и я надеюсь, что тот раздолбай с его антикатолическими рассказами и мелкими передрягами уже нашел работу, соответствующую чувствительным струнам его тонкой натуры, и теперь порадует всех нас своим непримиримым (Канада не в счет) талантом.
а я между тем пишу о себе и слишком много пью. впрочем, об этом вы знаете.
Насилуют! Насилуют!
Доктор подвергал меня некоему обследованию. Оно состояло из тройного кровопускания - второе через десять минут после первого, третье еще через пятнадцать минут. Первые два кровопускания доктор уже сделал, и я прогуливался по улице, дожидаясь, когда пройдут последние пятнадцать минут. Остановившись, я заметил на другой стороне улицы женщину, сидевшую на автобусной-остановке. Среди миллионов женщин вам нет-нет да и попадается на глаза одна, которая выворачивает вам душу. В облике этих женщин, в том, как они сложены, в особом платье, которое они носят, есть нечто такое, против чего вы не в силах устоять. Она сидела скрестив длинные ноги и была одета в ярко-желтое платье. Ноги кончались худыми, изящными лодыжками, но зато у нее были добротные пухлые икры и чудесные ляжки с бедрами. Выражение лица у нее было таким игривым, что казалось, она смеется надо мной, но пытается это скрыть.
Дойдя до светофора, я перешел улицу и направился к женщине, сидевшей на скамейке автобусной остановки. Я впал в транс, потерял самообладание. Когда я приблизился, она встала и пошла по улице. Ее ягодицы пленили меня до потери рассудка. Я пошел за ней, слушая, как стучат ее каблучки, и пожирая глазами ее тело.
Что со мной? - подумал я. - Где же мое самообладание?
Наплевать и растереть, - ответило мне что-то.
Дойдя до почты, она вошла внутрь. Я вошел вслед за ней. В очереди стояло четверо или пятеро человек. Был теплый, приятный денек. Казалось, все грезят наяву. Я-то - несомненно.
Я в дюйме от нее, подумал я. Я мог бы коснуться ее рукой.
Она получила перевод на семь долларов восемьдесят пять центов. Я услышал ее голос. Даже голос ее звучал так, точно раздавался из специальной секс-машины. Она вышла. Я купил десяток не нужных мне открыток для авиапочты. Потом я выбежал на улицу. Она ждала автобуса, и автобус уже приближался. Я едва успел влезть туда сразу за ней. Потом я нашел место у нее за спиной. Мы ехали довольно долго. Она наверняка чувствует, что я ее преследую, подумал я, но, похоже, это ее не смущает. Волосы у нее были желто-рыжие. В ней все пламенело.
Должно быть, мы проехали мили три-четыре. Внезапно она вскочила и потянула за шнурок. Пока она дергала за шнурок, я смотрел, как облегает ее тело узкое платье.
Господи, это невыносимо, подумал я.
Она вышла в переднюю дверь, а я вышел в заднюю. На углу она повернула направо, и я последовал за ней. Она ни разу не оглянулась. Это был район многоквартирных домов. Она выглядела еще лучше, чем раньше. Такая женщина не должна шляться по улицам.
Потом она вошла в дом под названием "Хадсон Армз". Пока она ждала лифта, я стоял снаружи. Я увидел, как она входит в лифт, дверь закрылась, и тогда я вошел и встал у двери лифта. Мне было слышно, как лифт поднимается, как открываются двери и выходит она. Нажав кнопку вызова, я услышал, как лифт начал спускаться, и принялся приблизительно отсчитывать секунды:
раз, два, три, четыре, пять, шесть…
Когда лифт достиг первого этажа, я насчитал примерно восемнадцать секунд.
Я вошел и нажал верхнюю кнопку - четвертый этаж.
Потом я начал считать. Поднявшись на четвертый этаж, я насчитал двадцать четыре секунды. Это означало, что она на третьем. Где-то. Я нажал на третий. Шесть секунд. Потом я вышел.
Там было полно квартир. Рассудив, что, окажись она в первой квартире, это было бы слишком просто, я пропустил эту дверь и постучал во вторую.
Дверь открыл лысый мужчина в нижней рубашке и подтяжках.
- Я из страховой компании "Конкорд". Вы обеспечили покрытие суммы риска?
- Убирайся вон, - сказал Лысый и закрыл дверь.
Я постучал в следующую дверь. Ее открыла женщина лет сорока восьми, очень толстая и помятая.
- Я из страховой компании "Конкорд". Вы обеспечили покрытие суммы риска, мэм?
- Входите, пожалуйста, сэр.
Я вошел.
- Послушайте, - сказала она, - мы с моим мальчиком голодаем. Муж упал и умер на улице два года назад. Так замертво и упал. Мы не можем жить на сто девяносто долларов в месяц. Мой мальчик хочет есть. Вы не дадите мне денег, чтобы я смогла купить моему мальчику яичко?
Я окинул ее взглядом. Мальчик стоял посреди комнаты и ухмылялся. Очень большой мальчик, лет двенадцати, и слегка слабоумный. Он продолжал ухмыляться.
Я дал женщине доллар.
- Ах, благодарю вас, сэр! Благодарю вас!
Она охватила меня руками и поцеловала. Губы у нее были мокрые, слюнявые, мягкие. Потом она засунула мне в рот свой язык. Я едва не сблевал. Язык был толстый, полный слюны. У нее были большие и очень мягкие груди, вроде оладьев. Я вырвался из объятий.
- Послушайте, разве вам не бывает одиноко? Разве женщина вам не нужна? Я - хорошая, чистоплотная женщина, уверяю вас. Со мной вам нечего бояться болезней.
- Слушайте, мне надо идти, - сказал я.
Я унес ноги оттуда.
Я проверил еще три квартиры. Безрезультатно.
А в четвертой оказалась она. Дверь была приоткрыта дюйма на три. Я заглянул, протиснулся внутрь и закрыл дверь. Квартирка была уютная. Женщина стояла и смотрела на меня. Когда же она закричит? - подумал я. Впереди у меня уже выпирала большая штукенция.
Я подошел к ней, схватил ее за волосы и за жопу и поцеловал. Она попыталась меня оттолкнуть, бороться со мной. На ней было все то же тесное платье. Я отступил на шаг и влепил ей четыре сильные оплеухи. Когда я снова ее схватил, сопротивление было уже послабее. Нас мотало по комнате. Я порвал ей платье на шее, разорвал его спереди, сорвал с нее бюстгальтер. Вулканические, огромные груди. Я поцеловал ее груди, а потом добрался до рта. Я задрал ей платье и взялся за трусики. Потом они соскользнули вниз. А я сунул свою штукенцию внутрь. Я ей засадил встояка. Кончив, я толкнул ее на кушетку. На меня смотрела ее мохнатка. Она все еще смотрелась неплохо.
- Ступай в ванную, - сказал я. - Подмойся. Я подошел к холодильнику. Там стояла бутылка хорошего вина. Я нашел два стакана. Налил две порции. Когда она вышла, я дал ей стакан и сел рядом с ней на кушетку.
- Как тебя зовут?
- Вера.
- Тебе было хорошо?
- Да. Я люблю, когда меня насилуют. Я знала, что ты меня преследуешь. Я надеялась. Когда я вошла в лифт без тебя, то решила, что ты струсил. До этого меня только один раз изнасиловали. Красивой женщине трудно найти мужчину. Все думают, что она недоступна. Это ужасно.
- Но посмотри, как ты выглядишь, как одеваешься! Ты хоть понимаешь, что для мужчин на улице это пытка?
- Да. Я хочу, чтобы в следующий раз ты отхлестал меня ремнем.
- Ремнем?
- Да, по жопе, по бедрам, по ногам. Сделай мне больно, а потом засовывай. Скажи мне, что ты хочешь меня изнасиловать!
- Ладно, я хочу тебя избить, я хочу тебя изнасиловать.
Я схватил ее за волосы и страстно поцеловал, укусив за губу.
- Выеби меня! - крикнула она. - Выеби меня!
- Подожди, - сказал я, - мне надо передохнуть.
Она расстегнула мне ширинку и вынула пенис.
- Какой красавец! Весь изогнутый и лиловый!
Она взяла его в рот. Она начала работать. Она обладала незаурядными способностями.
- Ах, черт возьми! - сказал я - Ах, черт возьми!
Она меня поимела. Она трудилась добрых шесть или семь минут, а потом он начал пульсировать. Она провела зубами пониже головки и высосала из меня остатки жизненных сил.
- Слушай, - сказал я, - похоже, я проведу здесь всю ночь. Мне необходимо восстановить силы. Что, если я приму ванну, а ты приготовишь мне что-нибудь поесть?
- Хорошо, - сказала она.
Я вошел в ванную, закрыл дверь и пустил горячую воду. Одежду я повесил на дверной крючок.
Я принял чудесную горячую ванну, а потом вышел, обмотавшись полотенцем.
И в этот момент в квартиру вошли два полицейских.
- Этот сукин сын меня изнасиловал! - сообщила она копам.
- Стойте, подождите минутку, - сказал я.
- Одевайся, приятель, - сказал тот коп, что повыше.
- Слушай, Вера, это что, шутка?
- Нет, ты меня изнасиловал! Изнасиловал! А потом принудил к оральному совокуплению!
- Одевайся, приятель, - сказал высокий коп, - я больше повторять не намерен!
Я пошел в ванную и начал одеваться. Когда я вышел, они надели на меня наручники. Вера опять твердила свое:
- Насильник!
Мы спустились на лифте. Пока мы шли через вестибюль, на меня смотрели какие-то люди. Вера осталась дома. Полицейские грубо швырнули меня на заднее сиденье.
- Ты что, приятель? - спросил один из них. - Хочешь испортить себе жизнь из-за кусочка мандятины? Дурацкое дело нехитрое.
- Строго говоря, это было не изнасилование.
- Да их почти и не бывает.
- Ага, - сказал я, - по-моему, вы правы.
Меня зарегистрировали, а потом посадили в камеру.
Они верят лишь слову женщины, подумал я. Где же равноправие?
Потом я подумал: изнасиловал ты ее или не изнасиловал?
Я не знал.
Наконец я уснул. Наутро мне подали грейпфрут, маисовую кашу, кофе и хлеб. Грейпфрут? Ого! Просто шикарное местечко!
Я просидел в камере еще минут пятнадцать, после чего они открыли дверь.
- Вам повезло, Буковски, дама отказалась от обвинения.
- Прекрасно! Прекрасно!
- Но впредь будьте осторожны.
- Конечно, конечно!
Получив свои вещи, я вышел оттуда. Я сел в один автобус, пересел на другой, вышел в районе многоквартирных домов и вскоре уже стоял перед "Хадсон Армз". Что мне делать, я не знал. Я простоял там не меньше двадцати пяти минут. Была суббота. Скорее всего, она сидела дома. Я дотопал до лифта, вошел и нажал кнопку третьего этажа. Потом я вышел. Я постучал в дверь. Она была дома. Я ввалился внутрь.
- У меня есть еще один доллар для вашего мальчика, - сказал я.
Она взяла его.
- Ах, благодарю вас! Благодарю вас!
Она приникла своими губами к моим. Рот у нее напоминал мокрый резиновый пылесос. Высунулся толстый язык. Я присосался к нему. Потом я задрал ей платье. У нее была чудесная толстая жопа. Много жопы. Огромные синие трусы с дырочкой на левом боку. Мы стояли перед высоким зеркалом. Я ухватился за эту толстую жопу, а потом сунул язык в этот рот-пылесос. Наши языки вертелись, как сумасшедшие змеи. Впереди у меня выпирало нечто большое.
Слабоумный сынок стоял посреди комнаты, смотрел на нас и ухмылялся.
Сатанинский город
Фрэнк спустился по лестнице. Лифтов он не любил.
Он многого не любил. К лестницам он испытывал меньшую неприязнь, чем к лифтам.
Его окликнул портье:
- Мистер Эванс! Будьте добры, подойдите сюда!
Лицо портье напоминало маисовую кашу. Только эта мысль и удерживала Фрэнка от того, чтобы вмазать ему по физиономии. Портье оглядел вестибюль, потом наклонился поближе.
- Мистер Эванс, мы за вами следим. Портье вновь оглядел вестибюль, увидел, что поблизости никого нет, и опять наклонился вперед.
- Мистер Эванс, мы за вами следим и полагаем, что вы теряете рассудок.
Потом портье откинулся назад и посмотрел Фрэнку в глаза.
- Я бы сходил в кино, - сказал Фрэнк. - Не знаете, идет в городе что-нибудь хорошее?
- Давайте не будем отвлекаться, мистер Эванс.
- Ну хорошо, я теряю рассудок. И что дальше?
- Мы хотим вам помочь, мистер Эванс. Полагаю, мы нашли часть вашего рассудка. Хотите ее забрать?
- Ладно, верните мне часть моего рассудка. Портье порылся под стойкой и извлек оттуда нечто, завернутое в целлофан.
- Вот, мистер Эванс.
- Спасибо.
Фрэнк сунул сверток в карман пальто и вышел. Был холодный осенний вечер. Он пошел по улице в западном направлении. У первого переулка он остановился, повернул. Он достал из кармана сверток, снял целлофан. Содержимое свертка походило на сыр. Оно пахло сыром. Он попробовал кусочек. Оно имело вкус сыра. Он доел все, потом вышел из переулка и направился дальше по улице.
Он завернул в первый тюп1гвшийся кинотеатр, купил билет и вошел в темноту. Занял место в последнем ряду. Народу было немного. В зале пахло мочой. Женщины на экране были одеты по моде двадцатых годов, а мужчины смазывали волосы вазелином, гладко зачесывая их назад. Носы у них казались очень длинными, а мужчины к тому же, казалось, подводили себе глаза тушью. Фильм был даже не звуковой. Слова появлялись внизу. БЛАНШ ВПЕРВЫЕ ОКАЗАЛАСЬ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ. Парень с прямыми сальными волосами допьяна поил Бланш джином из бутылки. Бланш, похоже, пьянела. У БЛАНШ ЗАКРУЖИЛАСЬ ГОЛОВА. И ВДРУГ ОН ПОЦЕЛОВАЛ ЕЕ.
Фрэнк огляделся. Казалось, все головы слегка покачиваются. В зале не было ни одной женщины. Казалось, мужчины отсасывают друг у друга. Они заглатывали и заглатывали. Казалось, они не знают усталости. Люди, сидевшие поодиночке, похоже, дрочили. Сыр был очень вкусный. Он жалел, что портье дал ему так мало сыра.
ОН НАЧАЛ СНИМАТЬ С БЛАНШ ОДЕЖДЫ.
И каждый раз, когда он оглядывал зал, к нему приближался и приближался один парень. Потом, когда Фрэнк опять смотрел на экран, парень перемещался еще на два-три места поближе.
ОН ПЕРЕСПАЛ С БЛАНШ, ПОКА ОНА БЫЛА ПЬЯНА И БЕСПОМОЩНА.
Он посмотрел еще раз. Парень сидел через три места от него. Тяжело дыша. Потом оказался рядом.
- А, черт! - сказал парень. - Ах, черт возьми, о-о-о, о-о-о, о-о-о! ах, ах! и-и-ийа! ох!
НАУТРО БЛАНШ ПРОСНУЛАСЬ И ПОНЯЛА, ЧТО НАД НЕЙ НАДРУГАЛИСЬ.
От парня пахло так, как будто он никогда не подтирал жопу. Парень наклонялся все ближе, из уголков рта у него сочилась слюна.
Фрэнк нажал кнопку пружинного ножа.
- Осторожно! - сказал он. - Если придвинешься ближе, можешь порезаться!
- О господи! - сказал парень.
Он встал и побежал вдоль ряда стульев к проходу, потом быстро зашагал по проходу к первому ряду. Там сидели двое. Первый дрочил второму, а голова второго была у него между ног. Парень, который докучал Фрэнку, сел и принялся на них смотреть.
ВСКОРЕ БЛАНШ ОКАЗАЛАСЬ В ПУБЛИЧНОМ ДОМЕ.
Потом Фрэнку захотелось отлить. Он встал и направился в сторону надписи: МУЖЧИНЫ. Он вошел. Там была жуткая вонь. Он подавил рвотный позыв, открыл дверь кабинки, вошел. Он достал пенис и начал ссать. Потом он услышал какие-то звуки.
- О-о-о-о-о, черт, о-о-о-о-о, черт, о-о-о-о-о, о-о-о-о-о, господи, он как змея, как кобра, о господи, боже мой, о-о-о-о-о-о!
В разделявшей кабинки перегородке была проделана дырочка. Фрэнк увидел чей-то глаз. Он взял свой болт, помахал им и нассал парню в глаз.
- О-о-о-о-о, о-о-о-о, ах ты, грязный разъебай! - вскричал парень. - О-о-о, ах ты, скотина, дьявол, говна кусок!
Он слышал, как парень отрывает туалетную бумагу и вытирает лицо. Потом парень расплакался. Фрэнк вышел из кабинки, вымыл руки. Досматривать фильм ему не хотелось. Потом он оказался на улице и направился в сторону гостиницы. Потом он оказался в вестибюле. Портье кивком подозвал его к себе.
- Чего? - спросил Фрэнк.
- Слушайте, мистер Эванс, я хочу извиниться. Я вас просто разыграл.
- О чем это вы?
- Сами знаете.
- Нет, не знаю.
- Ну, насчет того, что вы теряете рассудок. Я же пил, сами знаете. Не говорите никому, а то я потеряю работу. Но я же пил. Я знаю, что вы не теряете рассудок. Я просто пошутил.
- Но я и вправду теряю рассудок, - сказал Фрэнк. - И спасибо за сыр.
Потом он повернулся и стал подниматься по лестнице. Добравшись до своего номера, он сел за письменный стол. Достал пружинный нож, нажал кнопку и посмотрел на лезвие. Оно было остро заточено с одной стороны. Им можно было и пырнуть, и что-нибудь отрезать. Он нажал кнопку и положил нож в карман. Потом Фрэнк нашел бумагу и ручку и начал писать:
Дорогая мама!
Это сатанинский город. Здесь правит Нечистый. Всюду секс, и используется он не в качестве орудия Красоты, как повелевает Господь, а в качестве орудия Зла. Да, наверняка он попал в руки дьявола, в руки Зла. Молоденьких девушек заставляют пить джин, а потом эти звери лишают их невинности и насильно отправляют в публичный дом. Это ужасно. Это невероятно. У меня просто сердце разрывается. Сегодня я прогуливался по берегу. Точнее, не по берегу, а по вершинам утесов. Там я остановился и присел, чтобы надышаться Красотой. Морем, небом, песком. Жизнь стала Вечным Блаженством. Потом произошло нечто сверхъестественное. Снизу меня увидали три маленькие белочки, и они начали подниматься на скалы. Когда они поднимались ко мне, я видел, как из-за камней и расщелин утесов выглядывают их маленькие мордочки. Наконец они оказались у моих ног. Они смотрели на меня своими глазками. Никогда, мама, не видел я глаз прекраснее - не тронутые Грехом, они вмещали в себя все небо, все море, Вечность. Наконец я пошевелился, и они…
Раздался стук в дверь. Фрэнк встал, подошел к двери, открыл ее. Это был портье.
- Прошу вас, мистер Эванс, мне надо с вами поговорить.
- Хорошо, входите.
Портье закрыл дверь и встал перед Фрэнком. От портье пахло вином.
- Мистер Эванс, не сообщайте, пожалуйста, администрации о нашем маленьком недоразумении.
- Я не понимаю, о чем вы.
- Вы замечательный человек, мистер Эванс. Сами знаете, я же пил.
- Вы прощены. Идите.
- Мистер Эванс, я должен вам кое-что сказать.
- Прекрасно. Что именно?
- Я люблю вас, мистер Эванс.
- А, вы имеете в виду мою душу, да, мой мальчик?
- Нет, ваше тело, мистер Эванс.
- Что?
- Ваше тело, мистер Эванс. Прошу вас, не обижайтесь, но я хочу, чтобы вы меня натянули!
- Что?
- НАТЯНИТЕ МЕНЯ, мистер Эванс! Меня потягивала половина Военно-морского флота Соединенных Штатов. А эти мальчики знают толк в таких вещах, мистер Эванс. Что может быть лучше, чем чистенькое, кругленькое очко!
- Немедленно покиньте мой номер!
Портье обнял Фрэнка за шею, потом приник губами к губам Фрэнка. Губы у портье были очень мокрые и холодные, изо рта воняло.
- Ах ты, гнусный ублюдок! ТЫ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ!
- Я люблю вас, мистер Эванс!
- Грязная свинья!
Фрэнк взял нож, нажал кнопку, лезвие выскочило, и он воткнул его в живот портье. Потом вынул.
- Мистер Эванс… боже мой…
Портье упал на пол. Руками он зажимал рану, пытаясь остановить кровь.
- Ублюдок! ТЫ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ!
Фрэнк наклонился и расстегнул ширинку портье. Потом он достал пенис портье, потянул его вверх, к себе, и отрезал на три четверти длины.
- Ах, боже мой, боже мой, боже мой, боже мой… - сказал портье.
Фрэнк пошел в ванную и выбросил отрезанный кусок в унитаз. Он спустил воду. Потом он хорошенько вымыл руки с мылом. Он вышел и вновь сел за стол. Взял ручку.
…убежали, но зато я увидел Вечность.