Естественно, я знал - стоит мне оставить Альму у себя хотя бы на день-два, как я уже не смогу от нее отказаться. Поэтому, приехав на работу, я сразу же позвонил в "Общество защиты животных" - почти бесправную и бедную организацию, состоящую из трех женщин, больших любительниц животных. В том "Обществе" я давно был своим человеком, а после того, как заимел "Москвич", стал и "скорой ветеринарной помощью" - отвозил по лечебницам больных собак, доставлял продукты пенсионеркам, которые держали по несколько животных и прочее.
Кроме меня, "Обществу" помогал парень-фотограф и несколько девушек: парень делал снимки дворовых собак, а девушки пристраивали снимки в районные газеты. Под фотографиями сочиняли надписи, приблизительно такие: "Жизнерадостный годовалый метис Алеша ждет любящего хозяина". Или: "Ласковая девочка, по кличке Мордашка (пять месяцев), очень надеется стать кому-то нужной. Отдадим в хорошие руки". Помимо этого, девушки записывали в тетрадь тех, кто хотел иметь собаку, но вполне определенную. Например, "очень маленькую" или "очень красивую, с янтарными глазами", или "приученную к командам". Мне повезло - в списке оказалась запись: "Женщина из Зеленограда готова взять молодую собаку, похожую на овчарку". Девушки дали мне телефон этой женщины и сказали:
- Вы только обязательно узнайте - любит ли она животных, держала ли раньше собак? И где будет держать Альму - в доме или на цепи во дворе?
Женщину звали Нина Ивановна. По телефону ее голос звучал приветливо, дружелюбно: Да, она давно хотела завести собаку, она одинокая и ей нужен друг, готова прямо сейчас приехать. В общем, эта невидимая Нина Ивановна сразу располагала к себе. Так бывает, ребята, так бывает.
Мы договорились встретиться через два часа на конечной остановке автобуса из Зеленограда у метро Речной вокзал. Приехав домой, я увидел - собачонка безмятежно спит на тахте; она так промерзла за ночь, что не слышала, как я вошел.
- Все Альма, поднимайся! - сказал я. - Нашел тебе замечательную хозяйку!
Собачонка поспешно спрыгнула с тахты. Я надел ей ошейник, и мы вышли во двор. Но когда я открыл дверь "Москвича" и подтянул Альму, она заволновалась и стала упираться. Пришлось брать ее на руки и усаживать на сиденье.
Глава вторая. Улыбчивая "птичница"
Нина Ивановна оказалась круглолицей, улыбчивой, ее теплый взгляд излучал доброту. Она подошла ко мне с коробкой… яиц.
- Это вам, - сказала, протягивая коробку. - Я работаю на птицеферме.
Я начал было отказываться от необычного подарка, но Нина Ивановна обезоружила меня простодушной улыбкой:
- Берите, берите! Яички свежие, таких в магазине не купите, специально вам везла, - и сразу удивленно расширила глаза: - А где же Альма?
Я показал на машину, где из салона встревожено выглядывала моя рыжая подопечная.
- Симпатичная, - улыбнулась Нина Ивановна, когда я вывел Альму и она, увидев свою новую хозяйку, вильнула хвостом и два раза негромко тявкнула.
- И вы Альме нравитесь, - пояснил я Нине Ивановне значение гавканья (я уже говорил, что неплохо изучил собачий язык и при общении людей с собаками работаю переводчиком).
- Мы подружимся, - по-прежнему улыбаясь, сказала Нина Ивановна.
- А если не подружитесь, не сойдетесь характерами или еще что, сразу звоните мне. Я приеду, заберу Альму, подыщу ей другого хозяина.
- Подружимся! - уверенно заявила Нина Ивановна.
- Хорошо бы, - я открыл дверь машины. - Садитесь, отвезу вас в Зеленоград.
- Нет, нет, спасибо, - покачал головой Нина Ивановна. - Меня в машине укачивает, да и соседка недавно ехала в такси и попала в аварию. На автобусе удобней и безопасней. В это время автобус полупустой, идет всего-то сорок минут и подходит прямо к дому. Так что, спасибо.
Нина Ивановна взяла поводок Альмы:
- Пошли, подруга!
Несколько секунд Альма растерянно топталась на месте, смотрела то на меня, то на Нину Ивановну, не в силах решить, с кем ей остаться.
- Пошли, пошли, подруга, - Нина Ивановна потянула Альму за поводок и, попрощавшись со мной, заключила: - Не беспокойтесь, все будет хорошо!
- Ну, будь счастливой, девочка! - погладил я Альму на прощанье.
Когда они садились в автобус, Альма обернулась и посмотрела на меня долгим, и как мне показалось, погрустневшим взглядом. Этот ее взгляд преследовал меня всю обратную дорогу. "Может, стоило ее оставить у себя", - подумалось, но тут же я отогнал эту мысль - всех бездомных не приютишь. К тому же, я никогда не держал собак-девиц и не представлял каково с ними. Да если еще появятся щенки, кто возьмет беспородных?
Глава третья. Некоторые размышления о "гражданах собачьего племени"
До весны я несколько раз звонил Нине Ивановне и всегда она радостно сообщала, что живут они с Альмой дружно, по вечерам гуляют вокруг птицефермы, что Альма подросла и выглядит, "как принцесса", потому что ест "все самое лучшее".
- Вообще живет у меня, как сыр в масле, - заключала Нина Ивановна. - У нее райская жизнь, любая собака позавидует.
Однажды весной, когда все блестело, сияло, сверкало, шумело и гремело, я решил съездить на дачу, чтобы "расконсервировать" ее, но в основном - чтобы пройтись по лесу, подышать свежим воздухом. Заодно я решил заехать к Нине Ивановне, посмотреть на Альму, благо Зеленоград недалеко от нашего поселка. О своем плане я сообщил Нине Ивановне по телефону. Неожиданно она пришла в некоторое замешательство:
- А зачем? - услышал я в трубку. - Альма уже забыла вас, к чему ей лишние волнения?
Я начал объяснять, что "Общество защиты животных" всегда следит за судьбой своих животных, и что мне уже звонили, спрашивали об Альме (это было правдой).
- Ой, так неожиданно! Ну, хорошо… - нехотя согласилась Нина Ивановна. - Только вы назовите точное время, когда приедете, а то мало ли что…
Это "мало ли что" насторожило меня.
Птицеферма находилась несколько в стороне от Зеленограда; с ней соседствовало несколько четырехэтажных домов, в которых проживали работники фермы. В назначенный час я подъехал к дому Нины Ивановны и позвонил в квартиру. И сразу услышал лай. Нина Ивановна открыла дверь, и я увидел Альму. Хотите верьте, ребята, хотите нет, но она сразу узнала меня - отчаянно завиляла всем телом, запрыгала на одном месте, еще громче залаяла. А вот я узнал ее с трудом. За прошедшие три месяца она сильно подросла, но выглядела очень худой, и в ее глазах я заметил какие-то болезненные искорки. Но что особенно меня поразило - она была привязана к ручке входной двери.
- Здрасьте, проходите, пожалуйста! - проговорила Нина Ивановна, с менее приветливой улыбкой, чем раньше - чувствовалось, она не очень рада моему визиту.
Поглаживая Альму я спросил:
- Что Альма так весь день и сидит у двери?
- Я держу ее в коридоре, потому что в комнате на полу ковер, может испачкать… И почему весь день? - обидчиво произнесла Нина Ивановна. - Я же говорила вам - утром и вечером мы с ней гуляем. И обедаем вместе, я в обед прихожу домой…
Я заглянул в пластмассовое ведро рядом с Альмой - в нем были отруби, которыми кормят поросят и коров. Стало ясно - для жителей фермы держать собаку на привязи - в порядке вещей; у них собака не член семьи, а сторож.
Уезжал я в скверном настроении - жизнь Альмы оказалась далеко не "райской". "Но все-таки, - размышлял я, - она живет в доме, в тепле, и Нина Ивановна выгуливает ее, и, наверняка, разговаривает с ней, а не только отдает команды. Возможно даже Нина Ивановна любит Альму, но на свой "птичий" манер, без всяких нежностей - так относятся к привычной, но не очень ценной вещи, которую если и теряют, то особенно не огорчаются. Таким людям, как Нина Ивановна, не дано понять, что у Альмы тоже есть душа и, несомненно, более чувствительная, чем у самой "птичницы"".
Да, ребята, неизвестно что лучше для "граждан собачьего племени": спокойная, безбедная, но однообразная жизнь, без общения с сородичами, без романтических приключений, без воспитания потомства, или свободная жизнь, с постоянными поисками еды и ночлега, со многими опасностями (бездомные собаки редко живут больше трех-четырех лет, чаще попадают под машины или их отлавливают собаколовы).
Глава четвертая. "Птичница" показывает свое истинное лицо. Сторож Тихон и несчастные охранники грядок
Через месяц, по пути на дачу, я заехал к Нине Ивановне снова. Заехал без предварительного звонка, благо было воскресенье, и я решил: если и не застану Нину Ивановну, то оставлю записку, что загляну на обратном пути.
Нина Ивановна оказалась дома, но, как только она открыла дверь, я увидел - Альмы в квартире нет. Тревожное предчувствие охватило меня.
- Понимаете… Альма… у Тихона, - начала объяснять Нина Ивановна, без всякой улыбки, растерянно, сбивчиво. - Тихон - бывший муж моей сестры. Он работает сторожем в дачном поселке…
- Почему она у него?
- Так… получилось, - Нина Ивановна опустила голову.
- Как?! - глухо спросил я. - Где живет этот Тихон?
- В соседнее доме… На первом этаже. Шестая квартира.
Я повернулся и, не прощаясь, быстро направился к соседнему дому.
На звонок в шестую квартиру долго никто не выходил, но главное - не было слышно лая, и в меня вселилась тревога. Наконец, послышался кашель, шарканье, и в двери появился низкорослый бородатый мужичок, явно выпивший.
- Ты Тихон? - спросил я.
Мужичок кивнул.
- А где Альма? - уже строго спросил я, предчувствуя, что разговор будет не очень приятным.
- А тебе зачем знать? - буркнул мужичок.
Пока я втолковывал ему, что являюсь представителем "Общества защиты животных" и что обязан видеть Альму, он пощипывал бороду; потом пробормотал:
- Собака где и положено ей быть. Раз надо посмотреть, пойдем, покажу.
Он привел меня на окраину птицефермы. По пути я спросил:
- И давно Альма у тебя?
- С зимы. Как свояченица привезла из города.
- Понятно, - процедил я. Мне сразу стало ясно, почему "птичница" просила звонить перед приездом - она приводила Альму от этого Тихона. Но зачем столько времени врала? Впрочем, ясно зачем - такому, как Тихон, Альму я не доверил бы.
Вот так, ребята. Не всегда улыбки бывают искренними. Иногда за ними скрываются негодяи.
Мы пришли к пустырю на склоне оврага. Сразу скажу - там меня ждало неприятное зрелище. Вдоль оврага тянулись полуразвалившиеся сараи и крохотные огороды (две-три грядки), все огороженные досками, разными железками, проволокой. И, представьте себе, каждый из этих клочков земли охраняли собаки. Красивые собаки - одна лучше другой, некоторые породистые - сидели на цепи около будок, сколоченных из овощных ящиков. Вид у собак был унылый, подавленный, они даже не лаяли на нас. Все понятно - просиди-ка вот так всю жизнь на цепи! Мне сразу вспомнился Сервантес: "Самое большое несчастье - несвобода".
- Что они охраняют? - спросил я у Тихона.
- Как что? Урожай! - Тихон хмыкнул и посмотрел на меня, как на полного профана в вопросах загородной жизни.
Через несколько шагов он кивнул на последний участок:
- Вон она!
Среди кустарника виднелась большая картонная коробка, покрытая фанерой; из этой "конуры" сиротливо выглядывала Альма - еще более худая, чем месяц назад, голова понуро опущенная, взгляд тусклый, безучастный. Увидев нас, Альма обеспокоено вскочила, хотела подбежать к загородке, но не смогла - натянулся "поводок", двухметровая толстая веревка. На Альме даже не было ошейника, его заменяла все та же веревка, завязанная на шее узлом.
- Ты что ж, не мог ей купить ошейник, нормальный поводок? - бросил я Тихону.
- А на кой он? - Тихон снова посмотрел на меня, как на профана, но уже в отношении к собакам. - Она все время на воле, я с ней пять раз в день обхожу дачный кооператив. Вон поселок, - он кивнул на летние домишки невдалеке. - Я там сторожем работаю.
Отодвинув "калитку" (дырявую крышку стола), я подошел к Альме. В смятении она заскулила, стала лизать мне руки - она так нервничала, что дрожала всем телом, в ее глазах был испуг и тоска, и боль. Я нагнулся и шепнул ей в ухо:
- Потерпи, девочка, еще немного, я заберу тебя отсюда, найду тебе нового хорошего хозяина.
- Не волнуйся, - подал голос Тихон. - Ей здесь неплохо живется. Из столовой приношу ей кости…
Я только усмехнулся, поскольку уже твердо решил по возвращении в город звонить в "Общество защиты животных", брать телефоны настоящих любителей собак. Но, если бы я знал, чем все закончится, забрал бы Альму в тот же день.
Глава пятая. Священник-поэт Владимир Нежданов. Неожиданный звонок "птичницы"
Дорога на дачу пролегала через Зеленоград. При въезде в городок около Никольской церкви я увидел старого приятеля священника и поэта Владимира Нежданова. Высоченный, с седой бородой и внушительным животом, он был в рясе, на которой сверкал большой крест. Остановившись, я вышел из машины.
- Какими судьбами?! - проголосил Нежданов, заключая меня в объятия. - Воспользуюсь встречей, немного займу твое драгоценное время, послушай!
Он прочитал стихотворение о дружбе, потом еще два о чем-то возвышенном, и засмеялся:
- Сам понимаешь, я, как поэт, не могу не прочитать тебе последнее. Здесь хорошо работается, здесь нет суеты. Ну, а как священник, не могу не проявить к тебе сострадание - чтой-то ты такой сокрушенный? Что тебя гнетет? Рассказывай!
Я рассказал об Альме и Тихоне.
- Знаю, знаю этого Тихона, - серьезно сказал Нежданов. - Он сторож в дачном поселке. Человек безнравственный, сильно пьющий, в церковь не ходит. Заблудшая душа. По слухам, он и сторож плохой. У дачников вещи пропадают, а он говорит: "Поселок большой, за всем не уследишь. Платите дополнительно, буду вашу дачу охранять особо". Такой вот человек без совести. Ты правильно решил - подыскать собачке нового хозяина, любящего, совестливого. Скажу тебе - там, на птицеферме, есть народ и похуже Тихона. Отлавливают собак, шьют из них шапки.
- Что за дикость? - возмутился я.
- Да, бездушные, злые люди. А зло сжигает человека. Их накажет Бог!.. Я когда вижу такую шапку на каком-нибудь молодце, стыжу его, говорю: "А ведь эта собака была чьим-то другом". Но до них, безбожников, ничего не доходит… Ты не расстраивайся, я помолюсь за тебя, за то, чтоб ты нашел хорошего хозяина собачке. И чтобы у тебя было поменьше неприятностей и побольше хороших неожиданностей. Таких, как наша сегодняшняя встреча.
На даче я ставил трубы для печки-"буржуйки", прикручивал водопроводные шланги, но работалось плохо - как вспомню про Альму в картонной коробке и ее тоскливый взгляд, все валится из рук. В конце концов, я забросил работу и поехал в город.
Дома я сразу позвонил в "Общество защиты животных" и все рассказал про Альму. Мне обещали в ближайшие дни найти Альме нового хозяина. "За эти дни может произойти что угодно", - подумал я и стал звонить всем знакомым подряд "по системе невода" - авось кто-нибудь согласится взять Альму. Я начинал издалека:
- Хочешь совершить добрый, благородный, красивый поступок? - и дальше обстоятельно рассказывал про Альму.
Один приятель сказал:
- С удовольствием взял бы собаку, но у меня с детства аллергия на шерсть.
Другой сослался на большое семейство:
- Дети, внуки, повернуться негде, какая собака?! Да и для детей собака лишь игрушка, а вся забота о ней ляжет на меня. Так что, извини.
Третий простонал:
- Куда мне брать собаку?! У меня у самого собачья жизнь! С женой развелся, работы нет…
Одна приятельница сообщила:
- Я взяла бы собачку, но маленькую, диванную.
Другая, с усмешкой, объяснила:
- Мне прежде надо найти мужа, приручить его и держать на поводке, а потом уж заводить собаку.
Вот такие у меня приятели и знакомые. Ну, а друзья, все как один, держат животных: не собаку, так кошку, не кошку, так черепаху - и дальше, по ниспадающей, вплоть до рыбок. Сами знаете, у каждого свои привязанности. Словом, до полуночи я обзванивал знакомых, но все бестолку. А на следующий день поздно вечером, когда я уже лег спать, неожиданно позвонила "птичница":
- Приезжайте! Вам надо забрать Альму.
- Что случилось? - спросил я.
- Вам надо забрать Альму, - послышалось и тут же раздались короткие гудки.
"Что за странный звонок? Что могло случится?" - от этих скачущих мыслей я так и не смог уснуть, и чуть свет завел машину и понесся в Зеленоград.
Глава шестая. Страшное зрелище
В шесть утра я въехал в поселок "птичников". На улицах не было видно ни души. Оставив машину около продовольственной лавки, на двери которой висел массивный замок, я быстро направился к "огородам".
На участках собаки негромко приветствовала меня - с одной стороны выполняли "охранный долг", с другой - радовались моему появлению, ведь в их унылой жизни каждый новый человек событие. Лай собак напоминал эстафету: когда я подошел к первому, подавал голос первый пес, у второго - второй и так далее. Но у последнего участка лай не раздался - Альмин участок был пустым! У картонной коробки валялся обрывок веревки. Мне стало не по себе от предчувствия чего-то страшного, внутри все заледенело.
Обойдя участок со стороны кустов, я стал звать Альму. Внезапно послышался шелест раздвигаемой листвы, и среди веток показалась моя рыжая пленница - жалобно заскулив, прижав уши и поджав хвост, она подбежала и легла, уткнув нос в мои ботинки. По всей ее шее вокруг головы зияла глубокая кровавая рана! Какой-то негодяй явно душил ее проволочной удавкой. Осматривая Альму, я еще обнаружил у нее на правом боку гематому - последствие сильного удара.
- Кто ж тебя так, девочка? - ужаснулся я.
Альма еле слышно что-то прохрипела.
- Ничего, ничего, сейчас поедем в лечебницу, дорогая. Главное, ты нашлась и жива, - бормотал я, ощупывая грудь и лапы бедняги, хотел узнать, нет ли еще где ушиба или перелома. К счастью, от моих прикосновений Альма не взвыла, все ползала у моих ног, нервно дышала, скулила и то и дело опасливо оглядывалась. У нее был вид затравленного зверька.
- Пошли скорее к машине, - сказал я.
С пугливой поспешностью Альма засеменила, прижимаясь к моим ногам, боясь, что я, как в прошлый приезд, оставлю ее на этом злосчастном участке.
Как только я открыл дверь машины, Альма забралась на заднее сиденье и взволнованно уставилась в окно. Похоже, она догадывалась, что мы едем туда, где вылечат ее рану, но еще больше ее волновало другое - когда мы тронулись и я обернулся, она смутно улыбнулась мне, как бы говоря: - Я все выдержу, только ты не бросай меня!
При въезде в Зеленоград я притормозил у первого же прохожего и спросил:
- Где здесь ветеринарная лечебница?
Прохожий заглянул в салон машины и, увидев рану Альмы, отшатнулся и, сглотнув, пролепетал:
- Где-то в центре есть.
Вскоре мы нашли ветпункт, но он работал только с девяти часов, то есть, до его открытия было больше двух часов. Между тем, меня беспокоила слишком большая рана Альмы, я опасался заражения крови. Поэтому сразу же решил ехать в Истру, до которой было всего-то двадцать километров. К тому же, я знал - в Истре одна из лучших в области лечебниц для животных.