- Как-то я решил пошутить: пригласил друзей и объявил им, что все это мне подвалило по наследству. Ох и пирушку мы закатили! А для чая я поставил на стол алюминиевые кружки. Приятели возмутились: "Вот, стоило тебе разбогатеть, сразу стал жмотом. Давай сюда сервиз!" - и лезут в шкаф. Я их отговариваю: "Это ж наше фамильное, нельзя!" - а они не слушают. Ну и, конечно, кокнули две чашки. Я обошел все комиссионки, приблизительно такие купил.
- А что было потом?
- Что было? Ясное дело, что! Вернулся профессор, и я снова стал бедным. А хозяйка меня ругала. И не столько за чашки, сколько за собаку. "Такой худенький стал", - говорила.
- А еще? Еще вы где-нибудь снимали?
- Снимал. Раз снял комнату, где окно выходило на лестничную клетку… на помойные ведра. Темнота была жуткая. Но я нарисовал на глухой стене солнце, и пальмы, и море… Посветлело.
Лиза поджала губы, усмехнулась.
- А однажды мне предложили целую квартиру на полгода, но… с двумя крокодилами в ванне. Платить было не надо. Хозяева еще собирались давать по тридцать рублей в месяц крокодилам на мясо… Но я отказался.
- Шутите?
- Нет, правда.
- А почему вы так много снимали комнат?
- Очень просто: разошелся с женой.
- А ваша жена, она была… Хотя нет. Не хочу о ней ничего знать. Лучше расскажите еще что-нибудь.
- Хватит. Сейчас все расскажу, а потом и рассказывать будет нечего.
- Когда иссякнете вы, начну рассказывать я, - в ее глазах так и забегали хитринки.
- Рассказывай сейчас, чего там!
- Я пошутила, мне нечего рассказывать. Со мной, как назло, никогда ничего не случается. Учусь, хожу в магазин, помогаю бабуле готовить, а Вовке - делать уроки… Иногда сижу в библиотеке, читаю. Библиотека - лучший институт, правда?
- Точно.
- Мне иногда кажется: то, что я учу, никому не нужно, - все так же шутливо продолжала она. - Педагог из меня не выйдет. Я даже Вовку воспитать не могу… Я вообще-то способная во многом, но ни в чем по-настоящему. И ничего-то у меня такого нет, - она сама над собой рассмеялась и с досады бросила на стол карандаш.
- Ну как это - ничего? Так не бывает. Жених у тебя, например, есть?
- Нет, - очень просто сказала она и улыбнулась. - Да все мои сверстники - идиоты. Только и знают - "эти джинсы купим, те продадим". Мне никто не нравится. И я - никому. Я же некрасивая. Бабуля, когда рассердится, говорит: "Ты такая чувырла, что уж лучше сидела бы дома и не показывалась на улице"…
Алексей посмотрел на нее. Она сидела, подперев щеки ладонями. Концы ее волос лежали на столе. Только сейчас Алексей заметил, что у нее красивые волосы цвета темного золота.
- Ерунду говорит твоя бабка! У тебя красивые волосы, фигура. А волосы - самое главное украшение женщины.
Она усмехнулась.
- Волосы, фигура! А лицо?! Да и фигура у меня подкачала. Ем, ем, а все без толку.
- Худая - это здорово, ничего ты не понимаешь!
- Вы много понимаете!.. Нет! Я не такой хотела бы быть. - Она отвернулась к окну, и глаза ее на минуту потухли, а на лице появилась детская мечтательность. - Я хотела бы, чтобы у меня была фигура как у Джины Лоллобриджиды, а лицо - как у Мишель Мерсье. Я хотела бы стать художницей модельером.
- Так стань! Давай я тебе помогу. Здесь главное - вкус, а он вроде у тебя есть. Халат по цвету - блеск.
- Лиза! - послышался голос старухи. - Куда подевалось мое "Умное слово"? Ты не брала?
- Не-ет! - крикнула Лиза и опять засмеялась. - Есть невозможные вещи. Научиться рисовать, или быстрее всех бегать, или стать красивой…
- Можно, все можно.
- Нет, нельзя… Я с детства такая. А вот подружка у меня была красивая. Она дружила со мной потому, что около меня была еще красивей. Мальчишки всегда носили ее портфель, по вечерам светили в ее окно фонариком… Мы играли в прятки - девчонки прячутся, а мальчишки найдут и целуют. Мы прятались в подвале, там было темно, и мальчишки всегда были недовольны, если попадалась я… Еще мы ставили спектакли: перегораживали комнату одеялом на бельевых прищепках. Это был занавес… Главные роли разбирали красивые девочки, а мне как уродине доставались разные старухи, официантки… В одном спектакле я играла несколько ролей - по десять раз переодевалась. Однажды мне достались роли дворника, старухи и рыцаря. И рыцарь должен был плакать. Я вспомнила, как меня мальчишки отталкивали, - разревелась, еле остановили.
Все это она рассказывала искренне, просто, беспечно. Казалось, некрасивость скорее забавляла ее, чем огорчала, и только глаза из весело-желтых становились влажно-медовыми. Но, может быть, это Алексею показалось - ведь, пока они болтали, стемнело.
- Мы с подружкой любили преподавательницу английского языка. Ходили к ней в гости, пили чай. Она рассказывала об Англии. Иногда мы заставали у нее нашего физика татарина. Мы ревновали ее и, чтобы ему насолить, не учили физику. А они потом поженились. Смешно, правда?.. В школе на вечерах меня тоже никогда не приглашали танцевать. Я всегда держала сумки подруг… Страшила - вот кто я!
Она рассмеялась. Встала, надела туфли и протанцевала что-то веселое, беззаботное, точно ее совсем не интересовала любовь, точно она для нее не созрела. Такого чистого существа Алексей еще никогда не встречал.
- Прекрасная Страшилка! - сказал он, и она остановилась.
Ей стало приятно, что он ее так назвал; она даже покраснела, так ей было приятно…
Поздно вечером к нему зашла знакомая. Узнав об этом, старуха начала ворчать, а Лиза поманила его и шепнула:
- Вам папирос не нужно? Я могу у бабули стащить. У нее всегда есть.
- Тащи! - Алексей подмигнул ей, она - ему.
За окном выпал снег, засыпал ящики с засохшими цветами, облепил карнизы дома напротив. Лиза заходила к Алексею каждый день. По утрам - ненадолго. Принесет чай, посмотрит новый рисунок, который Алексей набросал, и побежит в институт. После занятий постучит, приоткроет дверь, крикнет: "Как дела?" - и спешит в магазин. Поможет старухе приготовить обед, посидит над учебниками - снова заглянет. Она помогала ему придумывать сюжеты, наклеивать оригиналы. Иногда рассказывала про дела в институте… С нового года ее должны были послать на стажировку за границу, но не послали, она не очень огорчилась, а Алексей и подавно.
- Кого вы, дядь Леш, думаете, послали? Нашего освобожденного секретаря комсомола и двух активистов.
- Лиза! - раздался голос старухи из кухни. - Иди-ка сюда!
Она встала:
- Я попозже зайду. Можно? Я вам не надоела, дядь Леш?
- Обязательно приходи.
- Я принесу вам кусок торта. Вчера у Вовки был день рождения. Бабуля дала ему три рубля и сказала: "Купи себе вафельный торт". Она сама его любит.
Лиза распространяла вокруг себя какое-то радостное спокойствие; Алексею казалось - рядом с ней все оживает, все приобретает краски. Он и не заметил, как привык к своей помощнице и часто ловил себя на том, что посматривает на часы, если она задерживается в институте. И Лиза привязалась к Алексею - с ним было не просто интересно - впервые она очутилась в "художнической среде", и когда Алексей советовался с ней, чувствовала себя соавтором его работ… Когда стали продавать консервы с этикетками Алексея, Лиза купила две банки и понесла в институт - похвалиться подругам. Она больше Алексея радовалась его успехам и сильно огорчалась его неудачам. В ней была редкая душевная чувствительность… Когда к нему приходила какая-нибудь женщина, Лиза советовала надеть другую рубашку, купить печенья к чаю. Потом подмигивала и, исчезая, тихо бросала: "Счастливо!". Но тут же за дверью начиналось какое-то шуршанье. Алексей открывал дверь и обнаруживал Лизиного брата. Вовка с дурацким усердием подслушивал. В конце концов это Алексею надоело, он набрал воды в клизму и брызнул в замочную скважину; открыл дверь - у Вовки все ухо мокрое, но он прыгает на одной ноге и дразнится:
- А мне не больно! А мне не больно!
- Он и за нами шпионит, - сказала Лиза и покраснела, - чтоб мы не целовались… и все докладывает бабуле. Она уже мне сказала: "Ты к жильцу не ходи". Она вас зовет "жилец". "Он, - говорит, - распутник. Тот был лучше, который заколачивал гвозди". Но вы не обращайте на нее внимания. Она со странностями… Но вообще она не такая сердитая, как кажется… А Вовке я надаю.
Алексей рассказывал Лизе о своих друзьях, о том, как они летом ловят рыбу, разводят костры, ночуют в палатках. Она слушала, широко раскрыв глаза, то улыбалась и ерзала от возбуждения, то замирала в тихом восхищении. Однажды Алексей сказал:
- Ну, Елизавета, готовься. Сегодня они придут, мои друзья.
- И я буду с вами? - поспешила она выяснить.
- Ну да. Давай в темпе накрывать на стол.
Она даже протанцевала что-то, но вдруг остановилась.
- А как мне себя вести? Я боюсь показаться дурой набитой.
- Будь такой, какая есть.
Она явилась в новом платье, поздоровалась с друзьями Алексея и замечательно улыбнулась; ее янтарные глаза лучились, а волосы были такие красивые, что казались ненастоящими. Только все это заметил один Алексей, а его друзья поздоровались с ней как с обычной девчонкой.
- Я хотела выглядеть получше, но у меня ничего не получилось, - шепнула она Алексею и досадливо махнула рукой.
- Отличный вид! - заключил он и представил ее друзьям: - Мой новый друг!
Она немного смутилась - то ли от ранга, в который он возвел ее, то ли слово "друг" чуть-чуть задело ее женское самолюбие. На всякий случай Алексей добавил:
- Моя хорошая приятельница.
За столом Лиза держалась естественно и просто… Она вся была какая-то легкая: легко ходила, легко ухаживала за гостями и говорила легко, не подбирая слова.
- А чем занимается в нашем мире девушка? - спросил один из друзей Алексея. - И что она думает обо всем этом?
- О чем? - весело откликнулась она.
- Ну вообще о жизни?
- По-моему, жизнь прекрасна. Особенно у вас. Вы так интересно живете.
- А ты?
- А у меня все обычно.
- Заканчиваешь школу?
- Уже закончила. Я в пединституте. На первом курсе.
- Ну-у, блестящее будущее у тебя. Начнешь давать левые уроки - разбогатеешь.
- А мне не нужны богатства. Вообще без многих вещей можно жить счастливо.
Каждому было ясно - она доверчива и беззащитна, и ее на самом деле не привлекают материальные блага. Мужчины продолжали над ней подшучивать, но в душе оценили ее нравственную чистоту. Они прекрасно понимали, что беззащитных нельзя обижать, и подтрунивали мягко, безобидно.
- Ну, а чему вас учат в институте?
- А у нас в институте скучно. Преподаватели - одни старички, лекции читают монотонными голосами, всех клонит ко сну.
- Это ясно. Ну а как ты относишься к этой, как ее, к любви?
Лиза не смутилась.
- Вы не сердитесь, но я сейчас подумала, что вы похожи на нашего преподавателя по античной литературе. Только он немного старше вас. Он очень любит разговоры о любви. Вызовет самую скромную девушку и расспрашивает о любовных интригах в произведениях. Девушка заикается, краснеет, а он, довольный, усмехается…
- Здорово, Лиза, ты уела моих самоуверенных дружков, - рассмеялся Алексей.
Они засиделись до полуночи. Проводив друзей, Алексей застал Лизу убирающей посуду.
- Ну как, правда у меня отличные друзья?
- Да, очень хорошие. Только все же вы, дядь Леш, немного их придумали. Про одного вы говорили: "Он все забросит ради друзей", а ведь он первым поднялся, сказал "спешу к красотке". А другой, когда смотрел ваши эскизы игрушек, сказал: "Когда же ты, старик, возьмешься за серьезные вещи, сделаешь что-нибудь для взрослых?". Серьезные! Как будто делать рисунки для детей - несерьезно. Ничего он не понимает.
- Он пошутил.
- Нет, он не шутил.
Укладываясь спать, Алексей подумал о том, что в мужской дружбе всегда каждый живет сам по себе, а жизнью друга просто интересуется или, в лучшем случае, участвует в ней. Полностью жить жизнью мужчины способна только женщина. Такая, как Лиза… С тех пор как он появился в угловой комнате, его работа, его планы и увлечения стали чуть ли не смыслом ее существования, и родные, и учеба отошли на второй план. В голове у Алексея даже мелькнуло: "Из нее вышла бы отличная, преданная жена", но он тут же испугался этих мыслей. "И вообще я слишком много о ней думаю! Жил так спокойно… и вдруг…" Он даже злился. Старался не думать о ней. Никогда такого с ним не было.
Однажды после встречи с друзьями Алексей проснулся с головной болью и, пока одевался, осоловело смотрел на пустые бутылки и пепельницу, забитую окурками. А за окном вовсю сверкало солнце и разноцветными водопадами с деревьев и проводов сыпался иней. Вдруг пришла Лиза с лыжной прогулки, пахнущая снегом и хвоей, и угловая комната наполнилась ее звонким смехом.
- Как вам не стыдно валяться в такой день?! Вы, наверное, совсем забыли, что такое скрипучая лыжня, накатанные горки, заснеженный лес?! И это называется турист?!
Она стояла перед Алексеем в спортивном костюме, раскрасневшаяся, с каплями растаявшего снега на ресницах. Стояла и смеялась.
- Дядь Леш! А у нас на курсе маленькая победа. Нашего секретаря сняли!
- Поздравляю.
- А знаете, за что он полетел? Муж одной студентки избил соседа. Его будут судить. А ее хотели выгнать из комсомола за то, что видела и не позвала милицию. А секретарь написал ей записку: "Хочешь остаться в комсомоле, приходи ко мне домой…". В общем, прямо все написал, а она с этой запиской пошла в деканат, - Лиза рассмеялась и хлопнула в ладоши.
"Как приятно на нее смотреть, - подумал Алексей. - Всегда чистая, отглаженная, на одежде ни соринки, ни складки". В самом деле, у Лизы было мало платьев, но она носила их бережно, аккуратно.
- Правду говорят, смех укрепляет здоровье, - пробурчал Алексей. - Вот я и выздоровел… Завидую тебе, Лиза. Ты всегда такая веселая.
- Это только с вами, а когда остаюсь одна… - она не договорила, покраснела от своей смелости и отошла в сторону. Потом снова засмеялась и съязвила: - Не-ет! Вас вечером вылечит любовь. Когда придет очередная женщина. Любовь от всего вылечивает… А вообще все холостяки мнительные и много говорят о своих болезнях. Правда, они чаще болеют и раньше умирают.
- Ого! Откуда ты все это знаешь?
- У нас жили двое холостяков. Только о болезнях и говорили… Вообще мужчины делятся на мужчин и не мужчин. Вот те были нытики, а вы настоящий мужчина.
- Спасибо, но с чего ты это взяла?
- Чувствую.
- Маленький теоретик, - усмехнулся Алексей.
- Я не теоретик. У меня был один поклонник… У него всегда были усталые глаза - ему все надоело. Он был красивый, и девчонки висли на нем. И я, дурочка, влюбилась… А однажды я не позвонила ему, и он сказал моей подруге: "Прибежит, куда денется!". Вот негодяй! И я порвала с ним, - она вздохнула. - Ну вот, теперь вы обо мне все знаете. А вам, дядь Леш, надо жениться. У вас столько хороших женщин.
- Ты и это заметила, что они хорошие?
- Это все заметили. Весь двор. И ваших блондинок, и ваших брюнеток. Они все разные, но все красивые. Бабушка называет их "блестящие женщины".
…В середине зимы у Лизы начались каникулы. Накануне у них в институте был вечер. Она пришла домой переодеться. Потом заглянула к Алексею.
- Дядь Леш! Как вам мое новое платье? - откинула волосы со лба - рот в полуулыбке, а платье пронзительно-белое, больно глазам смотреть, искры с него так и сыпались.
- Отлично выглядишь, - пробормотал Алексей. Сказать больше у него не хватило духу.
- Я нравлюсь вам, правда?
Она ушла, и Алексей заскучал. Последние дни он и работал-то, чтобы заполнить время до встречи с ней. "Девчонка, каких много, - думал он. - Но почему мне так недостает ее? Неужели я потерял голову?! Не хватает еще влюбиться! Так спокойно жил…"
Через час она вернулась встревоженная.
- В чем дело? - спросил Алексей, втайне радуясь ее возвращению.
- Я убежала с вечера, - замирающим голосом откликнулась она.
- Что-нибудь случилось?
- Нет… То есть да, случилось… Пойдемте куда-нибудь…
- Куда?
- Куда хотите, мне все равно.
Это предложение застало Алексея врасплох, он догадывался - его ждет что-то важное.
Когда они вышли, уже стало темнеть, и улицы перемигивались огнями. Лиза просунула руку в карман пальто Алексея и стиснула его ладонь.
- Я собрала все свое мужество, чтобы вас пригласить… А случилось… Случилось необыкновенное… Я влюбилась в вас, - она опустила голову и надолго смолкла.
Они зашли в кафе, где, сталкиваясь друг с другом, танцевали парочки.
Лиза снова стиснула руку Алексея.
- Я так долго ждала этой минуты… Я ничего не могу с собой поделать… Никакие занятия не лезут в голову. Вчера вы обещали позвонить с работы - так я устала ждать, смотреть на телефон. Кто бы ни звонил, злилась и бросала трубку.
Она говорила взволнованно, с дрожью в голосе. Было ясно - все это она давно носила в себе и теперь, выговорив, вздохнула с утомленным облегчением.
- Все девчонки в институте считают меня такой умной, а с вами я такая дура…
Она не умела прятать свои чувства и говорила то, что другие скрывали, и это Алексея обезоруживало и привлекало. Он обнял ее за худые плечи, и она встретила это с радостной готовностью. Ее руки сразу потянулись к нему навстречу, а лицо так осветилось, что стало… красивым.
- Ты маленькая королева, - тихо сказал Алексей, - вернее - принцесса. Королевой станешь потом, когда повзрослеешь. Ты станешь еще более красивой и…
Она не дала ему договорить - закрыла рот ладонью и опустила голову с заблестевшими глазами.
По пути домой она молчала, но тревожные глаза, и полуоткрытый влажный рот, и внезапная улыбка выдавали ее. Алексей догадался - в ней смелость борется со стыдливостью. У подъезда она прошептала:
- Вы не боитесь привидений?
Он покачал головой.
- Тогда ночью к вам придет…
…Она вошла тихо, придерживая дверь. Ее волосы блестели как нити елочных украшений. В широкой ночной рубашке она казалась совсем девчонкой. Плотно прикрыв дверь, маленькими уверенными шажками подошла к нему.
- По-моему, мы оба сошли с ума, - тихо сказал Алексей. - И почему ты не боишься меня?
- По-моему, вы меня боитесь, - чуть слышно проговорила она.
Все женщины, когда он целовал их, закрывали глаза, а эта - нет, только взгляд ее стал помутневшим, сдавшимся.
- Произошло что-то необыкновенное… Кажется, я очень вас люблю, - прошептала она, и из ее глаз закапали слезы.
Через час она ушла, неслышно шлепая босыми ногами.
Весь следующий день она не разговаривала с ним и ходила не поднимая глаз… А потом при встрече ее глаза загорались, и Алексею становилось трудно дышать. Наконец она стала говорить ему "ты" - еле слышно, еле различимо.
- Так вот оно какое, счастье, - шептала, обнимая его. - Тебя послал бог. Я такая счастливая!