Доктор Ройстон оказался невысоким пожилым человеком, почти лысым, с загоревшей блестящей макушкой. Он носил очки в роговой оправе и выглядел так, будто его собственная страховка жизни далека от завершения. Он поднялся со стула, пожал руку пациенту и сказал:
- Речь идет о страховании жизни, если я правильно помню.
- Да, все верно.
- Это не должно занять много времени, мистер Кравиц. Простой рутинный осмотр, компания хочет быть уверенной, что ваше здоровье позволяет вам рассчитывать на такую большую сумму. Садитесь, - сказал он, жестом показывая на стул перед собой.
- Я и сам думал, что сумма слишком велика. Я бы согласился и на полмиллиона, но агент был чересчур настойчивым…
- Случалось ли вам серьезно болеть за последние десять лет? - спросил доктор, явно безразличный к мнению агента.
- Нет. Случайные простуды, но ничего, что можно было бы назвать серьезным, - ответил он.
- Хорошо. А у ваших близких родственников случались сердечные приступы, находили ли у них рак или болезни печени?
- Насколько мне известно, нет.
- Ваш отец еще жив?
- Еще как.
- Он здоров и хорошо себя чувствует?
- Бегает трусцой каждое утро и качает мускулы в местном спортзале два раза в неделю.
- А ваша мать?
- Тоже не болеет, и я не удивлюсь, если она переживет отца. - Доктор засмеялся.
- А ваши дедушки и бабушки?
- Все живы, кроме одного. Отец моего папы умер два года назад.
- Вы знаете причину смерти?
- Просто умер, я думаю. По крайней мере, так сказал священник во время похорон.
- А сколько лет ему было? - спросил доктор. - Вы помните?
- Восемьдесят один, восемьдесят два.
- Хорошо, - сказал доктор Ройстон, отмечая крестиками маленькие квадратики на бланке, который лежал перед ним. - У вас были такие болезни? - И он протянул ему список, начинавшийся артритом и заканчивавшийся через восемнадцать строчек туберкулезом.
Молодой человек медленно прошелся глазами по списку, перед тем как ответить.
- Нет, ничего из этого, - сказал он и больше ничего не добавил. Про астму - тоже.
- Вы курите?
- Никогда.
- Пьете.
- Так, за компанию. Я могу позволить себе бокал вина за обедом, но я не пью крепких напитков.
- Отлично, - сказал доктор и поставил крестик в последнем квадратике. - Теперь давайте измерим ваши рост и вес. Подойдите сюда, мистер Кравиц, и встаньте на весы.
Доктору пришлось встать на цыпочки, чтобы опустить планку измерения роста на голову пациента.
- Сто восемьдесят три сантиметра, - сказал он и посмотрел на указатель веса. - Восемьдесят два килограмма. Неплохо. Может быть, немного лишнего веса.
Он заполнил еще две строчки на бланке.
- Теперь мне нужен анализ мочи, мистер Кравиц. Возьмите этот пластиковый контейнер, зайдите в соседнюю комнату, наполните его до средней отметки и оставьте на полке. А потом возвращайтесь ко мне.
Через несколько минут пациент вернулся.
- Я оставил контейнер на полке.
- Хорошо. Теперь мне нужен анализ крови. Не могли бы вы закатать правый рукав?
Доктор обмотал бицепс манжетой и накачал ее воздухом так, что проступили вены.
- Небольшой укол, - сказал Ройстон. - Вы вряд ли что-либо почувствуете.
Игла вошла в руку, и он отвернулся, пока доктор набирал кровь. Доктор Ройстон протер ранку и заклеил ее кусочком пластыря. Затем он нагнулся и прослушал холодным стетоскопом различные участки груди пациента, предлагая ему то вдохнуть, то выдохнуть.
- Хорошо, - опять повторил он.
Наконец сказал:
- Ну вот, теперь почти все. Вам придется подождать несколько минут в коридоре, потом доктор Харви сделает вам рентген грудной клетки и электрокардиограмму, а после того как она закончит, вы можете ехать домой… - Он посмотрел на записи. - …В Нью-Джерси. Компания свяжется с вами через несколько дней, как только у нас будут результаты анализов.
- Благодарю вас, доктор Ройстон, - сказал он, застегивая рубашку.
Доктор нажал кнопку звонка, и в дверях опять появилась медсестра, которая отвела его в другую комнату, на двери которой висела табличка "Доктор Мэри Харви". Доктор Харви оказалась модно одетой женщиной средних лет, с коротко стриженными седыми волосами. Она ждала его. Улыбнувшись высокому красивому мужчине, попросила его еще раз снять рубашку и встать перед рентгеновским аппаратом.
- Заведите обе руки за спину и вдохните. Спасибо.
Затем доктор Харви попросила его лечь на кровать в углу комнаты. Она склонилась над его грудью и смазала гелем его кожу, а потом прикрепила небольшие подушечки. Он смотрел в белый потолок, а она щелкала выключателями и смотрела на экран монитора, стоявший у нее на столе. Ее лицо ничего не выражало. Влажной фланелью доктор Харви сняла с груди остатки геля и сказала:
- Можете надевать рубашку, мистер Кравиц. Вы свободны.
Одевшись еще раз, молодой человек поспешил прочь и чуть не бежал всю дорогу до угла, на котором они расстались. Они опять обнялись.
- Все нормально?
- Думаю, да, - ответил он. - Сказали, что дадут мне знать в течение нескольких следующих дней, как только будут готовы результаты анализов.
- Слава богу, у тебя не возникло трудностей.
- Пусть и у тебя их не будет.
- Давай даже не думать об этом, - сказал Дэвид, крепко обнимая любимого человека.
Марвин позвонил через неделю и сказал Дэвиду, что доктор Ройстон выдал справку о полном здоровье. Теперь оставалось только сделать первый платеж в размере 1100 долларов. Дэвид отправил чек страховой компании "Женева лайф" на следующее утро. Следующие платежи осуществлялись в первый день каждого месяца.
Через восемнадцать дней после седьмого платежа Дэвид Кравиц умер от СПИДа.
Пэт попытался вспомнить, что нужно делать сначала, как только было зачитано завещание. Ему нужно было войти в контакт с мистером Леви, адвокатом Дэвида, и предоставить все его попечению. Дэвид предупреждал его, чтобы он сам никак не влезал в это дело. Пусть Леви как его стряпчий выставит претензии страховой компании, а затем передаст ему деньги. "В случае сомнения молчи" - таков был последний совет Дэвида перед смертью.
Десять дней спустя Пэт получил письмо из отдела претензий компании "Женева лайф", в котором выражалась просьба побеседовать с бенефициаром страхового полиса. Пэт отправил письмо прямо адвокату Дэвида. Мистер Леви ответил согласием на беседу, которая - по просьбе его клиента - будет проходить в офисе адвокатской конторы "Леви, Голдберг и Леви" на Манхэттене.
- Не осталось ли чего, что вы не сказали мне, Патрик? - спросил его Леви за несколько минут до приезда представителя страховой компании. - Потому что если да, то лучше сказать сейчас.
- Нет, мистер Леви, мне больше нечего сказать вам, - ответил Пэт, точно выполнявший инструкции Дэвида.
С самого начала беседы представитель "Женева лайф" сверлил глазами склоненную голову Пэта, не оставляя у мистера Леви никакого сомнения в том, что они не слишком рады выплачивать такую сумму. Но адвокат стеной стоял на пути любых вопросов, ведь его позиция становилась только крепче от того факта, что за восемь месяцев до этого врачи "Женева лайф" не нашли и намека на то, что Дэвид был ВИЧ-положительным.
- Можете поднимать какой угодно шум, - все время повторял Леви, - но, в конце концов, компания заплатит.
- Если я не получу всей суммы в течение тридцати дней, - добавил он для надежности, - я подам в суд на "Женева лайф".
Представитель отдела претензий спросил Леви, не готов ли он пойти на сделку. Леви посмотрел на Пэта, еще ниже склонившего голову, и ответил:
- Конечно нет.
Пэт вернулся в квартиру через два часа, измученный и упавший духом. Он боялся, что с ним может случиться приступ астмы. Попытался приготовить ужин, но все было бессмысленно без Дэвида.
За весь вечер телефон позвонил только один раз. Пэт рванулся к нему, полагая, что это могли быть либо мать, либо сестра Руфь. Оказалось, что это был Марвин.
- У меня большие проблемы, Пэт, - блеял он в трубку. - Я, наверное, потеряю работу из-за страхового соглашения, который я заключил с вашим другом Дэвидом.
Пэт сказал, что ему очень жаль, но он ничем не может помочь.
- Можете, - настаивал Марвин. - Для начала вы могли бы сами получить страховой полис. Это спасло бы мою шкуру.
- Я не думаю, что это было бы благоразумно, - сказал Пэт, размышляя о том, что бы посоветовал Дэвид.
- Конечно же, Дэвид не захотел бы, чтобы меня уволили, - умолял Марвин. - Имейте ко мне жалость. Я просто не могу позволить себе еще одно увольнение.
- Сколько это будет мне стоить? - спросил Пэт, отчаянно пытаясь сбить Марвина с толку.
- Вы получите миллион долларов наличными, - Марвин почти кричал, - и вы спрашиваете, сколько вам это будет стоить? Что такое тысяча долларов в месяц для такого богача, как вы?
- Но я не могу быть уверенным в том, что получу этот миллион, - запротестовал Пэт.
- Вопрос уже решен, - понижая голос, сообщил Марвин. - Я не должен вам этого говорить, но вы получите чек тридцатого числа этого месяца. Компания знает, что ваш адвокат держит их за яйца. Вам даже не придется делать первый платеж, пока вы не получите миллион.
- Хорошо, - сказал Пэт, отчаянно пытавшийся отвязаться от него. - Я пойду на это, но только после получения чека.
- Спасибо, мой друг. Я загляну к вам со всеми бумагами завтра вечером.
- Нет, это невозможно, - возразил Пэт. - В этом месяце я работаю в ночную смену. Загляните лучше завтра утром.
- Друг мой, вам не придется работать в ночную смену, когда вы получите чек, - сказал Марвин и издал свой противный визгливый смешок. - Счастливчик, - хихикнул он и повесил трубку.
К тому времени, когда Марвин прибыл к нему домой на следующий день, Пэт обдумал его предложение еще раз. Если ему придется опять ехать к доктору Ройстону, они тут же узнают правду. Но после того как Марвин заверил его, что медосмотр может провести любой врач по усмотрению Патрика, а первый платеж будет сделан задним числом, он сдался и подписал все бумаги между карандашными крестиками, сделав Руфь единственным бенефициаром. Он надеялся, что Дэвид одобрил бы его решение.
- Благодарю вас, друг мой. Больше я вас не побеспокою, - пообещал Марвин. А уже закрывая за собой дверь, добавил: - Обещаю вам, вы никогда об этом не пожалеете.
Неделю спустя Пэт встретился с доктором. Это не заняло много времени, поскольку Пэт совсем недавно уже проходил плановый медосмотр. Как потом вспоминал доктор, Пэт казался очень нервным и не мог скрыть своего облегчения, когда он позвонил ему и сказал, что все в порядке.
- Ничего страшного нет, Патрик. Только астма, но и она за последнее время не обострилась.
А еще через неделю позвонил Марвин и сказал, что доктор признал его здоровым и что сам он остался на работе в "Женева лайф".
- Рад за вас, - сказал Пэт, - но что с моим чеком?
- Он будет выписан в последний день месяца. Вопрос сейчас только в оформлении бумаг. Он будет у вас за двадцать четыре часа до первого платежа. Как я и сказал, вы выиграете и здесь, и там.
Пэт позвонил адвокату Дэвида в последний день месяца и спросил, не получал ли он чека от "Женева лайф".
- В утренней почте ничего не было, - сказал ему Леви. - Но я позвоню им и узнаю, не выписан ли он уже и не задержался ли на почте. Если нет, я подам на них в суд немедленно.
Пэт подумал, не следует ли сказать Леви, что он подписал чек на 1100 долларов, отдав почти все свои деньги, и теперь ему не хватит до следующей зарплаты. Все его сбережения ушли на то, чтобы помогать Дэвиду делать его ежемесячные платежи в "Женева лайф". Он решил не упоминать об этом. Дэвид не раз говорил, что в сомнительных случаях лучше молчать.
- Я перезвоню в конце рабочего дня и дам вам знать, каково положение дел.
- Нет, это невозможно, - сказал Пэт. - Я всю неделю работаю в ночную смену. Я прямо сейчас отправляюсь на работу. Может быть, вы позвоните мне завтра с утра?
- Обязательно, - пообещал адвокат.
Телефон зазвонил в 9:31. Пэт схватил трубку и с облегчением услышал голос мистера Леви на другом конце линии.
- Патрик, мне вчера вечером позвонили из "Женева лайф", и, должен сказать, вы нарушили золотое правило Леви.
- Золотое правило Леви? - спросил озадаченный Пэт.
- Да, золотое правило Леви. Оно очень простое, Патрик. Если тебе тяжело что-то нести, ты можешь бросить груз на кого угодно, но никогда - на своего собственного адвоката.
- Я не понимаю, - сказал Пэт.
- Врач отправил образцы вашей мочи и крови в "Женева лайф", и они оказались идентичными тем, которые исследовал доктор Ройстон у человека по имени Дэвид Кравиц.
Пэт почувствовал, как кровь уходит из его головы. Он понял, какой фокус разыграл перед ним Марвин. Его сердце начало биться чаще и чаще. Внезапно ноги его ослабли, и он рухнул на пол, ловя ртом воздух.
- Вы слышите меня, Патрик? - донеслось с того конца провода. - Вы слышите?
Скорая помощь прибыла через двадцать минут, но к тому моменту Пэт уже скончался от сердечного приступа, спровоцированного астматическим удушьем.
Мистер Леви ничего не предпринимал, пока банк Пэта не подтвердил, что страховая компания предъявила к оплате чек на сумму 1100 долларов.
Через девятнадцать месяцев сестра Пэта Руфь получила от компании "Женева лайф" платеж на сумму в один миллион долларов, но перед этим ей и "Леви, Голдберг и Леви" пришлось выдержать долгий бой в суде.
В итоге присяжные признали, что смерть произошла от естественных причин, и в момент смерти страховка уже действовала.
Так что Марвину Робаку было о чем жалеть.
Первое чудо
Завтра наступит первый год новой эры, но никто не сказал ему об этом.
А если бы и сказал, он не понял бы, поскольку считал, что наступает сорок третий год правления императора. Кроме того, у него на уме были мысли и поважнее.
Его мать все еще сердилась на него, но, надо признаться, он действительно вел себя плохо в тот день, даже для тринадцатилетнего. Он не хотел ронять кувшин, когда мать послала его за водой к колодцу. Он пытался объяснить ей, что не виноват в том, что споткнулся о камень, хотя именно это и было правдой. Но он не сказал ей, что случилось это тогда, когда он погнался за бродячей собакой. А гранат? Разве ему сказали, что это - последний и что отец очень их любит?
Юный римлянин с ужасом ждал возвращения отца, боясь оказаться выпоротым еще раз. Он помнил последнюю порку: тогда боль еще несколько дней напоминала о себе каждый раз, когда он пытался сесть, а тонкие красные полосы на коже исчезли только через три недели.
Он сидел на подоконнике в своей комнате и думал о том, каким образом мог бы восстановить расположение матери. Он облил маслом свою тунику, и мать выгнала его с кухни.
- Иди поиграй на улице, - бросила она ему, но играть на улице совсем не весело, когда ты один. А отец запретил ему водиться с местными мальчишками.
Как он ненавидел этот грубый край! Если бы он только мог вернуться домой, к своим друзьям, ему было бы чем заняться. Что ж, пройдет всего три недели, и он…
Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась мать, одетая в тонкую черную накидку, которую так любили здешние женщины. Надев ее в первый раз, она сказала мужу, что это единственный способ спрятаться от жары. Он недовольно заворчал, и теперь она каждый вечер переодевалась в римскую одежду перед его возвращением.
- Почему ты не можешь заняться чем-нибудь полезным? - спросила мать, обращаясь к угрюмой фигуре сына.
- Я просто…
- Опять размечтался, как обычно. Что ж, пора возвращаться к житейским будням. Я хочу, чтобы ты пошел в деревню и купил кое-что из еды.
- Да, мама, я уже бегу, - сказал мальчик. Он соскочил с подоконника и побежал к двери.
- Подожди же, пока я не сказала тебе, что надо купить.
- Извини, мама. - Он резко остановился.
- А теперь слушай, и слушай внимательно, - начала она, загибая пальцы. - Мне нужна курица, немного изюма, инжира, фиников и… а, да, два граната.
Лицо мальчика покраснело при упоминании о гранате. Он уткнулся глазами в каменный пол, потому что рассчитывал, что мать забудет. Мать опустила руку в кожаный кошелек, свисавший с пояса, и вынула оттуда две мелкие монеты. Но перед тем как отдать их мальчику, потребовала, чтобы он повторил все, что надо купить.
- Курица, немного изюма, инжира, фиников и два граната, - повторил он так, будто это был стих из модного поэта Вергилия.
- И смотри, чтобы тебя не обманули со сдачей, - добавила она. - Не забывай, что здешний народ - мошенники поголовно.
- Да, мама… - замялся мальчик, не решаясь попросить.
- Если ты ничего не забудешь и не ошибешься со сдачей, я не скажу отцу про разбитый кувшин и про съеденный гранат.
Мальчик улыбнулся и, зажав в кулаке две серебряные монеты, выбежал со двора к воротам римского поселения.
Часовой у ворот сдвинул в сторону деревянный засов и открыл массивную створку. Мальчишка выскочил наружу и улыбнулся ему в ответ.
- Я слышал, у тебя опять неприятности, - прокричал часовой ему вслед.
- Нет, на этот раз - нет, - ответил мальчик. - На сей раз все обойдется.
Он весело помахал рукой солдату и быстрым шагом пошел по дороге в деревню, читая стихи из "Энеиды" Вергилия, которые напоминали ему о доме. Он шел посередине пыльной извилистой тропинки, которую местное население осмеливалось называть дорогой. Ему показалось, что половину времени, которое занял у него путь, он вытряхивал из сандалий мелкие камешки. Если отец пробудет тут достаточно долгое время, он сделает необходимые преобразования, и тогда здесь пройдет настоящая дорога, прямая и широкая настолько, что на ней смогут разъехаться две колесницы.
А мать сможет избавиться от лишних рабынь. Ни одна из них не умела накрывать на стол и даже приготовить еду так, чтобы она была по крайней мере чистой. С тех пор как они поселились в Иудее, мальчику впервые довелось увидеть мать на кухне. Он был уверен, что это будет и в последний раз. Скорей бы отец закончил выполнение возложенного на него поручения, и тогда они вернутся в Рим.
За прошедший год он многое узнал и был теперь уверен в одном: когда он вырастет, то ни за что не станет сборщиком податей или переписчиком населения.
Деревня, куда его отправила мать, находилась в нескольких стадиях от римского поселения, а вечернее солнце освещало ему путь. Солнце было большим и темно-красным, как туника отца, оно светило еще достаточно жарко, мальчик вспотел и захотел пить. Возможно, у него останется сдача и ему хватит на лишний гранат. Он не мог дождаться дня, когда сможет вернуться домой и показать своим друзьям, какие бывают огромные гранаты в этой варварской земле. Его лучший друг Марк, возможно, уже видел такой большой плод, поскольку его отец командовал целой армией в Малой Азии, но остальные ребята будут удивлены.