- Включить в район оперативной ответственности бригад постов, дислоцирующихся при многопрофильных стационарах улицы, предприятия, учреждения, общественные места и адреса проживания граждан, расположенные в пределах двух с половиной километров от места дислокации бригад, организуемых постов… - читал вслух доктор Саркисян и сразу же переходил к комментариям. - Что за чушь? С какого потолка они взяли себе эти два с половиной километра? Все равно - если у соседей будет стоять вызов, то и с поста ушлют к черту на рога! И вообще - какой в этом толк?
- Игорь, мы постепенно продвигаемся к тому, чтобы лечить в приемнике тех, кого привезли, - снисходительно пояснил Чугункин. - Это - суперпреемственность, квинтэссенция рационализма.
- Слова, пустые слова! - горячился Саркисян. - Ты мне суть объясни. Смысл! Зачем полусуточная бригада должна базироваться не на подстанции, а на территории стационара? Пост на МКАД - это я еще понимаю, хотя и от такого поста толку мало! Но в стационаре?
- Помню, проходил я практику в городе Конаково, тактам "скорая помощь" базировалась при центральной районной больничке и подчинялась ее главному врачу, - вспомнил доктор. - Было очень удобно работать и решать вопросы. Никаких заморочек с госпитализацией, никаких нестыковок. Благодать!
- Как ты себе представляешь эту схему в Москве? - накинулся на него Саркисян.
- А он правильно представляет! - Чугункин отработал свою смену, но домой не торопился - "отмякал душой" на родной подстанции. - В конечном итоге нас подчинят крупным стационарам. Первый шаг уже сделан. Как говорится: "коготок увяз - всей птичке пропасть", или "лиха беда начало".
- Ты кладезь народной мудрости, - обиделся Саркисян. - Я так и не понял - поддерживаешь ты это новшество или нет?
- Игорь, представь себе, что ты - красивая юная девушка! - сказал Чугункин. - Представил?
- Ну, допустим! - поколебавшись, ответил Саркисян.
- Представь, что ты возвращаешься поздно вечером домой по темному парку… Представил?
- Представил, давай дальше!
- Представь, что тебе перегородили дорогу пьяные парни, жаждущие быстрой дармовой любви…
- И что дальше?
- Так вот, - Чугункин обвел лукавым взором присутствующих, призывая их посмеяться вместе, - независимо от твоего желания, твоего настроения, твоего самочувствия и твоего мнения, тебя банально трахнут, и все тут! Так же обстоит дело и с любым приказом администрации! Странно, что ты до сих пор этого не понял.
- Я прекрасно это понимаю, но всегда хочется верить в то, что там сидят умные люди!
- Верь, - разрешил Чугункин, - вера помогает мириться с беспросветной тупостью бытия…
- Насчет тупости ты не прав, Павел, - несколько глотков крепкого чая придали Жгутикову сил, необходимых для продолжения дискуссии. - Посты - это переходный этап к отделениям скорой медицинской помощи в каждом стационаре…
- Я читал положение, - сморщился Чугункин. - Не отделение, а просто государство какое-то - блок приема пациентов с регистратурой, сортировочным постом, залом ожидания больных и сопровождающих…
- Как далеко шагнула медицина, э! - "восхитился" Саркисян. - Всю жизнь больные и сопровождающие ждали в коридорах, а теперь будут ждать в зале! Прогресс! Есть такая грузинская поговорка - "Пусть я не князь, зато каждый день мимо княжеского двора хожу"!
- Там будут еще смотровые кабинеты для пациентов в удовлетворительном состоянии и зал для пациентов в среднетяжелом состоянии…
- Ух ты!
- Палата реанимации и интенсивной терапии, операционное отделение для противошоковых мероприятий, перевязочная, диагностический блок с лабораториями, рентгеном, УЗИ, эндоскопией, томографом, консультативно-диагностические палаты…
- Паша, ты что наизусть это положение выучил? - Удивился Саркисян. - Шпаришь, как по-писаному!
- Близко к тексту, - поскромничал Чугункин, - так долго наслаждался чтением.
- Ты извращенец! - заявил Саркисян. - Такими вещами невозможно наслаждаться! Лично меня от этих казенных бумаг тошнит!
- Про организацию работы рассказывать? - Чугункин с сожалением посмотрел на опустевшую упаковку от печенья.
- Попробуй пряники! - Жгутиков пододвинул к нему пакет с пряниками. - Воронежские! Мои любимые.
- Из Воронежа? - удивился Чугункин. - Ты же, Тема, кажется, тверской! Где твой местечковый патриотизм? Где любовь к родному краю? И вообще - всем известно, что самые лучшие пряники делают в Туле…
- Ты попробуй, - повторил Жгутиков. - А "Воронежские" - это сорт такой, их у нас в Тверской губернии пекут.
- Прости, Тема, - Чугункин взял из пакета один пряник и осторожно надкусил его. - Однако!
- Я же говорил, - просиял Жгутиков.
- Слушай, обжора, ты про организацию работы хотел сказать, - напомнил Саркисян. - Давай скорее, пока нас с Артемом Ивановичем не разогнали на вызовы. Только - своими словами.
- Скорая привозит больного, или он поступает самотеком, лечащий врач принимает его и тут же обследует с ног до головы, а потом решает - дать пациенту коленом под зад, то есть отправить его на амбулаторное лечение или госпитализировать.
- Я понял, как они там, наверху, работают! - засмеялся Саркисян. - Сидят, смотрят "Доктора Хауса", а в перерывах между сериями пишут свои положения и инструкции с приказами.
Елена Сергеевна тихо, стараясь не стучать каблуками, отправилась в диспетчерскую. Принимать участие в заведомо бесперспективной дискуссии ей не хотелось. Тем более что дискуссия уже закончилась.
- Одиннадцатая бригада - вызов! Двенадцатая бригада - вызов! - прогремели динамики.
"А в Данилове есть что-то общее с Хаусом, - подумала Елена Сергеевна. - Характер, головные боли, и врач он, что называется, "от бога"".
В диспетчерской Сиротина и Санникова "учили специальности" стажерку, гоняя ее по категориям срочности повода к вызову.
- К первой категории срочности относятся следующие поводы, - Сиротина начала загибать пальцы, - все поводы с улицы и общественных мест, "авто" и поездная травма, упал с высоты, утонул, повесился, огнестрельные и ножевые ранения, электрическая травма, умирает, внезапно возникший приступ удушья, боли за грудиной в сочетании с холодным потом, резкой слабостью, тяжелые нарушения сердечного ритма, - пальцы начали разгибаться, - резкое повышение или снижение артериального давления, сопровождающееся болями в области сердца, нарушением ритма, нарушением сознания, острые отравления, анафилактический шок…
- Девочки, - вмешалась Елена Сергеевна, - зачем вы зачитываете новой сотруднице инструкции и приказы? Их она прочитает и сама. Вы лучше делайте упор на практические особенности, нюансы, чрезвычайные ситуации. Вот, например… - она замялась, вспоминая имя новенькой, - Инна, что вы будете делать, если у вас врач напьется во время работы? Вечером или в выходной день, когда ни меня, ни старшего врача нет на подстанции?
- Я сниму его с линии… - неуверенно ответила Инна, уставившись на заведующую большими, густо подведенными глазами.
"Девчонка - дура и рохля, - подумала Елена Сергеевна. - Никогда не станет толковым диспетчером".
- Как именно?
- Сообщу на Центр…
- Кому?
- Старшему врачу? - робко предположила Инна.
- Правильно - старшему врачу оперотдела или его помощнику. А что вы будете делать с пьяным доктором?
- Направлю на экспертизу…
- Куда? Как?
- Ну…
- Хорошо, а что вы сделаете с бригадой? Там же остаются водитель и фельдшер.
- Сниму с линии, - твердо ответила Инна.
- Зачем? - ужаснулась Елена Сергеевна. - Там же фельдшер и водитель! Пусть дорабатывают смену фельдшерской бригадой.
- Пусть, - покорно согласилась Инна.
- А если у вас, Инна, одна из машин сломается по дороге на вызов, то как вы будете действовать?
- Пошлю свободную машину, если такая будет забрать бригаду. Водитель вызовет аварийку, то есть техпомощь… Бригаду рассажу по другим машинам…
- А что еще? Что вы сделаете в первую очередь? - настаивала Елена Сергеевна.
- Сообщу на Центр?
- Да оставьте вы в покое Центр! - рассердилась Елена Сергеевна. - Подумайте головой!
- Не знаю… - растерялась Инна.
- В первую очередь вы передадите вызов, на который ехала сломавшаяся машина, другой бригаде! - Елена Сергеевна отчеканила каждое слово, чтобы смысл сказанного надежно закрепился в голове Инны.
"Нет, это не подарок! - заведующая укрепилась в своем мнении. - Туго соображает!"
- Отрабатывайте ситуации! - Елена Сергеевна покинула диспетчерскую.
За плотно закрытой дверью кабинета старшего врача царила тишина. Заведующая с трудом подавила желание резко открыть дверь и посмотреть, чем занят Дмитрий Александрович. Не стоит устраивать цирк на подстанции…
Дверь в кабинет старшего фельдшера по обыкновению была распахнута настежь. Надежда редко закрывала ее, утверждая, что при закрытой двери в ее кабинетике становится тесно и душно. Сидя за столом, старший фельдшер раскладывала пасьянс из выписанных сотрудниками рецептов, по которым списывались медикаменты.
Увидев заведующую, Казначеева обрадованно воскликнула:
- Елена Сергеевна! Легки на помине! - фамильярный намек, скрытый в этой фразе, неприятно покоробил Новицкую, но она не подала вида. - Полюбуйтесь-ка, как выписывает рецепты наш новый доктор.
Заведующая вошла в кабинет и взяла рецепт, протянутый старшим фельдшером:
- Действительно, Надежда Константиновна, - согласилась она, рассматривая каракули Старчинского. - То ли промедол выписан, то ли преднизолон, то ли вообще полиглюкин. И все цифры похожи на семерки. Оставьте, пусть перепишет. Я с ним поговорю.
- Дмитрий Александрович с ним уже разговаривал по поводу карт, - доложила Казначеева.
- И как?
- Карты стал писать разборчивее, рецепты - по-прежнему.
- Я поговорю с ним.
- А то ведь попадутся такие каракули на глаза Госнаркоконтролю - хлопот не оберемся!..
Против ожидания разговор с Прыгуновым вышел коротким и результативным.
- Я прекрасно знаю, что представляет собой Кочергин, - скривился Прыгунов, стоило только Елене Сергеевне затронуть больную тему. - Если бы у меня или у Валерия Иосифовича, не говоря уже о главном враче, сложилось бы мнение, что Кочергин потянет, то он бы сидел сейчас в вашем кресле, Елена Сергеевна. Но взять и вот так сразу вышвырнуть его вон, мы не можем. И перед людьми неловко, и по судам он нас всех затаскает. Нужно решать вопрос по справедливости и согласно Трудовому кодексу. Вы улавливаете мою мысль, дорогуша?
"Дорогуша" означало высшую степень расположения. Смысл же сказанного Прыгуновым был таков: "Хочешь избавиться от Кочергина - сама ищи или создавай причины".
- Улавливаю, Борис Ефимович, - улыбнулась Новицкая. - И сделаю все, как подобает.
- Только уговор - у меня никого не сманивать! - Прыгунов откинулся на спинку огромного пижонского кожаного кресла и погрозил Елене Сергеевне пальцем, идеальной ухоженности которого позавидовала бы любая женщина. - Ищите старшего врача в своей епархии. Кстати, насплетничаю. Кажется, вам симпатизирует Михаил Юрьевич! Ну-ну, не краснейте, хотя вам это очень идет, лучше скажите - чем вы его прельстили?
- Да мы практически незнакомы! - изумилась Елена Сергеевна. - Я его видела только во время совещаний и визитов на нашу подстанцию…
"Испорченный телефон" всегда работает с искажениями, на то он и испорченный. Главный врач посоветовал своему заместителю налаживать работу не тасуя кадры, тот сказал Прыгунову дословно: "главный не рекомендовал снимать только что назначенную заведующую", ну а в мозгу Прыгунова эта фраза зазвучала по-новому, наполнившись совершенно другим смыслом.
- Хитрите! - понимающе вздохнул Борис Ефимович. - Прячете карты в рукаве… Ну вам, Елена Сергеевна, виднее.
Новицкая ответила многозначительной улыбкой, не став разубеждать проницательного Бориса Ефимовича дальше. Если человеку хочется заблуждаться, то зачем ему мешать? Главное - ей разрешили вырвать с корнем больной зуб. Остальное - неважно.
- В следующую среду я уезжаю на три дня в Питер, - сказал на прощанье Прыгунов. - За меня останется Свиньина.
В Санкт-Петербурге должна была состояться всероссийская научно-практическая конференция, посвященная реформированию "скорой помощи".
- Счастливой поездки, - пожелала Елена Сергеевна.
Она тоже с удовольствием съездила бы на конференцию - прогулялась бы по Невскому, повидалась бы кое с кем из однокурсников и просто отвлеклась бы от этой повседневной рутины, ежедневной нервотрепки, но ее не включили в список делегатов от московской "скорой".
"Было бы весело отправить на конференцию Саркисяна и Чугункина, - подумала Новицкая. - О, они бы там развернулись!"
Глава пятнадцатая
Бог любит троицу
- Значит, нам с тобой укажут на дверь, так?
- Ты о чем, Петрович? - не понял Данилов.
Они только что выехали из гаража. Ферганский бульвар, пять, второй подъезд. Повысилось давление у женщины семидесяти двух лет.
- О реформе "скорой помощи"! - ответил Петрович. - У нас вся колонна гудит. Говорят, что врачей и водил со "скорой" погонят на хрен, а оставят одних фельдшеров. С правами. Ты мне только скажи, как он, фельдшер, одновременно будет и машину вести, и капельницу налаживать? Или они надеются многорукими индейскими богами штат укомплектовать?
- Индийскими.
- Что - индийскими?
- Индийский бог Шива многорукий.
- А! И правду говорят, что все станции и подстанции разгонят, а бригады будут при приемных отделениях стационаров?
- Примерно так.
- Ну дела! Слышь, Вер, скоро уступлю тебе баранку!
- Не торопись, - осадил Данилов. - До этого еще долго. Проект станет экспериментом, эксперимент будет долго обсуждаться, потом его начнут поэтапно внедрять… Напрасно ты со своими коллегами паникуешь, тем более что работа для водителей есть всегда.
- Не скажи, - вздохнул Петрович. - Развелось нашего брата как собак нерезаных…
- Потом врачебные бригады останутся, - добавил Данилов. - Только использоваться они будут по профилю, а вот на улицу будут выезжать исключительно фельдшеры.
- Скажешь - что бог не делает, все к лучшему?
- Доживем - увидим, чего раньше времени волну гнать. Я спокойно ожидаю перемен. Понравится - останусь. Не понравится - уйду.
- Куда?
- Да хотя бы и в поликлинику! - полушутя-полусерьезно ответил Данилов.
- Да ну ее к лешему, такую работу! - скривился Петрович. - Старух лечить!
- А тут у меня все сплошь молодые и красивые, - фыркнул Данилов. - Народ везде одинаков…
- Рано паникуешь, Петрович! - высунулась к ним Вера. - А то выучись на фельдшера и живи спокойно.
- Стар я на фельдшера учиться…
- Скажи лучше - крови боишься и покойников!
- А кто их, Вер, не боится? Все боятся, просто некоторые в этом не сознаются, а мне скрывать нечего. Вылезайте, приехали!
Диалог на вызове был достоин пера Достоевского.
- На что жалуетесь? - спросил Данилов, оценивая пульс сухонькой благообразной старушки, вылившей на себя не менее половины флакона духов "Красная Москва".
- Да на что мне, старой, жаловаться, милок? - заскулила та. - Мне давно уж в гроб пора…
- Разумеется, - машинально поддакнул Данилов, доставая тонометр и тут же, спохватившись, уточнил: - Что именно вас беспокоит?
- Да что меня, доктор, может беспокоить… - покачала головой старушка. - На восьмом десятке-то. Это я всех беспокою, давно уж на том свете меня ждут не дождутся, а я все живу…
Старушка еще раз вздохнула и поднесла к глазам беленький платочек, вытащенный из кармана фланелевого халата. Запах духов стал просто нестерпимым. Данилов закусил губу, чтобы не расчихаться, и измерил давление на свободной от утирания слез руке.
Давление оказалось на редкость хорошим - сто тридцать на восемьдесят.
- Так что же все-таки случилось у вас…
- Надежда Семеновна, - подсказала старушка.
- Да; что же случилось, Надежда Семеновна?
- Да что у меня, старой дуры, случиться может? Помирать давно пора, а смерти все нет…
- Смерть - это не по нашей части, - заметил Данилов. - Так что же у вас болит?
- Эх, милый, - Надежда Семеновна перестала тереть глаза. - Это у старика моего болело, ох и болело. Десять лет тому, как отмучился. В земле отдыхает, да меня поджидает. Вот бы и мне к нему поскорей…
- Маразмус, - негромко сказала Вера над ухом Данилова.
- Куда ж без него, родимого! - ответил Данилов.
- Вот-вот! - оживилась Надежда Семеновна, неверно истолковав последнюю фразу Данилова. - Куда ж мне без старика-то моего…
- Так, значит, все у вас хорошо, Надежда Семеновна?
- Какой там "хорошо", доктор! Говорю же - пора мне на тот свет, за грехи свои перед Богом ответ держать… - Надежда Семеновна истово перекрестилась. - Чего ж в этом хорошего?
- Раздевайтесь! - потребовал Данилов.
- Заче-е-ем? - искренне удивилась старушка.
- Осмотрю вас.
- Чего там смотреть? - пригорюнилась Надежда Семеновна. - Кожа да кости и все в морщинах. Вон у тебя помощница какая ладная да справная. Ее и раздевай, а меня не трожь!
- Старые люди знают, что говорят! - прошелестел над ухом Данилова игривый Верин голосок.
- Надежда Семеновна! - Данилов добавил в голос строгости. - А зачем вы "скорую помощь" вызвали?
- Как - зачем?! - Маленькие глазки расширились от изумления. - Бессонница у меня, укольчик бы. Димедрол мне хорошо помогает, сплю с него сутками.
- Вера, сделай, пожалуйста, одну ампулу димедрола внутримышечно, - попросил Данилов.
- Ну, наконец-то, - с облегчением вздохнула Надежда Семеновна. - Ты, милок, не сердись на мои слова, но для доктора ты малость туповат. Измучил меня всю своими вопросами!
- Извините, Надежда Семеновна, - Данилов улыбнулся и развел руками. - Больше такого не повторится.
- Поглядим, - проскрипела пациентка, переворачиваясь на живот и задирая халат. - Ты там, милая, слегка трусы приспусти и коли!
- Плавали - знаем! - успокоила ее Вера.
По дороге на следующий вызов - подземный переход у станции метро "Рязанский проспект", мужчина пятьдесят, травма ноги, Данилов вдруг улыбнулся, что было сразу же замечено бдительным Петровичем.
- Что такое? - обернулся тот.
- Да так, вспомнил одно из своих первых дежурств. С Пимановым и фельдшером Комаровым…
- Помню таких, - подтвердил Петрович. - Пиманов потом в бомбилы подался, а Мишка Комаров сейчас в шестьдесят третьей врачом приемного отделения трудится.
- Там же, тогда же… Мужчина с травмой ноги в этом же переходе. Подъехали, спустились, видим, у стены сидит пропитой алкаш, а при нем - сержант, который нас и вызвал. Алкаш чуть ли не плачет, на ногу жалуется, болит мол. Мы с помощью сержанта подняли его в машину, уложили на носилки и занялись им вплотную. Нога, оказывается, болела уже две недели, а сегодня он вышел за очередной бутылкой и свалился от боли в переходе. Осмотрел ногу, нога оказалась та еще - отек и гиперемия левой голени, болезненность при пальпации по краям, да еще он вспомнил, что заболел после того, как провалялся всю ночь на сырой земле.
- Рожа! - с ходу поставил диагноз Петрович.