– На меня, – мимо с Витькиной головы, в палатку протиснулся экстрасенс Андрюша, – я все сделаю в лучшем виде. Не сомневайтесь. Чуть-чуть поколдую, и будет ваша Олечка к утру как огурчик. Зеленая и вся в пупырышках. Можете спокойно отправляться Игорь Батькович. У нас с вашей женой замечательный тандем намечается. А вы прогуляетесь, развеетесь. И мне будет спокойнее. А иначе совесть замучит, что сам не пошел.
– Иди, Гаря. Тебе же хочется. Я уже совсем в порядке. А то буду чувствовать себя этакой кисейной барышней, с которой все носятся как с тухлым яйцом. И нести неудобно, и уронить, себе дороже.
– Никуда я не пойду, – немедленно окрысился я, – ты мне жена, вот и терпи возле себя такого заботливого мужа.
Ольга мельком взглянула на мое лицо и тихо вздохнула. Ясно как день, что в таком состоянии со мной спорить бесполезно. Уперся, не сдвинешь. Но тут снова вмешался Андрей.
– Слышь, Игорь. Выдь со мной на пару минут.
После полумрака палатки обилие света причиняло глазам почти физическую боль. Наскоро оглядевшись, я заметил, что уфологи уже экипировались, нагрузив на себя кучу всевозможной аппаратуры, сомнительного назначения, вроде давешнего эксклюзивного биополенапряжёметра. Ждут только нас с Витькой. Не дождутся. По крайней мере, меня. И никакие Андреевы уговоры не подействуют.
– Ты, это, не упрямься, – тут же подлил он масла в огонь, – Тебя жена чуть не силком гонит, а ты сопротивляешься. Это же редчайший случай, один из миллиона. Другие на ее месте ныли, что б ты остался. А ты… У тебя жена – золотая…
– Вот именно поэтому я и не пойду. Потому что должен.
– Именно поэтому ты и пойдешь. Потому что должен.
На последней фразе его полушутливый тон вдруг куда-то исчез, уступив место почти прямому приказу. Я было вскинулся, хотел снова протестовать, но зацепился взглядом за выражение экстрасенсова лица. И промолчал. Мне вдруг почудились, что сквозь полупьяную физиономию Андрея, как речные камни из под прозрачного льда, проступают черты старого волхва. Ну вот, допереживался. Уже средь бела дня чертовщина мерещиться начинает.
– Иди. Так надо. Потом сам поймешь, – продолжал давить на меня Андрюша.
Но я уже сдался. Ведь слово "должен", терзавшее меня почти с самого начала змеиного происшествия, обрело, наконец, плоть и кровь. Я понял, что действительно должен, но не остаться, а идти.
– Хорошо, я пойду.
– Вот и молодец. А за жену не беспокойся. Сделаю все, что смогу, даже культурный досуг обеспечу.
– Вить, собирайся, я иду.
– Вот и чудненько, – обрадовался подошедший Степан, – Да не переживайте вы так. Час туда-обратно, час там. Максимум за два часа обернемся. А ты, Андрей, у меня смотри…
Оскорбленный экстрасенс фыркнул и полез к Ольге в палатку, возмущаясь несовершенством мира вообще и начальников в частности. Чуть погодя, я последовал за ним, чтобы еще раз ободрить Ольгу, но только зря намозолил коленки. Она уже вовсю смеялась, очередному Андрюшиному анекдоту из жизни зеленых человечков. Обиженно пожелав ей приятного времяпрепровождения, я уже попятился к выходу, как вдруг Ольга, растеряв веселость, попросила:
– Отпускаю тебя и Витю с одним условием: самый первый найденный вами трофей – мой. Даже если это будет какой-нибудь ржавый гвоздь. Имею я право на компенсацию? За моральный и физический ущерб.
И заговорщицки переглянулась с Андреем.
Клятвенно заверив ее, что свой трофей она обязательно получит, я выбрался, наконец, на вольный воздух. Вслед мне из палатки донесся насмешливый эстрасенсовый тенор:
– Вы сухой паек с собой берете?
– Это еще зачем? – удивился я, – Мы ж всего на два часа идем, а не на трое суток. Ничего страшного, с голоду не умрем.
– Действительно, не умрете… Ну, как говориться, ни пуха, ни пера.
– К черту! – бросил я и трижды плюнул через плечо. Н-да-а-а. Кажется, скоро стану таким же суеверным как Витька… Оборони царица небесная.
Повесив на шею бинокль, я взял ружье и громко свистнул Альфу. Но овчарка вместо того, чтобы радостно подбежать ко мне, угрюмо поплелась к нашей палатке и легла перед входом – сторожить. Теперь ее с места не сдвинешь. Ладно, не очень то и хотелось. И, закинув на плечо двустволку, я поплелся в арьергарде маленького отряда, туда куда, как выяснилось, должен. В святилище. Интересно то или не то? Скоро узнаю.
Шли мы спокойно и размеренно. С Витькиной гонкой не сравнить. Не ходьба, а сплошное удовольствие, тем более, что в этот раз неподъемный рюкзак не мозолил усталые плечи. Перед моими глазами покачивалась кепка Милы, которая тоже предпочитала вперед не высовываться. И как-то ненавязчиво получилось, что очень скоро мы пошли рядом, весело болтая о ничего незначащих вещах, вроде политики и бульварной литературы. Давно я не ощущал себя так легко и свободно с малознакомым человеком. Как будто дружили мы с ней в босоногом детстве, и вот, наконец, встретились после долгой разлуки. Есть что друг другу порассказать. Мы и рассказывали. Попутно выяснилось, что Мила совершенно случайно примкнула к группе уфологов, чтобы вместе дойти до Шум-горы. Интересно, ей то, что там понадобилось? Не Шум-гора, а просто Рим какой-то – все дороги туда ведут. Надо будет расспросить подробнее. И только я собирался спросить, как вдруг… То ли луч солнца, застрявший в глазах, решил сыграть со мной злую шутку, то ли тень от листвы прихотливо упала Миле на лицо, то ли подсознание мое упорно дожидалось чуда… Только показалось, что шагает рядом со мной ни кто иная как Асмир. От неожиданности я споткнулся на ровном месте и с грохотом растянулся во весь рост. Мила тот час бросилась мне помогать, отчего сходство еще больше усилилось. Те же порывистые, завораживающие движения, та же хрупкая девичья фигура, темные волосы, карие глаза. Я с самого начала гадал, кого мне напоминает эта девушка. И вот сейчас разглядел то, что должен был увидеть сразу. А чувство, что встретил старую знакомую? Еще бы не старую! Нашей, гм, дружбе не меньше тысячи лет. И вот вам здрасьте – встретились. Я и она. И Ольга… Господи, ведь просил же тебя: пронеси мимо чашу сию, не ставь перед выбором… Стоп. Какой там выбор. Это я ее помню, а она и знать не знает, что десять веков назад мы так же шагали с ней по тропинке и болтали о ничего не значащих вещах, вроде политики и теологии. Нет, если принять за основу мое видение, то здесь она тащила меня на себе, дрожа под ледяными струями дождя, и спотыкаясь от усталости и темноты.
После моего неожиданного открытия наш разговор с Милой прекратился сам собой. У меня не хватало сил и умения одновременно обдумывать ситуацию и нести прекрасную чушь. А она, видно, что-то почувствовала и тоже замолчала, сосредоточенно хмуря брови. Хорошо еще, что в этот момент Витьке и Степану Сергеевичу пришло в голову завести околонаучную дискуссию о язычестве.
– Далеко еще, Степан Сергеевич? – спросил Курицын, – Где тут ваша аномальная зона?
Семагин остановился, вынул из планшетки карту, многозначительно посмотрел на солнце, на компас и изрек:
– Думаю, осталось совсем немного. Может быть, минуть десять и мы в святилище.
– А как мы узнаем, что в святилище. Там что, храм какой-нибудь стоит?
– Да, что вы, Виктор. Какой храм?! Святилище языческое. Значит, скорее всего, простая поляна, на которой когда-то стояли идолы.
– Вот именно, что простая поляна. Идолы сгнили давно, а полян здесь пруд пруди. Как узнать?
– Вот на этот случай нам Андрей и пригодился бы. Даром что ли мы его учиться на курсы экстрасенсорики посылали. – вставила свое веское слово Валентина.
– Ничего, незаменимых у нас нет, – бодрился Сергей Степанович, – Зря я что ли в местных музеях по полдня просиживал, пока вы с Андреем дурака валяли. У меня теперь приметы особые имеются. Так что не ошибусь, не бойтесь.
– Степан Сергеевич, а какому богу посвящено это святилище вы случайно не знаете?
– Есть несколько предположений, но наиболее вероятно, что посвящено оно было языческому богу Волосу.
– Велесу, – неожиданно вырвалось у меня.
Витька, не ожидавший от друга-технаря таких познаний в славянской мифологии, слегка обалдел, и растеряно пробормотал:
– Это одно и то же. Волос, он же Велес, он же Чернобог, – считался у славян божеством зловредным, и, в то же время, ответственным за благополучие. Обладал властью над золотом, мог одарить человека богатством или отнять его.
Я чуть было не стал с ним спорить, но вовремя остановился. Все равно ничего не докажу, только нервы на кулак намотаю. Зато теперь стало понятно, отчего Витьку так манило это святилище. Ну, конечно! Золото. Если Волос-Велес бог богатства, значит, в его святилище могут быть тайники. А в тайниках… Я просто всей кожей чувствовал нетерпенье Курицына. Зря надеется, не жертвовали Велесу золотом.
Вот так, рассуждая о богах наших предков, мы шагали еще четверть часа. А потом как-то неожиданно вышли на большую поляну, почти без растительности. Только жидкая спаленная летним зноем травка прикрывала серое тело земли. По спине пробежал противный холодок. Мне не понадобились радостные возгласы Семагина, чтобы понять: пришли. Вот оно – святилище Велеса. Видимо, я на время утратил четкость мысли, потому что энергично завертел головой в поисках деревянного идола. И только спустя какое-то время до меня дошло, что тысяча лет огромный срок, который не дано пережить никакому дереву. Ни живому, ни мертвому. Если здесь что-то и было, в чем я не до конца был уверен, уже давно обратилось в труху. И все же отличительный признак был, и даже не один. Вот, оказывается, о чем вычитал Семагин в архивах местных музеев. В самом центре поляны, вместо резного кумира возвышался огромный, в человеческий рост муравейник. И на одинаковом расстоянии от него равносторонним треугольником обосновались три здоровенных замшелых пня. В несколько обхватов каждый. Я попытался вспомнить: видел в святилище деревья или нет, но так и не пришел к однозначному выводу. Вроде бы нет, но ведь тьма была кромешная, так что я мог запросто их проморгать. То это святилище или не то, оставалось только гадать на кофейной гуще. И все же место было странным, пугающим. Нет, скорее волнующим. По крайней мере, для меня. А для других… Я видел, как зябко передернула плечами Мила, а Валентина спрятала в карманы задрожавшие руки. Даже Витька, на время притих, прислушиваясь к напряженной тишине. Нас сюда не звали. А незваный гость как известно… В общем, торжественного марша и приветственных речей нам не дождаться.
– Ну, вот, мы и в зоне, – обратился к нам Степан Сергеевич, – пора приступать к замерам. Валентина, подготовь приборы. А ты, Мила, будешь записывать показания. У тебя почерк, как у отличницы, разборчивый и аккуратный.
– А нам, что делать? – спросил я.
– Что хотите, только не мешайте.
Такой поворот нас устраивал как нельзя лучше. Сейчас зайдем за кустики, потихоньку соберем металлоискатель и вперед, на поиски реликвий прошлого. Не все же время уфологи по поляне шастать будут. Отойдут подальше, а мы тут как тут. Все складывалось удачно кроме одного. Я не мог отойти от Милы. Путался у нее под ногами, как несмышленый щенок, оторванный от мамки. Даже в глаза вопросительно заглядывал, чем в конец девицу смутил. Все надеялся, дурак, что она вспомнит… Хорошо хоть Курицын вмешался и, взяв меня за загривок командирской дланью, повлек в ближайшие кусты. Там мы без помех собрали Витькину бандуру и стали терпеливо ждать удобного момента, который вскоре нам предоставили. Председатель УФО-центра вознамерился обследовать окрестности, дабы сравнить показания приборов. И вот поляна опустела, только слышно было, как Степан покрикивает на Валю, а та вяло огрызается в ответ.
– Все, пошли, – нетерпеливо зашипел на меня друг, энергично роя землю ботинками.
– Откуда начнем?
– С пней. Видишь, какие огромные? Верная примета для тех, кто клад зарывает в надежде вернуться. В первую очередь нужно искать возле каких-нибудь приметных ориентиров.
– Уж куда приметнее. Даже представить не могу, какие это были огромные деревья. Интересно, какой породы? Дубы, сосны?
– Господи, да какая разница? – разозлился Витька, одевая наушники, – Заткнись, пожалуйста. Не мешай слушать.
Я и не стал мешать. Улегся поудобней на травке и уставился в небесную синь, как в стакан со спиртом. Так же дух захватывает. Думалось о Миле-Асмир. Предположим, я прав: в прошлой жизни у нас действительно было, как говориться, большое и светлое чувство. Следует ли из этого, что мы и сейчас должны испытывать друг к другу нечто подобное? Не знаю. Но, кажется, Мила всерьез задела какие-то струны моей души. Или это я бессознательно переношу на нее чувства, которые испытал в своем видении? Сплошные вопросы. Но, то ли от упорных размышлений, то ли от того, что место это и впрямь было заколдованным, Асмир, как живая, стояла перед глазами. Хоть караул кричи. И я чуть было не закричал, потому, что увидел, как Витька, извлек свой знаменитый нож и уже вознамерился поковыряться в муравейнике, расположенном аккурат на месте Велесова идола.
– Стой, дурак! – зашипел я не хуже бразильской анаконды, – Не смей!!!
– Ты, что спятил, – Витька от неожиданности подскочил и выронил нож, который блеснув отточенным лезвием воткнулся в каком-то сантиметре от муравьиной кучи, – Чего орешь? Уфологи услышат.
– Не вздумай в муравейнике ковыряться!
– А ты что в "Гринпис" записался? Мне показалось, что я сигнал услышал. Хотел покопать посмотреть… Подумаешь, муравейник! Я ведь с краю, чуть-чуть.
– Не вздумай, – повторил я страшным голосом.
– Да ты что, белены объелся? – взбрыкнул Курицын, – обычное дело. Мы ведь для этого сюда и пришли.
– Спокойно, Вить. Ты послушай. Муравейник в центре поляны, так?
– Ну, так.
– То есть в центре святилища. А что обычно стоит в центре святилища?
– Ну, идол.
– Правильно. Идол. В данном случае идол Велеса.
– Так тут может как раз золото и зарыли! – взвыл Витька, – а ты со своими муравьями… Защитник природы, блин!
– Погоди. Просто я думаю, что этот муравейник в какой то степени заменяет идола. Ведь муравьи посвящены Велесу.
– Знаток выискался, на мою голову. Ну и что?
– А то. Помнишь ты мне про закладной столб рассказывал? Который в церкви вскрыл? Жаловался еще, что черная полоса у тебя пошла, помнишь? Вот и здесь такой же случай. Разоришь муравейник, беды потом не оберешься!
Почему я так решил? Откуда, из каких дебрей подсознания всплывали во мне слова и фразы? Не знаю. В шелесте чахлой травы, в дуновении ветра, в изгибах облаков я ловил подтверждение своей правоты. Я действительно верил в то, о чем говорил. И, удивительный случай, Курицын тоже поверил. Без слов вынул нож из земли, подхватил металлоискатель, и, подняв очи горе, страдальчески спросил:
– И откуда ты, умник, на мою голову взялся? Что теперь прикажешь делать, знаток языческих проклятий?
– Уже ничего. Слышишь, уфологи возвращаются. Прячь свой инструмент.
Витька почти управился, когда на поляну вышел Степан Сергеевич, довольный донельзя.
– Это действительно аномальная зона! – радостно сообщил он нам, – Вы не представляете, какие мы получили фантастические результаты! На предстоящем съезде уфологов мой доклад произведет настоящий фурор. Не зря мы потратили столько сил и средств на эту экспедицию.
– Вы получили интересные данные? – вежливо поинтересовался я, отвлекая внимание от Курицына, заканчивающего разборку и прикрывающего собой металлоискатель.
– Несомненно, Игорь, несомненно. Вы присутствуете при историческом моменте. Наш УФО-центр войдет в историю…
– И что теперь?
– Теперь в базовый лагерь. Для полноты картины мы с Андреем сходим сюда ночью, заодно и проверим, как работает его третий глаз. Может быть, он увидит что-нибудь интересное. Отличное будет дополнение к докладу. Ну что, пора идти?
– Конечно, пора, – вмешалась Валентина, – Тебе, Степан до темноты нужно еще, отдохнуть, как следует. Скорее всего, всю ночь торчать тут придется.
Мы покинули поляну в том же порядке, как и пришли. Я шел замыкающим, и никак не мог отделаться от ощущения, что в спину мне упирается чей-то взгляд внимательный и зовущий. Зовущий вернуться. Что-то я не сделал или сделал не так. Ощущение было таким отчетливым, что я дважды оглядывался, ожидая увидеть на месте муравейника знакомого идола или, на худой конец, волхва. Но, естественно, не увидел. Когда святилище скрылось за деревьями, я вздохнул с облегчением. Хватит паранормальности. И с какой стати это все на меня свалилось? Жил себе, жил, никого не трогал… Вот так примерно мне думалось, когда Мила неожиданно прекратила движение, и я по инерции налетел на нее, чуть не сбив с ног. Мы стояли и смотрели в полной растерянности. Перед нами была поляна с муравейником и тремя неохватными пнями. Наш маленький отряд вновь оказались в святилище, с той только разницей, что вошли мы в него с другой стороны.
Что тут началось, в литературных выражениях передать трудно. Семагин поносил Валентину, которая шла впереди, ругаясь, как портовый грузчик. Мы с Витькой вступились за даму, и тоже получили на орехи от разбушевавшегося уфолога. Когда страсти улеглись, Степан Сергеевич сказал:
– Если хочешь чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. Теперь я поведу вас. А вам Валентина Владимировна, со всей ответственностью заявляю, что это последняя ваша экспедиция.
– Ну зачем вы так, – вступилась Мила, – каждый может ошибиться…
– Нет, не каждый. Я не могу. Мой опыт и ответственность не позволяют. Идемте.
И мы пошли за Степаном Сергеевичем, гордо вышагивающим впереди. Правда, длился его триумф недолго: до той поры пока мы вновь не оказались на злополучной поляне, выйдя на нее с третьей стороны. Тут уж всем стало ясно, что дело труба. Заплутать в трех пнях! И это средь бела дня с картой и компасом! Теперь роль ведущего взял на себя Витька, и точно также потерпел неудачу. Я в провожатые благоразумно не лез, гадая про себя, может ли здесь существовать магнитная аномалия, изменяющая показания компаса или все дело в том, что Курицын успел потыкать ножом муравейник. Так мы ходили кругами восемь раз. Все до чертиков устали, жутко хотелось есть и пить. Поневоле вспомнился экстрасенс Андрюша, с его вопросом о сухом пайке. Неужели он предвидел? Или это простое совпадение?
Солнце медленно, но верно приближалось к горизонту. Скоро стемнеет. Возможно нам придется здесь ночевать, только что-то не очень хочется… После восьмой неудачной попытки я не выдержал:
– Давайте, теперь я поведу. Все равно от карт и компаса никакого толку.