- Прошу, прошу! - вскричал старик и повел Эдгара по пыльному коридору, забитому картами и глобусами. - Я знаю дорогу куда угодно. - Эдгар вошел вслед за ним в большую комнату, такую же пыльную, как коридор, и так же, как коридор, забитую картами и глобусами. - Это мое, так сказать, предназначение в жизни, если можно так выразиться, так что не волнуйся: скоро, образно говоря, все образуется, и я определю, куда тебе идти. Наверное, сначала ты постучался в соседнюю дверь? - Он громко рассмеялся. - Все сначала идут, так сказать, туда, и их конечно же ошарашивает встреча с мисс Лилит, как она себя называет. А домик свой она называет Эдемской беседкой, премилое название. Я же, со своей стороны - осмелюсь облечь это в такие слова, - зовусь Ричард Эдем.
- Значит, тут все эдемское и всех зовут Эдемами? - спросил Эдгар. - А меня зовут Эдгаром.
- Эдгар, Эдгар, Эдгар, - проговорил старик. - О да, все вокруг, так сказать, несколько эдемизировано, откуда, понимаешь ли, и название, если можно так выразиться. - Тут он стал возиться со своими пыльными старинными картами, совершенно бесполезными, подумал Эдгар, в наши дни: все они зияли белыми пятнами (которые называются TERRA INCOGNITA, что означает неизвестная земля), и даже карта Англии была девственно белой к северу от Лондона. На карте Америки густонаселенный штат Нью-Джерси пересекала надпись "Обитель драконов".
- Я хочу вернуться в школу, а оттуда домой, к чаю, - сказал Эдгар, ища, куда бы сесть, и находя только карты и глобусы. Ему всё еще очень хотелось пить. Чая, чая, чая, думал он не переставая. Чашку душистого чая с молоком и сахаром. И немного печенья. И несколько булочек. И ломтик хлеба с маслом. И баночку вишневого варенья.
- Насколько я себе представляю, ты, так сказать, очень хочешь пить. И может быть, условно говоря, есть, - заметил мистер Эдем.
- Я все бы отдал, сэр, - ответил Эдгар, - я даже отдал бы больше, чем всё (тут он вспомнил о мисс Лилит, змее), за чашку душистого чая.
- Чая?! - чуть не взвизгнул мистер Эдем. - Невозможно! Он необычайно дорог. Не больше унции во всей стране, осмелюсь заявить, и, насколько я это себе представляю, весь его прибрала к рукам Ее Величество королева, да продлятся, так сказать, ее дни. Солит его и ест, если можно так выразиться, и никто не решается сказать ей, что это неправильно. - Он покачал головой и грустно улыбнулся, после чего повернулся к квадратному отверстию в стене размером с маленькую картинку и испустил громкий крик. - Мария! - завопил он. - Мария, Мария - выражаясь точно, коротко и ясно! - И он подмигнул Эдгару.
- Да, сэрр, ваша честь, - раздался голосок из отверстия. - Чего-чего изволите, сэрр, отвлекая меня от углубленных занятий замком Рэкрент?
- Много о себе, знаешь ли, так сказать, воображает, - сказал мистер Эдем. - Была в Америке и называет себя пионеркой. Встречалась с Эдгаром Хантли. - Он пристально посмотрел на Эдгара и спросил: - Ты, случайно, не он самый? Но нет, ты слишком, да будет мне позволено так выразиться, молод, да и на пион совершенно не похож. Конечно, простой здравый смысл подсказывает нам, что она не могла быть там, где, по ее речам, была - в Калифорнии, на Диком Западе и так далее, - потому что их еще просто нет на карте! Посмотри, так сказать, сам. - И действительно, кроме кусочка северо-восточного побережья, Америки на его картах почти не было. - Мария, - опять позвал мистер Эдем. - Принеси поесть и попить этому, так сказать, молодому джентльмену.
- О, сэрр, - откликнулся голос, - я как раз углубилась в любовный треугольник Фрэнка, Гарри и Люси. Но сейчас же приду и принесу то, что подобает принести такому, как он, кем бы он ни был, спаси нас, Господи, и благослови.
- Хорошо, - отозвался мистер Эдем. - Так вот, думаю, лучшей дорогой домой, которая есть, как бы поточнее выразиться, главнейший и первейший предмет твоих упований, будет дорога через Ньюфаундленд и Вест-Индию. Да-да-да. - И, совершенно поглощенный своим занятием, он стал мерить пыльным циркулем расстояния на большом глобусе. В это время из дыры в стене показалась чрезвычайно крупная мышь и проговорила:
- Ах, сэрр, какая жалость, в доме нет ничего, кроме карт и глобусов, кои удобно и приятно грызть таким, как мы, сэрр, но кои не послужат пищею, алкаемой сим юношей. - У мыши были усы, которые придавали ей очень деловой вид, и юбочка.
- Что ж, - сказал мистер Эдем, - я ничем не могу услужить тебе, так сказать, кроме как песней, но песня, возможно, исцелит жажду, образно говоря, а Мария подхватит припев.
- Но я занята нравоучительными повестями и белиндами, сэрр, - возразила мышь отнюдь не писклявым голосом.
- Делай, как сказано, Мария, - прикрикнул на нее мистер Эдем, - и не важничай по поводу твоих пионерских дней в местах, которых пока еще не существует. - И он пробормотал себе под нос: - Прямо, так сказать, Эдгар Хантли.
И тонко запел, хотя голос у него и без того был высокий и дрожащий:
Смело воду пей изо всех морей,
Если соль сперва удалишь,
Ибо хоть с нею и сыр вкусней,
И бобы, и горошек, и сельдерей,
Все мясное, съестное вкуснее с ней, -
Жажду ею не утолишь!
Потом наступила тишина, и мистер Эдем сказал:
- Давай, Мария, подхватывай припев.
Но мышь возразила:
- Ах, сэрр, при мыслях о сыре мое сердце буквально разрывается на куски!
- Не думай о сыре. Припев, Мария, так сказать, припев.
И они запели вместе:
Ты любишь соль? - люби, изволь,
Но жажду ей не утолишь.
Мистер Эдем опять запел соло:
И вкусил я вод всех морей, и вот,
Мой живот, опять ты болишь;
Я на север плавал, где всюду лед,
И на юг, где морская свинья живет,
И на запад, где скот и поет койот, -
Все, поверь уж, один результат дает:
Жажду ею не утолишь!
Затем прозвучал припев (а Эдгара все сильнее и сильнее мучила жажда):
Я соль пою, любовь мою,
Но жажду ей не утолишь.
По виду мистера Эдема и мыши Марии легко было догадаться, что они ожидали аплодисментов, которыми Эдгар и разразился. В ответ мистер Эдем раскланялся на очень старинный манер и промолвил:
- Думаю, Эдембург - самое место для него. Что скажешь, Мария?
- О, конечно, сэрр, вы прямо говорите моими словами. Это место для него, для него, конечно, тут и толковать не о чем.
- А как туда попасть, сэр? - спросил Эдгар.
Мистера Эдема этот вопрос, по-видимому, смутил. Он ответил:
- Э-э, я там, честно говоря, не был, позволю себе объясниться таким образом, у меня ведь тут столько, как говорится, работы, да и, признаюсь тебе, я не смог его найти ни на одной карте. Но Мария вот говорит, что он, так сказать, существует.
- О, безусловно, сэрр, существует, и это отменнейшее место из всех, что когда-либо стояли на двух ногах.
- Ты же говорила, так сказать, на четырех, - нахмурился мистер Эдем.
- Что две, что четыре, всё одно, - возразила Мария.
- Нет, не одно, как я многократно, если можно так выразиться, доводил до твоего сведения, - сказал мистер Эдем, еще больше мрачнея.
- Ах, всё зависит от точки зрения, сэрр.
- Нет, не зависит, осмелюсь утверждать.
- Вы простите мне это замечание, сэрр, но все же зависит.
Эдгар видел, что назревает довольно скучный спор, и начал прощаться. Он вежливо поклонился и мыши, и старику и произнес:
- Спасибо, вы мне очень помогли! - Слова, оставшиеся незамеченными.
Мистер Эдем и его служанка уже бросали друг в друга пыльными картами, причем у Марии, несмотря на сравнительно скромные размеры, получалось совсем неплохо. В комнате поднялась пыль столбом.
Эдгар спустился с холма и увидел в облаке - на этот раз дорожной - пыли всадника в изящных доспехах и королевской короне, гарцующего во главе маленького войска. От пыли все энергично кашляли.
- Avant, mes amis! - воскликнул всадник, как решил Эдгар, французский король.
- Moi, Генрих IV Французский, сражусь с lui, Людовиком XIV Французским. Как осмелился он сделать то, что сделал?! Avant, a la victoire!
Эдгар, который теперь шел по дороге, спросил у маленького солдата, кашлявшего от поднимаемой пыли:
- А что он сделал?
- Moi, - ответил солдат, - je ne parle pas francais .
- Но я говорил по-английски! - возразил Эдгар.
- Твоя правда, - раскашлесмеялся маленький солдат. - Я в последнее время всё путаю: сегодня дерешься за немцев, завтра за бельгийцев, на выходных - вполне может быть - за испанцев, - просто голова кругом идет. Так о чем ты говорил?
- За что идет война?
- Ich verstehe kein Deutsch .
- Но я же говорю по-английски!
- Твоя правда, твоя правда. По мне, лучше не знать, за что воюешь, ведь тебе, может, совсем и не хочется за это воевать, а если не воевать, где добудешь себе хлеб с маслом, а? Не говоря уж о большой кружке вкусного чая с молоком и сахаром.
- Я бы что угодно за нее отдал! - воскликнул Эдгар.
- А как же! - ответил солдат. - Но там, куда мы идем, скорее всего, будет вино.
- Разговорчики в строю! - Эдгара и маленького солдата стал пихать сержант в запыленном мундире и с огромными щетинистыми усами. - Эй, парень, где твой барабан? Ты должен идти впереди, за несколько шагов до скакуна Его Священного Величества, и бить со всей мочи, чтобы парни шагали в ногу.
- Но я не из вашего войска, - ответил Эдгар. - И буду очень признателен, если вы перестанете меня так толкать.
- Не толкнуть ли тебя по-другому, а? - рявкнул сержант. - А ведь я могу, парень, ей-Богу, могу. Выметайся отсюда, раз у тебя кишка тонка, чтобы сражаться за правое дело. Запевай! - заорал он. - Запевайте вы, идолопоклонники несчастные, и взбодрите свои трусливые сердца!
Все солдаты тут же запели, не исключая и Его Священного Величества, хотя некоторые слишком кашляли от пыли, чтобы из всего этого вышло что-нибудь по-настоящему музыкальное:
Хотим свободы веры!
Пора оставить страх:
Нельзя нас больше мучить
И жарить на кострах!
Хотим мы - ходим в церковь,
Хотим - в пивной сидим,
И в пятницу жаркое,
А не бобы едим!
Эдгар подождал, пока они, маршируя, исчезнут в облаке пыли, а сам пошел в обратную сторону, ибо был уверен, что они не могли идти в Эдембург. Он был уверен, что в Эдембурге правил не король Людовик XIV Французский. Уж в этом-то Эдгар нисколько не сомневался.
Глава 3
ДОРОГА В ЭДЕМБУРГ
Дорога в Эдембург была очень долгая, и по пути Эдгар видел мало любопытного. С одной стороны тянулись луга, где паслись коровы, с другой вдоль дороги бежал ручей, где плескались рыбки. Коровы умели петь. Эдгар подивился, что кто-то не пожалел времени на их обучение, тем более что пели они не особенно мелодично. Главной их песней была та, что называется "Моя страна, тебя…" , если вы американец, и "Боже, храни королеву" (или "короля", если на троне оказывается король; в нашем же случае, поскольку я рассказываю историю Эдгара, мы имеем королеву - благослови ее, Господи, - сияющую красотой и блистающую умом: Ее Величество - благослови ее, Господи, и спаси - Эдит I - продли, Господи, ее дни - с шеей столь длинной и белоснежной - да охранят ее небеса, - что иногда Ее Величество называют - с подобающим, всеобъемлющим и верноподданнейшим почтением - Эдит Лебединая Шея), если вы британец. Коровы, разумеется, не могли осилить слова ни того, ни другого варианта, но мотив у них получался: каждая брала по ноте. Сначала одна корова мычала первую ноту, потом повторяла ее (первая и вторая ноты совпадают), затем наступала долгая пауза, которая продолжалась до тех пор, пока другая корова постепенно не приходила к осознанию того факта, что ей пора вступать, и тогда она мычала третью ноту. Таким образом, на исполнение фрагмента "Моя стра…" (или "Боже, хра…") уходило в среднем три минуты, от чего вся процедура становилась очень скучной. Но у коров появлялось какое-то занятие, кроме жевания травы и производства молока, так что, может быть, на самом деле это и не было совсем уж пустой тратой времени. Коровы исполняли и другую, гораздо более сложную песню - "Погляди как пляшет суслик" . В их трактовке она звучала как похоронный марш для безногих.
Рыбки в ручье, бежавшем справа, отличались большей живостью. Они выпрыгивали из воды, ловя мух, которых они всех знали по именам, но ни одну не могли поймать. Их это нисколько не огорчало, и Эдгар слышал, как они весело щебетали: "Вон Фрэнк Джефри - опять промашка" - "Гарри Броуэм всегда успевает увернуться" - "Сид Смит больно прыткий, благослови его, Господи". Одна старая рыбина, которая прыгала неуклюже и кряхтя, словно страдала рыбьим ревматизмом, все время ворчала:
- Приведите констебля! Дубинки на них нет! - Но другие не обращали на нее никакого внимания.
Это были очень красивые серебристые рыбки с головками, мерцавшими золотом; одна из них учтиво приветствовала Эдгара:
- Путешествуешь, как вижу, посуху и на ногах. Набирайся мудрости, мальчик мой, постигни суть вещей: всё - в воде.
Эдгар помахал им, улыбаясь сухим ртом, но сразу же забыл и о рыбках, и о коровах, когда приблизился к киоску на обочине, где продавались прохладительные напитки.
Над киоском, защищенным от солнца огромным разноцветным навесом, развевался флаг с надписью: ПРОМОЧИ ПЕРЕСОХШЕЕ ГОРЛО ШИПУЧИМИ ГАЗИРОВАННЫМИ НАПИТКАМИ ЭДВИНА! Подойдя к киоску, Эдгар обнаружил, что продавец растянулся на прилавке и храпит без задних ног. Это был, заметил Эдгар с любопытством, большой пятнистый пес в штанах невообразимого покроя, с длинной мордой, которой он сердито дергал во сне. Эдгар воспользовался его бессознательным состоянием, не чтобы - Боже упаси! - украсть, но чтобы посмотреть. Ни один из напитков - холодных на ощупь, несмотря на жаркое солнце и отсутствие льда, - не был ему знаком. Клубничный сок из отборных клубней, розеттиада, джимиджечный напиток - ни один из них ему раньше не встречался. Он взял в руки восхитительно прохладную бутылку "Несравненного и никоим образом не подражаемого Вальтер-Скоттового шотландского виски с содовой" и вдруг услышал рычание:
- Попался, а, ррррр?
- Я не крал, я смотрел, - ответил Эдгар. Пес продолжал рычать и морщить нос, не двигаясь с места, полагая, очевидно, что для Эдгара и этого будет достаточно. - Я хотел бы чего-нибудь выпить, если можно. Мне ужасно хочется пить.
- Сколько у тебя денег, ррррр?
Эдгар вынул свою крошечную монетку, которую он с трудом отыскал среди кусочков мела, ластиков, обрывков бечевки, хлебных крошек и муравьиных личинок.
- Вот, - сказал он наконец. - Один ватек.
Пес рассмеерычался:
- Ха-ха-ха-рррр-ха-ха-ха-р-р-р-ра-ха-ха. Немного же ты получишь от меня, Его Величества короля Эдвина, рррр. В Hopтумбрии, откуда я родом, у нас с теми, кто платит ватеками, разговор короткий. Клади его на прилавок рядом с моей задней левой лапой и возьми себе крошечную бутылочку динамичного прыгосока О’Гордон, рррр. Она с лицом на этикетке.
Эдгар положил монету, куда было велено, и стал искать бутылочку. Он никак не мог найти ее, пока из сверкающей шеренги странных напитков не раздался голос:
- Меня ищешь?
Эдгар вытянул руку, ища глазами владельца голоса, а тот говорил:
- Горячо, горячо, холодно, теперь очень холодно, теперь ты на Аляске, теперь ты на Северном полюсе, теплее, теплее, вот ты и на экваторе, а вот и я, вот и я, ах!
Бутылочка и в самом деле была крошечная, и Эдгар не мог разглядеть лицо на этикетке - вроде бы мужское, веселое и чернобородое. Оно было во много-много раз меньше, чем головка королевы Эдит (благослови ее, Господи) на почтовой марке из кукольного домика. Голос, однако, был четкий и мелодичный:
- Сними меня с полки, мальчик. Давай. Я очень полезный или очень вредный, в зависимости от того, как ты себя чувствуешь.
Напитка, казалось, было слишком мало, чтобы утолить жажду, и Эдгару не понравилось слово "вредный". Он тем не менее вытянул крошечную пробочку зубами, тут же проглотил ее (она была слишком крошечная, чтобы ею подавиться) и втянул в себя крошечную порцию напитка. Трудно было определить его вкус, но чем-то он напоминал холодный-холодный лед со смородиной, изюмом, цукатами, шоколадом, ванилью, мускатным орехом и пережаренной свиной лопаткой. В тот же миг жажда ослабла. Лицо на этикетке стало неподвижным и безмолвным, зато пес, называющий себя королем Эдвином Нортумбрским, наблюдавший за Эдгаром все это время и нежно рычавший себе под нос, вдруг рявкнул.
- Что случилось? - спросил Эдгар. - Я сделал что-нибудь не так?
- Гав-гав-гав, - или что-то в этом роде ответил король Эдвин. - Я сказал возьми, а не пей.
- Но это ведь одно и то же. Когда говорят "возьми пирога", то предлагают его съесть. К тому же, когда я начал пить, вы меня не остановили.
- А мне, гав-гав, хотелось узнать, где предел твоей наглости. У нас в Нортумбрии, скажу я тебе, был бы с тобой разговор короткий. И "возьми пирога" значит "ешь", а не "пей". А ты выпил эту штуковину, гав-гав, ррррррр.
- Но, - возразил Эдгар, - "возьми книгу с полки" тоже ведь не значит "съешь ее"!