- Путешествие начинается, как только выходишь из дома.
- Я предпочитаю путешествовать, не выходя из дома, - откликнулся автор пьес. - Попросту читаю книги о путешествиях. Я люблю комфорт, а в этих твоих походах ешь не поймешь что и спишь кое-как, весь прокоптишься у костра.
- Зато доказываешь себе, что можешь выжить в сложных условиях, что можешь победить, - я вскинул голову и расправил плечи, недвусмысленно показывая Валерию Ивановичу, что еще способен бороться не только за выживание, но и за многое другое.
Дым молодец, внятно подтвердил мои слова - наклонился к нашему шоферу и гавкнул, и почти в точности повторил мою позу - откинулся, выпятил грудь. Он-то был абсолютно уверен в нашем могуществе, в том, что мы выйдем победителями из любых, самых трудных ситуаций.
Но Валерий Иванович продолжал гнуть свое:
- Ладно, Дым. Он молодой, пышущий здоровьем, но ты-то уже старый, уже дедуля. Что за пламенная страсть к бродяжничеству?! Побереги себя. Не дай бог, прищучит сердце или еще что - пропадешь!.. Тоже мне, турист пенсионер! Лучше б с Челкашом на даче качался в гамаке. А Дыму сооруди полосу препятствий, пусть гоняет.
Мой друг разбушевался не на шутку - похоже, его добрейшая душа на мгновенье куда-то улетучилась.
Я защищался изо всех сил - говорил, что активный отдых самый полезный, что в походе чувствую себя в сто раз лучше, чем на даче, что, наконец, я еще молод душой и что моя душа, быть может, не такая необыкновенная, как у автора пьес, но и далеко не черствая, и я не позволяю себе с таким напором чихвостить закадычных друзей.
Валерий Иванович не впервые подвозил нас с Дымом к вокзалу, и каждый раз по пути между нами возникал этот горячий спор. Тем не менее мой друг не поморщившись, без всяких оговорок, приезжает по первому моему звонку.
Глава девятая. Небольшая неприятность
Мы проехали всего две улицы, когда на перекрестке нас остановили инспекторы ДПС (дорожно-постовой службы). Я прекрасно знаю их, поскольку часто проезжаю мимо поста на велосипеде и непременно, в шутливой форме, отдаю им честь, а лейтенант и сержант (они именно в таком звании) в ответ, без всякой шутливости, мне кивают.
Лейтенант худой, с резкими движениями; глаз у него наметанный, при встрече с ним бесполезно юлить и изворачиваться. Лейтенант носит закрученные вверх усы. Сержант - толстяк с понимающей усмешкой. С водителями сержант говорит тихо и вежливо, но если что не так - берегись! Сержант тоже носит усы, но они у него висят вниз, как шнурки.
На посту несет службу овчарка Стелла. Во время работы Стелла исполнительна и серьезна, но, по слухам, в свободное время не упускает случая пошутить. Заметит, лейтенант с сержантом уселись за шашки, подбежит к двери и рявкнет на невидимых нарушителей трассы. Этими ложными тревогами Стелла держит начальство в постоянной боевой готовности.
Несколько лет назад (до появления Дыма) мы с Челкашем во время прогулки подошли к посту. Лейтенанта с сержантом видно не было - вероятно, ушли обедать; пост охраняла одна Стелла, тогда еще совсем молодая, стройная. Челкаш решил познакомиться с красавицей и направился к ней виляющей походкой, изобразив на морде немыслимую радость. Только напрасно он старался - строгая барышня даже не взглянула на моего друга, а когда он подошел к ней вплотную, оскалилась и приняла такой устрашающий вид, что из красавицы сразу превратилась в уродину.
Так вот, представители власти остановили нас и лейтенант сказал Валерию Ивановичу:
- Ваша старая машина выглядит слишком старой. Надо ее красить, менять и это и то.
Валерий Иванович начал было что-то объяснять, но лейтенант его перебил:
- Лучше не оправдывайтесь, а то рассержусь.
Я вышел из машины и, как всегда, даже с большим почтением, отдал инспекторам честь. Лейтенант в ответ кивнул.
- К вам, велосипедисту, у нас претензий нет. Но ваш товарищ, водитель, заслуживает штрафа.
Я стал говорить, что опаздываю на поезд, что Валерий Иванович непременно устранит все недостатки своей машины, упомянул про его добрейшую душу…
- Вряд ли у него добрая душа, он бездушно относится к технике, - сказал лейтенант. - Так и быть, на этот раз прощаю. Но в следующий раз… Не злоупотребляйте моим терпением.
- И моим тоже, - тихо и вежливо добавил сержант, а Стелла изобразила брезгливую мину и отвернулась от иномарки.
Глава десятая. Наши попутчики или клуб любителей животных
После этой небольшой неприятности мы подкатили к Рижскому вокзалу за несколько минут до отхода поезда, но все же я успел взять плацкартные билеты (взрослый себе и детский Дыму - такой положен собаке до тридцати килограммов, а если она весит больше, извольте брать взрослый). Втроем мы заспешили на перрон. Валерий Иванович нес байдарку, я - рюкзак и за поводок вел Дыма.
Электрички поражали Дыма всякий раз, когда мы ездили по Подмосковью; он подолгу на них глазел, сглатывая слюну. Но теперь нам предстоял вояж на поезде дальнего следования и увидев необычный состав - с проводниками и указателями направления на вагонах "Москва-Рига" - Дым решил рассмотреть его получше и притормозил. Пришлось его одернуть за поводок.
- Дым, поторапливайся! Опаздываем!
Мы подбежали к нашему вагону и я протянул проводнице билеты.
- Это на него детский билет? - проводница указала на Дыма.
- На него! - еле переводя дух, одновременно выдавили мы с Валерием Ивановичем.
- Он не кусается?
- Да нет, что вы! - опять в один голос пропыхтели мы с Валерием Ивановичем.
- Кто его знает, что ему взбредет в голову, - вздохнула проводница. - От самой себя-то порой не знаешь, чего ожидать.
Это ее добавление немного насторожило меня, я подумал, а не придет ли ей ночью в голову мысль - высадить нас на полпути? Но проводница вдруг улыбнулась:
- У вас так не бывает?
- Бывает! - опередил меня Валерий Иванович. - И очень часто. Особенно у него, - он кивнул на меня.
- Ну вот, видите, - довольная, что и мы со странностями, проводница вернула мне билеты. - Проходите, но собаке все же наденьте намордник.
Я не первый раз сталкивался с подобным требованием и, чтобы избежать лишних разговоров, достал из рюкзака намордник и надел своему дружку.
Дым не терпит всякого ограничения своей свободы, а намордник вообще воспринимает, как оскорбление. Но я уговорил его немного потерпеть, зная по опыту, что когда в вагоне сутолока спадет, все успокоятся и привыкнут к необычному пассажиру, намордник можно будет снять. Так произошло и на этот раз.
Нашей попутчицей оказалась пожилая женщина с двумя малолетними внуками, для которых наше появление стало прямо-таки подарком. Вернее, не мое появление, а Дыма. Они никак не ожидали увидеть в вагоне собаку. И не просто собаку, а собаку-путешественника! Жилетка с оттопыренными карманами, два ошейника, один из которых с чем-то круглым, похожим на медаль - все это произвело на ребят сильнейшее впечатление, они просто-напросто замерли в тихом восторге. Дым показался им настоящим пришельцем с другой планеты.
Как только поезд тронулся, женщина обратилась ко мне:
- Снимите с собаки намордник. Зачем ее мучить, ей же трудно дышать, а здесь так душно.
Дым благодарно посмотрел на попутчицу, а меня тронул лапой - Снимай быстрее!
- У нас у самих в доме собака. Мои внуки любят животных, - женщина погладила ребят.
А внуки все таращились на Дыма, но уже перешептывались, обсуждали его экипировку. От их чрезмерного внимания, Дым вначале немного стушевался, но быстро пришел в себя - задрал нос и, протопав мимо ребят, уселся под столом, всем своим видом показывая, что поезда ему не в новинку, что в вагоне он, как дома, а вот всякие любопытные уже порядком надоели.
- У нас, кроме собаки, есть еще кошка, - сказала женщина.
- Ее Машка зовут, - подал голос один из внуков.
- А собаку зовут Грант, - оживился второй.
- Да, Грант, - женщина кивнула. - Мы его подобрали. У него задние ноги подкашивались. Наверно, поэтому хозяева и выбросили.
- Он большой… Машка его сразу испугалась… Забралась на шкаф, - наперебой заговорили ребята.
- Она еще была котенком, - пояснила женщина. - И на другой день пропала. Ищем ее, ищем… А Грант спал в углу. Потом поднял голову… Она у него огромная, с ведро, - женщина усмехнулась. - Смотрим, а между его лап спит наша Машка.
- А как зовут вашу собаку? Что у него в карманах? Зачем еще один ошейник? - ребята окончательно развеселились и засыпали меня вопросами.
- Извините, но когда речь заходит о животных, я не могу удержаться, - из-за перегородки в нашу сторону повернулся мужчина с кипой газет под мышкой. - У меня дома собака и попугай… У собаки два года назад были щенки. И вот, значит, у дочери пропала кукла. Где только мы не искали. И что вы думаете? Оказалось, собака притащила куклу щенкам поиграть. В общем, нашли куклу в закутке с погрызенной рукой, - мужчина уже перебрался к нам и присел рядом со мной, еще раз извинившись. - А попугай утром говорит: "Доброе утро! Гоша хороший!". И всем подражает. Чирикает, как воробей, пищит, как трясогузка… те даже слетаются к его клетке. Она на окне стоит… И вот, значит, прошлой осенью Гоша улетел. Сам открыл клетку… Я искал его с неделю. А уже по ночам было холодно, я думал - замерзнет ведь. И что вы думаете? Раз сосед говорит: "У автобусной остановки попугай среди воробьев. С ними что-то клюет на земле". Я быстренько туда. И точно, Гоша! Принес его домой, а он залез в клетку и говорит: "Бабка, дай деньги! Куплю джинсы!".
Внуки попутчицы так засмеялись, что чуть не свалились с полки.
- Наверно, мальчишки научили этим глупостям, - определил мужчина. - Наверно, поймали Гошу, а потом он от них улетел.
Вслед за мужчиной с газетами к нам заглянули чрезвычайно веселые парень с девушкой. Они рассказали о питомцах своих друзей: вначале что-то о хомяке, потом о кошке и собаке, и закончили коровой, которую держат их родственники в деревне.
- А мы хотим завести ламу, - объявили молодые люди. - Хочется чего-то особенного, нестандартного…
Наша узкая компания все больше превращалась в клуб любителей животных и Дыму это явно не нравилось. Он зевал и смотрел на меня страдальческим взглядом, и только и ждал, когда все эти говоруны разойдутся. Я тоже этого ждал, ведь за последние дни мы оба изрядно устали. К счастью, скоро в вагоне погасили свет и любители животных удалились. Я снял с Дыма жилетку, мы легли на нижнюю полку и уснули в обнимку.
Глава одиннадцатая. Горластый пес, шофер пикапа, Федька, доярка и другие
Мы проснулись от яркого солнца. Поезд стоял на какой-то маленькой станции.
- Забелье! - громко объявила проводница, проходя по вагону; заметив нас с Дымом, понизила голос. - Следующая ваша Пустошка!
Наша попутчица и ее внуки, после бурных вечерних разговоров, спали без задних ног. Я надел Дыму жилетку и вывел в тамбур; затем притащил туда байдарку и рюкзак.
Через некоторое время поезд прибыл в Пустошку, небольшой районный центр.
- И чего вам дома не сидится, - покачала головой проводница, помогая мне вытаскивать наш багаж. - Чего ищите трудностей на свою голову. У некоторых туристов байдарки хоть на колесиках, а у вас, похоже, слабоватая подготовка.
Я не стал переубеждать проводницу, но Дыма эти слова возмутили: он чихнул и внятно обронил на собачьем языке - Кто-кто, а мы-то мастера своего дела.
- Ну да, попутного вам ветра! - подобрела проводница и, перед тем, как закрыть дверь вагона, добавила: - А ваша собака вела себя прилично, никому не досаждала.
Было раннее утро, но уже чувствовалось - день будет жаркий. На пристанционном пятаке, в ожидании автобуса, стояли несколько пассажиров с вещами, тут же бродили куры и облезлый пес лениво чесал загривок. Увидев Дыма, пес на мгновение опешил, пораженный нарядом моего друга, но тут же бросился нас облаивать, корча из себя сурового хозяина территории.
Дым пренебрежительно фыркнул, показушно задрал заднюю лапу и побрызгал на телеграфный столб - сделал метку "я здесь был".
Пес расценил это, как нахальство, и залился еще громче; на его морде так и читалось - Ходят тут всякие, бахвалятся модными шмотками, терпеть не могу этих горожан!
Забегая вперед, скажу - этот пес топал вокруг нас и голосил все время, пока мы находились на пятаке. Надо отдать должное Дыму, он понимал, что является гостем в этой местности и не огрызался, то есть продемонстрировал исключительную выдержку, как и подобает, уверенной в себе личности.
До деревни Копылок, с которой начинался байдарочный маршрут, было всего семь километров, но автобус шел только через два часа. Я решил поймать попутную машину и непроизвольно пробормотал:
- Хорошо бы грузовичок, типа "Газели".
Дым вытянул шею и, принюхиваясь, стал озираться, и внезапно на чем-то задержал взгляд. Я посмотрел в ту сторону - там находился продмаг. Но острый нюх моего друга уловил не запахи продуктов, хотя и их, наверняка, уловил, но в основном - запах пикапа, допотопной машинешки, стоящей около магазина. Из кузова пикапа парень вытаскивал какие-то коробки.
Наказав Дыму сторожить вещи, я подошел к парню, поздоровался и, узнав, что он шофер пикапа, спросил - не подбросит ли он нас в Копылок?
- Можно. Отчего не помочь хорошему человеку, - протянул парень, зевая и почесываясь. - Ты, папаша, один или с кем?
Я показал на Дыма.
- О, и охрана! - парень присвистнул. - Ну, жди там. Торты отнесу и покатим. Закрою вас в кузове. В кабине не имею права. Инспектор на дороге попадется, отберет права. У нас с этим строго.
Когда парень подъехал, я запихнул в тесный кузов нашу поклажу, сам с Дымом примостился поближе к кабине, чтобы меньше трясло. Парень закрыл нас, и мы очутились в полной темноте.
Дым-то любит все железное, он спокойно лежал на байдарке и, по-моему, всю дорогу с удовольствием слушал урчание мотора. А я чувствовал себя прямо-таки замурованным в железном ящике. Меня то и дело подбрасывало, и я или ударялся головой о крышу, или сваливался на торчащие ребра борта. Единственно, что скрашивало нашу поездку, это сладкий запах, оставшийся от тортов.
К сожалению, позднее оказалось, остался не только запах, но и кое-что посущественней. Когда пикап остановился в Копылке и мы вылезли из кузова, и я, и Дым были перепачканы кремами, шоколадом, сахарной пудрой. Стало ясно, парень не очень церемонился с тортами, вытаскивал их из кузова, как дрова, и, естественно, некоторые раздавил. Тем не менее, я щедро расплатился с ним и горячо поблагодарил.
В деревне стояла тишина, только петухи распевали свои незатейливые песни - соревновались друг с другом, кто громче.
А Дым, жмурясь от солнца, уже вовсю носился по травам, носился одержимо, несмотря на увесистый груз в жилетке. Наконец-то, после тесноты, духоты и тряски в поезде и машине, он почувствовал твердую почву под лапами и свободу в движениях, и в придачу денек - лучше нельзя придумать. На его мордахе сияла радость, он был счастлив по уши.
- Дым, заканчивай разминку! - бросил я. - Надо заняться делом!
Некоторое время мы приводили себя в порядок: я счищал сладости с куртки и брюк, Дым слизывал их с жилетки. Закончив эту процедуру, я заметил подростка, который во все глаза пялился на нас сквозь ограду крайнего дома. Наверняка, Дым заметил его еще раньше, но не дал мне знать, никак не обозначил присутствие зрителя - так был увлечен очередной кремовой завитушкой.
- Тебя как зовут? - обратился я к мальчишке.
- Федька.
- Слушай, Федька, ты ведь все здесь знаешь. Как пройти к реке Великой? И где там ровная лужайка, чтобы байдарку собрать?
- Так Великая еще с километр отсюда, - Федька махнул рукой в конец деревни.
- Как так? На карте она протекает прямо в деревне.
- Хм, на карте! - Федька усмехнулся. - Нарисовать-то все можно. По карте в нашей деревне есть клуб, а его давно уж нет. Его купили одни городские богачи. И отстроили под дачу… А чтой-то за одежда у вашей собаки?
- Это жилетка. В ней мой друг несет ценные вещи, необходимые для похода. Он отважный путешественник. Самый отважный из всех отважных… Так где ты говоришь дорога к реке?
- За деревней. Там одна дорога.
Я вскинул рюкзак, сверху взвалил байдарку, попрощался с Федькой и мы затопали по пыльной дороге. Я тащил килограммов пятьдесят, Дым тоже нелегкую ношу - килограммов восемь, не меньше. А солнце уже палило нещадно; раскаленный воздух обжигал горло, как кипяток.
В середине деревни из одного двора выбежала приземистая, криволапая собачонка и стала на нас лаять. Вскоре к ней присоединилось еще несколько собак покрупнее и, наконец, выскочил самый здоровенный - явно главарь деревенской стаи. Этот увалень лаял хриплым басом, и все примеривался, чтобы напасть на Дыма. Похоже, мой друг был для него не просто чужаком, но и ненавистным городским баловнем, который только и знает, что валяться на тахте и лопать колбасу. Где ему было знать, что Дым путешественник, прошедший огни, воды и медные трубы. Короче, когда собаки подбежали к нам слишком близко, Дым круто обернулся и показал зубы. И здоровяк, а за ним и вся стая, сразу поджали хвосты.
Мы уже прошли всю деревню, как вдруг услышали:
- Эй, байдарочник!
За нами шла молодая женщина в синем переднике и синем платке.
- Зачем надрываться, носить такие тяжести? Подождите, сейчас лошадь подведу.
Я не успел и рта раскрыть, как женщина скрылась в последнем дворе и через несколько минут вывела лошадь, запряженную в телегу. Рядом с лошадью бежал жеребенок.
- Складывайте вещи! - женщина остановила лошадь. - Мне все равно к реке надо за сеном.
Пробормотав "спасибо", я положил на телегу байдарку с рюкзаком, туда же отправил доспехи Дыма - он уже высунул язык (я-то шел в рубашке, а он в родной шубе, да еще в жилетке). На лошадь с жеребенком он никак не прореагировал - по нашей улице изредка на лошадях проезжают девушки наездницы. И телега не произвела на Дыма особого впечатления. Что ему телега - он видел экскаватор!
- Но-о, Ромашка! - крикнула женщина и направила лошадь к проселочной дороге.
- Кобыла Ромашка, а вас как зовут? - спросил я нашу благодетельницу.
- Мария, - женщина поправила платок и улыбнулась.
Я тоже назвался, представил Дыма и кивнул на жеребенка.
- А этого малолетку как?
- Уголек. Он годовалок. Такой постреленок!
Жеребенок, и в самом деле, то отбегал от матери, подпрыгивал и брыкался, то подбегал к Дыму и вышагивал рядом - вроде, предлагал попрыгать вместе - кто выше? Но мой друг оставался безучастным к этим попыткам - ему было не до детских забав - он, как всюду в походе, чеканил шаг впереди нашего отряда.
- Надо же, и Дыма моего не боится, - удивился я. - А ведь Дым немного на волка похож, заметили?
- Он похож на заправского моряка. Важный такой, - Мария вновь улыбнулась. - А Уголек к собакам привычный. Да и лошадь всегда чувствует, кто собака, кто волк. Всякое животное чувствует. И коза, и овца.
Дальше по пути Мария рассказала, что работает дояркой, что ходит в церковь в соседнее село, что любит свою деревню, потому что "здесь красивые места".