А стол этот словно только и ждал его. Рядом с кипой исписанных синими чернилами бумаг лежала одинокая пачка сигарет. Миша взял ее в руки. Покрутил. "Наша марка"… Что за "Наша марка"? Да пусть хоть что! Пачка почти полная, а ему так мучительно сильно хочется курить! Но что это? Взгляд сам собой зацепился за чертежи и схемы, нарисованные от руки на пожелтевших листах. Было в них что-то до зубовного скрежета знакомое. Родное. И в то же время непостижимое. Белов взял в руки лист, потом другой, третий…
– Матерь Божия… – одними губами прошептал он. То, над чем трудились физики разных поколений было здесь… То, что вызывало самые острые споры в современном научном мире, было доказано здесь, на этих заляпанных чернилами листах! Подробное описание экспериментов и порядок их проведения, формулы, расчеты, итоги, возможные ошибки и результаты – бери да делай! Становись новым Эйнштейном, Курчатовым, Кюри, Ван-Дер-Ваальсом! Прямо-таки нобелевская премия на блюдечке с голубой каемочкой…
Миша заскрежетал зубами и огляделся. Леська там одна… И "добрые доктора" совсем рядом… Но… Но…
Без малейших колебаний Белов выхватил смартфон из внутреннего кармана пиджака. Зарядка ещё держит. Связи по-прежнему нет, зато работает все остальное. До чего полезный телефон!
Белов принялся тщательно фотографировать каждый лист, каждую схему, каждый кособокий рисунок и чертеж. Миша чувствовал себя тайным агентом. Эдаким Джеймсом Бондом, который, рискуя жизнью, похищает сверхсекретную информацию.
Ему понадобилось не меньше получаса, чтобы сделать снимки. Скоммуниздить подлинники Миша так и не рискнул, хотя мысль такая была. Подозрительный шорох за дверью заставил его порывисто выпрямиться. Что-то щелкнуло. Миша замер с телефоном в руке. Снаружи кто-то осторожно нажал на ручку двери, и та бесшумно приоткрылась…
Глава девятая. Новый поворот
За короткие секунды вся жизнь промелькнула перед глазами: крохотная комнатушка в коммуналке, ласковая мамина улыбка, первый велик, школа, первый поцелуй и первая драка, университет и первая сильная влюбленность – в науку, аспирантура, защита, Олеся…
Миша дрожал. На лбу выступила испарина. К горлу подкатил ком. Белов уже чувствовал, как сильные пальцы тисками сжимаются на запястьях, и "добрые доктора" в забрызганных кровью халатах, волокут его, вопящего и брыкающегося, по мрачному коридору. Он ощущал прикосновение холодной стали к своей плоти, видел хищный блеск в глазах врачей-мясников, слышал их перешептывания… Дверь открылась ещё на дюйм… На пороге возникла Сазонова…
Полтора часа в туалете рыжая секретарша провела с явной пользой: смыла раскисшую косметику, расчесала сбившиеся в колтун волосы и собрала высокий хвост.
– Ты где бродишь? – сердито зашипела она и зацепилась взглядом за телефон, зажатый в Мишиной руке. – Ты что тут делал?
Миша стушевался и почувствовал, что краснеет. Минуту назад он был тайным агентом, а теперь ощущал себя двоечником, которого учитель поймал со шпаргалкой в руке. Что за бред! Надо сказать ей. Сказать правду! И он скажет. Просто не сейчас. Позже.
– Я… – протянул он, сконфуженно переминаясь с ноги на ногу. – Я…
– Ты звонил Зубру? – болтушка Олеся сама подсказала ответ.
– Да.
– Ну? – Лиса уперла руки в бока и нетерпеливо уставилась на него.
– Связи нету, – буркнул Миша и двинулся к выходу. – Пошли отсюда.
– То есть как – пошли? А как же…
– Пошли я говорю! – сказал Белов неожиданно резко. Так или иначе, рассказывать Леське о странных живодерских опытах, невольным свидетелем которых он стал, Мише не хотелось. Они на кафедре и так слишком часто забывали, что она все-таки – женщина, которую надо беречь…
– Ты уверен, что мы пришли отсюда? – тараторила Сазонова. – Точно? Сто процентов? Может, повернули не туда?
Миша флегматично почесался. Повернули-то они туда. И пришли туда. Только вот… не помнил он этой развилки в самом начале мрачного коридора. Не помнил, хоть ты тресни! И Леська тоже не помнила. И от этого становилось не просто страшно, а жутко.
Белов нервно сглотнул и взялся за ручку дубовой двери, той самой, которая привела их сюда. ещё немного и они вернутся в ярко-освещенный холл. Вернутся и непременно найдут выход. Дверь поддалась, отворилась и… Ба-бац!
– Ай! Ах, ты ж… твою ж мать! – вскрикнул Миша, запоздало отскакивая в сторону.
Сверху на него, с лязгом и грохотом, рухнуло блестящее жестяное ведро вместе со шваброй-ленивицей. От жестянки Миша ещё успел увернуться, а вот древко швабры пребольно заехало по лбу.
– Что за блядство? – риторически поинтересовался Белов, потирая уже не затылок, а ушибленный лоб.
За дверью, вместо украшенного флагами и плакатами коридора, оказалась тесная и темная кладовка, "под завязку" забитая бесполезным барахлом. Чего там только не было! Пустые картонные коробки громоздились рядом с пятилитровыми баклажками, засохшие грязные тряпки торчали из замызганных ведер и ярких пластмассовых тазиков, лохматые веники угрожающе топорщились, гирлянды кучерявых металлических губок празднично переливались, намекая на близость самого долгожданного праздника…
Сазонова прыснула со смеху. Смех этот казался неуместным и неестественным в окружающей их гулкой пустоте. Мишу передернуло.
– Говорю же, – утирая выступившие слезы, проверещала Лиса, – свернули не туда. И развилка эта была, просто мы её не заметили и всё тут!
– И всё тут… – эхом повторил Белов. – И всё тут… И что ты предлагаешь?
– Ну… выбор-то у нас не велик, – Олеся отступила назад на пару шагов и оказалась как раз на появившейся из ниоткуда развилке. – Либо туда, – указала она в темноту загадочного коридора, – либо обратно, к туалету.
К туалету… Нет, к туалету Мише возвращаться совсем не хотелось. В ушах до сих пор раздавались леденящие душу стоны и завывания несчастного подопытного вперемешку с жужжанием адской разделочной машины.
Миша вздохнул и угрюмо кивнул в сторону незнакомого поворота…
Глава десятая. Минотавр Лукич
Эхо играло со звуком. Каждый осторожный шаг превращался в топот сотни ног, каждое слово – в многоголосый хор. Высокие потолки уходили в темную бесконечность. Редкие, аскетического вида, светильники сиротливо мерцали на серых стенах. И – ни одной двери! Жутко. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что зря они не вернулись к туалету. Миша мотнул головой, пытаясь оправдать себя – при любом раскладе они всегда могут повернуть назад.
– Опять направо, – устало констатировала Сазонова. Поначалу она бодрилась и даже шутила, вспоминая, как они в позапрошлом году ухитрились заблудиться в МГУ, но теперь заметно приуныла.
Коридор петлял, навевая мысли о сказочных лабиринтах, из которых нет выхода.
– Теперь налево… – глухо пробубнил Миша. – У тебя случайно нет мотка ниток?
– Конечно есть! Всегда ношу с собой! – раздраженно фыркнула поникшая Леська. – А мое второе имя – Ариадна!
Миша грустно усмехнулся:
– Надеюсь, минотавры нам тут не встретятся. Все-таки редкий зверь… Хотя кто знает?
– А наши теперь уже и горячее съели… Интересно, что там сегодня подавали на горячее? Валя говорил, рыбу хотели… Как ты думаешь, нас будут искать?
Белов тут же остановился. Положил руки на тонкие Леськины плечи, заглянул в блестящие зеленые глаза и самым серьезным тоном, на который только был способен, сказал:
– Непременно.
– Ты уверен?
– Да, – Миша понял, что необходимо срочно сменить тему. – Кстати, давно хотел тебя спросить…
– Мм?
– А что у тебя с Пономаренко?
– С Пономаренко? А что с ним?
– Ну… – Миша замялся. Он не любил сплетни. – Говорят, ты ходила с ним на свидание в четверг.
– С этим прыщавым самодовольным сосунком? – возмутилась Олеся. – Ты что, Белов, совсем с дуба рухнул? Он меня бесит донельзя! Кроме спеси – так, один пшик.
Миша улыбнулся и дружески приобнял Сазонову. Как чудесно, что их донельзя бесят одни и те же люди, что им нравятся одни и те же фильмы, что пьют они исключительно "Дербент", а выпив – хором поют "Наутилуса"… Почему, ну почему они до сих пор просто друзья? "Наверное, потому, что я – идиот", – грустно подумал Миша, очередной раз свернул направо, и тут же врос в землю…
– Ты чего? – недоуменно уставилась на него Лиса.
– Дверь.
– Какая дверь? Нет никаких дверей, – Сазонова так отчаянно закрутила головой, что рыжий хвост хлестнул по побледневшим Мишиным щекам.
– Там, – Миша поднял руку. – Наверху. Дверь…
Каким-то непонятным, нелогичным образом дверь оказалась именно наверху. Никак не ниже трех метров от пола. Никаких лестниц – ни пожарных, ни приставных, ни веревочных – вокруг не наблюдалось. В другой раз Миша посмеялся бы, сфотографировал это чудо и выложил в сеть с надписью, типа: "Эту страну не победить", но теперь было не до смеха…
Раздался тихий щелчок, и ручка двери медленно повернулась…
Миша сгреб Лису в охапку и, предусмотрительно зажав ей рот ладонью, оттащил за угол.
В темном проеме появилась голова. Мужская. Блестящую лысину обрамляли короткие седые волосы. Косматые белые брови хмурились. Глаза прятались за толстенными линзами монументальных очков в роговой оправе. Роскошным усам незнакомца мог позавидовать даже Чапаев. На этом сходство с человеком заканчивалось – вслед за головой появилось тело… Шесть длиннющих рук (не лап, не щупалец, а именно рук) ловко перемещали старика по отвесной стене, нарушая законы гравитации, а вместо ног болталась пара втиснутых в подвязанные брючины обрубков. Монстр был в синей спецовке. На груди поблескивал пластиковый бейджик: "Лукич".
От страха у Миши закрутило в животе. Олеся дернулась в его руках, но не издала ни звука.
Старикан зыркнул в одну сторону и, ещё больше нахмурив седые брови, в другую. Как раз туда, где они с Лисой притаились.
Белов нервно сглотнул: пропали! Заметил!
Но Лукич не спешил бить тревогу. Он крякнул, неторопливо почесался, и одна из его многочисленных рук отправилась за пазуху…
Миша закусил губу. Сейчас… сейчас… Что там у этого паука? Бластер? Рация? Пэ эм в конце концов? Всё им конец! Белов обреченно зажмурился.
Чиркнула спичка, и вспышка заставила Мишу открыть глаза. Из внутреннего кармана Лукич извлек… пачку Беломорканала. Прикурил папироску. Смачно, аппетитно затянулся и пустил дым кольцами. Одно, второе, третье… Они уплывали вверх и растворялись в темноте.
Глава одиннадцатая. Чудесное спасение
Мишу оглушал стук собственного сердца. Еле слышное прерывистое дыхание Леськи казалось рокочущим грохотом водопада. Белов вжался в стену и неотрывно следил за шестируким инвалидом. Заметил? Нет. Не похоже…
Лукич в две глубокие затяжки разделался с папироской, тщательно, с каким-то маниакальным остервенением, забычковал окурок о серую стену и щелчком отправил в глубины коридора.
– Э-эх! – громко вздохнул человек-паук.
– Э-эх…э-эх…э-эх… – откликнулась серо-черная бездна над ним.
– А ты помни-и-ишь, как давно-о-о по весне-е-е, – затянул монстр приятным хрипловатым басом, – мы на чертовом крутились колесе-е-е-е. Колесе-е-е-е, колесе-е-е-е. А теперь оно во сне-е-е-е…
И, напевая бессмертный магомаевский шлягер, Лукич, проворно перебирая длинными тощими ручищами, пополз куда-то наверх. Что-то заскрежетало, щелкнуло, и тишину разорвал пронзительный звук сигнала.
Миша и Олеся переглянулись.
– Что здесь происходит? – беззвучно, одними губами спросила Сазонова.
Белов красноречиво пожал плечами и помотал головой.
Монстр тем временем вернулся к двери на стене, и снова запустил руку за пазуху. На этот раз из-под синей спецовки показалась-таки рация…
– Валюша! – пробасил Лукич. – Портал к перемещению готов. Пост сдал.
С этими словами усач нырнул в дверь. Миша и Леся услышали, как ключ повернулся в замке.
Но не успели они покинуть своего укрытия, как навязчивый сигнал перерос в протяжный вой сирены, а чернота наверху окрасилась ядовито-красными сполохами. Звук и свет пульсировали в унисон. Олеся схватила Мишу за рукав и что-то прокричала, но ее голос утонул в мигающем алом шуме. Зато раздался другой, уже знакомый по КПП, голос диспетчера:
– Внимание! Внимание! Перемещение через две минуты пятьдесят девять секунд. Просьба сотрудникам покинуть коридор портала. Внимание! Внимание! Перемещение через две минуты пятьдесят семь секунд… Внимание! Внимание!
По серым стенам и бетонному полу зазмеились голубоватые молнии. Мрак взорвался калейдоскопом огней.
– Перемещение через одну минуту пятьдесят девять секунд…
– Надо уходить! – рыкнул Миша, схватил Олесю и ринулся вперед.
Что это? Интуиция? Инстинкт самосохранения? Удача? Телепатия? Неизвестно. Да и задумываться над этим у Миши не было ни сил, ни желания, ни времени. Он рванулся, увлекая за собой Сазонову, прямо сквозь шальную пляску сполохов и за очередным поворотом увидел его. И этого было достаточно… Только бы успеть!
– Тридцать секунд до перемещения… – гремел гнусавый голос. – Обратный отсчет.
– Быстрее! – подгонял Миша Олесю. – Быстрее, Сазоныш, давай же! Бежим!
– Девятнадцать…восемнадцать…семнадцать…
Они летели к спасению, и у Миши даже мысли не возникло, что его безумный расчет может не оправдаться.
– Одиннадцать…десять…девять…
Опережая время, Белов бросился к своему единственному шансу. И вот он – перед ними…
– Лифт! – взвизгнула Сазонова. – Но откуда ты…
– Семь…шесть…пять…
– Понятия не имею! – честно признался Миша и нажал кнопку вызова.
Створки тут же разъехались в стороны.
– Четыре…три…
Лиса проворно юркнула внутрь. Миша ввалился следом. Прежде, чем он успел что-то сказать, Олеся переключила какой-то рычаг, лифт дернулся и послушно поехал вверх.
Спустя секунду кабину тряхнуло так, будто совсем рядом разорвалась бомба…
Глава двенадцатая. Загадочная
С тихим урчанием лифт поднимался всё выше, выше и выше. Миша сидел в углу, обхватив голову руками. Леська съежилась у противоположной стены. В лице ни кровинки, но глаза – сухие. "Интересно, почему она не плачет? Не кричит, не бьется в истерике?", – подумал Миша. Ему вот очень хотелось забиться в истерике…
– Лесь…
– Мм? – Сазонова подняла голову, и устало взглянула на него.
– Где мы, Лесь?
Уголок Леськиных губ чуть дрогнул, но улыбки так и не сложилось. Миша приготовился, что Сазонова пошлет его куда подальше, вместе с глупыми вопросами. Пошлет конкретно и прямолинейно, и будет права, но этого не произошло.
– Мы на ВСМ…что-то там ещё… "Красный броневик", Миш. Это же очевидно, – тихо ответила она и зевнула.
– Всё шутки шутишь?
– Даже не думаю. Откуда ты узнал про лифт?
– Не знаю, – Миша привычным движением взъерошил волосы на затылке и тяжело вздохнул. – Точнее знаю. Боюсь, ты не поверишь… Мне словно кто-то показал…
– Показал? Кто показал? Как?
Белов пожал плечами.
– Хех, прямо "Битва экстрасенсов" какая-то, – усмехнулась Сазонова.
– Ну вот, говорил же – не поверишь… Лесь?
– Мм?
– Тебе страшно?
Сазонова как-то странно посмотрела на него.
– Я… – начала было она, но лифт резко дернулся и остановился. Створки, заскрежетав, разъехались в стороны.
Покидать мнимую безопасность душного лифта не хотелось. Не было сил бродить по коридорам, пугаясь каждого шороха. Но другого выхода Миша не видел. К тому же этаж казался вполне себе безобидным, особенно в сравнении с мрачным лабиринтом шестирукого "минотавра" Лукича. Ничего необычного: светло-голубые стены, закованный в серую плитку пол, неизбежные кадки с фикусами и, конечно же, двери…
Белов продвигался вперед как сомнамбула. Сомнамбула впавшая в ступор… Олеся метко называла такое его состояние: "Ударили пыльным мешком по голове". Так он себя и чувствовал. Миша с ужасом осознал, что предпочел бы ещё раз пробежаться по коридору портала, чем бродить вот так вот, как сейчас. Мысли путались, ноги дрожали, голова гудела, как с похмелья. Рассеянный взгляд зацепился за какое-то яркое пятно на безликой стене.
– "Доска почета", – прочел он вслух. – "Лучшие сотрудники ВСМПВНБ Красный броневик".
Миша хотел окликнуть Лису, но та безнадежно отстала – в который раз, с упорством маньяка, секретарша терзала мобильник в надежде поймать сеть. Белов вздохнул и принялся рассматривать фотографии на стенде.
С портретов на него смотрели мужчины и женщины. Кто-то серьёзно, кто-то с улыбкой. Вот седой очкарик, пятый в четвертом ряду, хмурит кустистую бровь. Слева от него – пухлощекая светловолосая красотка. Чуть ниже – осунувшийся хмырь с геммороидальным цветом лица… Ничего интересного. Миша собрался уходить, но вдруг… Стоп! В бесконечной череде чужаков мелькнули знакомые черты. Показалось? Белов прищурился, привстал на цыпочки…, и тут Леся резко дернула его за рукав.
– Смотри! – пискнула она и вцепилась в Мишин локоть мертвой хваткой. Белов проследил за ее взглядом и замер: дверь, ручку которой они отчаянно дергали всего пять минут назад, распахнулась… и оттуда вышли… шаги.
– Топ-топ-топ-топ, – просто звук. Звук шагов без тела.
Миша и Олеся разом охнули и замерли с открытыми ртами. Шаги размеренно протопали мимо, и скрылись за поворотом коридора.
– О, Господи! – громко выдохнула Лиса, прижав ладонь к груди.
– Разъети ж твою телегу! – рыкнул Миша и, растеряв все страхи, рванулся вслед за невидимкой. – Больше ты от меня не уйдешь, гад!
– Белов, стой! – Леська бросилась вдогонку.
Глава тринадцатая. Таинственное послание Ихтиандра
Погоня кончилась так же стремительно, как и началась. Свернув за угол, местное привидение скрылось в одном из кабинетов, громко хлопнув дверью прямо перед Мишиным носом.
– Вот гад! – Миша сплюнул на пол и, замявшись на мгновение, схватился за ручку двери.
– Белов, ты очумел? – Сазонова снова повисла у него на локте. – Что тебе с него? Это же – п-призрак!
– Призрак, говоришь? – зло усмехнулся Миша и так глянул на подругу, что та отстранилась. – Приведений не бывает, Сазонова! Не бы-ва-ет! А мне нужны ответы.
С этими словами Белов ворвался в кабинет. Лесе ничего не оставалось, как последовать за ним.
Внутри было темно, как в могиле, и тихо, как на кладбище. И никаких тебе привидений – шаги, увы, бесследно исчезли, сколько не напрягай слух. Миша выругался. Тут же захотелось назад, в коридор, туда, где светло и спокойно. Но, к бескрайнему Мишиному ужасу, дверь захлопнулась и не желала открываться. Белов почем зря терзал несчастный пластиковый рычаг и отчаянно матерился.
– Ну-у… ты своего добился, молодец, поздравляю! – сарказма в Леськином голосе было больше, чем самого голоса.
– Ты бы лучше помогла, чем язвить!
– Фр-р-р-р, – ответила Сазонова. Миша услышал, как она копошится. Щелкнула, высекая искру, зажигалка. В кромешной мгле затанцевал крошечный дрожащий огонёк. – Ох, и как ты без меня вообще жил, Белов? – ехидно поинтересовалась Лиса, и секунду спустя кабинет озарился холодным светом энергосберегающих лампочек.