- И запомни, мой мальчик, - заявил Роберт Генри Кеффорд II, - подарок не должен быть претенциозным. Надо продемонстрировать, что ты приложил определенные усилия, чтобы в итоге вручить им нечто, представляющее историческую ценность, а не просто что-то очень дорогое. Британцы это любят.
Боб потратил не один час, размышляя над словами отца, но ни одной стоящей идеи у него так и не появилось. Как ни крути, гребной клуб Кембриджского университета завоевал куда больше серебряных кубков и трофеев, чем мог выставить на своих стендах.
И вот в то воскресное утро Хелен впервые произнесла имя Дуги Мортимера. Они с Бобом лежали в обнимку, когда она решила пощупать его бицепсы.
- Это что, какая-то давняя английская разновидность любовной прелюдии, о которой я еще не знаю? - спросил Боб, кладя свободную руку на плечо Хелен.
- Нет, конечно, - ответила Хелен. - Я просто хотела проверить: у тебя такие же большие бицепсы, как у Дуги Мортимера?
Так как Боб никогда прежде не сталкивался с девушкой, которая говорила бы о другом мужчине, лежа в постели с ним, он не сразу нашел, что сказать.
- Ну и как? - осведомился он через какое-то время, сгибая руку.
- Трудно сказать, - ответила Хелен. - Я же никогда не прикасалась к руке Дуги, только видела ее на расстоянии.
- И где же ты видела этот образчик мужской силы?
- Он висит над барной стойкой в пабе в Халле, это город, где живет мой отец.
- Наверное, этому Дуги Мортимеру немного больно? - со смехом спросил Боб.
- Думаю, ему абсолютно все равно, - сказала Хелен. - Ведь он умер больше шестидесяти лет назад.
- И что, его рука до сих пор висит в пабе? - с явным сомнением в голосе спросил Боб. - Она же, наверное, воняет?
На этот раз рассмеялась Хелен.
- Нет, тупой янки. Это бронзовое изваяние его руки. В те годы, если ты выступал за университетскую команду три года подряд, с твоей руки делали бронзовый слепок и вешали его в помещении клуба. Не говоря уж о карточке с твоей фотографией, которую вкладывали в каждую пачку сигарет "Плэйерс". Я, кстати, никогда не видела твоей карточки в пачке сигарет, задумайся об этом, - сказала Хелен.
- А он выступал за Оксфорд или за Кембридж? - спросил Боб.
- Без понятия.
- И как называется этот паб в Халле?
- "Король Уильям", - ответила Хелен, и Боб убрал руку с ее плеча.
- А это такая американская любовная прелюдия? - спросила она чуть погодя.
Тем же утром, но уже после того как Хелен отправилась домой, Боб стал рыться на своих книжных полках в поисках книги с голубой обложкой. Наконец он откопал чрезвычайно древнюю "Историю гребных соревнований" и, просмотрев оглавление, выяснил, что там значатся целых семь Мортимеров. Пятеро выступали за Оксфорд и двое - за Кембридж. Внимание Боба привлек Мортимер Д. Дж. Т., биография на странице 129. Он пролистал книгу в поисках нужной страницы. Так: Дуглас Джон Таунсенд Мортимер (Святая Катарина, Кембридж, 1907–1908–1909), загребной. Боб прочитал краткую информацию о спортивной карьере Мортимера.
Дуги Мортимер был загребным в экипаже Кембриджа, одержавшем победу в 1907 году. Подобного же успеха он добился и год спустя. Но в 1909 году, когда, по мнению экспертов, у Кембриджа был один из сильнейших за всю историю составов, "светло-синие" неожиданно проиграли Оксфорду, чей экипаж считался аутсайдером. В прессе высказывалось немало предположений на этот счет, но истинная подоплека странного исхода гонки до сих пор остается загадкой. Мортимер скончался в 1914 году.
Боб закрыл книгу и, ставя ее обратно на полку, предположил, что великий гребец, должно быть, погиб во время Первой мировой войны. Он присел на край кровати, обдумывая полученную информацию. Если бы он смог вернуть правую руку Дуги Мортимера обратно в Кембридж и преподнести ее клубу на ежегодном обеде "светло-синих", этот приз полностью соответствовал бы требованиям его отца.
Он быстро оделся и спустился по лестнице вниз к таксофону в коридоре. Обнаружив в телефонном справочнике четыре подходящих номера, Боб решил устранить следующее препятствие.
В справочнике были номера трех пабов в Халле, которые назывались "Король Уильям". Позвонив в первый из них, он спросил:
- У вас над стойкой случайно не висит правая рука Дуга Мортимера?
Он не мог разобрать дословно, что ему ответил голос с явным северным акцентом, но что ответ был отрицательным, Боб не сомневался ни секунды.
Во втором пабе ответила девушка:
- Вы имеете в виду штуковину, прибитую к стене над баром?
- Думаю, что да, - сказал Боб.
- Тогда это тот паб, который вы ищете.
Узнав адрес и уточнив часы работы паба, он сделал третий звонок.
- Да, это возможно, - сказали ему. - Вы можете сесть на поезд, который отходит в 15.17 до Петербороу, а там пересесть на поезд до Донкастера в 16.09, потом еще раз пересядете. В Халл вы прибудете в 18.32.
- А во сколько идет последний поезд обратно? - уточнил Боб.
- В 20.52, с пересадкой в Донкастере и Петербороу. В Кембридже вы будете вскоре после полуночи.
- Спасибо, - сказал Боб. Он пошел на ланч в колледж, где занял место за большим столом по центру: людей там было неожиданно мало.
Днем он сел на поезд до Петербороу, все еще размышляя над тем, как ему заполучить у хозяев паба драгоценную реликвию. В Петербороу он спрыгнул с подножки вагона, дошел до поезда на платформе номер три и, по-прежнему погруженный в свои думы, сел в него.
Когда пару часов спустя состав подошел к вокзалу в Халле, Боб был так же далек от решения проблемы. Он сел в стоявшее первым в ряду такси и попросил отвезти его в паб "Король Уильям".
- На Рыночной площади, на углу Гарольда или на Перси-стрит? - уточнил таксист.
- Пожалуйста, на Перси-стрит, - ответил Боб.
- Только они в семь открываются, парень, - предупредил водитель, высаживая пассажира у входа в паб.
Боб взглянул на часы. Надо было как-то убить еще двадцать минут. Он решил пройтись по улице и вскоре остановился посмотреть, как мальчишки играют в футбол. Стены домов на противоположных сторонах улицы служили им воротами, при этом ребята играли так аккуратно, что умудрились ни разу не попасть в какое-нибудь окно. Интересно, подумал Боб, приживется ли когда-нибудь эта игра в Америке?
Боб был так поражен мастерством мальчишек, что они, заметив это, прекратили играть и спросили, не хочет ли он к ним присоединиться.
- Нет, спасибо, - ответил Боб, уверенный в том, что, прими он это предложение, рано или поздно обязательно угодит мячом в окно.
К "Королю Уильяму" он вернулся в начале восьмого, зашел в почти пустой еще паб в надежде, что никто не обратит на него особого внимания. Но при росте в 195 сантиметров, одетый в двубортный синий блейзер, серые фланелевые брюки, голубую рубашку и галстук своего колледжа трем стоявшим у барной стойки мужчинам он вполне мог показаться пришельцем с другой планеты. Боб удержался от того, чтобы сразу же посмотреть, что там висит над стойкой бара. Молодая барменша со светлыми волосами спросила, что он будет.
- Полпинты вашего лучшего биттера, - сказал Боб, стараясь, чтобы это прозвучало примерно так же, как у его друзей-англичан, когда они заказывают.
Хозяин с некоторым подозрением наблюдал за тем, как Боб, взяв свои полпинты, направился к небольшому круглому столику в углу и тихонько сел там на стул. Он был несказанно рад, когда в паб зашли еще двое посетителей и отвлекли внимание хозяина.
Боб глотнул темную жидкость и чуть не задохнулся. Придя в себя, он наконец решился взглянуть выше барной стойки. И изо всех сил попытался скрыть радость, охватившую его при виде отлитой в бронзе мощной руки, прикрепленной к огромной станине из полированного дерева. Бобу показалось, что этот предмет выглядит одновременно и угрожающе, и вдохновляюще. Его взор скользнул чуть ниже, к выведенным золотом заглавным буквам:
Д. ДЖ. Т. МОРТИМЕР
1907–1908–1909
(Святая Катарина, загребной)
Боб не сводил глаз с хозяина паба и довольно скоро пришел к выводу, что, похоже, жена хозяина - все звали ее Нора - не только делает основную работу, но и вообще всем тут заправляет.
Допив биттер, он направился в ее сторону.
- Вы что-то хотели, молодой человек? - спросила Нора.
- Еще порцию, пожалуйста, - ответил Боб.
- Американец, - заметила она, нажав рычаг, чтобы наполнить кружку Боба. - Не часто у нас встретишь вашего брата, по крайней мере с тех пор как закрылась военная база по соседству. - Она поставила перед Бобом его полпинты. - И каким ветром вас занесло в Халл?
- Я приехал сюда из-за вас, - ответил Боб, не притрагиваясь к выпивке.
Нора с нескрываемым подозрением посмотрела на незнакомца, который по возрасту вполне годился ей в сыновья.
Боб улыбнулся:
- Или, если быть точнее, из-за Дуги Мортимера.
- А, теперь поняла, - сказала Нора. - Вы звонили утром, да? Кристи мне все рассказала. Как это я сразу не догадалась…
Боб кивнул.
- Как эта рука очутилась в Халле? - спросил он.
- Ну, это длинная история, - сказала Нора. - Когда-то эта штука досталась моему деду. Он сам родом из графства Айл, а отпуск обычно проводил с удочкой на Кеме. Он говорил, что в том году это был его единственный улов. По-моему, это лучше, чем сказать, будто эта штука выпала из проезжавшего мимо грузовика. А когда дед умер, мой отец собирался выкинуть ее с разным хламом, но я и слышать об этом не хотела. Я сказала, что повешу эту штуковину в пабе. Я почистила ее, отполировала - здорово получилось, да? - ну и повесила над стойкой. Неблизкий вы, значит, путь проделали, чтобы взглянуть на эту старую штуковину.
Боб поднял глаза и вновь пришел в восхищение от руки. После чего собрался с духом и заявил:
- Я приехал не для того, чтобы просто посмотреть на нее.
- Тогда зачем вы приехали? - спросила она.
- Чтобы купить ее.
- Пошевеливайся, Нора, - буркнул хозяин. - Не видишь, клиенты ждут?!
Нора резко повернулась и сказала:
- Подожди, Сирил! Этот молодой человек проделал дальний путь, чтобы увидеть руку Дуги Мортимера, - и не только увидеть, но и купить ее.
Это вызвало взрыв хохота у стоявших возле стойки завсегдатаев, но, поскольку Нора не разделила их веселья, они тут же приумолкли.
- Сдается мне, что это была напрасная поездка, а? - сказал хозяин. - Ведь эта штука не продается.
- Она не твоя, - сказала Нора, уперев руки в бока. - И не тебе решать, продается она или нет. Хотя в чем-то он прав, парень, - добавила она, вновь повернувшись лицом к Бобу. - Я не расстанусь с ней даже за сотню фунтов!
Присутствующие в заведении проявляли все больший интерес к происходящему.
- А как насчет двух сотен? - тихо спросил Боб. Тут уже сама Нора расхохоталась, но Боб даже не улыбнулся.
Отсмеявшись, Нора пристально посмотрела на странного молодого человека.
- Бог ты мой, да он, похоже, не шутит.
- Конечно, не шучу, - подтвердил Боб. - Я бы очень хотел увидеть эту руку на ее законном месте - в Кембридже - и готов заплатить за это двести фунтов стерлингов.
Хозяин взглянул на жену, словно не веря своим ушам.
- Мы бы могли купить тот подержанный автомобиль, на который я положил глаз, - сказал он.
- Не говоря уж о летнем отпуске и новом пальто к следующей зиме, - уточнила Нора, уставившись на Боба так, будто ей требовались еще какие-то доказательства, что он точно не с другой планеты. Она внезапно протянула руку над стойкой и сказала:
- Договорились, парень!
После чего Боб несколько раз за свой счет заказывал выпивку всем посетителям, которые заявили, что близко знали Нориного дедушку, пусть даже некоторые из них выглядели чересчур молодо. А потом ему пришлось остаться на ночь в местной гостинице, потому что Нора ни за что не хотела расставаться с, как она теперь ее называла, "дедушкиной реликвией", пока "ее" банк не обналичит чек, выписанный Робертом Генри Кеффордом III.
Вернувшись в Кембридж, он на следующий же день отнес руку местному реставратору мебели, который пообещал вернуть ей первозданную красу.
Когда три недели спустя Бобу наконец позволили взглянуть на плоды трудов реставратора, он сразу понял: теперь у него есть подарок, достойный Клуба и удовлетворяющий требованиям его отца. Он никому не говорил о своем сюрпризе - даже Хелен - вплоть до вечера, на который был назначен обед "светло-синих". Правда, Боб предупредил чрезвычайно озадаченного этим президента клуба, что на вечере он "кое-что представит" и для этого надо, чтобы в стену вбили два крюка на расстоянии полуметра друг от друга и на высоте двух с половиной метров от пола.
Университетский обед "светло-синих" - ежегодное мероприятие, которое проводится в здании клуба с видом на реку Кем. Присутствовать на нем может любой бывший и нынешний "синий". Прибыв на вечер, Боб с радостью отметил, что явка была почти рекордной. Он поставил под стул свой тщательно упакованный в коричневую бумагу сверток и положил перед собой на стол фотоаппарат.
Поскольку это был его последний такой обед перед возвращением в Америку, Боб сидел во главе стола, между почетным секретарем и нынешним президентом клуба. Почетный секретарь Том Адамс стал членом клуба еще лет двадцать назад и считался ходячей энциклопедией, потому что знал по именам не только присутствующих сейчас в зале, но и всех великих гребцов прошлого.
Том указал Бобу на трех олимпийских медалистов в разных концах зала.
- Тот старик, что сидит слева от президента, - сказал он, - Чарльз Форестер. В 1908 и 1909 он греб третьим номером за команду клуба, так что сейчас ему, должно быть, уже за восемьдесят.
- Разве это возможно? - удивился Боб, вспомнив фотографию молодого Форестера на стене клуба.
- Конечно, возможно, - сказал секретарь. - Более того, молодой человек, - добавил он со смехом, - когда-нибудь вы тоже будете так выглядеть.
- А что это за мужчина у дальнего конца стола? - спросил Боб. - Он выглядит еще старше.
- Это Сидней Фиск. Он занимался греблей с 1912 по 1945 год за исключением времени, когда шла Первая мировая война. Если не ошибаюсь, он принял эстафету непосредственно у своего дяди.
- Он, возможно, знал Дуги Мортимера, - спросил Боб с надеждой.
- О да, это легендарное имя, - заметил Адамс. - Мортимер Д. Дж. Т., 1907–1908–1909 годы, из колледжа Святой Катарины, загребной. Да, Фиск, конечно же, должен был знать его. И кстати, Чарльз Форестер должен был состоять в экипаже, в котором Мортимер был загребным.
За обедом Боб продолжал расспрашивать Адамса о Дуги Мортимере, но тот не смог добавить ничего существенного к статье в имевшейся у Боба "Истории гребных гонок", разве что подтвердил: поражение Кембриджа в 1909 году по-прежнему остается большой загадкой, поскольку экипаж "светло-синих" явно превосходил соперника.
Когда унесли последнее блюдо, президент встал, чтобы обратиться к собравшимся с короткой приветственной речью. Боб не без удовольствия прослушал ту ее часть, где говорилось о буйных студентах-младшекурсниках. А еще он, как и все, впадал в неистовство, когда речь заходила об Оксфорде. Свое выступление президент закончил словами:
- В этом году наш загребной из заморской колонии Боб Кеффорд хочет что-то представить для клуба. Я уверен, вы по достоинству оцените его дар.
Когда Боб встал со своего места, приветственные возгласы стали еще громче, но он говорил так тихо, что вскоре все замолчали. Он поведал товарищам, как узнал о правой руке Дуги Мортимера, а затем раздобыл ее. Тут он торжественно развернул сверсток, который прятал под стулом, и продемонстрировал всем только что отреставрированное изваяние. Присутствующие поднялись со своих мест с одобрительными возгласами. Боб огляделся с торжествующей улыбкой. Как бы он хотел, чтобы все это увидел отец!
Когда его взор скользил по залу, Боб не мог не обратить внимания, что старейший из собравшихся здесь "синих", Чарльз Форестер, не встал со своего места и не присоединился к общим аплодисментам. Затем взгляд Боба задержался на Сиднее Фиске, который тоже не счел нужным встать. Губы старого гребца были плотно сжаты, а его руки лежали на коленях.
Впрочем, Боб забыл об этих двух стариках, когда президент с помощью Тома Адамса водрузил изваяние на стену: между лопастью весла, которым на Олимпиаде 1908 года работал один из гребцов, и накидкой, которую носил единственный в истории "светло-синий", побеждавший Оксфорд четыре года подряд. Боб добросовестно снимал всю церемонию на пленку, чтобы сохранить убедительное свидетельство: он в точности выполнил волю отца.
Когда изваяние заняло свое место, многие из нынешних спортсменов и старых "светло-синих" окружили Боба, чтобы поблагодарить и поздравить его. Так что у него не осталось ни малейших сомнений: усилия, которые он приложил, пытаясь раздобыть эту руку, были не напрасны.
Боб одним из последних покинул тогда зал: очень многие хотели лично пожелать ему удачи во всех его будущих делах. Он брел, насвистывая, по тропинке в сторону своего жилища и вдруг понял, что забыл на столе фотокамеру. Боб решил вернуться за ней поутру, так как был уверен, что клуб уже заперт и там никого не осталось. Но когда он обернулся, чтобы проверить свое предположение, то увидел одинокий свет, пробивавшийся из окна на первом этаже.
Он развернулся и отправился обратно, все так же насвистывая. Подойдя ближе, Боб заглянул в окно и увидел в зале две фигуры. Он сделал еще шаг, чтобы получше их разглядеть, и с удивлением понял, что старейший "светло-синий" Чарльз Форестер и отставной гребец Сидней Фиск стараются передвинуть тяжелый стол. Боб обязательно бы им помог, если бы Фиск не указал вдруг в сторону руки Дуги Мортимера. А потом парень стоял неподвижно, наблюдая за тем, как два старика дюйм за дюймом подвигают стол к стене, пока тот не оказался точно под доской.
Фиск придвинул к стене стул, и Форестер использовал его как ступеньку, позволившую забраться на стол. Затем он наклонился и протянул руку своему более старшему товарищу, чтобы помочь тому забраться.
Уверенно обосновавшись на столе, эти двое недолго поговорили о чем-то, затем протянули руки к изваянию, сняли его с крюков и медленно положили к своим ногам. Форестер с помощью все того же стула спустился на пол, после чего обернулся, чтобы вновь помочь напарнику.
Боб не двинулся с места, пока двое стариков не прошли через весь зал и не вынесли руку Дуги Мортимера из клуба. Поставив ее на землю у двери, Форестер вернулся назад, чтобы выключить свет. Когда он вышел, Фиск не мешкая запер дверь на висячий замок.
Они вновь быстро переговорили о чем-то, подняли трофей Боба и спотыкаясь пошли по тропе. Им несколько раз пришлось останавливаться и опускать скульптуру на землю, чтобы передохнуть. Боб молча следовал за ними по пятам, прячась в тени раскидистых деревьев. В какой-то момент они вдруг резко свернули и пошли вдоль реки. Остановившись у кромки воды, они положили сокровище в маленькую лодку с веслами.
Старейший "светло-синий" развязал канат, и они вдвоем стали сталкивать лодку в реку, пока вода не поднялась до колен. Но, похоже, обоих ничуть не волновало то, что их парадные брюки вымокли. Форестеру удалось забраться в лодку довольно быстро, а вот Фиску понадобилось несколько минут, чтобы присоединиться к товарищу. Когда они оба оказались в лодке, Форестер сел на весла, а Фиск остался на корме, крепко держа руку Дуги Мортимера.