Жюльену и Пуне запретили выходить из комнаты
Эдуар долго хохотал, услышав историю про лягушек. Точно так же восприняла ее и тетя Адель, но Аньес решила, что из уважения к жениху, чьи родители собирались выкупить заложенный замок, виновные должны быть наказаны. Надо было угодить ему хотя бы этим!
Матильда взяла поднос на левую руку, а правой постучала в дверь Жюльена.
- Нет! Нет! Подождите!
Поздно! Матильда уже вошла. Жюльен повернулся на пятках, чтобы стать к ней спиной, и быстро завязал шнурок пижамных штанов.
- Куда поставить, месье Жюльен?
- Что? - выдохнул Жюльен, глянув через плечо и убедившись, что Матильда, на его беду, все же проникла к нему в комнату.
- Поднос поставить на стол?
- Куда хотите! - ответил Жюльен, согнувшись пополам и раскорякой отступая к кровати. Сев на кровать, он расправил на коленях полы пижамной куртки. Нужен ему этот поднос!
Матильде он тоже не был нужен.
- У вас еще не прошли спазмы, месье Жюльен?
Жюльен бросил на нее растерянный взгляд и скорчился на кровати.
- Если вы будете все время так себя мучить, у вас круги под глазами появятся.
Жюльен скорчился еще сильнее.
- Надо как-то облегчить ваше состояние, месье Жюльен! Сейчас я вам сделаю холодный компресс.
Она поставила поднос на пол, взяла лежавшую на нем салфетку и графин с водой и, не развернув ее, намочила водой. Жюльен молча следил за Матильдой расширенными от изумления глазами.
Три ночи подряд он видел ее во сне! Это был один и тот же сон. Он видел ягодицы Матильды такими, какими увидел их позавчера утром, когда служанка нагнулась за тряпкой. Две поблескивающие от пота беломраморные ротонды, два храма богам-близнецам Туда и Обратно.
У двух зданий были одни пропилеи, утопающие в буйной темной растительности, которую Жюльен увидел лишь на миг, перед тем как Матильда выпрямилась. И с тех пор он предавался мечтам. Он мечтал войти в это святилище, он бы бросился туда очертя голову, если бы мог. Там он впал бы в забытье, словно мистик, созерцающий Божественную Сущность. Но сейчас ему было страшно! Хотя Матильда ободряюще улыбалась. Компресс сразу поможет, уверяла она. А если нет, надо будет попробовать что-нибудь другое. Жюльен охотно верил ей. У него не было ни малейшего желания вступать в спор. Ему хотелось только одного: чтобы Матильда ушла. Тогда он смог бы представить ее себе с этим компрессом. Мягким движением она отстранила бы его руки, которые он держал прижатыми к животу, развязала бы шнурок на пижамных штанах. Может быть, даже спустила бы их до полу. Она осторожно высвободила бы то, что Жюльен крепко сжимал между ногами. И наложила бы компресс.
При этом несколько капель воды, конечно, упали бы ей на платье. И ей пришлось бы снять его. А затем она села бы на кровать рядом с Жюльеном: так удобнее. Все это происходило не во сне, а наяву, ибо Матильда не выходила из комнаты. Теперь она извинялась за то, что на ней нет такого красивого белья, какое носят дамы, и снимала трусики. Но действительность отличалась от сна: когда то, что Жюльен едва успел вообразить, сразу же сбылось, он разволновался так, что компресс оказался уже не нужен.
- Да вы совсем перепугались! - заметила пышнотелая брюнетка.
"Пожалуй, тут потребуется не холодный, а горячий компресс", - подумала она.
- Что вы делаете? - воскликнул Жюльен.
Матильда уже не могла ответить на этот вопрос: Жюльен увидел, как она утвердительно кивает головой, но не сразу догадался, что она вовсе не расположена поддерживать разговор.
Матильда кивала головой у него между ног с такой убедительностью, что очень скоро добилась полного согласия со стороны партнера.
А партнер теперь двигался в том же ритме, что и Матильда, и постанывал от блаженства. Встав, Матильда отступила на шаг, чтобы оценить результаты своих усилий. Жюльен открыл глаза: он испугался, что Матильда бросит его на этом сладостном пути. Но у служанки были заготовлены для него и другие радости.
Глава двадцать пятая
Как Матильду выгнали из прекрасного замка
Тем временем в столовой все отужинали. Шарль решил проявить милосердие и простить инцидент с лягушками.
- Милый Шарль, - сказала Аньес, - у вас золотое сердце! Сейчас я пойду к нашим сорванцам и скажу им, что вы за них заступились и они теперь могут присоединиться к нам в гостиной.
На губах Шарля появилась растроганная, великодушная и довольная улыбка, а Аньес встала и направилась в комнату Жюльена.
Матильда перевернулась на спину, закрыв глаза, приоткрыв рот. У Жюльена захватило дух при виде изобильной белоснежной плоти, распростертой на его постели. Это была его первая встреча с бесконечностью! Он замер на месте, скованный желанием раствориться, затеряться в этой несравненной наготе, - но каким образом? В самом средоточии этой белизны пышная черная растительность расступалась, открывая нежный розоватый овал, где выступила прозрачная капелька. Жюльен увидел, как эта капелька едва приметно дрогнула, а затем медленно скатилась вниз и исчезла в складках плоти. Казалось, Матильда забыла про молодого человека и целиком ушла в себя, с наслаждением отдаваясь собственной наготе.
Обе ее руки легли на темные заросли. Указательный и средний пальцы одной раздвинули дивные лепестки, между которыми Жюльен увидел набухающий пестик, весь покрытый росой. Указательный палец другой руки проник в сердцевину орхидеи и ненадолго исчез, а затем появился снова, залитый прозрачным желе.
Миг спустя палец снова исчез и снова появился, а затем опять исчез, и движение его все более ускорялось.
Казалось, Матильда стала невесомой, ее живот приподнялся, все тело от плеч до пят изогнулось, как лук стрелка. Палец все еще двигался, послышалось слабое журчание, и Жюльен увидел, как между ног служанки обильно потекла жидкость, от которой черная шерсть завилась блестящими колечками.
Внезапно левая рука Матильды покинула чудотворный источник, правая же не прекращала омовений, в то время как уста молодой служанки возносили благодарственные молитвы. Какое-то мгновение свободная рука блуждала в воздухе, словно растерявшись от избытка чувств. Затем она опустилась на голову Жюльена и вцепилась ему в волосы с такой силой, что у него вырвался крик боли. Через секунду его подбородок, рот и нос покоились, купались, плыли, тонули - как описать это ощущение? - в горячей лагуне бесконечного желания.
- Лижи меня! Соси меня! - стонала Матильда.
- Ах! - воскликнула Аньес: она постучалась в дверь и, не дождавшись ответа, вошла.
Бедная мать двоих детей (взрослой девушки и уже большого мальчика, если вы забыли) застыла посреди комнаты, раскрыв рот, выпучив глаза, схватившись за неистово бьющееся сердце.
Жюльен и Матильда услышали крик Аньес. Лицо Жюльена увлажнилось от счастья его партнерши, он увидел приближающуюся мать словно сквозь слезы, не успел увернуться и получил звонкую пощечину.
Обольстительно нагая Матильда превратилась в комок, испуганно сжавшийся в изголовье кровати, у стены, которая никак не желала раздвинуться. Аньес обратилась к комку со следующими словами:
- Вон из этого дома, голубушка! Забирайте ваше тряпье, и чтоб мы вас больше не видели!
Глава двадцать шестая
Пуна хочет увидеть ягодицы Жюльена
Помимо прочих наказаний Жюльену было запрещено покидать свою комнату в течение всего дня. Исполнение приговора доверили месье Лакруа. Матильду рассчитали, месье Лакруа привез ее на станцию и вместе с маленьким фибровым чемоданом определил в купе третьего класса. Пусть недостойная кухарка дает пробовать свои соусы где-нибудь еще!
Месье Лакруа поручили также в присутствии всех домашних дать Жюльену двадцать ударов ремнем - в назидание.
Тетя Адель заступилась за мальчика. Она всегда за него заступалась. Эдуар в глубине души был доволен сыном. Он без удивления отметил, что мальчик - весь в родню, и, как мудрый отец семейства, решил в следующий раз взять Жюльена с собой в Париж. Там он поведет его в один знакомый ему дом, полный благосклонных красавиц. А сейчас надо проявить строгость. Замять скандал! И Жюльен получил свои двадцать ударов.
На следующий день, ближе к вечеру, когда Жюльен, лежа на животе, размышлял о непрочности счастья, Пуна осторожно открыла дверь к нему в комнату.
Жюльен услышал, как она вошла. Он повернул к ней голову - больше он ничего не мог повернуть - и вымученно улыбнулся. Видно было, что он страдает. Пуна взяла стул и села у кровати.
- Пожалуйста, покажи ягодицы!
- Тебе обязательно надо их видеть? - пробурчал Жюльен.
- Я только на секунду взгляну!
- А потом ты от меня отстанешь?
- Честное слово! - просияла Пуна.
Не меняя позы, Жюльен спустил пижамные штаны, и стали видны его ягодицы, изборожденные красными полосами.
- Ух ты, больно, наверно, было! - сказала Пуна. У нее захватило дух от восхищения. Ей бы не хотелось получить двадцать ударов ремнем, однако следует признать, что большие страдания, жестокие кары ставят человека в центр внимания!
Жюльен приподнялся на локтях и взглянул на кузину. Он вдруг напустил на себя вид много испытавшего человека.
- Ну, как тебе сказать! Скорее это морально тяжело.
- Но все-таки! Это же больно!
И тут вошла тетя Адель. Она принесла большой тюбик с мазью. Пуна встала, уступая ей место. Жюльен стыдливо натянул штаны.
- Нет! Не двигайся! - сказала тетя Адель, усаживаясь рядом.
Она выдавила немножко мази и кончиками пальцев стала массировать правую ягодицу Жюльена. Мальчик выгнулся на локтях с гримасой боли.
- Чуточку жжет, - признала тетя Адель, - но зато тебе станет лучше.
Жюльен хмыкнул в знак согласия, а тетя Адель с задумчивым видом принялась за его левую ягодицу.
- Тебя так сильно интересуют женщины?
- Ой!
- Ты еще на них насмотришься!
Она вытерла платком руки и закрыла тюбик. Затем повернулась к Пуне:
- Послушай, ты, гадкая мартышка! Держу пари, это тебя забавляет!
Пуна утвердительно хихикнула. Адель встала и поцеловала ее в голову. Перед тем как выйти из комнаты, она обернулась к Жюльену.
- Все не так страшно, милый Жюльен! Раны любви не бывают смертельными! Особенно раны на ягодицах.
Она расхохоталась и вышла.
Глава двадцать седьмая
Жюльен понапрасну открывает кузине свои чувства
На следующее утро вышедший на свободу Жюльен делал в саду первые шаги, мелкие и болезненные. Он вспоминал Матильду, вспоминал теплое и восхитительно пресное ощущение на языке. Он сожалел, что лишился этого. И, разумеется, ему было стыдно! Стыдно за то, что его застали врасплох! И кто? Собственная мать. Да, мать! От мысли об этом у него перехватывало дыхание. Собственная мать!
Однако, если вдуматься, ей с отцом наверняка доводилось совершать подобные безумства! Эта мысль несколько успокоила его. Хотя нет! Он не мог такого себе представить! Как только в его воображении возникала эта картина, он с отвращением гнал ее прочь. Ему казалось, что он совершает нечто вроде кровосмешения!
А тетя Адель? Он очень любил тетю Адель. Характер у нее, кажется, был мягче, чем у его матери, и найти общий язык с ней порою удавалось быстрее. Наверно, у тети Адели было немало любовников с тех пор, как она овдовела. Он спрашивал себя, красивая ли она, может ли мужчина желать ее.
А Жюлиа?
Жюлиа в изящной позе сидела на качелях в нескольких шагах от него и, слегка раскачиваясь, читала "Анну Каренину".
- Ну что? - сказала она, увидев Жюльена. - Зверя выпустили из клетки?
Жюльен осторожно сел на землю у ног Жюлиа, которая сделала вид, что снова погрузилась в чтение, однако разгладила юбку на коленях.
Жюльен заметил этот жест. Он понял его значение, и это причинило ему боль. До сих пор его вина заключалась в том, что он маленький мальчик. А теперь - в том, что он перестал им быть.
- Я много думал, - сказал он после недолгого молчания. - Все это случилось из-за тебя.
Жюлиа подняла рассеянный взгляд от книги.
- Что случилось из-за меня?
- То, что я делал со служанкой.
Она уставилась на Жюльена изумленными глазами, в которых изумление быстро сменилось гневом. Благородным гневом невинной девушки!
- Раньше, - продолжал Жюльен, - мне ничего такого в голову не приходило. Я считал, что мы с тобой поженимся. И мне плевать было на женщин!
Жюлиа резко встала и без единого слова удалилась. Жюльен грустно смотрел на опустевшие качели, которые продолжали качаться.
Тут он заметил машину Шарля, медленно двигавшуюся по аллее к воротам. Жюлиа пустилась бегом.
- Шарль! Шарль! Вы едете в деревню?
Жюльен выпрямился, у него болела душа и болели ягодицы. Он увидел, как Жюлиа села в машину и как машина унеслась, исчезнув в туче пыли.
Вернувшись в дом, он встретил Клер: свежая и нарядная, она спускалась по лестнице.
- Слушай, ты не видел Шарля?
- Видел!
- Он мне сейчас закатит скандал. Я опаздываю.
- А он не стал тебя ждать, - мрачно сказал Жюльен, - он уехал с Жюлиа.
В глазах Клер отразилась такая растерянность, что Жюльену стало совестно: не надо было ради сомнительного удовольствия делать сестру своим товарищем по несчастью. Он знал, что она нарядилась для Шарля, надушилась для Шарля, причесалась для Шарля! Уж он-то понимал тихое удовольствие, которое испытывала невеста, прихорашиваясь для любимого ею болвана, - ведь сам он выдавливал угри для Жюлиа, мыл уши для Жюлиа, менял носки для Жюлиа!
Глава двадцать восьмая
Как Жюлиа едва не погибла от ядовитой гадины, и как Шарль ее спас
Автомобиль Шарля был заполнен пакетами и свертками. В деревне они с Жюлиа сделали покупки. Жених мастерски вел машину. Дневное светило устремляло благодатные лучи на окружающий пейзаж, и вокруг, конечно же, было очень красиво! Жюлиа расстегнула две верхние пуговки, чтобы загорала шея. Грудь у нее была гораздо более развита, чем у Клер, но Шарль смотрел вперед, на дорогу.
Жюлиа повернулась, чтобы взять с заднего сиденья один из комиксов, которые она купила для Жюльена. Она знала о пристрастии кузена к рисованным приключениям, и ей хотелось сделать ему что-нибудь приятное, ибо она отдавала себе отчет, что обидела его.
- Странно все-таки, что ему нравятся эти книжки с картинками, - заметила она, перелистывая на коленях выпуск "Ги Молниеносного".
Шарль в очередной раз напустил на себя важность.
- Я в его годы уже читал Пеги, Клоделя, Валери, Ленэ!
- Он еще совсем ребенок!
- Ты не должна поощрять кузена в его любви к детскому чтиву, - пожурил ее напыщенный болван.
- Мне просто хотелось ему что-нибудь подарить, - жеманно проговорила Жюлиа.
Машина неслась по узкой дороге среди полей зрелой пшеницы.
- Пожалуй, вам бы тоже следовало привезти что-нибудь для Клер!
- Ах, да! Пожалуй!
- Можно набрать ей букет цветов.
- Ах, да! Пожалуй!
Машина остановилась на обочине. Жюлиа кокетливо запорхала между колосьев, к центру поля, усеянного яркими цветочками всевозможных оттенков.
Шарль следовал за нею в нескольких шагах. Девушка присела на корточки и принялась собирать маки и васильки необыкновенной красоты. Молодой человек не мог остаться равнодушным к этому зрелищу: прелестное дитя, сидящее на корточках среди злаков. Жюлиа обернулась и увидела во взволнованном взгляде Шарля отражение своей красоты.
- Помогите мне, Ша-а-а-а-арль!
Шарль присел на корточки рядом с Жюлиа, предварительно подтянув на коленях бежевые габардиновые брюки. Он счел своим долгом присоединиться к сбору маков и васильков и взялся за дело с такой серьезностью, что Жюлиа поняла: ей понадобится военная хитрость.
- Ай! Меня укусила какая-то гадина!
Ее укусили в правую ляжку, очень высоко! Она опустилась на землю и стала тереть место укуса - там, где кончались коротенькие трусики.
Прежде чем прийти на помощь, жених аккуратно переломил стебелек мака.
- Шарль! - настойчиво звала Жюлиа. - Эта гадина ядовитая!
И когда Шарль наконец обернулся, она показала ему красную отметину от ногтей на нежной белой коже. Шарль озабоченно разглядывал пятнышко: укус насекомого может оказаться очень опасным!
- Вы же не оставите меня здесь умирать, Шарль!
Шарль не очень-то знал, что ему делать, но он хотел помочь, он хотел!
- Я видел в одном фильме, что в таких случаях нужно сосать! - додумался он наконец.
- Сосать - что? - ужаснулась она.
- Место укуса.
Жюлиа потеряла сознание и поникла на венчик своего цветастого платья. Это было лучшее, что она могла сделать, ибо спаситель был очень робок.
Шарль похлопал лишившуюся чувств красавицу по щекам, лицо ее порозовело, но в себя она не пришла.