколько женщин, читая книги. Наконец я остановилась у входа в помещение, откуда лилась музыка.
В одном углу стоял магнитофон, рядом сидел мужчина, держа в руках несколько кассет и внимательно изучая написанное на них. Посреди класса танцевали примерно десять пар. Женщина в длинном синем платье, закрыв глаза, опустила подбородок на плечо партнера, осторожно обнимавшего ее за талию. Мужчина в цветком в петлице кружил свою партнершу, а она тихо смеялась, ее глаза сияли. А в другом углу я увидела Самнера, сидевшего рядом с еще одной пожилой леди. Он откинул голову, смеясь, а женщина что-то говорила ему. Он внимательно слушал, а затем встал, галантно пригласив ее на танец. Я наблюдала, как грациозно они двигаются между остальными танцующими, легко скользя по блестящему полу. На нем была красная рубашка и синий галстук, на ногах – конечно же, старые оксфорды. Штанины джинсов он подвернул, но смотрелось это абсолютно нормально.
Когда мелодия закончилась, он усадил свою партнершу обратно, а потом пригласил на танец другую даму, в желтом платье, которая все это время стояла, наблюдая за танцующими с полуулыбкой. Она просияла, принимая приглашения, а затем последовала за ним в самый центр зала. Он обхватил ее в стиле старых танцев, и они начали танцевать степ. Раз-два-три-четыре!
Музыка звучала счастливо и весело, все улыбались, многие даже останавливались и молча разглядывали великолепно танцующую пару. Через некоторое время и еще несколько песен мужчина, перебиравший кассеты, взял микрофон и произнес:
- Последняя песня, господа. Последняя песня.
Я стояла в дверях, никем не замеченная, наблюдая за Самнером, но внезапно он повернулся и посмотрел прямо на меня. И в ту же минуту, не занятый ни беседой, ни танцем с кем-то еще, он направился ко мне через толпу, протягивая руку.
- Пойдем, Хейвен. Это последний танец.
- Я не танцую, - сказала я и мгновенно покраснела, чувствуя на себе внимание каждого из собравшихся. Эти незнакомые мне люди смотрели на меня, как на давнюю подругу, на их лицах была написана радость и гордость.
- Я тебя научу, - заулыбался он. – Пойдем же, покажем класс.
Я положила свою руку в его и почувствовала, как его пальцы сплелись с моими. Он осторожно потянул меня за собой, и я вспомнила, что "Эшли – не из тех, кто следует". А как насчет меня? Мне захотелось пошутить на эту тему, но вдруг я поняла, что момент не подходящий. Он держал меня за руку, прислушиваясь к музыке, и, наконец, сказал:
- Хорошо. Просто повторяй за мной.
И я повторяла. Никогда я не была танцором, спасибо моей нескладности и неловкости. Танцы – это для миленьких аккуратно сложенных девушек, на которых не приходится смотреть снизу вверх, но Самнер вел меня по танцполу, словно мы уже очень давно танцевали вместе. Я поворачивалась, останавливалась и шагала точно в музыку, сама не зная, как это у меня выходило. После долгого дня на меня накатила усталость, но сейчас, в танцевальном классе, она каким-то образом испарилась, уступая место воодушевлению и приливу сил. Наверное, я никогда не чувствовала ничего лучшего, чем руку Самнера поверх своей. Он всегда поддерживал меня морально, а теперь я ощущала, словно он был способен даже собрать меня по кусочкам. Музыка была плавной, временами казалась грустной, но мне не хотелось отпускать этот момент. Он был слишком идеален.
Я позволила Самнеру вести себя и просто следовала за ним, прикрыв глаза, и вдруг услышала его тихий голос:
- Вот так, Хейвен. Это замечательно. Ты можешь поверить в это? Ты танцуешь?
Музыка вдруг замолчала, и я открыла глаза. Мы с Самнером были единственными, кто танцевал этот последний танец, все собравшиеся стояли, внимательно следя за каждым нашим движением, и теперь начали аплодировать, одобрительно кивая головами и улыбаясь. Никто не произнес ни слова, но я все равно ощутила эту молчаливую атмосферу тепла и дружелюбия. В Самнере было что-то особенное, но сейчас все эти люди воспринимали нас с ним, как единое целое. Впрочем, я и сама воспринимала нас так же в этот момент. В нем, Самнере Ли, было все – воспоминания о прошлом и намеки на счастливое будущее, он был единственным, и заменить его не сумел бы никто.
***
- Итак, - произнес Самнер, когда мы уже сидели в его машине и отъезжали от Центра искусств, - расскажи, наконец, что случилось.
- Ничего, - я высунула руку в окно, чувствуя теплый летний ветер между пальцами.
- Да ладно тебе, Хейвен, - поморщился он. Мы стояли на светофоре, и Самнер повернулся лицом ко мне. – Я знаю, что произошло в торговом центре.
Я уставилась на светофор в ожидании зеленого света.
- Это не такая уж большая важность, - сказала я, пытаясь сохранить тот же бесстрашный тон, каким разговаривала раньше. – Все равно я завязала с этим.
Самнер продолжал смотреть на меня.
- Хейвен. Даже не пытайся меня обдурить. Я же вижу, что с тобой что-то происходит.
Мы сидели в машине, и я поняла, что красный свет будет гореть еще целую вечность. Самнер смотрел на меня, пока я не сдалась:
- Я накричала на Эшли, доволен? И на маму. Я по горло сыта всем этим свадебным дерьмом, вот что. И я не хочу больше говорить об этом.
Наконец загорелся зеленый, и мы свернули вправо, по направлению к моему дому.
- Ладно, - медленно согласился он. – Но не будь так строга к Эшли. Выходить замуж, знаешь ли, большой стресс. Вряд ли она специально тебя доводила, просто так уж вышло.
- Дело не в свадьбе, - возразила я. Ох, как же я устала повторять это снова и снова. – Эшли как-то существовала до свадьбы и была моей сестрой задолго до того, как стала невестой. У нас и раньше были проблемы, так что давайте все прекратим сваливать всё на свадьбу!
- Я в курсе, что она существовала до этого, - вежливо заметил Самнер. – Я тогда тоже ее знал, помнишь?
- Да, но тогда она была другой. Господи, Самнер, с тобой она была другой! Это ты ее изменил.
- Не уверен в этом, - покачал он головой. – Мы тогда были в школе, Хейвен, это было очень давно.
- С тобой она была счастлива, - сказала я тихо. – Она была милой со мной и много смеялась. Она вообще все время смеялась. Нам всем было весело!
- Это было очень давно, - повторил он. Это было совершенно не то, что мне хотелось бы услышать, я ждала понимания, гнева, сожаления. Мне хотелось, чтобы он снова встал на мою сторону, но вместо этого он просто молча вел машину. Мы приближались к знакомым улицам, и я заявила: