14
После возвращения к жизни у него образовалось еще одно занятие - привести в порядок свое многострадальное тело. Тим ходил в русско-турецкие бани на Десятой улице, недалеко от Томпкинс-сквер-парка, и грел кости в парной. Ушат холодной воды на голову реанимировал истрепанные нервы. Ему здесь нравилось, хоть он и выглядел анорексичным доходягой на фоне остальных - шерстистых здоровяков иммигрантского вида, расхаживающих голышом по раздевалке, потому что пивные животы и мясистые причиндалы никак не прикрывались фиговым листком, который здесь выдавали в качестве полотенца. Тиму было все равно. Он давно забыл о самолюбии. Самолюбие - привилегия тех, кому неведомы компромиссы долгой болезни. Он лишь слегка стеснялся ампутированных пальцев на ногах.
В бани вело такое же обшарпанное, как и сотни других в Нью-Йорке, красное крыльцо. Двойные двери венчала надпись "Бани на Десятой" в полукруглом окне. Выходящий из помещения посетитель придержал створку, пропуская Тима внутрь, тот кивком поблагодарил за любезность, но, не дойдя до регистрационной стойки, вдруг застыл как вкопанный. Бросил на пол спортивную сумку и, развернувшись, помчался на улицу.
Посетитель удалялся на восток, в сторону авеню А, и уже раскрывал прозрачный зонт, расписанный под карту мира. Через миг голова и плечи скрылись под зонтом.
Нужно подобраться поближе, посмотреть как следует, удостовериться, что это тот самый человек с Бруклинского моста. Сбежав со ступенек, Тим пересек улицу. Он все никак не мог привыкнуть обходиться без ампутированных пальцев при быстрой ходьбе, машинально пытаясь опираться на их фантомы. Добравшись до перекрестка раньше преследуемого, он притормозил, чтобы посмотреть, в какую сторону тот свернет. Тот подождал, пока проедут машины и начал переходить авеню А. Тим пошел следом за ним в парк.
Держась на некотором расстоянии, он шагал за незнакомцем по извилистой дорожке мимо скамеек и огороженных деревьев. Ближе к Седьмой улице Тим ускорил шаг. Обогнав преследуемого метров на десять, он развернулся и пошел ему навстречу. Лицо мужчины по-прежнему скрывал наклоненный вперед зонт. Придется заговорить, иначе не посмотришь.
- Простите…
Мужчина поднял голову. То же самое вытянутое отрешенное лицо, та же ямочка на подбородке, длинный заостренный нос с горбинкой. Резко опустив зонт, мужчина поспешно зашагал прочь.
Они добрались до Седьмой улицы. Теперь они шли бок о бок, как тогда, на Бруклинском мосту.
- Эй! - окликнул Тим, но человек не реагировал. Тим постучал по зонту, а когда и это не подействовало, крепко ухватил зонт за ручку. - Эй, я к вам обращаюсь!
Человек выдернул зонт.
- Что вам нужно?
- Я вас знаю.
- Попрошайничаете? У меня нет мелочи. Найдите работу.
Вскинув зонт над головой, человек пошел дальше.
- Эй, не уходите!
Тиму пришлось поторопиться, чтобы не отстать. Он оглянулся в поисках других прохожих, но, кроме них двоих, на улице никого не было. Город словно вымер.
- К кому-нибудь другому приставайте. Нет у меня мелочи.
- Я вас знаю, - повторил Тим.
- А вы определенно не в себе.
Тим попытался ухватить человека за руку, но тот одним ловким движением вывернулся и отскочил на пару шагов. Отброшенный зонт закрутился на тротуаре волчком.
- Отстаньте от меня! - выкрикнул преследуемый на всю улицу, едва заметно напружинив спину и слегка сжимая кулаки.
- Вам что-то известно об убийстве Эвелин Хоббс, - проговорил Тим. - Полиция хочет с вами побеседовать.
- Хорошо! - снова повысив голос, воскликнул мужчина. - Забирайте зонт! Только оставьте меня в покое.
Подобравшись боком к перекрестку, он выставил руку, подзывая такси, но как раз сейчас ни одной машины на улице не оказалось, если не считать припаркованных у тротуара.
Тим осторожно приблизился.
- Я вас не отпущу.
- Вы маньяк! - закричал мужчина.
- Я отведу вас в полицию.
Наконец вдалеке показалось такси. Человек взмахнул рукой.
- Не подходите! - предостерег он Тима.
Тим сделал еще шаг.
- Я не дам вам уехать.
Такси подрулило к тротуару. Еще секунда, и тогда ищи его свищи, этого загадочного типа. Тим успел ухватить его, когда тот уже тянулся к ручке - сграбастал за пояс и повис на плечах. Мужчина резко развернулся и приложил Тима об дверцу такси, да так, что вышибло дух. Откуда такая дикая сила в этом тщедушном теле? Чувствовался тренированный прием и рассчитанный удар. Тим, пришпиленный к дверце, глотал воздух ртом. Таксист вышел наружу, но так и застыл, таращась на происходящее. Тим уговаривал себя продержаться совсем чуть-чуть, пока не вызовут полицию. Полиция заберет обоих, установит личность этого типа и наконец посадит его под замок. Но тут Тим почувствовал, как ноги отрываются от земли. Броском через плечо тип швырнул его на тротуар, и Тим обрушился со всего размаху на асфальт, очутившись наполовину на проезжей части.
Нависнув над ним, человек сдавил ему щеки двумя пальцами, словно разъяренная мамаша, и пробуравил взглядом насквозь.
- Забудь меня, - прошипел он, - или твоей жене с дочкой конец. Ясно?
- Да.
- Забудь меня!
- Хорошо.
Тим долго смотрел в затянутое облаками небо. Двигались только глаза, невольно моргая, когда слишком близко приземлялась дождевая капля. Наконец кто-то подошел.
- Куда он делся? - спросил Тим.
- С вами все в порядке?
- Куда делся этот человек?
Прохожий посмотрел по сторонам.
- Какой человек?
Тим снова обратился к Фрицу Вейеру. Тот показал портретный набросок владельцам бань, но изображенного на нем человека никто не опознал. Тим велел Фрицу продолжать поиски. Наверняка этот тип живет где-то поблизости. Про странно опустевшие улицы в момент их неожиданной встречи Тим умолчал.
15
Подробности заявления Эллисона Тим выудил из памяти еще в баре. И чем, спрашивается, оно может воспрепятствовать упрощенной процедуре по Киблеру? Споры о достоверности тоже еще под вопросом. А что до Хорвата, даже если там действительно прецедент, то лазейка всегда найдется.
Но хохот за спиной Массерли? Померещилось или действительно смеялись над ним, Тимом?
Как раз это он и собирался выяснить по возвращении в офис. Такси притормозило на светофоре. С остановившегося рядом мусоровоза спрыгнул рабочий в ярко-желтых перчатках, подтащил выставленный на углу здания зеленый бак к погрузчику и дважды вытряхнул в кузов, откатил бак обратно и с той же равнодушной миной снова примостился на своей подножке.
Вот ведь колесит человек по всему городу, подумалось Тиму, а наверняка ничего кругом не замечает. Оттрубит свои восемь часов с мусорными баками, и домой. В памяти остается только липкая вонь и тяжелые контейнеры. Так жить нельзя. По-хорошему, чтобы впитать жизнь сполна, нужно встать на четвереньки и продвигаться шажок за шажком, периодически припадая ухом к земле.
Тогда почему он сам раскатывает на такси?
- Можете меня здесь высадить? - попросил он водителя.
Расплатившись, Тим вышел на тротуар. До офиса было еще порядочно. Он остановился в своем новом пальто на углу улицы и поплотнее натянул перчатки. По противоположной мостовой шли люди, мимо неслись машины - бесперебойное нестихающее городское движение. Тим стоял не шевелясь. Весенний снег сыпался на плечи, словно крупа. От налетевшего порыва ветра заслезились глаза. Щурясь, Тим вглядывался в здание напротив, одетое в зеленые строительные леса. Над входом с вращающейся дверью полоскались на ветру три флага, чуть поодаль толпились изгнанные курильщики. На этой стороне улицы ворковали снующие под ногами голуби. Полная латиноамериканка с рекламными щитами на груди и спине молча раздавала листовки на скидки в магазине мужской одежды. Из тележки продавца кренделей тянуло едким запахом раскаленного металла.
Может быть, ему разрешили вернуться не из сострадания, а наоборот, из мести? Зная, что нет более мучительной пытки, чем сидеть на тупиковой должности и смотреть, как ежедневно уплывают из-под носа интересные дела.
Он двинулся в сторону Вест-Виллидж. Немного посидел на крыльце браунстоуна - типичного нью-йоркского здания из бурого песчаника. Солнце поспешно скрылось за домами и, кажется, улепетывало из города вовсе, роняя обрывки лучей на ходу. Голый кирпич, цементные ступени, кованая калитка, жестяные мусорные баки, решетки на окнах первых этажей - все дышало вечерним холодом. Стоящие у тротуара машины, и те выглядели озябшими.
На крыльцо дома напротив вышла женщина и, встав в дверях, попрощалась за руку с вышедшей следом супружеской парой. Когда супруги удалились, она окинула взглядом улицу в обе стороны, словно дожидаясь кого-то еще. Тим заметил наклеенный под окнами плакат "Продается".
Он перешел дорогу и заговорил с женщиной, представившись партнером из "Тройер и Барр". Громкое название сработало, его сразу же пригласили посмотреть квартиру. Подтянутая, элегантно одетая, риелтор вела заученный монолог. Пока Тим любовался видом из глубоко сидящих окон, она стояла позади, у камина, и рассказывала, периодически уточняя у самой себя: "Так… Что же еще?" Тим смотрел на темнеющую улицу, пока его собственное неподвижное отражение не заслонило заоконный пейзаж.
- Можно выключить свет? - спросил он.
Риелтор прошла в кухню, стуча каблуками по паркету. Комната погрузилась в темноту, и отражение в стекле пропало. Освещенные окна через дорогу казались золотисто-янтарным лоскутным одеялом, наброшенным на бурый песчаник. Прохожие тянулись к своим бело-красно-коричнево-кирпичным домам неслышно, словно падающий снег. Тим решил позвонить Кронишу. Они его все равно не пустят назад. Но какая теперь разница?
- Замечательное расположение, - сказал он риелтору.
16
Джейн стояла между высокими белыми колоннами портика, дожидаясь, пока Тим уложит ее сумку в багажник. Переменчивая погода со вчерашнего дня успела наладиться, и день стоял теплый и ясный. Они проехали к воротам под сенью едва проклюнувшейся листвы.
- Хочешь, прокатимся? - спросил Тим.
- Куда?
- А, все равно. Я не знал, захочешь ты сразу домой или сперва посмотреть, что в мире делается. Ты ведь давно нигде не бывала.
Она не знала, как сказать ему, что не хочет домой. Она вообще, похоже, не готова уезжать из клиники. Здесь повсюду цветы и улыбки, уверенные голоса врачей, аккуратно подстриженные газоны. Здесь нет соблазнов, нет груза компромиссов и вины, здесь у нее всего одна комната с одной-единственной кроватью и жизнь упрощена донельзя - до элементарного выживания.
- Прокатиться можно, - согласилась она.
- И погода подходящая.
- Приятно, когда ветер в окно. Давно я не сидела в машине.
- Ты рада, что возвращаешься?
Джейн не ответила.
- Говори как есть, не стесняйся.
- Да. Очень.
Держась подальше от скоростных магистралей, они колесили по нумерованным шоссе, которые в городках обретали названия и превращались в улицы. Остановившись у заповедника, они поставили машину на парковку, прошагали по тропинке к обрамленному цветами озеру и застыли на берегу, слушая тишину.
- Давай окунемся, - предложил Тим.
- У меня нет купальника.
- Голышом.
- Средь бела дня?
- А кто смотрит?
Джейн оглянулась - действительно, никого. Ни в воде, ни на дальнем берегу. Зайдя за деревья, они разделись, повесили вещи на сук и молча вбежали в пронизанную солнцем воду, которая оказалась куда холоднее, чем на пробу пальцем.
- А-а-а, боже! - воскликнул Тим, в панике рванувшись к жене, которая уже тянулась к нему. Крепко обнявшись, они били ногами по воде, описывая круги, клацая зубами, растирая друг друга ладонями и гадая вслух, сколько они так продержатся. - Настоящая пытка.
- Бодрит, - заметила Джейн.
- Глупая затея.
- Твоя.
- Правда, глупая. Готова?
- Мы же только залезли.
Они помчались на берег, к вещам. Тим вытер жену своей майкой и, замерев, поцеловал ее грудь. Покрасневшие соски отвердели от холода, и Джейн, положив руку мужу на затылок, заставила его прижаться горячими губами покрепче. Опустившись на колени, он мягко прислонил Джейн спиной к дереву. Она раздвинула ноги, прижимаясь ягодицами к грубой коре, вцепилась в волосы мужа и не отпускала до самого оргазма.
В машине от них шел пар.
- Мне так этого не хватало! - признался Тим.
- Тебе не хватало? - переспросила Джейн, прижимая ладони к разгоряченным щекам. И расхохоталась.
Они катили вдоль воды, мимо причалов и туристических баз, проутюженных неделю назад первым в этом году ураганом, нагрянувшим раньше срока и превзошедшим все самые страшные прогнозы. На пристанях и пляжах не осталось живого места - в одном фешенебельном пляжном поселке им даже попался протараненный шхуной коттедж.
Они выехали на магистраль, ведущую к дому, но Тим проскочил мимо съезда.
- Ты пропустил съезд, Тим.
- Какие планы насчет работы? Вернешься? - спросил он.
- Не знаю. А что?
- Просто интересно.
На работу Джейн не хотела. Наверное, это лучший способ времяпровождения, достойное занятие, помогающее убить лишние часы, придающее жизни смысл и цель. Однако на самом деле Джейн не хотела заниматься ничем. Почему-то у нее сейчас не осталось ни одного жизнеутверждающего желания. И хорошо, что они пропустили съезд. Теперь можно катить до бесконечности куда глаза глядят.
- Наверное, да, - ответила она.
- Если вернешься, я тебе кое-что сосватаю.
- Сосватаешь?
- По знакомству.
- Мы что, в город едем?
- Скажи мне, только честно, - попросил Тим. - Ты очень хочешь домой?
- Это, наверное, последнее, куда я сейчас хочу.
- Почему же сразу не сказала?
- Но я ведь должна радоваться, что возвращаюсь.
- Если дом тебя не радует, никому ты ничего не должна.
В городе Тим остановил машину у пожарного гидранта и включил аварийку, но остался сидеть за рулем. Джейн ждала, что будет дальше. Развернувшись к ней, Тим объявил, что ушел из компании. Накануне подал заявление Кронишу, но, как оказалось, штатным юристам заявление подавать не обязательно, достаточно уведомить отдел кадров за две недели. Лишь теперь, услышав сенсационные новости, Джейн будто проснулась.
- Они бы все равно не приняли меня обратно по-настоящему, - объяснил Тим.
- А ты думал, примут?
- А на что я, по-твоему, рассчитывал?
- Я подозревала, что без партнерского статуса ты там работать не сможешь.
- Так и получилось, - признал Тим, открывая дверцу. - Пойдем.
Они вышли из машины. Тим отпер своим ключом входную дверь в браунстоуне, который Джейн видела в первый раз, потом дверь на этаже, а потом дверь в пустую квартиру.
- Она пока еще не наша, - уточнил он.
Джейн застыла на пороге. Тим вошел внутрь и привалился к стене, дожидаясь.
- Что все это значит?
Он жестом пригласил ее следовать за собой. Они прогулялись по квартире. Размером она была раз в десять меньше их загородного дома, но обладала шармом и настроением. Солнечные окна, паркетные полы, переоборудованная кухня, отреставрированные деревянные панели, старинная люстра и ванна на гнутых ножках радовали глаз. Тим провел жену в дальнюю комнату.
- Это спальня. Единственная.
Джейн обошла пустую комнату.
- А куда мы денем все наше барахло?
- А зачем нам барахло?
- А когда Бекка будет приезжать на каникулы?
- Положим ее на диване.
- А если она захочет после колледжа жить с нами?
Тим посмотрел удивленно.
- Кто? Бекка? Наша?
- Да, действительно…
- И это самое главное.
- Что?
- Всего одна спальня, - разъяснил Тим. - С одной-единственной кроватью.
Холод - оцепенение
1
Они проснулись в той же кровати, что хранила их, как талисман, утро за утром. Четыре года миновало, и никаких обострений. Любое предрассветное шевеление под одеялом подсказывало проснувшемуся, что второй тоже готов встать и начать новый день. Если ни тот, ни другая не открывали глаз, значит, до подъема еще далеко, и оба погружались обратно в сон. Так, в полудреме, с оглядкой на часы и друг на друга, начиналось большинство дней.
Когда Джейн проснулась, мужа рядом не было, и как он выходил из комнаты, она не помнила. Не до конца еще осознавая себя, она мгновенно провалилась в бездонный страх, как в пропасть. Выскочив из постели, Джейн накинула халат, сунула ноги в тапочки и, прихватив очки для чтения, прошла через всю квартиру в кухню, наполненную ароматом кофе, который сразу успокоил и взбодрил. Не говоря ни слова, она подобралась к читающему газету мужу и обвила руками за плечи.
- Я так испугалась, когда открыла глаза. Не слышала, как ты встал.
- Чего испугалась?
- Не знаю.
В это время суток на кухне разворачивалась мелкая рутинная возня. На столе выстраивались банки с джемами, масленка, молоко и сахарница, выскакивающий из тостера хлеб сразу же намазывался, а опустевшие кофейные чашки моментально наполнялись заново. Джейн предпочитала получать утреннюю газету на дом - не только ради кроссворда, но и ради запаха свежей типографской краски, уступающего лишь кофе в качестве вестника нового дня. Ей нравился шелест страниц и ощущение цельности мира, которое давали собранные вокруг привычные предметы. Тим ел тост, она чистила мандарин, оба пересказывали друг другу статьи и заметки, до которых второй еще не добрался, комментируя попутно самые возмутительные или (куда чаще) самые предсказуемые новости. Иногда то он, то она легонько касались друг друга протянутой через стол рукой, словно говоря "доброе утро", и, улыбнувшись, возвращались к чтению.
Наконец кто-нибудь один вставал и начинал закрывать банки, убирать грязную посуду в раковину, а другой неторопливо дочитывал статью, ставил на место масленку и смахивал крошки в мусорное ведро под раковиной.
- У тебя сегодня просмотры есть? - спросил Тим.
- И не один. Но ты только взгляни…
Он выглянул в окно.
- Еще один чудесный день.
- Если не испортится…
- Будем надеяться, что не испортится.
- Тогда можно в выходные что-нибудь придумать.
Несколько лет назад Тим устроился вести курс урегулирования споров в Колумбийском, поэтому и Джейн в свою очередь поинтересовалась:
- У тебя сегодня занятия?
- В три.
Он сполоснул посуду и поставил в посудомоечную машину. Из ванной донесся шум воды - Джейн включила душ.
Когда она вошла уже одетая на работу, Тим за кухонным столом сидел в Интернете. Джейн пожаловалась, что труба в ванной по-прежнему подтекает, а теперь еще, похоже, забилась.
- Двойной удар, - вздохнул Тим.
- Нужно просто вызвать наконец водопроводчика.
- Где сегодня будем обедать? - спросил Тим.