- И ей большое спасибо! - поспешно сказал мужчина, когда я пояснил ему значение Альминого гавканья, - он поднял брошенную веревку и крепко привязал дом к ближайшему дереву.
- Ну вот, теперь никуда не денется… Сейчас пойду в деревню, соберу мужиков, подгоним кран, обвяжем тросом, и на трайлер.
Само собой, мы отвезли мужчину с Тузиком в деревню, причем Тузик не хотел лезть в машину, несмотря на уговоры, мотал головой - мол, мне привычней на своих четырех, очень надо нюхать бензин в железной коробке! Но Альма все же его уговорила - спрыгнула с сиденья и что-то шепнула ему, и он сразу полез в машину.
Когда мы въехали в деревню, мужчина показал на сарай под огромной ивой:
- Вон мой участок. Теперь дом поставлю подальше от реки и на сваях… Приезжай, всегда буду рад. Еще раз благодарю!
Мы с Альмой вернулись в Снегири, и у нас была замечательная встреча с Дмитрюком. Особенно замечательной она была для Альмы, ведь у моего друга жили три собаки: маленький старый, весь белесый, с седыми усами Трофим и две овчарки среднего возраста Гуля и Марья. Дачу Дмитрюка редко посещали гости, а тут я, которого собаки давно знали и, чего скрывать, любили, да еще не один, а с красоткой подружкой. Понятно, собаки встретили нас радостным лаем и, пока мы шли к дому, крутились вокруг нас и так и сяк.
- Хм, какая необычная собака! - удивился Дмитрюк, рассматривая Альму. - Надо же, такая рыжуха! И вся светится! Даже на участке стало светлее. Солнечная собака - не иначе!
Дмитрюк напоил меня горячим чаем с малиновым вареньем, Альму угостил ливерной колбасой. Пока я рассказывал, как мы спасали плывущий дом, мой друг то и дело удивлялся:
- Ну и ну! Да вы с Альмой настоящие "моржи"! Небось, по утрам холодной водой обливаетесь?!
- Все мы должны помогать друг другу, - важно произнес я.
Подтверждая мои слова, Альма гавкнула: - В жизни надо думать не только о себе.
- Мне нравится полет ваших мыслей, - со значением провозгласил Дмитрюк. - Я тоже недавно кое-кого спас… Недалеко от молочной фермы увидел собаку… с бидоном на голове. "Сметанки захотела, залезла с башкой, а вылезти не может", - решил я. Подошел, начал стаскивать бидон с головы попавшего впросак пса. Он упирается, помогает мне. Но тут я заметил необычно пушистый хвост, а стянув бидон, увидел узкую морду, перепачканную сметаной. Смотрю - да это лисица! Секунду мы с ней смотрели друг на друга, потом она отпрыгнула в сторону и дунула к лесу. Такой случай…
Пока мы чаевничали в доме, хвостатая команда Дмитрюка нетерпеливо топталась у террасы, заглядывала в окна, подавала голос - мол, Альма выходи, поиграем!
Альма не заставила себя ждать, дослушав рассказ Дмитрюка, открыла дверь и выбежала к собратьям.
Часа два она с новыми друзьями бегала по участку, а он был большущий, и там имелось немало примечательного: высоченные сосны с толстыми корнями, как пожарные рукава, множество кустов с не опавшей листвой, беседка и ручей с перекинутыми через него досками - ручей пересекал весь участок и впадал в Истру. Там было где развернуться для собачьих игр.
Я изредка посматривал в окно. Альма, Гуля и Марья скачками носились меж кустов и деревьев, перепрыгивали через ручей. Старый Тимофей еле поспевал за ними - пыхтел, высунув язык, останавливался отдыхать, ручей не перепрыгивал, а переходил по доскам. Альма была главной заводилой в этой компании, веселье в ней било через край. Я смотрел на нее и думал - как хорошо, что она почти забыла о своем ужасном детстве, что моя забота о ней и наша дружба смогли излечить ее душевную травму.
Собаки играли, а Дмитрюк показывал мне свои последние работы и воодушевленно рассуждал:
- …В творчестве главное что?
- Вдохновение! - вставлял я.
- Это само собой. Это и мои собаки знают. Но вдохновенно можно создавать и неважнецкие произведения. Главное - вкус автора. Его чутье, вот что главное. И надо вкладывать в работу всю душу. Только тогда она затронет других… Вот почему один и тот же пейзаж художники пишут по-разному? Одну и ту же историю, один писатель опишет хорошо, а другой так себе, почему?
- Один талантливый, другой не очень, - снова отзывался я.
- Это яснее ясного. Это и мои собаки знают. Но вся загвоздка - в нюансах. Мастер любую слабую картину расцветит, облагородит. Добавит два-три мазка, и вещь заиграет. Мастер вставит в слабый рассказ несколько словечек, и все оживляется. Такое волшебство!.. В нюансах все дело, в оттенках, полутонах, интонациях. И со стороны кажется - такая работа сделана легко и просто, без особых усилий. Но это кажущиеся легкость и простота. Чтобы достичь этого мастеру понадобился весь опыт, вся жизнь. Дело в том, что настоящего мастерства не видно - в этом весь фокус!
- Ну, это каждому известно, - протянул я. - Это и моя Альма знает.
В заключение нашей встречи Дмитрюк подарил мне один из своих пейзажей, в котором было полно оттенков, полутонов и прочих тонкостей. Вот так, ребята. Будем считать, что мы с вами побывали на уроке по искусству.
Глава двадцать седьмая. У Рахманова
На даче за зиму все отсырело. Мы с Альмой, прежде всего, растопили нашу прожорливую печурку и вынесли на солнце постельные принадлежности. Потом я готовил обед, а моя подружка придирчиво обследовала участок и, убедившись, что все находится на своих местах, стала всматриваться в участки соседей, подзывать Гришку с Мишкой. Пришлось ей объяснять, что ребята еще не приехали, у них еще не начались летние каникулы.
- Тогда пошли к Баксику, - Альма кивнула в сторону дома Рахманова. Ей не терпелось пообщаться с друзьями, которых она не видела полгода.
- Баксика навестим обязательно. Сразу после обеда, - заверил я Альму.
Рахманов и Баксик встретили нас с ликованием. Баксик, привстав на задние лапы, поцеловал Альму в ухо; после взаимного обнюхивания и приветствий, они уселись в тени дома и Альма стала что-то рассказывать своему дружку (наверняка, как мы спасали дом и Тузика). Со стороны они выглядели смешной парочкой - большая гладкошерстная девушка и маленький пушистый паренек.
Рахманов обняв меня, сразу повел в сарай (огромный, с автобус), где, по его словам, "мастрячил нечто интересное". Кстати, он, мастеровитый, никогда не сидел без дела, но в те весенние дни поразил меня - он строил дельтаплан!
- Вот осталось пристроить мотоциклетный моторчик и аппарат готов, - с гордостью произнес мой друг.
- Ты решил ловить молнии новым способом? - пошутил я.
Рахманов напыжился и храбро объявил:
- Я решил слетать на ту сторону водохранилища. Ты видел, какие там дворцы себе отгрохали всякие эстрадники, разные певички и всякие бизнесмены? Вокруг особняков высоченные ограждения. Эти "новые русские" живут по принципу: "лучшее добрососедство - это высокий забор". Теперь к тем пляжам не подойдешь - частная собственность! И это на берегу водохранилища, где вообще запрещено строительство! Я пролечу над особняками и сброшу записки: "Господа богатеи! Вам не стыдно купаться в роскоши, когда в соседних деревнях люди бедствуют?!"
- Им не стыдно, они давно потеряли совесть, - сказал я, когда мы повернули к дому. - Твоя задумка не имеет смысла. Плюнь на этих богачей, слетай лучше в Истру и купи нам с Альмой шампанское и торт, мы сегодня заслужили королевского подарка.
Мы присели на лавку, и я подробно рассказал, как мы с Альмой спасали дом и собаку. Рахманов слушал меня безучастно, что-то чертил палкой на земле (по-моему, моторчик для дельтаплана). Не в пример своему хозяину, Баксик продолжал слушать Альму предельно внимательно.
Когда я закончил рассказ, Рахманов медленно произнес:
- Это, конечно, тебе зачтется на небесах, но это не поступок, а лишь небольшое действие. Так поступил бы каждый нормальный человек. Это не тянет на шампанское, но могу тебя угостить квасом. Альме, вместо торта, дам сырник. Таисия, перед тем, как мне ехать сюда, много их напекла. Мы с Баксиком любим сырники, - с этими словами он достал из холодильника бутыль кваса и сырники, и посвистел собакам. Когда они подбежали, он сунул им по творожной лепешке и почтительно обратился к моей подружке:
- Ты Альма молодец, девушка скромная, а вот твой хозяин любит похвастаться, выставить себя героем, - он повернулся ко мне и с воодушевлением затараторил:
- Я заметил, с тобой вечно случаются водные приключения. В прошлом году залез в болото, сегодня искупался в холодной реке. Тебя тянет к воде, потому что по гороскопу ты скорпион, водный знак. Потому же у тебя и характер скверный.
Рахманов разлил квас по стаканам, отхлебнул напиток, крякнул и продолжил, но уже миролюбиво:
- Дом и собака на реке напомнили мне случай на море. О нем рассказывал отец, он во время войны служил на подводной лодке… Однажды они торпедировали немецкий транспорт. Всплыли и видят - судно уходит под воду, а вокруг плавают коровы. Оказалось, транспорт перевозил животных… У них на глазах коровы захлебывались и тонули, а один бык направился к подлодке, решил забраться на нее, спастись. Командир дал команду уходить. Включили двигатели, лодка стала удаляться, а бык еще долго плыл за ней…
Рахманов допил квас и вновь заговорил, уже тихим голосом:
- Во время войны чего только не было. Что касается собак… Я где то читал - тысячи собак забирали у хозяев. Их обучали искать мины, бросаться под танки с взрывчаткой. Иногда хозяевам писали о погибшей собаке, но чаще не сообщали… Ты же знаешь, многие собаки были и санитарами, вытаскивали раненых с поля боя. Но, может, не знаешь, что после войны оставшихся собак демобилизовали вместе с солдатами. Собаки, искавшие мины, даже прошли по Красной площади. А вот собак-санитаров всех отправили на опыты в медицинские институты. Так их отблагодарили за мужество и верную службу. Позорище!
В словах Рахманова было много горечи. Естественно, это горечь передалась и мне, ведь у нас общая любовь к собакам. Остроглазая, наблюдательная Альма сразу заметила мое состояние, встревожилась и, чтобы поднять мой слабеющий дух, подбежала с палкой в зубах - Давай поиграем! Баксик, подражая Альме, принес своему хозяину щепку. Мы с Рахмановым повеселели, стали кидать палку и щепку к забору, а собаки снова притаскивали их к дому; они бегали взад-вперед с невероятной радостью.
- Для Баксика играть со мной - высшее счастье, настоящий праздник, - сказал Рахманов. - Жена Таисия ко мне только хорошо относится, а Баксик не может жить без меня. Я для него - все, как Пушкин для меня.
- Альма меня тоже сильно любит, - сказал я и вспомнил Габриэля Маркеса: "В этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты - весь мир".
- Альма удивительно талантливая, - продолжил я. - Ты не поверишь, но она играет на пианино и поет.
- Что поет, охотно верю, - пропыхтел Рахманов. - В поселке, где я жил студентом, был целый собачий хор. Только зазвонит церковный колокол, начинают петь. Вернее, выть. А дело в том, что до этого был пожар, и колоколом собирали людей на тушение… А то, что Альма играет на пианино. Это ты загнул… Ну, пусть разучит для меня марш. Я больше всего люблю бодрящую музыку. Пусть разучит, а я приеду, послушаю.
Провожая нас, Рахманов сказал:
- Я здесь недавно, всего три дня. Здесь еще холодновато, но мне не терпится доделать дельтаплан… В поселке еще пустовато, но Нежданов вчера приезжал. Заглянул по пути из монастыря… У него неприятность, опять в церкви кража. Стащили подсвечники. Он подозревает одного типа, но нет доказательств. У церкви часто околачивается какой-то Тихон. Прихожане видели, как на прошлую Пасху этот Тихон своровал кулич из церкви…
Услышав слово "Тихон", Альма сердито залаяла.
Глава двадцать восьмая. На рынке в Истре
На следующий день мы с Альмой поехали на рынок в Истру - я решил купить толь, чтобы починить крышу в сарае-мастерской. Мы подъехали к рынку, вышли из машины, я взял Альму за поводок, и тут с ней случилось невообразимое. Задрав голову она принюхалась, уловила в воздухе какой-то запах и вдруг, вздыбив шерсть на загривке и рыкнув, потащила меня в гущу посетителей рынка. Лавируя меж покупателей, продавцов и просто ротозеев, она напористо тащила меня мимо лавок с одеждой и лотков с овощами, и "пятаков", где продавали саженцы и цветы в горшках. Она даже пронеслась мимо магазина "стройматериалы", ради которого мы и приехали на рынок. В отличие от профессиональных ищеек, Альма вела меня не по следу, а по запаху в воздухе - по какому-то единственному запаху из сотни других. Высунув язык, нетерпеливо повизгивая, она настойчиво тянула меня к чему-то крайне важному по ее мнению. Я еле поспевал за ней; несколько раз натыкался на людей, извинялся; вслед мне летели ругательства. А когда я чуть не сшиб старушку с кочаном капусты, послышались крики:
- Держите его! Милиция!..
За нами погнался охранник рынка, но мы уже успели проскочить насквозь весь рынок. Альма остановилась у "барахолки", где на ящиках и прямо на земле лежал слесарный инструмент, всевозможные трубы и краны, мотки проволоки, гайки, болты. Все эти штуковины были "не первой свежести" (то есть, уже побывали в деле, местами "цвели" - попросту ржавели), но зато продавались дешево.
Остановившись, Альма прищурилась, завертела головой разные стороны, потом вдруг с невероятной прытью ринулась к бородатому мужчине, покуривающему на табурете. Это был… Тихон. Перед ним на газете я увидел чайную посуду, утюг, фонарь и… сверкающие бронзой, подсвечники!
Подбежав к Тихону, Альма яростно гавкнула и, обернувшись ко мне, лапой указала на подсвечники и провыла: - Это он украл! На них запах священника Владимира Нежданова!
- Эти вещи из церкви в Зеленограде! - твердо заявил я, глядя прямо в глаза Тихону.
Он посмотрел на меня исподлобья и замахнулся на Альму:
- А ну пошли отсюдова куда подальше! - прохрипел и с отвращением сплюнул. Он явно нас не узнал.
- Собирай вещички, пойдем в милицию! - еще более твердо сказал я.
И в этот момент мне на плечо легла чья-то тяжелая рука. За мной стоял запыхавшийся охранник.
- Документы! - потребовал он грозным голосом.
Альма стала возбужденно лаять на охранника, объясняя ему, что к чему.
- Не волнуйся, дорогая, - сказал я. - Сейчас во всем разберемся.
Протянув охраннику водительское удостоверение, я кивнул на Тихона:
- Этот человек вор! Моя собака не может ошибаться.
- У вас есть доказательства? - резко спросил охранник, рассматривая мое удостоверение.
- Эти подсвечники из церкви в Зеленограде. Это подтвердит священник Владимир Нежданов.
- Отца Владимира знаю, - меняя тон на более мягкий, сказал охранник и, вернув мне документ, обратился к Тихону: - Собирай вещички, пойдем в отделение, выясним, откуда у тебя товар.
Тихон начал было артачиться, говорил, что ему "пора заступать на работу", пожаловался на больные ноги…
- Собирайся! - приказал охранник, хватая Тихона за плечо.
- Собирайся! - рявкнула Альма - горькая память, обида и злость не на шутку распалили ее. Когда Тихон, ворча и ругаясь, наконец, уложил в сумку вещи и поднялся, Альма попыталась цапнуть его за ботинок, но я удержал ее на поводке.
Немного успокоившись, Альма сообщила мне: - Тихон и в поселке воровал вещи и прятал их за моей коробкой в "огороде".
Позднее это подтвердил и Нежданов. Он сказал нам с Рахмановым:
- Альма молодец, вывела на чистую воду этого Тихона. У него провели обыск и обнаружили нашу икону, и немало чужих вещей. Даже нашли ордена фронтовиков, представляете? Выяснилось, он воровал и в поселке, где работал сторожем. Теперь будет замаливать грехи за решеткой.
Глава двадцать девятая. Маркиза. Мечты Мишки и Гришки
С наступлением теплых дней мы с Альмой приезжали на дачу в пятницу, а возвращались в город в понедельник. Как вы, ребята, помните, прошлым летом Альма притаскивала мне "для лечения" птенца, бельчонка, и, конечно, вы поняли - нее повышенное чувство сострадания, жалости к другим животным. Вот и в эти первые дни лета она принесла котенка - маленькое существо, которое умещалось у меня на ладони. Котенок был черный с белой отметиной на груди. Он жалобно мяукал, его желтые глаза выражали страх. Только очутившись у меня на руках, он успокоился, уткнулся в мою шею и стал лизать мне ухо.
Под участливым взглядом Альмы, я осмотрел котенка и понял - его надо не лечить, а кормить, и предложил ему четыре блюда: молоко, творог, геркулесовую кашу и кусочки сосиски. Черный комок стал жадно поглощать еду и прямо на глазах раздуваться. И что вы думаете? Он слопал все! А наевшись, полез ко мне на руки и, только я взял его, как он заурчал и уснул.
- Ну, что Альма, придется нам с тобой этого найденыша оставить у себя. Не выбрасывать же его на улицу, - сказал я, укладывая котенка на тахту.
- Конечно, оставим, я буду заботиться о нем, - откликнулась Альма.
Котенок оказался девицей, и я стал придумывать ей имя. В это время, как нельзя кстати, в поселок привезли Гришку с Мишкой. Понятно, они сразу бросились обнимать и гладить Альму. И она, соскучившись по своим приятелям, всячески выказывала радость встречи.
- Альма стала такая большая, прикольная, - приговаривал Гришка.
- Большая и классная, - вторил ему Мишка, тиская Альму, и вдруг, в порыве чувств, заявил: - Ты, дядь Лень, не обижайся, но Альму я люблю больше, чем тебя.
Я засмеялся:
- Чего ж тут обижаться? Прекрасно все понимаю. Я в детстве тоже больше всех любил собак. Даже больше родителей. Они постоянно заставляли меня работать. Поливать и полоть огород, а с собаками я носился по двору, играл в разные игры.
В этот момент Альма позвала ребят в дом.
- У нас там новая зверюшка, - пояснил я. - Альма принесла. Котенок девочка. Еще не придумал ей имя. Может, вы придумаете?
Ребята вбежали в дом и уставились на спящего котенка.
- Ее надо назвать Муркой, - выпалил Гришка.
- Ну, Мурка уж очень обычно, - заявил я. - Такой красивый котенок достоин красивого имени.
- Назовите Маркизой, - предложил Миша. - У бабушки была кошка Маркиза.
- Красивое имя, - согласился я. - Правда, Альма?
Альма кивнула и звучно протянула: - Марки-за!
Так у нас появился новый член семьи.
Маркиза все время ходила за Альмой и во всем ей подражала. В общем, они крепко подружились и полюбили друг друга, даже целовались по двадцать раз на день. Альма отнеслась к Маркизе, как к младшей сестричке: вылизывала ее, обучала правилам поведения в доме и на участке, оберегала от неприятностей.
Однажды Маркиза решила поймать осу и в прыжке пыталась зацепить насекомое лапой. Альма тут же схватила "охотницу" за загривок и унесла в дом. В другой раз Маркиза увидела на улице какую-то разгуливающую собаку и, решив познакомиться, полезла под изгородь. Альма еле успела ее схватить и потом долго бурчала - объясняла несмышленой сестричке, к кому можно подходить, а к кому нельзя. Похоже, даже наверняка, Маркиза ничего не поняла из того, что ей втолковывала Альма, потому что все же несколько раз выбегала на улицу. Случалось, заглядывала и на соседние участки, она была очень любопытная. Заметив ее исчезновение, я говорил Альме:
- Ищи Маркизу!
Исполнительная Альма бросалась на поиски и в два счета находила сестричку. И, как всегда, не только по следам, но и по запаху в воздухе.