Альма к этому странному семейству относилась с огромной симпатией. И пес-ангел, так же, как и мать щенков, доверял Альме, она была единственной собакой, которую он подпускал к навесу. А щенки принимали ее за няньку или старшую сестру, не знаю, что у них было в голове. Альма ежедневно приносила им подарки - в основном игрушки, которые находила в детской песочнице. Но часто и дома откладывала для них что-нибудь вкусненькое. Я положу в ее миску две котлеты - она одну съест, а вторую спрячет под табуретку. Только соберемся на прогулку, она сразу котлету в зубы, а выйдя из подъезда, спешит к конуре-навесу, причем делит котлету на две части, чтобы досталось каждому из щенков. Щенки слопают угощенье и затевают игру - прыгают и виснут на Альме, вцепившись зубами в ее холку. А зубы у них резались, были мелкими и острыми, но Альма все терпела. Только когда малышня кусала ее за уши, трясла головой. Пес-ангел смотрел на эти игры со стороны, смотрел то радостно, то печально. Трудно было понять, о чем он думал. Возможно, жалел щенков, что они с детства лишены материнской любви.
Но однажды эти замечательные собаки пропали. Говорили, пес-ангел куда-то увел щенков, но куда и почему никто не знал.
Появилась у Альмы и соперница - взрослая беспородная толстуха из соседнего с нашим подъезда. Во дворе ее звали Найда, но ее хозяин, парень студент, то ли шутку, то ли всерьез, требовал называть ее Эльза Францевна. Говорили, что так зовут его тетку, на которую Найда очень похожа. А себя студент называл "меломаном". В самом деле, из его квартиры постоянно неслась музыкальная канонада. Соседи студента не раз писали письма в милицию, что "от сумасшедшей музыки нет житья", но власти только разводили руками.
У студента совсем не было времени гулять с Найдой, он только выпускал ее из подъезда и тут же возвращался к своей музыке. Найда считалась "особенной" собакой. Ее "особенность" заключалась в том, что она была домоседкой и выходила из дома только по нужде. Она никогда не заглядывала на собачью площадку, не общалась ни с собаками, ни с их хозяевами. Выскочив из дома, словно ошпаренная, разгоняя голубей и кошек, она приседала в определенном месте и вновь подбегала к подъезду. И подавала студенту голос, чтобы он открыл дверь. Но ее голос тонул в громких звуках "канонады". Обычно ей открывал дверь кто-нибудь из жильцов их подъезда. Одни из собачников (в основном пожилые люди) говорили, что Найда "давно оглохла от жуткой музыки безответственного студента", другие (в основном молодые люди) наоборот, были уверены, что "она любит музыку хозяина" и что "у нее классный музыкальный вкус".
Найда с первого взгляда невзлюбила Альму. Увидев соседку-толстуху впервые, Альма пошла было знакомиться с ней, но Найда брезгливо отвернулась и, фыркнув, побежала по своему маршруту. И в последующие дни она демонстративно не замечала Альму. А однажды даже напакостничала - справила нужду у нашего подъезда, давая понять Альме, кто хозяйка в доме. Думаю, она просто завидовала молодости и красоте моей подружки.
Из тех собак, кто имел хозяев, во дворе постоянно прогуливался красавчик далматинец Гоша, который на всех собак смотрел насмешливо, с ироничной ухмылкой. Было ясно, Гоша немного спятил от своих медалей. Ну, а главенствовал среди собак полупородный Дик, крутолобый пес с мощной грудью и суровым взглядом. Об этих молодчиках еще расскажу.
Глава двадцать четвертая. Брат Альмы
Осенью начались дожди. Альма тоскливо смотрела в окно, ее тянуло в поселок, где, как ей казалось, круглогодичное лето, участки, полные цветов, где Гришка с Мишкой, Баксик, приятели по "собачьей школе", где яркая насыщенная жизнь, как вечный карнавал. Альма то и дело подходила ко мне, теребила лапой, звала в поселок.
Однажды на выходные мы поехали, чтобы "законсервировать" дом. Уже наступил ноябрь, в поселке было пустынно. Альма озиралась по сторонам, прислушивалась, надеялась увидеть знакомых собак или услышать их лай, но в ветвях только слышалась трескотня сорок. А тут еще пошел дождь и Альма совсем загрустила. Чтобы немного ее развеселить, я приготовил вкусный ужин. Наевшись, Альма потянулась и рыгнула. Я пристыдил ее:
- Альма, ну как тебе не стыдно? Веди себя прилично, ведь ты же девушка.
Моя подружка смутилась, стыдливо опустила голову, но тут же приосанилась и, выпятив грудь, хмыкнула: - Это у вас, у людей, рыгать неприлично, а у нас, у собак, означает: "Спасибо, хорошо поела, больше не лезет!"
В доме было холодно, и на ночь я затопил железную печурку. Мы выспались неплохо, а проснулись от перезвона колокольчиков. Я сразу подумал - кто-то из дачников приехал на тарантасе. Летом, бывало, кое-кто из любителей шикануть, прикатывал из Истры на лошади с бубенцами и колокольчиками. Но, оказалось, ночью ударил мороз, на ветвях образовались сосульки и, раскачиваясь, они издавали мелодичные звуки.
По пути в город я объяснял Альме, что у каждого времени года своя жизнь, что зима пойдет быстро, начнется наше любимое лето, и мы снова будем жить в поселке.
Однажды, во время утренней прогулки, мы с Альмой увидели двух людей в поношенной одежде: сутулого небритого мужчину и симпатичную женщину с усталым лицом. Они копались в мусорных контейнерах, выискивали бутылки и банки из-под пива и складывали их в большие сумки. Странную пару сопровождал молодой кобелек, долговязый, худой, но поразительно похожий на Альму. Конечно, моя подружка выглядела упитанной, и шерсть у нее была чистой, блестящей, а у него - грязной, в колтунах. И взгляд у Альмы лучился, а у кобелька был потухший. Но по строению и масти они были похожи, как две капли воды. Я подивился такому сходству, а тут еще Альма вдруг подбежала к кобельку и поцеловала его в ухо. И он ответил ей тем же. Как бы подчеркивая важность момента, женщина подошла к собакам.
- Неужели Трезор встретил свою сестрицу? Надо же, они так похожи! - улыбнувшись, она повернулась ко мне: - Вы, случайно, не подобрали свою собачку? У школы в прошлом году?
- Подобрал не я, а девчонки. Но, действительно, зимой у школы.
- Это мы ее там оставили, - тихо произнесла женщина. - Решили, кто-нибудь из школьников возьмет. И вот, слава богу, взяли.
Помолчав, женщина рассказала:
- Всего было пять щенков. Четверых разобрали, а эта осталась сиротой.
- Как сиротой? А ее мать?
- Она попала под машину. Там, - женщина показала на дома у кольцевой дороги. - Мы оттуда… Их мать была овчаркой. Служила на складе.
- А отец? - я решил узнать всю родословную Альмы.
Женщина усмехнулась:
- Да, один приблудный хвостатый. Любовь с первого взгляда.
- У вас не найдется покурить? - обратился ко мне мужчина.
Мы закурили и я, чтобы завести разговор, несколько бестактно, спросил:
- Сколько сейчас платят за бутылки и банки?
Мужчина назвал цены и вдруг спешно заговорил:
- Вы не думайте, что мы какие-то опустившиеся пьяницы. Мы по образованию инженеры, но сейчас, вы же знаете, везде сокращения. Нас уволили, жить было не на что, и мы решили поменять квартиру на меньшую с доплатой, но нас обманули. Фирма, которая делала обмен, оказалась фальшивой. Мы остались без жилья. Теперь мы бомжи, живем в заброшенном сарае.
- Мы подали в суд на тех аферистов, - пояснила женщина, - но уже три года их не могут найти. И никто не может нам помочь, мы никому не нужны. Вот только Трезор и скрашивает нашу жизнь…
Попрощавшись, мужчина с женщиной направились со двора. Трезор побежал за ними. Я смотрел им вслед и размышлял: "Сколько хороших, доверчивых людей пострадали за последние годы от разных мошенников. И как понять - в газетах свободно печатают объявления всякие сомнительные фирмы, создатели "пирамид", а власти почему-то их не проверяют, хотя это проще простого. Только когда аферисты обманут сотни людей власти начинают раскачиваться".
А о Трезоре я подумал: "Какая разная судьба у него и у Альмы. А ведь он мог быть на ее месте, а она на его. И ходила бы сейчас моя подружка по помойкам и ночевала бы в сарае. А Трезор жил бы у меня припеваючи". Да, ребята, многое в жизни зависит от случая.
Вот так я узнал происхождение Альмы, и даже познакомился с ее братом.
Кстати, вам, ребята, тоже надо знать свои корни - кто были ваши деды, бабки. Есть старая истина: если знаешь, откуда идешь, всегда легче найти свой путь, свою цель.
Глава двадцать пятая. У Альмы открываются новые таланты
Большинство домашних животных не любят оставаться одни в доме, у них возникает чувство покинутости, а иногда и паника. Особенно в первые дни, когда им кажется, что хозяин ушел навсегда. Потом-то они привыкают к тому, что хозяин время от времени уходит из дома, но все равно в одиночестве сильно скучают.
Альме было слишком хорошо знакомо чувство одиночества, ведь она все детство просидела на привязи, ни с кем не общаясь, видя хозяина лишь от случая к случаю. Именно поэтому она очень болезненно переживала, когда я уходил. На участке все было проще - если я или брат ненадолго отправлялись к соседям, Альма, во-первых, видела, куда мы пошли, а во-вторых, на участке оставался "Москвич" или "Ока", и Альма отлично знала, что без нее мы никуда не уедем. Другое дело в городе.
Первое время в квартире Альма ходила за мной, как привязанная: я шел из комнаты в комнату - и она за мной по пятам; я направлялся на кухню или в ванную - и она следом. А когда я работал за столом, непременно ложилась на тахту напротив и не спускала с меня глаз, следила, чтобы я никуда не ушел. Причем ложилась на то место, где я иногда днем на часик прикладывался, чтобы ощущать мой запах (стоит ли говорить, что я для нее значил много, очень много. Как и она для меня).
Бывало, на тахте Альму одолевала дремота, она долго боролась со сном, но потом не выдерживала, уходила в коридор и укладывалась у входной двери - не дай бог, я уйду незаметно. Как только я заикался, что должен уйти по делам, Альма начинала скулить: - Возьми и меня с собой! Я объяснял ей, что никак не могу ее взять, что скоро вернусь и принесу ей чего-нибудь вкусненького, но она куксилась, недовольно шмыгала носом. Ну, а возвращаясь, я еще издали видел - Альма сидит на балконе и нетерпеливо вглядывается в улицу.
Но вскоре все изменилось - Альма нашла себе занятие в мое отсутствие. Однажды, когда я пришел домой, она встретила меня радостным лаем и кивнула на комнаты: - Посмотри, как я прибралась! Я оглядел квартиру и ахнул - пол был натерт до блеска, на стульях и тумбочке ни соринки, ни пылинки, моя обувь не валяется кое-как, а расставлена аккуратно, ботинок к ботинку, тапок к тапку. Вдобавок, и на балконе, где у меня всегда был кавардак, скопище разного барахла, Альма навела порядок. Словом, она показала себя образцовой домохозяйкой, превратила мою захламленную квартиру - ну, не в номер люкс, конечно, но уж точно - в номер первого класса. Я хвалил свою подружку от всей души.
Дальше - больше. Поскольку Альма свободно ходила на задних лапах, ей не составляло труда открывать кран в раковине, набирать воду в кружку и поливать фиалку на подоконнике. Этот цветок в горшке мне подарила одна знакомая.
- У тебя жуткий характер, - сказала она. - Фиалка будет тебя радовать, и твой характер станет помягче.
Фиалка меня радовала, но мой характер, по словам приятелей, не помягчал. Некоторые из них даже говорили, что я стал еще более ворчливым, чем был. Я на них не обижался. Они, дедули, страшно боятся старости, избегают разговоров о болезнях, всем улыбаются, пытаются шутить - молодятся, одним словом. Чудаки! А мое ворчанье… Я, в самом деле, иногда ворчу, но только когда сталкиваюсь с несправедливостью или вижу, как что-то делается плохо, без души. Мое ворчание - это призыв к совести, к улучшению работы.
Но хватит о себе, рассказываю-то я об Альме. Так вот, оставаясь дома без меня, Альма не теряла времени даром - не только прибиралась в квартире, но и занималась самообразованием: просматривала книги о животных, слушала музыку по радио и танцевала. Если вы, ребята, помните, она блестяще показала себя в танцах под пластинки в "Собачьей школе", и теперь только совершенствовала мастерство, даже изучила горячий танец в стиле "фламенко". Этот танец она танцевала особенно зажигательно. Она вообще была очень эмоциональной: веселилась так веселилась - казалось, из ее глаз брызжут искры, а если грустила, то, честное слово, вокруг все тускнело, и даже солнечный день казался пасмурным.
Однажды, подходя к дому, я увидел, что Альма с балкона машет мне лапой и лает, подпрыгивая на месте. Не успел я войти в квартиру, как она возликовала: - Я подобрала мелодию по слуху! - и сев за пианино, сыграла "Во поле березка стояла". Сыграла чисто, без единой фальшивой ноты - у нее оказался абсолютный музыкальный слух! Я так изумился, что чуть не грохнулся на пол.
А через несколько дней Альма разучила и более сложную вещь - вальс Штрауса. Соседи при встрече меня спрашивали:
- Вы снова начали музицировать? Поздравляем!
Приходилось объяснять:
- Это не я, это Альма.
- Шутите? - вопрошали соседи.
Я подтверждал, что никто иной, а именно Альма играет на пианино.
- Обалдеть можно! - таращили глаза соседи, но некоторые усмехались, подмигивали друг другу и за моей спиной крутили согнутым пальцем у виска - мол, старикашка (я, то есть) немного свихнулся.
Но, скажу вам, ребята, это еще не все. Как-то я случайно заметил, что Альма подпевает певице по радио. У нее оказался очень приятный высокий голос. Разумеется, она пела без слов, напевала только мотив, но и это выглядело чудом. Известно, есть поющие собаки, но, согласитесь, они не поют, а воют, совершенно не попадая в мелодию. И вдруг - точное повторение песни!
- Да ты, Альма, прирожденная певица! - воскликнул я. - И почему ты раньше не пела?
Моя подружка смущенно произнесла: - Стеснялась.
С того дня она напевала все мелодии, которые играла.
Иногда я думал: "Ну, не может собака иметь столько талантов, такое богатство души! И при всем том, оставаться вполне земной, простой в общении". Но тут же вспоминал, что все, самые талантливые люди, которых я встречал в жизни, держались на редкость просто, никого из себя не строили, не выпячивались, не хвастались своими делами и, вообще, о себе говорили мало - больше слушали других.
Здесь уместно добавить еще вот что - красивые представительницы прекрасного пола, как правило, имеют неважные характеры - они привыкли нравиться, и чуть что им не по нраву, капризничают, а то и, задрав нос, грубят. Но Альма, казалось, и не замечала своей красоты, и со всеми была приветлива и доброжелательна. О таких, как она, говорят: у нее золотой характер.
Что касается пения, признаюсь, я люблю попеть. Особенно в компании с друзьями. Да, ребята, русскому человеку никак нельзя без песни. И русской собаке тоже. Как вы догадываетесь, по вечерам мы с Альмой частенько пели дуэтом. И опять соседи донимали меня вопросами:
- Вы женились? Поздравляем! У вашей жены красивый голос, она певица?
Глава двадцать шестая. Половодье. Мы с Альмой в ледяной воде. Художник Валерий Дмитрюк
Весной Альма сбросила зимнюю шубу - проще говоря, полиняла, и сразу, вроде бы, похудела. На самом деле, стала изящней. Весна вселила в нее радостное беспокойство: она то и дело выходила на балкон, прислушивалась к гомону птиц, принюхивалась к запахам сохнущей земли, во время прогулки оживленно рассматривала первые травы, первых жуков и бабочек, и, глядя на меня, вопрошала: - Когда мы поедем на дачу?
А у меня была срочная работа. Только в конце апреля мы выехали из города. По пути я решил заехать в Снегири, где жил мой закадычный друг художник Валерий Андреевич Дмитрюк - давно его, старикашку, не видел, да и Альму хотел познакомить с ним, тем более что по телефону уже рассказывал о ней. Свернув с шоссе, мы покатили по размытой, ухабистой дороге вдоль реки Истры, на которой уже началось половодье - точнее, он было в самом разгаре. Мы уже почти подъехали к дому художника, осталось преодолеть не больше километра, как вдруг увидели - по реке медленно плывет… летний дом! Наполовину затопленный щитовой дом с дымящейся трубой! Его можно было принять за какой-то комичный пароходишко, но рядом с домом на крыше своей будки в панике топтался и выл маленький лопоухий пес. Он был на цепи, а вода уже почти скрыла его жилище.
- В доме топится печь, там могут быть люди, - сказал я Альме, резко останавливая машину.
Альма кивнула: - Кто-нибудь там спит или больной!
Мы выскочили из машины и побежали наперерез подплывающему дому. У реки я сбросил ботинки, скинул одежду и ринулся в воду. Альма, не колеблясь, прыгнула за мной. Холодная вода прямо-таки обжигала, но дом находился всего в пяти-семи метрах от берега, мне даже не пришлось плыть, я подобрался к нему, когда воды было лишь по грудь. Но Альме, конечно, пришлось потрудиться. Я-то ухватился за оконную раму и стал подтягивать дом к берегу, а моя подружка все это время барахталась около будки собаки, пытаясь отодрать цепь. Бедняга лопоухий уже не выл, только поскуливал; он был весь мокрый и дрожал от холода и страха. Только теперь я заметил, что будка приколочена к стене дома, и понял, почему она до сих пор не утопила собаку, хотя было ясно - это произойдет, как только дом еще больше погрузится в воду. Но у нас еще было немного времени.
- Альма, надо расстегнуть ошейник! Я сам это сделаю! - отдуваясь, бормотал я.
Альма попыталась залезть на будку, но у нее не получилось и она продолжила возиться с цепью, не отплывая от будки, готовая в любую минуту прийти лопоухому на помощь.
Вскоре мы очутились на мелководье, и дом уткнулся в песок. Вы, ребята, спросите, как мне удалось справиться с такой махиной? Отвечаю: пришлось приложить максимум усилий. Но, как вы наверняка знаете, в воде все становится намного легче своего веса. В воде мы с вами могли бы развернуть и теплоход, не только какой-то летний домишко. Так что, нам с Альмой все усложняла только ледяная вода.
Ну, а потом я первым делом открыл дверь дома. К счастью, в нем никого не было. На полу от хлеставшей воды шипела железная печурка.
Вторым делом я отстегнул цепь от ошейника собаки. Пес сразу спрыгнул в воду и скачками понесся к берегу, а когда и мы с Альмой выбрались из воды, подбежал и лизнул мне руку, а Альму чмокнул в ухо (если вы, ребята, не знаете, сообщаю: собаки целуют друг друга в уши).
Третьим делом я нашел в доме сухую скатерть и как следует вытер Альму и лопоухого. Затем и о себе позаботился - у меня от холода уже зуб на зуб не попадал. И только я оделся, как послышались крики - по берегу с верховья реки бежал мужчина без шапки в распахнутой телогрейке. Ему навстречу бросился спасенный нами пес. Подбежав, мужчина швырнул на землю веревку с крюком и, задыхаясь, прерывисто заговорил:
- Вот… колол дрова в сарае… И на моих глазах жилище соскользнуло с фундамента в воду… Пока делал "кошку", - он кивнул на веревку, - его уже понесло…
Отдышавшись, мужчина пожал мне руку:
- Не знаю, как тебя и благодарить.
- О чем ты говоришь, - отмахнулся я. - Дом все равно прибило бы к берегу.
- Может, и прибило бы. А скорее, затонул бы посреди реки. И Тузик захлебнулся бы, - мужчина погладил лопоухого, который, повизгивая, крутился у ног хозяина. - Так что, огромное тебе спасибо!
Альма гавкнула: - Я тоже спасала Тузика. И это было правдой, ребята. Пусть она не справилась с цепью, но ее упорство много стоит, верно? Ведь готовность к подвигу равна подвигу.