В пятом часу утра, она, не выдержав, свалилась и уснула. Она лежала передо мной беззащитная и величественная в своем целомудренном смирении. Ничего подобного я в своей жизни не видел. Я схватил еще один холст и написал ее спящей. Когда она проснулась, а это было в десятом часу утра, портрет спящей красавицы был завершен. Я сам не ожидал того, что возникло на холсте. Немножко удручало меня то, что в моих портретах, в частности, где она с открытыми глазами, проскальзывало что-то от Боттичелли, Веласкеса и Рафаэля. Но это была все-таки не Венера с зеркальцем, не дева Мария, а моя Светлана, томящаяся в любовном ожидании, сгорающая от нахлынувшего жара неведомой ей страстности. Все рвалось в ней наружу, все стремительно неслось куда-то в неведомые дали, но я знал, что этот порыв направлен в мою сторону, и в моей душе он пробуждает чудодейственную силу моего дара. Я ощущал "посреди" нас ЕГО! Не случайно Толстой сказал: надо писать так, чтобы между тобой и Богом не было никаких прокладок. А какие могут быть прокладки, когда Он посреди? Я писал и жаждал еще большей чистоты, чем та, которая родилась во мне. Я не заметил, когда наступил вечер, и Светлана снова была покорена сном. На третьи сутки свалился и я, оставив расставленными вдоль стен комнаты ее портреты. И снилось мне какое-то невероятное восхождение к чему-то светлому, и там, во сне, снова была она, моя Светлана, теперь во всем белом, так оттенявшим ее яркий румянец, ее яркую белизну кожи. Я проснулся, схватил кисть и, сидя к ней спиной, написал ее в белом одеянии. Мне казалось, я создавал новую духовную сущность, какую-то божественную частицу мироздания.
- Я, конечно, предполагала, что ты такой, но чтобы до такой степени… - улыбалась Светлана, совершенно покоренная силою моего неистовства.
- Чистая патология. Почти по Чезаре Ломброзо. Гениальность и сумасшествие, - сказал я и добавил совершенно серьезно: - Понимаешь, меня гонит страх. Я вечно боюсь, что не успею, что от меня уйдет чудное мгновение. А это невероятно страшно - потерять то, что уже четко обозначилось. Это все равно что потерять если не тебя, то какую-то важную частицу твоего "я".
- Очень важную? - коварно и даже с какой-то чрезмерной откровенностью вставила Светлана.
- Очень, очень, - заверил я и впился в нее губами с такой сумасшедшей силой, что она, потом еле отдышавшись, однако с присущей ей ироничностью, сказала:
- Ты еще и такой? Надо же!
Коррупция
Костя был в отчаянии. Еще три дня тому назад я мельком встретился с ним, и он находился на таком творческом подъеме, что можно было позавидовать.
- Я написал доклад "Коррупция в России и воспитание". Назаров сказал, что это очень стоящая работа, и порекомендовал меня прочесть лекцию на эту тему в одной из школ города.
- Прекрасно, - похвалил я. - Покажешь доклад?
- Конечно, мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие вопросы.
И вот он у меня чернее тучи:
- Меня согнали с трибуны! Меня обозвали мальчишкой, ничего не смыслящим в жизни, - жаловался он, размахивая руками.
- Кто согнал? Кто обозвал?
- Педагоги! Кто же еще! Им, видите ли, не понравилось, что школа насквозь коррупционное заведение, где все учителя, без исключения, оправдывают коррупцию, считают ее вынужденной мерой прожиточного минимума учителя. Меня в коридоре остановил один старик-пенсионер и сказал: "Я на сто процентов согласен с вами. Но как прожить, скажем, учителю начальных классов, если его заработка едва-едва хватает на хлеб и на соль. Причем это не образ, а реальность. Вот учитель за крошечные вознаграждения и занимается дополнительно с ребятишками, у которых, как правильно вы говорите, формируется коррупционное мышление…"
- Покажите мне ваш доклад, - сказал я Косте.
Он протянул мне несколько листков, набранных на компьютере.
(Здесь также использованы исследовательские материалы доктора юридических наук, профессора С.В. Максимова. Примечание автора).
Я стал читать.
"Под коррупцией традиционно понимается продажность и подкупаемость лиц, наделенных публичными функциями. Коррупционером является не только тот, кого подкупают (государственный служащий или общественный деятель), но и тот, кто подкупает. В национальном законодательстве получение каких-либо незаконных преимуществ традиционно оценивается как зло значительно большее, чем предоставление таких преимуществ. Семейное воспитание активно эксплуатирует это различие в общественной опасности незаконного получения и предоставления незаконных преимуществ, нередко формируя у ребенка стереотип полной нравственной оправданности предоставления незаконных вознаграждений, при условии что такое вознаграждение способствует получению "заслуженного" или "положенного".
Опасность укрепления в сознании ребенка коррупционных стереотипов состоит прежде всего в том, что в его глазах справедливость, равенство всех людей перед законом вне зависимости от их имущественного положения перестают быть абсолютными ценностями. Коррупция отрицает в сознании ребенка сам смысл закона как общего для всех правила поведения и сам смысл государства как инструмента поддержания единого в обществе порядка.
Коррупция как социальное явление включает значительное число видов правонарушений (преступлений, уголовных проступков, административно наказуемых проступков, дисциплинарных (служебных) проступков, гражданско-правовых деликтов), а также некоторые виды аморального (с точки зрения доминирующей в данном обществе системы ценностей) поведения. Противоправность и аморальность отдельных видов коррупции иногда не совпадают. Принятие членом предметной экзаменационной комиссии перед началом экзаменов в качестве подарка от экзаменуемого пачки сигарет стоимостью 20 рублей, а равно и само дарение могут рассматриваться в соответствии с уголовным законодательством России как преступления (получение и дача взятки соответственно), наказуемые лишением свободы на срок до 5 лет в первом случае и до 3 лет во втором. При этом большая часть родителей, как показывают опросы, не считает подобного рода поступки даже аморальными.
Грань между актом коррупции, с одной стороны, и получением подарка (или дарением), протекционизмом, личными предпочтениями, основанными на любви, дружбе или иной привязанности, - с другой, бывает настолько тонка, что даже специалисты оказываются не способными отделить одно от другого. Не только ребенку, но и взрослому зачастую трудно объяснить, почему подарок родителей директору муниципальной школы, сделанный перед выпускным экзаменом, является коррупцией, а такие же действия по отношению к директору частной школы - нет.
Коррупция в России, как, впрочем, и в большинстве других стран мира, является весьма распространенным феноменом. Многие виды коррупции стали частью социальной жизни, не видимыми не только для закона, но и для общественного мнения. Некоторые превратились в социальную привычку, семейные стандарты. К числу наиболее распространенных и практически не осуждаемых форм коррупции относятся и подарки государственным и муниципальным социальным работникам (прежде всего врачам, учителям, воспитателям детских садов), преподносимые с целью обеспечить своему ребенку больше внимания, приоритетную помощь или заботу.
Особое место в жизни россиян занимает так называемая вынужденная коррупция, когда осуждается лишь получение незаконного вознаграждения, но не его предоставление. К сожалению, в глазах абсолютного большинства людей законная или благородная цель оправдывает подкуп как средство ее достижения. Подкуп должностных лиц престижных муниципальных детских садов или школ, государственных высших учебных заведений, обучение в которых является практически бесплатным, с целью получить место вне конкурса или общих правил обычно не осуждается. Вместе с тем принятие этими лицами любых видов незаконного вознаграждения традиционно оценивается общественным мнением как коррупционное деяние.
Стандартная ошибка тех, кто разрабатывает и внедряет различные меры борьбы с коррупцией, состоит в неправильном определении целей этих мер. Обычно переоценивается эффективность отдельных мер борьбы с коррупцией, в результате чего утрачивается доверие к этим мерам. Это положение относится и к различным формам гражданского образования, в том числе к правовому обучению учащихся средних общеобразовательных школ России, которое сейчас медленно восстанавливает некогда утраченные позиции. Определяя цели гражданского образования детей, следует всегда помнить о том, что коррупция не может быть полностью уничтожена средствами воспитания до тех пор, пока существует ее объективная основа в виде разницы между реальной ценой полномочий чиновника и официальным вознаграждением его труда.
В обозримом будущем при сохранении существующей системы социального устройства ни одно общество не будет в состоянии заплатить государственным служащим столько, сколько действительно стоят их полномочия. Цена полномочий любого судьи, рассматривающего уголовные дела, - судьба, а нередко и жизнь значительного числа людей. Цена полномочий президента страны - национальное достояние. Коррупция живет в сознании людей, передаваясь от одного поколения к другому в форме социальной привычки.
В числе основных средств борьбы с коррупцией сегодня обычно называются:
1. Экономический консерватизм (продолжительность любой экономической реформы должна быть ничтожна по отношению к продолжительности периода стабильного экономического развития. Чиновник должен иметь объективные основания полагать, что его имущественное положение не может измениться внезапно и существенно).
2. Политическая стабильность (публичный служащий должен быть уверен в том, что реформирование государственного устройства и аппарата - медленный и хорошо прогнозируемый процесс).
3. Уменьшение энтропии правовых установлений (неопределенность правовых норм, возможность произвольного выбора чиновником пределов применения этих норм должны быть настолько малы, чтобы чиновник объективно находился в узком коридоре правового пространства, а не на футбольном поле).
4. Обеспечение достаточно высокого уровня раскрываемости наиболее опасных форм коррумпированного поведения (в условиях, когда раскрываемость взяточничества менее 10 %, с угрозой наказания перестают считаться как с препятствием для получения незаконных преимуществ).
5. Выявление и пропаганда элементов национальной системы государственной службы, не подверженных или мало подверженных коррупции.
6. Укрепление солидарности населения с правовыми запретами на различные виды коррумпированного поведения посредством согласования законодательных установлений и общественного мнения.
7. Формирование стереотипов некоррумпированного поведения посредством новых образовательных технологий (прежде всего используемых семьей, школой, средствами массовой информации).
Именно последнее направление борьбы с коррупцией представляется нам наиболее перспективным с точки зрения использования возможностей современного гражданского образования детей и их родителей.
Коррупция может быть ограничена при помощи гражданского образования главным образом путем придания этому злу явного характера, а также при помощи изучения конкретных механизмов реализации своих прав без подкупа.
Коррупция может быть существенно ограничена при помощи совместного гражданского воспитания детей и их родителей, формирующего у них способность реализовывать и защищать свои права, не нарушая чужих законных прав. Наибольшую эффективность здесь, на наш взгляд, может представлять разработка специальной технологии взаимосвязанного семейного и школьного антикоррупционного воспитания, основанной на принципах открытого обсуждения коррупционных предрассудков, гласности, сочетания игры и реальности, единого информационного пространства, использования международного опыта (в частности, широко обсуждавшегося на специальной Международной конференции по проблемам противодействия организованной преступности и коррупции средствами гражданского воспитания детей, проходившей 23–24 октября 1997 года в Мехико).
Эффективность антикоррупционного воспитания детей в значительной степени будет определяться способностями родителей и учителей вести предельно честную дискуссию со своими детьми и учениками, увидеть и преодолеть коррупционные стереотипы и предрассудки в себе, показать отсутствие принципиальной в нравственном измерении разницы между "маленькой" и "большой" коррупцией".
- Я готов подписаться под каждой строчкой этой работы, - сказал я после прочтения материала. - Глубоко и крайне современно.
- Я использовал в этом докладе самые последние исследования Московского института МВД РФ и Института актуального образования "ЮрИнфор-МГУ". Я и предупредил педагогов, что в своем выступлении познакомлю их с новейшими исследованиями ученых, работающих многие годы по этой проблеме.
- Это как раз их и убило. Вы им доказали, что они живут коррупционной жизнью и никогда не будут заниматься антикоррупционным воспитанием. Все это правильно, но здесь есть одно "но", которое совершенно четко обозначил старик-пенсионер. Можно ли обвинять нищих, выпрашивающих милостыню? Можно ли винить бомжей за то, что у них нет жилья? Можно ли винить учителей за то, что они не имеют средств покупать хорошие книги, нормальную одежду, качественные продукты? Одним словом, надо винить тех, кто ставит в необходимость того же учителя принимать подношения, ждать подарки, которые хоть как-то улучшают его жизнь.
- Значит, я был не прав, обвиняя педагогов в коррупционном воспитании?
- Если говорить по большому счету, то, может быть, и не прав. Нельзя обвинять обиженных. В этом я твердо убежден. Коррупционное мышление задается коррупционной властью, коррупционным укладом жизни всей страны. На разных социальных уровнях коррупция приобретает свои коренные различия. Когда богатые отстегивают таким же богатым, как и они сами, солидные взятки или просто подношения, то это почти узаконенный стиль безнравственной жизни этих богатых людей, которые дают и берут взятки не в силу крайней нужды, а в силу того, что считают различные формы коррупции нормой. Касторскому или Шамраю ничего не стоит подкупить чиновников любого уровня, на продажности или коррупции и строятся отношения на этом социальном уровне: "Ты - мне, я - тебе!" И разумеется, многое делается за счет государства. А откуда эти средства берет государство? Отнимает у тех же учителей, шахтеров, металлургов. Коррупция неразрывно связана с воровством, хищничеством, насилием, ложью, подлостью. Это надо вскрывать. К сожалению, эти вскрытия пока что ничего не дают. В печати называются порой многие конкретные имена государственных служащих, обвиняемых в коррупции, а толку-то что!
- Я говорил с Поповым. Владимир Петрович другого мнения. Он сказал, что его тоже недавно согнали с трибуны за то, что он стал излагать идеи Достоевского и Бердяева об аморальности такого качества людей, как гордость. Он сказал, что если бы он прочел доклад типа моего о коррупции, то его бы живьем съели, но это не значит, что он бы не стал читать этот доклад. Он говорит, наша правовая и педагогическая работа требует большого мужества, ибо в ней заложен огромный пророческий смысл…
- Пророческий? - переспросил я.
- Да, он так и сказал: "пророческий", то есть нацеленный не на прошлое и настоящее, а на будущее, а пророчества чаще всего воспринимаются враждебно, потому что пророчества отрицают, как правило, прошлое и настоящее…
- Это непонятно. Дай-ка сообразить… Вот почему пророки всегда были гонимы. Я вспоминаю лермонтовского пророка, который нес людям истину, а они швыряли в него каменья…
- То же было и с великомучениками, с Христом. Пророки не заботятся о своем благополучии, они чаще всего жертвуют своим благополучием, заботясь не о себе и близких, а о спасении мира, человечества…
- Если ты убежден в своей правоте, то почему ты так переживаешь, что тебя согнали с трибуны?..
- Это меня прямо-таки подкосило. Я думал о том, что я неудачно выстроил доклад, плохо и невнятно говорил. А теперь после разговора с Поповым и с вами я понял, что дело тут совсем в другом…
- И какой же вывод ты делаешь из всего этого?
- А вывод один, - решительно сказал Костя. - Или идти до конца, или забросить все к чертовой бабушке.
- Что именно забросить?
- Прежде всего эти самые общечеловеческие идеалы: свободу, истину, правду, честность, любовь…
- И с чем мы тогда останемся?
- С набитым животом, - рассмеялся Костя. - Нет! У меня выбора нет. Жребий брошен!
Он ушел с твердым намерением бороться за то, что казалось ему высшим пророчествованием…
Религия духа
Среди множества моих книг о духовности одна не давала мне покоя. Это книга Эдуарда Шюре "Великие посвященные" - об учениях Кришны, Пифагора, Платона, Моисея, Иисуса. И зацепила меня личность самого Шюре, а точнее, его коротенькое посвящение возлюбленной Маргарите Миньяти, рано покинувшей любимого - она умерла: "Без тебя, великая Душа, эта книга не появилась бы в мир. Ты вызвала ее к жизни могучим пламенем своей души, ты напитала ее своим страданием, ты благословила ее божественной надеждой…" - так начинается посвящение к той, которая скоропостижно "погасла и исчезла". И Шюре признается: "Но, хотя взоры мои и не видят тебя, я знаю, что ты более жива, чем прежде… ты не переставала следить за моим трудом, и я чувствовал луч твоего света… и я посвящаю книгу Душе той, которая довела меня до глубины мистерий, чтобы поведать миру священный огонь и возвестить зарею занимающегося Света!"
Я прочел эти строчки Светлане и пояснил ей, что ее Душа теперь во мне, и я уже бессознательно подчиняюсь ей, и она, Светлана, не ведает об этом, как, наверное, ни о чем не подозревала усопшая или вечная душа невесты Эдуарда Шюре…
- Это очень сложно для меня, - едва не взмолилась Светлана. - Я боюсь, - и она почти по-детски зарыдала. А когда она подняла свою голову, то в лице ее было столько нежной чистоты, что я вновь схватил холст и стал писать ее рыдающей…
Мне казалось, что, глядя на Светлану, я вижу само мироздание. Мне открывалась Вселенная с Млечным Путем, пересекающаяся с ее гибким телом, с бесконечной свободой духа, с сиянием, с нимбом вокруг ее головы, ее волос, с тихим мерцанием уходящей в небытие свежести - все это рождалось на холсте само собой, высвечивалось под быстрыми и уверенными мазками-ударами кистей, широких и узких, круглых и плоских. И неведомо было, кто выбирал силу удара, кто смешивал нужные краски, какая сила подстегивала вопреки всяким законам соединять те или иные несоединимые тона, отчего проявлялись, прояснялись мельчайшие оттенки ее чувств, и что заставляло вдруг выплескивать разбавитель прямо из пузырька, чуть прижав отверстие большим пальцем, а жидкость уже стекала, находя свои русла, тут же превращающиеся в прозрачность ее кожи, в такие линии, какие ни один разум не способен прочертить, ибо в этой извилистости красочных потеков была своя жизнь, своя природная одухотворенность! Я уже не принадлежал себе, мой разум был парализован ее духом, соединившимся с моим волнением, и из этого синтеза выходило что-то такое, что разум не успевал осваивать, но опять же это был не разум, а какое-то двадцатое мое зрение, молниеносное, агрессивное, оно раздваивалось и растраивалось, пытаясь сразу охватить все необходимые соседства красок, линий, световых оттенков, бликов и смыслов.
Мое сознание сгорало от нетерпения даже не разрешить, а избавиться от противоречия между земным, плотским, явным, реально живым и религиозно-мистическим, ирреальным, но таким прекрасным в своей неуловимости.