Эльв поверила, что избавится от страхов, если будет поступать наперекор им. Она держалась за железные перила. Заходила в boulangeries, смотрела на буханки хлеба, но не исчезала, как положено феям. Связала лодыжки веревкой и разрезала узел ножом. Если бы она знала эти трюки раньше, то смогла бы сбежать после спасения Клэр. Она начала верить, что зло отпугивает зло, а добро, напротив, притягивает. Она видела, как это происходит в парках. Темная кружевная завеса, гоблины верхом на искривленных деревьях, алчущие невинности демоны, которых не замечают женщины на скамейках и играющие дети. Умные девочки сражаются со злом по-своему. Их не застать врасплох. Эльв купила на блошином рынке пару черных туфель с острыми носами. Она начала курить, хотя сперва кашляла. Она пробовала и пробовала, пока не перестала кашлять. Привыкнуть можно ко всему. Так она решила. Она научилась всем своим видом говорить "пошли прочь" на разных языках, особенно арнелльском, словно у нее появилось собственное оружие. Ей было наплевать, что мужчины смотрят на нее. Их внимание к ней лишь укрепляло ее власть.
Пока Мег лежала в кровати, читала романы и сочиняла плаксивые открытки, Эльв изучала человеческий мир. Она ощущала, как становится сильнее. Она больше не боялась ветра или незнакомцев. Ее ничуть не пугал шорох листьев на деревьях, предвестник дождя. Так или иначе, дождь в Париже был прекрасен: холодный, чистый, свежий. Королева обещала, что если она встретится лицом к лицу с самым худшим своим страхом, то завоюет право сесть на арнелльский трон. "Вода, секс, смерть", - написала Эльв зелеными чернилами на обороте открытки. Она сложила карточку втрое и спрятала под подушку.
Однажды ночью Эльв разбудила крепко спящую Мег. Было уже очень поздно. Гостевая комната Амы с двумя сдвинутыми кроватями купалась в синем свете. Эльв принесла домой котенка, которого кто-то пытался утопить. Ей пришлось зайти довольно глубоко, чтобы спасти его. Сердце трепетало в груди. Эльв воображала, как вода смыкается над головой. Ей казалось, что она задыхается, как тогда, когда она закричала. Эльв вспомнила о своей клятве королеве Арнелля. "Вода, секс, смерть". Страх растаял без следа. Осталась лишь вода, зеленая, холодная и грязная. Девочка протянула руку и схватила котенка.
- Какой крошка! - воскликнула Мег, увидев котенка, вынутого Эльв из насквозь промокшего мешка. - Бедняжка! Он, наверное, умрет.
- Не умрет, - отрезала Эльв.
Ну почему Мег вечно пытается все испортить?
Котенок явно проголодался и скоро запищал так громко, что Ама прибежала в гостевую в полной уверенности, что у одной из девочек аппендицит. Эльв должна была получить нагоняй за ночную прогулку, но вместо этого уговорила Наталию оставить кошечку. Малышку окрестили Сейди и угостили блюдечком сливок.
- Мы ничего не скажем дедушке, - пообещала Наталия. - Однажды он посмотрит под ноги, увидит кошку и решит, что она всегда жила здесь. Она такая прелесть! Разве можно быть против?
Эльв выглядела счастливой, хотя в ее туфлях хлюпала речная вода, а одежда промокла до нитки.
- У тебя доброе сердце, - похвалила Наталия и поцеловала Эльв в лоб, прежде чем выйти.
Мег вспыхнула.
Эльв что-то напевала под нос. Она сняла с себя одежду и бросила мокрой грудой в угол. Она уже взрослая женщина, прекрасная, бесстрашная; будущая королева. Она вычеркнула страх воды из своего списка.
- Ты нарвешься на неприятности, если и дальше будешь шляться по ночам, - предостерегла Мег.
- Плевать, - парировала Эльв. - И вообще, неприятности могут поджидать где угодно. Например, у тебя под кроватью.
Самым лучшим в поездке были уроки рисования с мадам Коэн - по крайней мере, по мнению Мег. Эльв днем спала и набиралась сил для ночи. Девочки с детства знали любимую подругу бабушки. Они часто заходили в ее ювелирный магазин. Иногда там ошивались глупые внуки мадам Коэн, но сестры Стори не обращали на них внимания - мальчишки даже не умели говорить по-английски. Но мадам Коэн девочки уважали. Прежде она была небезызвестной акварелисткой, закончила художественную школу в Париже и Вене. Мадам была строгой учительницей и не снимала черного даже в летнюю жару. Она до сих пор носила траур по мужу, который скончался двадцать лет назад. Сестры каждый день приходили к ней на заднюю кухоньку. Эльв была сонной после ночных блужданий. Иногда она вела себя бесцеремонно: клала голову на стол и закрывала глаза, хотя должна была рисовать. Но мадам Коэн не наказывала ее, а поила эспрессо. Эльв даже не старалась, но ее акварели были прекрасны. Она рисовала одними лишь оттенками зеленого. Когда ее спросили почему, она ответила: "Я изучаю реку". Однажды она нарисовала черную акварель.
- Я думала, что ты рисуешь только реку, - заметила Мег.
- Разве ты не видишь, что это? - засмеялась Эльв.
Мадам Коэн пригляделась.
- Сена ночью.
Эльв удивленно кивнула.
- А по-моему, похоже на ботинок, - возразила Мег.
- Сестрам не следует спорить. У меня тоже были две сестры, - печально произнесла мадам Коэн.
Она знала, что в мире полно зла. Видела его своими глазами. Она никогда не говорила о прошлом, так почему заговорила теперь? Мадам была на несколько лет старше бабушки девочек, но это было заметно, только если приглядеться. Ее кожу испещряли тончайшие морщинки, которые напоминали Эльв прожилки листьев, пронизанных солнечным светом.
- Можно мне еще листок бумаги? - спросила Мег.
- Что с ними случилось, с вашими сестрами? - поинтересовалась Эльв.
Мадам Коэн прекрасно знала о черной завесе над парками и детскими площадками. Порой она видела ее над своей собственной крышей. Как раз сейчас черный жук пытался влететь в окно и бился об стекло. Казалось бы, какая ерунда - но только на первый взгляд.
- Их больше нет, - мадам Коэн хлопнула в ладоши. Довольно о прошлом. - Будь осторожней по ночам, - предупредила она Эльв.
Почти все соседи слышали о девочке, которая убегает из квартиры дедушки и бабушки и снимает туфли, чтобы не стучать каблуками по мостовой. В таких местах все лезли в чужие дела или, по крайней мере, пытались.
Эльв улыбнулась и пообещала постараться, хотя обе знали, что осторожность еще не все.
- У меня дурное предчувствие, - призналась мадам Коэн на той же неделе.
Было уже поздно, но никто не знал, где Эльв. Она сказала бабушке, что пошла в книжный, но ее там не было, Наталия проверила. К тому же Эльв надела короткое черное платье, черные туфли и подвела глаза карандашом, который нашла в старом косметическом наборе. Не похоже на наряд для книжного.
- Всем девочкам нужны секреты, - отмахнулась Наталия. - Это часть взросления. В конце концов, ей скоро шестнадцать. Она уже не ребенок.
- Возможно, им нужны секреты, - согласилась подруга. - Но разве они этого хотят?
Мег послала сестре акварель каштана, растущего во дворе, которую Клэр повесила на стену над постелью. Она смотрела на нее по вечерам, но не могла понять: на ветках белые цветы, десятки голубей или, может, звезды упали с небес и запутались в сети листьев? Когда Мег написала о черной картине Эльв, Клэр невольно захотела поменяться. Она наверняка сумела бы увидеть реку, в отличие от Мег.
Клэр лежала на кровати в темной комнате и жалела себя. Она любила Париж, мороженое и искусство. Ей нравилась бабушкина гостиная с красными глянцевыми стенами и терраса, на перила которой слетались птицы-попрошайки. Она не понимала, как Мег может быть несчастна у Амы, как она может быть одинока рядом с Эльв, почему она не смеет отправиться к реке и изучить оттенки зеленого.
Чтобы подбодрить Клэр, Анни проводила с ней много времени. Она включала CD-плеер, и они подпевали "Beatles", было очень весело. Еще Анни читала вслух "Энн из Зеленых крыш", "Робин Гуда" или старые книги про Нэнси Дрю, такие сентиментальные, что обе, мать и дочь, хохотали. Они часами смотрели любимые фильмы Анни: "Шараду", "Альфи" и "Четыре свадьбы и одни похороны". "Двое на дороге" они смотрели так часто, что выучили диалоги наизусть.
Клэр ни разу еще не получала мать в полное свое распоряжение. Оказывается, быть в центре внимания очень приятно! Она даже научила Анни говорить пару слов по-арнелльски. "Melina" означало "лето". "Henaj" означало "собака". Но потом Клэр испугалась, что предает сестер. В конце концов, это их секрет. Секреты хороши, только пока хранишь их, иначе какой в них смысл? Вот почему Клэр ничего не рассказала матери, когда Мег написала, что возле Эльв кружит мужчина. Без памяти влюбленный, он поджидал ее во дворе. Однажды он позвал ее по имени. Семья в это время садилась ужинать, и дедушка Мартин спросил, в чем дело. Эльв улыбнулась и ответила, что ничего не слышала. Позже Мег спросила, кто это был, но Эльв лишь пожала плечами.
- Nacree, - ответила она по-арнелльски.
"Никто".
- Твою внучку преследует мужчина, - сообщила мадам Коэн своей старинной подруге, когда они играли в карты на балконе.
Небо прояснилось. На следующий день девочки улетали домой.
- Она красива. Многие будут за ней ухаживать, - отмахнулась Наталия.
Но мадам Коэн обладала даром предвидения. И сейчас она предвидела недоброе.
- Может, твоя внучка и не ищет неприятностей, да только неприятности ищут ее.
- У нее горячая кровь, - возразила Наталия. - В ее возрасте девушкам не обойтись без приключений.
- Он работает в баре, Наталия, дорогая, - вздохнула мадам Коэн. - Первая любовь здесь ни при чем. Ему тридцать лет. Ходят слухи, что он женат.
- Рано утром мы отвезем девочек в аэропорт, - решила Наталия.
- Разумно, - согласилась ее подруга, хотя знала, что неприятности способны найти девушек где угодно.
Мег сидела в гостиной и нечаянно подслушала разговор. Бабушка пришла бы в ужас, если бы знала хоть половину правды. По ночам Эльв возвращалась босой, она держала свои черные туфли в руках, и от нее пахло табаком, духами и чем-то незнакомым. Гарью. Мег всегда делала вид, будто спит, но Эльв понимала, что сестра притворяется. Однажды ночью она присела на краешек кровати Мег.
- Он сделает все, что я велю. Он клянется, что умрет за меня.
Мег не открывала глаз.
- Я знаю, что ты слушаешь.
Эльв ощущала прилив адреналина, нарушая правила. Не это ли испытывают воины в мгновения перед битвой? Все равно что прыгнуть с моста. Когда делаешь то, чего боишься, со временем перестаешь чувствовать. Наедине с Луи она ничего не чувствовала, в отличие от него. Глупец! Возможно, поэтому она его и выбрала. Благодаря ему она научилась противостоять судьбе.
- Надеюсь, ты никогда не узнаешь то, что знаю я, - сказала Эльв сестре. - Надеюсь, ты и дальше будешь верить, будто жизнь такая же, как в книжках.
Мег померещилось, что Эльв плачет, но она не осмелилась проверить. Эльв скользнула к себе в кровать, и было уже поздно спрашивать, зачем она встречается с мужчиной, который доводит ее до слез.
Когда сестры Стори вернулись в школу, пошли разговоры, что Эльв изменилась. Она стала далекой, равнодушной, неуловимой. Красила ногти черным лаком и ходила по коридорам босиком, пока учителя не пригрозили оставить ее после уроков. Она надела остроносые черные туфли, так что лучше не стало. Туфли выглядели заграничными и опасными, отчего ее юбки казались еще короче. Девочки, обедавшие с Эльв за одним столом, боялись ее жестоких кровавых сказок об отрезанных руках и головах, о том, как людей превращали в лягушек, кормили ядовитыми жуками, хоронили заживо. Никто больше не хотел слушать ее рассказы. Девочки, с которыми она выросла, не понимали, откуда ей известно о подобном. Они держались поодаль. Со временем даже перестали здороваться.
Мальчики, напротив, ходили за Эльв по пятам. Робели даже самые нахальные. Они не слушали ее рассказы, а только смотрели. Эльв стала еще прекраснее, чем раньше, бесшабашнее, чувственнее. Мальчики, знавшие ее с детского сада, вымаливали поцелуи. Звонили по ночам и бросали камешки в окно спальни. Она не обращала внимания. На свой шестнадцатый день рождения Эльв попросила обойтись без вечеринки. Ей вполне хватало сестер. Заглянул Алан со своей новой подружкой, учительницей биологии в той же школе. Анни заметила, что та очень молода и пытается разрядить напряженную атмосферу.
- Алан все время говорит о дочках, - сообщила девушка. Ее звали Шерил Генри, и она мечтала завести детей. - Они его радость и гордость.
- Неужели? - восхитилась Анни. - Как мило.
Она предложила Шерил любимый торт Эльв - шоколадный с кофейной глазурью. Сама Эльв не съела ни кусочка. Все сидели на кухне, Алан приехал слишком поздно для настоящего праздничного ужина. Эльв ждала отца, но, когда он появился, даже не поздоровалась.
Алан поцеловал ее в лоб и вручил сотню долларов. Подарок на день рождения.
- Не трать все разом, - попросил он.
Эльв посмотрела, как отец наливает себе кофе, и исчезла, пока остальные ели торт. Она легла в постель и накрылась одеялом. Шестнадцать лет - чепуха. Это ничего не значит. Эльв услышала, как мать поднялась по лестнице, открыла дверь, увидела дочь в кровати и осторожно вышла. Ее мать так же слепа, как и отец. Что она подумала в то лето, когда садовники сметали коконы и Эльв заплакала? "Не переживай. Так нужно. А то гусеницы съедят все деревья", - утешала дочку Анни.
- Подумаешь, - сказала тогда Эльв. - Мне наплевать.
Наутро после дня рождения Эльв взяла отцовскую сотню и отправилась автостопом в Хемпстед. Водитель не сводил с нее глаз, как будто она была феей, миражом на пассажирском сиденье.
- Какие-то проблемы? - равнодушно спросила она.
В кармане у нее лежал серебряный ножик для чистки овощей.
- Может быть, - ответил парень.
Он выжидающе смотрел на Эльв, поэтому она выскочила на красном сигнале светофора и остаток пути прошла пешком. Она нашла татуировочный салон. Его клиентам должно было исполниться восемнадцать, но Эльв выглядела достаточно взрослой, как будто знала, чего хочет, поэтому удостоверения личности никто не спросил. Она наколола две черные звезды на плечах на месте крыльев. Боль странно утешала, вела из тела в Арнелль. В Арнелле собирались войска, королева выстроила их у ворот. Любой обитатель человеческого мира был под подозрением, включая Эльв.
- Докажи, что ты своя, - произнес один из стражников.
На Эльв было черное платье и черные балетки. Она чувствовала запах жасмина. Татуировочный мастер начал что-то подозревать, когда она сняла блузку.
- Будет немного больно, - предупредил он, хотя Эльв было все равно.
Потом он замотал татуировки белыми бинтами.
- Может немного кровить, - добавил он, но и это было неважно.
Эльв дождалась автобуса, вернулась домой и с горящими плечами пошла по Мейн-стрит. В темноте она становилась свободной. Дойдя до Найтингейл-лейн, Эльв замедлила шаг. Она устроилась напротив собственного дома, наблюдая за семьей. Ее мать, Мег, Клэр, кузина Мэри Фокс и мать Мэри, Элиза, ужинали. Эльв хотела быть с ними, откидывать спагетти на дуршлаг, резать огурцы, накрывать на стол. Она хотела смеяться над историями Мэри о глупых одноклассниках. Но она сидела у изгороди в конце Найтингейл-лейн и с трудом разбирала, о чем говорят родные, хотя их смех был слышен сквозь открытые окна.
Эльв услышала шорох. Вдруг это демон? Она покрепче сжала нож в кармане и обернулась, но увидела лишь школьного знакомого, который выскользнул из двора Вайнштейнов. На парне были джинсы и черный свитер. Он увидел Эльв, помедлил и подошел. Его звали Джастин Леви, и он был без ума от нее.
- Привет. - Он присел рядом.
- Грабишь Вайнштейнов? - спросила Эльв.
Джастин достал из кармана два флакона с таблетками.
- Оксиконтин. У мистера Вайнштейна рак.
Он предложил ей таблетку. Эльв проглотила и откинулась на траву рядом с Джастином. Она ничего не чувствовала, только покой. Ей казалось, она может всю жизнь пролежать под изгородью. Татуировки даже не зудели.
- Рак чего? - спросила она.
- Поджелудочной железы. Мой папа работает с ним. Он говорит, шансов нет. Они сейчас ужинают у меня дома, хотя мистер Вайнштейн почти ничего не ест.
- А как же ты пробрался в дом? Я думала, у них есть собака.
- Захватил с собой хот-дог, - признался Джастин Леви.
Эльв засмеялась.
- Все ясно.
- Хороший песик.
У Вайнштейнов жил старый бассет по кличке Претцель, который лаял на прохожих. Но стоило наклониться и погладить его по голове, как он мгновенно становился лучшим другом. Эльв почему-то хотелось плакать, когда она думала о собаке Вайнштейнов. Джастин Леви явно понял, что она расстроена. Он взял ее за руку, но девушка так взглянула на него, что сразу отпустил.
- Кстати, ты мне не интересен, - сообщила Эльв. - Я не стану с тобой встречаться.
- Как скажешь.
Джастин Леви был огорошен даже под кайфом. Он и не мечтал, что Эльв станет с ним встречаться. Все его знакомые парни боялись Эльв и мечтали ее трахнуть. Он почитал за счастье просто лежать с ней рядом на траве.
Эльв села и сняла блузку. Джастин Леви изумленно следил за ней. Она велела ему размотать бинты, и он повиновался. Под бинтами он увидел пару капель крови и черные звезды.
- Знаешь, что это значит? - спросила Эльв.
- Что ты прекрасна? - отважился Джастин.
Эльв засмеялась. Вот умора! Люди смотрят лишь глазами. Если она когда-нибудь встретит мужчину, который разглядит ее истинное "я", то немедленно спасется из этого жалкого человеческого мира.
- Это значит, что я невидима, - пояснила она. - Вот! - крикнула она королеве Арнелля. - Вот мое доказательство!
Ночью, когда Мег уснула, Клэр забралась к Эльв в постель, чтобы послушать о Париже: об оттенках речной зелени, о стене дождя. Клэр захотела посмотреть на черную картину, но Эльв ответила, что не помнит, куда ее задевала. Все равно акварель была посредственная. Потом Клэр спросила о мужчине из рассказов Мег, и Эльв ответила, что он ничего для нее не значил.
- Мег в своем репертуаре, - возмутилась она. - Вот трепло! В жизни не сохранила ни одной тайны.
- Расскажи мне что-нибудь, - взмолилась Клэр. - Расскажи мне тайну.
- Поклянись, что будешь молчать.
- Ты же знаешь, что буду.
Эльв прошептала Клэр, что той ночью, когда она выудила из воды мешок с мяукающим котенком, выброшенным, точно мусор, в реке остался еще один мешок. Мег и Ама так и не узнали об этом. Эльв не смогла достать второй мешок. Это преследовало ее. Никак не получалось забыть.
- Но ты же спасла котенка, - возразила Клэр.
- Но только одного.
Она показала Клэр черные звезды на плечах. Клэр завороженно притихла.
- Мама тебя убьет, - с восхищением произнесла она.
- Она не узнает. - Их мать была оптимисткой, что в глазах Эльв было равносильно глупости. - Она никогда ничего не знает.
Сестры шептались. Они слышали шелест листьев боярышника, сонное дыхание Мег и ветер на улице. У Клэр комок стоял в горле. У них были тайны, о которых невозможно говорить вслух.
- Куда он тебя отвез? - спросила Клэр.