– Она дома и с ней все в порядке. И… знаете, спасибо вам, но не стоит больше нам звонить.
– Я всего лишь хочу узнать, как здоровье Вари.
– У нее все хорошо.
– Простите, не верю. Я хотел бы подъехать и убедиться. Всего пару минут. Пожалуйста. К тому же, у меня вещи, которые Варя оставила в палате. Мне нужно вам передать их.
– Ээээ… Простите, ― снизил голос до шепота. ― Поймите правильно – Варя очень неоднозначно реагирует на внимание к себе. Я бы не хотел травмировать ее.
Макс понял, что был прав и, девушка сбежала из больницы от него, от его посещений, его внимания. Значит, перегнул, значит, вчера все-таки сглупил.
– Виктор?..
– Николаевич.
– Виктор Николаевич, я очень хотел бы поговорить с вами. Обещаю, Варя об этом не узнает. Я подъеду и вы выйдите буквально на пару минут – передам вещи и мы пообщаемся. Все. Где мне вас найти, куда подъехать?
– Не думаю, что это хорошая мысль.
– Виктор Николаевич, вы отец Вари, и уверен, хотите ей только добра. Поверьте, я хочу того же для нее. У меня нет ни малейшего желания причинить ей вред в любом виде. Наоборот, я искренне хочу ей помочь. Она славная, замечательная девушка и достойна самого лучшего. Если бы я хотел плохого, то согласитесь, не стал бы связываться с вами, я бы вообще избегал общения с кем-то кроме Вари. Но это не так. Думаю, и вам будет спокойнее, если мы познакомимся и поговорим. И я… признаюсь, меня шокировал сегодняшний поступок Вари. Она должна еще находиться в больнице, у нее не то состояние, чтобы бегать от врачей. Поверьте, я искренне беспокоюсь. И мог бы помочь. В конце концов, если ей так претят больничные стены, можно решить этот вопрос лечением на дому.
– Да, да, ― вздохнул Скифарин и тихо добавил. ― Пожалуй, нам действительно стоит познакомиться и поговорить. Только умоляю – ни слова Варе, не пытайтесь ее увидеть.
– Обещаю, если она не пожелает, я близко не подойду. Диктуйте куда подъехать.
– Луначарского двенадцать, парадное одно, не прогадаете.
– Буду минут через тридцать. Серый "мерседес", номер. Буду у парадного. Спасибо, Виктор Николаевич.
Макс отключил связь и перевел дух. Одна проблема решена.
Скифарина все не было. Смелков курил и топтался возле машины, обозревая высотку.
Наконец из подъезда вышел знакомый седобородый мужчина – тот самый, с кем Максим уже сталкивался у больничной палаты.
– Виделись, не так ли? ― подал руку мужчина, видно, тоже узнав. Макс пожал ладонь, кивнул.
– Было. Я Максим Смелков. Нам, похоже, нужно было познакомиться сразу.
– Да, наверное. Но такие обстоятельства, ― поежился, застегивая пальто. Взгляд мужчины то и дело уходил в сторону. Ему словно было неловко или стыдно. ― Спасибо вам за помощь. Я возмещу…
– Нет, об этом речи не идет. Вы ничего не должны – Варя была в частной клинике, там работает мой друг, так что, в этом плане говорить не о чем.
– Но вы спасли ее.
– Вы бы сделали тоже самое. Как она сейчас? Почему ушла?
Мужчина странно посмотрел на него и Макс четко ощутил насколько устал этот немолодой человек.
– Вы, наверное, заметили, Варя странная. Она получила серьезную травму год назад. Понимаете, Максим, у нее свое направление, своя дорога.
Что он хочет сказать? ― силился понять Смелков и оборвал мямленье:
– Извините, Виктор Николаевич – как Варя сейчас?
– Плохо, ― вздохнул, признаваясь. Макс отодвинулся к машине, достал сигареты. Закурил и опомнился – протянул пачку. Мужчина несмело взял сигаретку и оглянулся, будто боялся, что кто увидит его и заругает, что курит.
– Я вижу, вы серьезный взрослый человек, ― затянулся, поглядывая на Максима. ― Надеюсь, вы верно поймете. Варя имеет мужскую ориентацию, хотя рождена девушкой…
– Не надо, ― поморщился Макс, смерив его неприязненным взглядом. ― Вам ведь самому противно повторять эту ложь. Вы просто идете на поводу у дочери. Я все знаю, Виктор Николаевич, и понимаю, почему она прячется под образ парня.
Лицо Скифарина вытянулось, в глазах появилась тоска и страх.
– Вы…
– Нет, с моей стороны не ждите опасности.
– Но, как вы узнали… нет, это невозможно.
– Виктор Николаевич, ― откинул окурок и нахмурился, глядя на мужчину. ― Как вы, верно заметили – мы взрослые люди. Варя же еще ребенок. Вам не справиться одному с ее травмой, с последствиями. Я искренне хочу помочь и вам и вашей дочери. Мотив простой, не стану скрывать – мне… нравится ваша дочь. Я считаю себя обязанным помочь вам и ей.
– Вы не понимаете, ― мотнул головой. ― Мы прошли с ней три курса реабилитации – толку нет.
– Никто не говорит, что все будет легко и просто. Я всего лишь прошу доверять мне и не мешать.
– Не знаю, не знаю, ― покачал головой. ― Она сбежала от вас, испугалась чего-то.
– Да, я знаю, понял уже. Я сказал ей о себе – кто и что. Ее испугало, что у меня свой бизнес и он оказался удачным.
Скифарин повел плечами, оглядев мужчину пристально и въедливо:
– Это послужило поводом?
– Сам удивлен.
– Она знает, что вы знаете?
– Нет, и не собираюсь говорить. Не стоит травмировать снова. Что было – прошло. Моя цель помочь Варе начать жить полноценно.
– Зачем вам это? ― уставился на него мужчина снизу вверх – маленький и такой же как дочь, ранимый.
– Долг. Обычный долг человека и мужчины. Варя не должна страдать от того, что однажды на ее дороге появился скот. Это неправильно.
– Она действительно нравится вам? ― Скифарин не верил, но очень хотел поверить. Было видно, что он смертельно устал и буквально раздавлен, выбился из сил.
Макс подал ему ай-фон.
– Передайте ей и не говорите о нашем разговоре, вообще не говорите, что мы виделись. Сейчас не нужно, боюсь, неверно поймет. Скажите, что ездили в больницу, там вам и отдали. Я договорюсь с врачом, к вам на дом будет приходить медсестра. Курс лечения нужно продолжить. В остальном – у вас есть мой номер, у меня ваш. Я хочу, чтобы вы поверили мне и поняли – я буду рядом с Варей, буду помогать ей. Где она учится, Виктор Николаевич?
– Эээ…
– Впрочем, неважно. Если что – звоните сразу. Пока поостерегусь звонить Варе сам, пусть остынет, восстановится.
– Вы… влюблены? ― выгнул бровь мужчина. И видно – сам сомневался. Максим же вовсе растерялся, отодвинулся даже – бред какой.
– Нет. Это долг.
– Да, да, ― закивал Скифарин поспешно, уставился на телефон в своей руке. ― Я передам. Ну, что ж, ну…
Макс затоптался – все мысли пропали.
– Пожалуй, поеду, ― протянул неуверенно. ― Позже позвоню, скажу вам на счет патронажной медсестры. Часа через два.
– Да, да.
Макс натянул перчатки, не соображая, что делает.
– Спасибо, что согласились встретиться… Спасибо, ― кивнул и тот в ответ. С минуту стояли и смотрели друг на друга в неловкости. И вот, мужчина махнул рукой.
– Да, да, конечно. Спасибо и вам, Максим. Езжайте, да, ― отступил на шаг, второй, и вот развернулся, ссутулившись, потрусил к парадному.
Смелков смотрел ему в спину и словно провалился – в ушах все еще стояли его слова: "вы влюблены"? Что ему в голову пришло? Почему нельзя просто помочь?
Ерунда, какая, ― сел в машину и уставился перед собой.
Ему было жаль этого немолодого, интеллигентного мужчину, на плечи которого свалился груз, видимо, не по силам. И стало понятно, отчего он так сказал, почему вел себя зажато и странно, но не отталкивал, а с готовностью принял предложение о помощи. Наверное, очень хотелось покоя, да и не ведущий он – сразу ясно – ведомый. Таким всегда трудно принимать решения. Варя же не в состоянии их принимать в принципе по неадекватности, вполне понятной, но страшной по сути. И ясно, отчего Скифарин шел у нее на поводу, достал паспорт, смолчал и на эпатажную выходку по смене образа. Все, чтобы хоть относительное спокойствие было, хоть видимость благополучия.
Макс поморщился от мысли, что у него тоже могли быть дети, и не дай Бог, попали бы в такую ситуацию. Наверное, он бы не смог как Скифарин, да наверняка.
Взгляд мужчины стад жестким и холодным: я бы удавил. Всех.
И завел мотор, выехал со двора, набирая номер Чилигина. Переговорил и перезвонил Виктору Николаевичу.
– Я договорился – медсестра придет к двенадцати. Капельницы и инъекции два раза в день еще трое суток… Как Варя?
– Спит, ― вздохнул Скифарин. ― Ей было очень плохо. Спасибо вам, Максим. Не скрою, благодарен вам за помощь.
– Не стоит, не за что.
– Сейчас большая редкость, когда люди помогают просто так. Вы уникальный человек.
– Вы не правы, Виктор Николаевич. Я обычный и таких, как я, как раз очень много. Мне жаль, что с вами вообще все это произошло. Особенно с Варей. Так не должно быть в принципе, ни с кем. Передайте ей… Нет, ничего не передавайте. Мы не виделись.
– Да, да, я помню.
– Хорошо. До свидания, Виктор Николаевич.
– До свидания, Максим… эээ?
– Просто – Максим.
Смелков убрал ай-фон в нагрудный карман и, встав на перекрестке у светофора, хмуро смотрел на пешеходов. Пуржило. Молоденькая мама тащила огромную коробку с искусственной елью, и вела за руку девочку лет пяти, которая гордо несла торт. Идиллия, счастливая девочка, счастливая мама. Но стало страшно от мысли, что какая-то тварь может раздавить и ту и другую. Просто так, просто потому что захотелось.
Перед глазами как наяву встала Варя – страх в ее расширенных зрачках, паника, белеющее лицо и губы.
Смелков потер лицо – прочь, и уставился на светофор – желтый. Поехали.
Остановился уже перед своим домом и сложил руки на рулевом колесе, поглядывая на парадное. В квартире Макс – его единственный друг, и тишина, никого больше. А в это время Варе, возможно, нужна помощь. А ее отец не на многое способен. Было бы хорошо, если б она… да, это было бы замечательно, но насколько возможно? ― вздохнул, оглядывая этажи.
Может поговорить с Даричевой, чтобы помогла как-то вселить в голову Вари мысль, что она… что ей… что…
И головой мотнул – думай хоть, о чем мечтаешь. Вылез и закрыл машину, вошел в подъезд.
"Немец" запрыгал от радости, увидев хозяина. Макс погладил его, присел:
– Хороший мальчик, хороший. Умница, Макс.
Собака лизнула его в щеку, взвизгнув и, мужчина невольно улыбнулся. Потрепал верного друга. Прошел в кухню, положил ему кушать, и сидел рядом, гладил, смотрел, как тот ест.
– Вдвоем мы с тобой. Два холостяка. Просто, как старая дева с кошкой.
И хмыкнул – а ведь верно – одинокие женщины заводят кошек, одинокие мужчины – собак.
Бред, ― нажал кнопку кофеварки и закурил, поглядывая на овчарку.
А почему, собственно, он считает, что мечтает не о том? Возможно, Варя сама тяготится вниманием отца – она же заявила, что у нее никого нет, вычеркнула его легко и просто. Может и она и он будут лишь рады, если начнут жить отдельно.
Макс прислонился к стене, оглядывая пространство кухни, гарнитур – этой идеальной, скорее магазинной, выставочной красоте очень не хватает домашнего беспорядка.
И потер лоб, невольно улыбаясь – представилось, что у стола стоит Варя в своем халатике – длинные стройные ножки притягивают к себе взор. И вся она своя, трогательная, разливает кофе по чашкам, а он подает ей сахар, смотрит в глаза…
Дурак ты, ― хмыкнул. Какой сахар? Да обнял бы, прижал к себе и целовал до одури.
И встал, сделал себе кофе сам.
Варя проснулась ближе к ночи – отец растолкал. Заставил выпить бульон и осторожно положил рядом с подушкой ай-фон.
– Что это? Откуда? ― сразу насторожилась девушка, взгляд нехорошим стал, подозрительным.
– Я в больницу ездил, ― помялся мужчина. ― Вот отдали, сказали – оставила. Договорился, чтобы дома лечение продолжить. Хорошо? Завтра в двенадцать медсестра придет, прокапает, укол сделает. Потом врач сам подъедет, ну и швы снимут.
Варя успокоилась, кивнула – сил не было перечить. И закрыла глаза, положив ладонь на телефон.
Глава 22
Воскресенье.
Максима давно так не маяло – бродил по квартире, не зная, чем заняться и все поглядывал на телефон – позвонить Варе? Не стоит – вспугнет. Да она и под капельницей сейчас.
Он уже привык, что ему есть куда идти и чем заняться, есть цель, но сейчас, резко лишенный этого, не находил себе места.
Макс тяжело вздохнул, глядя на хозяина. Его глаза как у "ходиков" следили за ним и перемещались – туда – сюда, разве что не тикал.
Смелков закинул в стирку белье, заправил кофеварочную машину и опять делать нечего. И ладно б – нашел чем, в голове как пуля застряла – Варя. И тяжело в паху так что девочку на дом вызывай. И подумал – почему нет? Сносит его не туда по банальной причине. Набрал номер Сусанны. Та, на удивление, была дома. Помурлыкав и выторговав поход в ресторан, заверила что едет.
Через час уже повисла на шее Максима, обдавая его угарным парфюмом. Скинула шубку на руки и прошла в зал, плюхнулась на диван, поджав ноги и выгнувшись, как лебедь.
Мужчина оглядел ее и понял, что пока не виделись, девушка успела подстроиться под современные тенденции моды. Но лучше б этого не делала.
– Грудь увеличила?
– Не нравится? ― улыбнулась кокетливо, выказывая холмы пятого размера.
Перебор, но та, видно, гордилась и считала себя супер неотразимой. Потянулась с поцелуями, а губы тоже накачены силиконом. У Максима все желание отпало. Сусанна трещала о своем, а он смотрел на нее и думал – за каким пригласил?
– Смелков, ты чего такой бука сегодня? ― легла ему на грудь, поглаживая ладонью. ― Не рад видеть?
– Рад, ― заверил без энтузиазма.
– Давай я тебе массаж сделаю, а то ты заторможенный тааакой, ― пропела, расстегивая ему брючный ремень.
– Попытайся, ― усмехнулся.
Что, что, а массаж делать Сусанна умела, вот только дальше дело не пошло. Максим ласкал ее и ничего не чувствовал. Внутри лишь раздражение росло и, одна мысль билась – как бы выпроводить гостью? Сам ведь пригласил, ― напомнил себе.
– Нет, ну, это свинство, Смелков, ― возмутилась девушка, отталкивая его. ― Мы будем или не будем, в конце концов?! Тебя поморозили, что ли? Ты где, вообще?
– Кажется, устал, ― нашел оправдание.
– Совсем ты со своей работой, ― прицокнула осуждающе и откинула одеяло, огладила мужчину, склоняясь над пахом. Эта ласка смела другие мысли, помогла. Но только он обнял Сусанну, все ее усилия сошли на нет.
– Так, ну это уже ни в какие ворота! ― надула губки и без того надутые. Демонстративно вылезла и прошлепала к креслу, принялась натягивать колготки.
– Извини.
– Знаешь, что? А иди-ка ты со своим "извини"! ― выпалила зло.
– Пойдем в ресторан или шопинг устроим, ― примирительно протянул Максим, поглядывая на нее. Девушка присмирела – знал, на что давить.
– Пользуешься моей добротой, ― пропела уже без обиды. ― Ну, и чего лежим? ― уперла руки в бока, видимо решив занять соблазнительную позу и тем пронять мужчину. А тот нехотя встал и чмокнул ее в щеку, даже не заметив ухищрений:
– Извини. Сейчас.
Сусанна надулась всерьез и всю дорогу до Невского высказывала претензии. Такого выходного Смелков себе не хотел, поэтому не прощаясь испарился из бутика, сунув Сусанне все что в портмоне имел. Получилось немного, тысяч десять, и это ее окончательно оскорбило.
Макс просто сбежал. Снял деньги в банкомате и засел в тихом кафе ближе к Дворцовой площади. Пил кофе, жевал какую-то творожную хрянь и смотрел в окно, думая, что Варе, наверное, сейчас тоже хотелось бы пройтись, посидеть в кафе, поглядывая на прохожих за стеклом.
Только о ней подумал и хоть снова Сусанну зови.
Закурил хмуро, и, подключившись к вай-фай, начал просматривать почту, а самому в голову ничего не лезет. Тоска.
И свернул приложения, с полминуты смотрел на номер Вари и нажал на связь.
Девушка спала после капельницы, как почти в ухо раздался бодрый клич рока. Вздрогнула и, не открывая глаз взяла трубку:
– Угу?
– Привет.
Голос тихий и ласковый, но настороженный будто, и сон, как смыло – Макс.
Варя молчала, чувствуя как сердце начало биться в районе горла, и он молчал, не зная, что сказать.
– Узнал, что ты из больницы ушла…
–… да.
– Что так? Стены давили?
–…
– Зря, Варя, рано. Тебе еще нужно отдыхать и отдыхать.
– Меня… Мне уже поставили капельницу. Отец договорился. Дома долечат, ― пришла в себя.
– Хорошо.
Ему хотелось слушать ее, а она молчала.
– Ты бы мне сказала, я бы отвез тебя домой. Или ты от меня… тот разговор…
– Нет, ― отрезала поспешно. ― Мне нужно было. И вообще… А какое твое дело? ― перешла в атаку, чувствуя, как горло перехватывает – ну, какого он позвонил?!
Макс крутил по столу нож и слушал ее, пропав в голосе.
– Мы друзья, ― напомнил, пытаясь понять, что ее напрягло, почему голос дребезжит, а тон странный для нападения – извиняющийся, сожалеющий и одновременно тревожный.
– Тебе плохо, Варя? ― нахмурился, заподозрив неладное.
– Нет. Просто спала.
– Я разбудил? Извини.
– Чего уж… А что звонишь-то?
– Ну, как? Приехал – тебя нет. Сижу сейчас в кафе, роллы ем и подумал – ты ведь их любишь. Хочешь составить компанию?
– Нет.
– Почему? Я заеду, потом обратно отвезу.
Еще не хватало, чтоб он узнал, где я живу, ― замерла Варя и начала кусать ноготь в волнении, не замечая того.
– Не надо. Лучше свою подружку позови.
– Звал.
– Поссорились? Голос у тебя потерянный.
– Да, есть немного.
– Милые ссорятся – только тешатся. Или как там?
Волнуется? ― не поверил своему впечатлению мужчина.
– Бранятся, ― поправил.
– Один хрен, ― отрезала.
– Может быть тебе, что-нибудь нужно?
– Что?
– Что угодно.
– Звезду с неба! Дай поспать! Пока, ― отрубила связь, разозлившись и, уставилась на экран, где номер абонента еще высвечивался. ― Лучше б ты не звонил.
Симку поменять, что ли?
Максим покрутил телефон по столу, и улыбнулся – Варя явно волновалась. Из – за него? Выдумка, но было приятно на миг представить, что и она сейчас думает о нем, и волнуется, как школьница перед первым свиданием.
А кто у нее был и что было? Никого и ничего. Так что, все как в первый раз, и без всяких "как". И тут с пониманием нужно отнестись, осторожнее быть.
Потер висок телефоном и опять нажал на вызов.
Варя, замерев, смотрела на экран и слушала рингтон – дурацкий. Надо сменить, ― подумала и сунула в ухо наушник присоединив к ай-фону.
– Ну? ― уставилась в потолок. ― Достать решил?
– Спросить. Ты о моем предложении на счет Нового года подумала?
Девушка наматывала на палец проводок, соображая:
– Нуу, допустим.
– Что решила? Какое направление?
– Спа-отель, ― буркнула, но получилось не вызывающе – робко, тихо. И Макс сам притих, как воной тепла обдало. Выплеснуло голосом и в голову ударило.
– Против? ― насторожилась его молчанием девушка.
– Нет, ― прочистил горло. ― Наоборот. Вечером займусь.
– Я с подругой, ― напомнила.
– Помню.