Мы читаем с Яроном начало Книги порока Самуила. Затем я отдыхаю и обсуждаю с Рахель то, чем занимался в течение дня. Она слушает о том. как увеличивается ребенок в животе Даны и моем волнении по этому поводу. Говорю, что был бы гораздо больше доволен, если бы Натан больше вводил меня в дела фирмы. Это не логично, работать только в его доме. Хотелось бы участвовать в развитии его бизнеса. Иногда он спрашивает меня, продвигаюсь ли я в изучении исторического материала, который он передает мне, и напоминает, что мне следует быстрее его освоить, ибо он хочет мне передать целые книги для изучения и комментариев. Мне все же еще не ясно, имеют ли какое-то практическое продолжение его занятия Европой средних веков.
Уход за беременной женщиной, не говоря уже об уходе за будущим ребенком, требует от меня особой чистоты и не менее особой силы. В эти дни не раз я заставляю себя принимать ванну и менять одежду. Случается, что я засыпаю одетым в кресле, сразу же после ужина с Рахелью и Яроном. Потому стараюсь приходить к Дане умытым и, как говорится, хорошо пахнущим. Следует, наверно, попросить Ярона, чтобы напоминал мне принимать ванну сразу же после него. В доме Натана, разумеется, несколько ванных комнат, но мне удобней купаться дома.
Рахель привыкает готовить мне и Ярону одинаковую еду. Бутерброд с сыром и помидором и стакан чая. Все это утром готово для нас. Никогда она меня так не баловала, быть может, потому что успокоилась или больше обо мне беспокоится. Во всяком случае, причина мне не понятна, но на этот раз я и не пытаюсь ее узнать. Не удивлюсь, если она в ближайшее время приготовит мне на утро подходящую одежду. Может, кто-то ей намекнул, что она должна больше обо мне заботиться, или Дана просила ее помочь мне в делах, которые возложены на меня.
О тигре вообще не упоминают. Я боюсь даже спросить о нем, чтобы его не вернули. Еще подумают, что я беспокоюсь о нем, и попросят Хаггая проследить за ним. Но вообще-то трудно, чтобы в доме одновременно была супружеская пара, ребенок в животе женщины, друг семьи, как я, который приходит следить за всем, да еще тигр. Не говоря уже о Генри, который находится в доме днем и ночью. У него сильное тело, говорит он мало, но точно. Я даже подслушал шепот Натана Дане: "Генри силен и красив, как тигр, но приносит больше пользы". Оба рассмеялись и Дана с силой ущипнула щеку Натана.
Я понимаю, что роды приближаются. Прошу Дану освободить меня от необходимости присутствовать при родах. Даже если Натан будет занят каким-либо делом по бизнесу или искусству, прошу не звать меня вместо него. "Не беспокойся, Меир. Мы не заинтересованы, чтобы ты сильно волновался", – говорит Дана, и я успокаиваюсь. Натан иногда звонит мне непонятно почему, в доме он почти со мной не разговаривает, а предпочитает звонить из офиса справиться о состоянии Даны: "Ты отлично разбираешься в этих делах". Спрашивает, достаточно ли у меня денег на расходы, быть может, ожидает, что я подниму вопрос о зарплате, но я не собираюсь этого делать. Рахель считает, что оплата моих дел достаточна: "Ты сейчас делаешь очень важную работу, но оплачивают тебе хорошо, нет у меня претензий к Натану".
Утром звонит Генри и сообщает, что Дана собирается в больницу, и это точно по рассчитанному заранее времени. Впечатляет его иврит "Кто ее сопровождает?" – спрашиваю. "Все в порядке, – отвечает Генри. – Натан вообще не спал эту ночь, он прочел новую брошюру, и теперь ему не трудно сопровождать Дану. Повезло, что мы не приехали сюда в более поздние утренние часы". Благодарю Генри за сообщение и бужу Рахель. Она резво вскакивает с постели, и начинает нервно ходить по комнате, словно хочет ускорить рождение ребенка. "Главное, сосредоточиться. Ничего необходимого не забыть". Достает тетрадь и снова проверяет все, что они записали с Даной: что купить, что приготовить, что помыть, что взять, что напомнить. Она переписывает главное на отдельный лист. "Твоя помощь, Меир, сейчас важна, как никогда".
Ярон завершает все свои дела (впечатляет его умение все четко организовать) и готов мне помочь. "Не хочу, чтобы ты был один, отец. Я могу отвезти тебя куда надо и даже дать совет, как говорить с людьми, которые действуют тебе на нервы. Надоели мне все эти, что треплют впустую твои нервы". Мы заходим в несколько магазинов, согласно списку Даны и Рахели. Ярон помогает мне в разговорах с продавцами, несет пакеты. Ему скоро предстоит идти в армию, и я не вмешиваюсь в его дела. Как это может быть, что такой отец, как я, до такой степени запускает свои отношения с взрослым сыном? Надеюсь, что Ярон понимает, насколько я обеспокоен маленькой Маор. Ведь это дело возложили на меня. Дана и Натан выбрали именно меня и частично Рахель быть ответственными за их ребенка.
Давно мы не были так взволнованы. Рахель спрашивает меня, ждать ли ей дома или уже перейти в дом Натана. Сообщение будет выглядеть совсем по-иному, если мы получим его у себя или в доме Натана и Даны. Всегда важно место, где узнают важные новости. Предлагаю Рахели прилечь. Я же сижу у телефона, стараясь не уснуть. Рахель соглашается, лежит рядом, дышит, как человек, занимающийся утренней гимнастикой. Кажется, перед родами Ярона она так дышала. Я держу ее за руку и каждый раз напоминаю, что надо перейти на нормальное дыхание. "Можно подумать, что это я должна рожать, – говорит Рахель и громко смеется. – Так удивительно твое беспокойство, Меир. Уверена, что Натан меньше беспокоится о Дане, несмотря на то, что рожает она, а не я".
Наконец, Узи звонит из больницы: этот поспевает везде. Почему позвали его, а меня не пригласили? Может, Натан предпочел, чтобы я сконцентрировался на подготовке к приему роженицы и ребенка. "Родилась Маор, – торжественно сообщает Узи и ждет моей реакции. Я поздравляю всех. Узи напоминает мне, что надо торопиться. – Несмотря на то, что мы целиком на тебя полагаемся. Натан невероятно взволнован. Давно я его таким не видел, быть может, лишь тогда, когда фирма чуть не обанкротилась". Конечно же, они могут на меня положиться. Такой человек, как я, который управлял фирмой в отсутствие Натана, который боролся с болезнью, вернул себе жену, несомненно, может подготовить дом к приему родившегося ребенка, потому слова Узи абсолютно излишни.
Важно задать Рахели несколько вопросов, но я стесняюсь. Чтобы рассказала мне о родах Ярона, о запахах, которые подобны при всех родах. Но Ярон уже вырос. Рахель устала, и я тороплюсь. Надеюсь посетить Дану в больнице позже. Я хочу увидеть ее лицо. Ведь ничего нет более впечатляющего, чем лицо женщины, радующейся рождению своего ребенка.
Рахель все же встает с постели. Полна желания действовать. Что случилось с соней Рахель? Я очень ценю в эти минуты ее помощь. Никогда еще не была так замешана в мои дела. Трудно понять, почему она так старается помочь мне в моих новых обязанностях, но сейчас я не желаю думать об этом. Рахель готовит мне еду с собой, на случай "если тебе захочется домашнего в доме Натана или о тебе не побеспокоятся".
Ярон подвозит меня к дому Натана. Гладит мне волосы и целует в лоб. "Ты уверен, отец, что тебе стоит идти к ним? Ты не обязан напрягаться". Рахель явно напутствовала его присматривать за мной. "Ты же знаешь, отец у тебя особенный. Не давай Узи и всяким там умникам унижать его".
Генри ждет нас у входа. Помогает внести вещи, говорит, что счастлив видеть меня в этом доме. "Теперь ты здесь командуешь". Надеюсь, что он это принимает как должное. Не хочу с ним никаких столкновений, ибо всему будет нанесен ущерб именно в эти очень важные дни.
Мы подготавливаем дом, постели, собираем кроватку для младенца, проветриваем комнаты, готовим чистые бутылки, выходим в город, чтобы купить недостающее. Я и не знал, что способен на такие дела. Всегда считал себя неспособным на какие-то реальные действия. Затем вместе с Генри мы едем в больницу. Можно предположить, что там все знают Дану и Натана. Кому еще посылают столько поздравлений, и кто еще так эмоционален и красив, как Дана?
Генри ведет меня по коридорам больницы, вероятно, знает, где специальная комната, которую выделили для Даны. Генри просит подождать. Я даже не купил Дане какой-либо подарок, может стоит сойти вниз и что-нибудь купить. Рахель даже не напомнила мне, не подготовила подарок. Может, не предполагала, что уже сегодня я увижу роженицу. Я вхожу в палату без стука. Дана смотрит на меня, я в этом убежден, ибо нет никого другого в палате. "Здравствуй, дорогой Меир. Прекрасно, что ты здесь". – "Поздравляю тебя, Дана, и ужасно радуюсь. Несомненно, девочка так же красива, как и ее мать. Рахель тоже очень волнуется. Желает вам большой радости". – "Спасибо, Меир". – "Хочешь еще что-то сказать?" – "Еще не знаю. Нет у меня новых слов, только вот, ребенок – самая большая новость", – она улыбается мне. "А где Натан? Должен был уйти?" – "Спит здесь в одной из комнат. Сидел со мной почти всю ночь, я себя не очень хорошо чувствовала". – "Он был рядом с тобой во время родов?" – "Натан был все время рядом. Хотел первым увидеть ребенка". – "И мы ждали, дома. Рахель в постели даже дышала так, будто она должна была рожать, – теперь я громко смеюсь. – Я все приготовил для тебя". – "Главное, чтобы мы были все вместе. Идея Натана сделать тебя ответственным за Маор весьма успешна. Все твои таланты сможешь осуществить в нашем доме. А больше нам ничего не нужно?"
Не знаю, что творится в теле Даны и смущаюсь спросить. Рахель родила вовремя, и тогда я не успел узнать, что с ней происходило. Теперь же у Даны ребенок, и она жена Натана, это достаточно ясно. И я отвечаю за все приготовления и покупки. Могли выбрать другого из работников фирмы, но выбрали меня.
– 47 -
Утром Дана должна вернуться домой вместе с Маор, и мы, естественно, ее ожидаем. Узи должен привезти ее из больницы. Рахель пришла вместе со мной, тут же Шломо и Шахар, Генри сидит в кухне и читает, Натан отдыхает в какой-то из комнат. Мне приятно, что и Рахель пришла помочь мне, снять с меня часть нагрузки. Мы хорошо подготовили все в доме, и я еще раз обошел его, проверяя все углы, как проверяют, не залежалось ли в каком-либо углу квасное накануне праздника Песах. На этот раз я не искал забытый хлеб, а лишь хотел убедиться, что все в порядке. Нельзя привозить роженицу и ребенка в дом, где не все функционирует, как надо.
Приезжает Дана. Узи первый появляется с чемоданами, Генри бежит к машине помочь. Хорошо, что никто не спрашивает меня каждую минуту, что делать. Каждый знает свои обязанности. Дана выходит из машины с Маор, закутанной в одеяльце. Я бегу будить Натана. Неприятно будет, если он пропустит эти важные минуты, да и Дана будет огорчена. Натан с трудом просыпается, но, поняв, в чем дело, вскакивает и бежит к входу, обнимает жену и ребенка. Дана задает странный вопрос, можно ли ей всех поцеловать. Не знаю, ждет ли она моей реакции, но начинает с меня, и я разрешаю поцеловать себя в лоб. Шломо и Шахар почти одновременно жмут ей руку, она притягивает их к себе, и они почти неслышно плачут. Надеюсь, что от радости, а не только от печали, ибо вспомнили мать. Более симпатичной женщины, чем Дана, они не могли ожидать в их доме.
Рахель до сих пор сидела на диване и не встала навстречу входящим. Дана подходит к ней, Рахель встает, и они обнимаются как сестры. "С сегодняшнего дня ты мой руководитель. У тебя есть и здравый ум и опыт. Я ведь еще не знаю вообще, что делать, но ты, несомненно, помнишь все, что было после рождения Ярона. Это было не так уж давно. Восемнадцать лет назад. И я уверена, что у тебя с Меиром будут еще дети. Погляди на Маор и скажи, разве тут же не хочется иметь еще детей".
Мы приготовили бланки, в которых расписано по часам все, что каждый должен делать. Ярон при помощи наиболее совершенного компьютера Натана помог четко разделить обязанности. Ночевать я остаюсь у Даны и Натана. Рахель спит дома, и Ярон находится с ней. Так и не успели мы с ним еще поговорить о его воинской службе. Девочка ведет себя спокойно. Ей вовсе не трудно поменять пеленки. С кормежкой тоже нет проблем. Только при ее купании мне нужна помощь. Жаль, что Дана не кормит ее грудью, но это, как говорится, не мое дело. Естественно, что не только я занимаюсь ею. Но вся ответственность на мне. Приготовлением еды занимается Генри, и к нему приставлена помощница.
Рахель спрашивает, когда я вернусь домой. Она должна понять, что пока во мне здесь нуждаются, я остаюсь. Тем более, что Натан даже не намекнул, чем я буду заниматься в дальнейшем. Неожиданно становится мне ясно, насколько это удачно, что никогда в фирме не было у меня постоянной должности, и я, по сути, менял их в соответствии с необходимостью. Быть может, Натан таким образом готовит меня к чему-то более важному.
Сегодня вечером все могут развлечься или отдохнуть. Натан просит Дану немного развеяться с подругами. Остаемся в доме втроем – Натан, Маор и я. Он пристает ко мне с просьбой сыграть партию в шахматы. Когда-то я неплохо играл, но теперь не хочется мне проиграть ему в несколько ходов. Тогда он предлагает заказать что-нибудь вкусненькое, или просто радоваться жизни. "С тобой я люблю разговаривать, Меир. В любом случае ты правдивее всех, кого я знаю".
Я взвешиваю про себя, как использовать нашу беседу. Рассказать ли ему, что Рахель хочет еще одного ребенка. Посоветоваться насчет будущего Ярона или попросить у него какую-либо помощь. Можно поговорить о его сыновьях или об одной из областей знаний, особенно любимых Натаном. Тем временем Маор начинает издавать звуки, и Натан подходит к ней. Возвращается с нею на руках. Тело его, как всегда, огромно и кажется более окрепшим в последнее время. Лысина одолела почти всю его голову и является постоянной темой его размышлений. Говорит, что иудаизм видится ему сейчас несколько по-иному, и, быть может, я порекомендую ему что-то важное прочесть по этому поводу. Спрашиваю, не жалеет ли он о всех годах учебы сыновей заграницей, но он говорит, что все можно легко дополнить.
Ребенок засыпает у него на плече. Впервые в жизни я вижу Натана, на теле которого спит ребенок. Вдруг я способен открыть рот и сказать Натану, что тяжко мне. "Работа у вас в доме прекрасна, но я чувствую, что нечто нехорошее случилось со мной, какой-то внутренний разлад, можно сказать". Он смотрит на меня, чуть улыбается, и как бы из улыбки возникают в уголках его глаз слезы. "Я знаю, Меир, и важно мне и Дане вам помочь. Ты действительно выглядел немного странным, но работа с ребенком принесет тебе внутреннее освобождение". Я хочу сказать ему, что не желаю ничего необычного, но голос мой пресекается.
Натан встает с места и просит меня подержать ребенка. Кладет руки мне на плечи. Говорит, что я очень ему близок. "По сути, ближе братьев, которых у меня нет". Чувствую, что он необычно взволнован, но мы должны сосредоточиться на ребенке. Но Натан продолжает: "У отца моего никогда не было такого друга, как твой отец, только ему он доверял все финансовые дела, а это для меня самое важное и решающее".
Но я хочу слышать от него нечто новое, о его здоровье, о Дане. "Ну, что ты хочешь знать о Дане, ей не хватает только птичьего молока. Хорошо ей со мной. Вижу, Меир, ты сильно изменился. Невероятно сузил свои интересы. Кроме пеленок Маор тебя сейчас ничего не интересует". – "Может быть, – отвечаю. – Но это меня успокаивает. Ну, а ты, Натан, вообще помнишь о своих сыновьях, о Рине?" – "О чем ты говоришь, – он почти сердится на меня. – Сыновья готовятся управлять фирмой. И Рину, конечно же, помню. Она была мне неплохой женой".
Натан снова спрашивает, не голоден ли я. "Но не думай, что я заставляю тебя готовить мне ужин. Это уже слишком. Во что мы тебя превратили, Меир? Дана и я начали беспокоиться". – "О чем беспокоиться?" – "Дана боится, что ты сам себе можешь навредить". – "Не преувеличивайте". – "Даже Узи спрашивает, подходит ли тебе продолжать писать эти твои отчеты?" – "Что ты имеешь в виду, Натан?" – "Все отчеты, которые ты пишешь для себя о всех нас. Мы знаем, что все тобой фиксируется. Но с твоим настроением не предпочтительней ли, чтобы кто-то другой писал вместо тебя?" – "Натан, ты просто оскорбляешь и унижаешь меня". – "Но, Меир, мы обязаны отнестись к тебе соответственно. Дана очень боится за тебя. Я слышал, что иногда ты просто теряешь буквы при написании". – "Натан, ты что, подсылал кого-то копаться в моих бумагах?" – я кричу. Давно не слышал сам таких звуков, исходящих из моего горла, и они меня пугают. "Не кричи, Меир. Нас здесь только двое, и нет причин для крика. Я заранее спланировал, чтобы мы остались вдвоем с Маор. Иногда мне кажется, что ты слишком ее любишь. Не удалось тебе с Даной, так теперь ты прилип к ее ребенку". – "Натан, слова твои от злого сердца. Если бы на тебя можно было положиться, я бы оставил ребенка на тебя и ушел бы домой". – "Хватит, довольно, Меир. Я только сказал, что иногда ты теряешь буквы или делаешь грамматические ошибки. Ты должен отдохнуть. Твои отчеты мне кажутся странными. Обо всем ты пишешь в одном стиле, в одном настроении. Нет у тебя различия между дракой и объятиями, между глупостями и серьезными, даже трудными вещами. Вероятно, мы слишком тебя измучили. Сначала твоя болезнь, затем красавица, как Дана, и ко всему этому еще и ответственность за ремонт здания. Скажи мне, куда бы ты хотел полететь. Назови какое-либо красивое место, нечто новое, Узи для тебя все приготовит". – "Может, ты оставишь меня в покое, Натан? Лучше бы уделял больше внимания сыновьям. Посмотри, как выглядит Шломо. Шахар, быть может, доволен. Но Шломо на тебя сердится". – "Ты ничего не понимаешь в моих сыновьях. С ними расчет иной. Они проходят все этапы, чтобы работать со мной. Лишь это для них важно. Ты же, Меир слабеешь с каждым днем. Но мне ты нужен для важного дела в Лондоне. Такого рода делом мы еще не занимались до сих пор".
Я почти падаю с ног от усталости. А ведь если проснется Маор, кто-то должен будет ею заняться. Еще немного, и Натан займется своими коллекциями и планами. Он может позволить себе развлекаться этим. Но я должен заботиться о ребенке. Дана полагается на меня. Они знают, что без меня весь этот дом развалится.
Дана возвращается домой в хорошем настроении. "Соскучилась по вашей компании. Как чувствовали себя двое взрослых мужчин и младенец, моя дочь?" – "Почему ты так рано вернулась, Дана?" – говорит Натан, не глядя на меня. "Что случилось, я тебе уже не нужна? И вообще вы кажетесь мне странными, особенно Меир. Намного хуже, чем ты выглядишь в середине ночи". – "Меир планировал немного отдохнуть. Поговорили немного, и пришел мой черед следить за Маор. Но если ты уже здесь, пойдем поужинаем, ты и я. Некоторые вещи я объясню Меиру в другой раз".
Ухожу в свою комнату. Слышу, как Дана и Натан радуются. Она даже может его заставить бросить свои дела и сидеть с ней в кухне, пока она готовит ужин. Несомненно, следит за тем, как она разогревает еду, по ходу дела глотая орехи и шоколад. Или только пьет. Сохраняет аппетит для особого, приготовляемого ею для него блюда, при этом планируя для них двоих отпуск. Трудно поверить, что они возьмут Маор с собой. Еще попросят меня следить за нею. В таком случае потребуется помощь Рахели. Без нее я не управлюсь.