- У нас сейчас новый участковый, - с каждой минутой больная становилась все более разговорчивой. Хороший признак. - Таджик. Общительный, но… неопытный. Он просто списывает назначения аллерголога…
- Постарайтесь попасть к толковому врачу для коррекции лечения, - ответил Данилов, мягко возвращая руку больной с маской на место. - Раз уж вы отказываетесь от стационарного лечения, то хотя бы обеспечьте себе нормальное, полноценное амбулаторное…
Спустя несколько минут больная стала дышать реже и не с таким свистом.
- Прекращаем кислород - хорошего понемножку, - распорядился Данилов.
Эдик завернул вентиль на аппарате и принял у больной маску.
- Протри спиртом, - Вера протянула ему тампон.
Железное правило "скорой помощи" - все оснащение должно быть полностью готово к использованию. Чистка, настройка, заправка и прочие процедуры производятся заблаговременно.
Данилов уменьшил скорость потока на капельнице, уселся за обеденный стол и, аккуратно отвернув скатерть, начал заполнять карту вызова. Вера и Эдик нашли себе по стулу и тоже сели.
- Учитывая, что Юлия Романовна остается дома, какой совет дадим мы ей в первую очередь? - спросил Данилов у Эдика, покончив с недолгой писаниной.
- Избегать перегрузок? - неуверенно предположил Эдик.
- Пить как можно больше жидкости в течение суток.
- Ах, да - гидратация!
- Именно - гидратация…
Стоило Данилову отсоединить капельницу и удалить подключичный катетер, как Юлия Романовна превратилась в бойкую хлопотунью. Довольно резво соскочив с кровати, она метнулась к запертому на ключ секретеру, открыла его и достала несколько голубых тысячных купюр.
- Юлия Романовна! - предостерегающе протянул Данилов. - Ну, сколько можно?
- Сколько нужно, столько и можно, - ответила та, протягивая ему деньги. - Вы же меня знаете.
- Знаю, - ответил Данилов, забирая деньги и пряча их в карман.
В лифте он сказал Эдику:
- В первый раз я наотрез отказался от вознаграждения, и вечером на подстанцию явился ее муж. Дождался меня и настоял-таки на том, чтобы я взял деньги. Я был готов сделать что угодно, лишь бы отделаться от него…
- Очень сознательная женщина, - подтвердила Вера.
- А кто у нее муж?
- Бизнесмен, у него своя авторемонтная мастерская в Вешняках. Но по виду, - Данилов усмехнулся, вспомнив вальяжного супруга Юлии Романовны, - посол или министр, не меньше.
В машине Данилов первым делом достал из кармана полученные на вызове деньги, пересчитал их, оказалось шесть тысяч, и спросил:
- Народ, по пятисотенной на сдачу у всех есть?
- Есть, - дружно откликнулся народ.
Данилов раздал Вере, Эдику и Петровичу по две тысячи, получил с каждого по пятисотенной купюре и, пряча свой пай в бумажник, сказал Эдику:
- Делиться или нет с водителем - дело хозяйское. Принцип один - хороших людей обижать нельзя, а плохих нечего баловать.
- Спасибо на добром слове! - Петрович включил зажигание.
В ответ на сообщение о том, что одиннадцатая бригада свободна, пришел вызов на констатацию смерти. Сюда же - на Ферганский бульвар, только с другой стороны.
- Быстро потушили, - сказал Петрович, выруливая на проезжую часть. - В пять минут. Я только дым увидел, как уже две машины приехало. Зачем две-то сразу?
- Потому что пожар в гаражах, - авторитетно пояснил Эдик. - Зона повышенного риска.
- Ты что - в пожарных служил? - не поверил Данилов.
- У меня муж сестры - капитан МЧС.
- Ясно…
Когда машина остановилась напротив черного обуглившегося остова, Эдик сказал:
- Давайте я законстатирую. Чего всем ходить?
- Тут такое дело, - сказал Данилов, вылезая следом за ним из машины, - если ты пойдешь констатировать, а мы с Верой останемся в машине и какая-нибудь сволочь из присутствующих, - Данилов мотнул головой в сторону старшего лейтенанта милиции и трех мужчин в одинаковых серых с отливом костюмах, стоявших чуть поодаль, - стукнет об этом на Центр, то все мы получим по строгачу и на полгода, а то и на год лишимся премии.
- Неужели такое бывает? - не поверил Эдик.
- На "скорой" не бывает так, чтобы всю ночь проспать на подстанции, - подтвердила Вера, - а все остальное бывает.
- Ты зачем ящик взяла? - удивился Данилов.
- Машинально.
Вера поставила ящик в салон и, не закрывая двери, вслед за Даниловым и Эдиком пошла констатировать смерть.
- Одиннадцатая бригада шестьдесят второй подстанции, доктор Данилов Вэ А, - не здороваясь, сказал Данилов, поравнявшись с теми, кто его вызвал. - Наряд номер…
- Спасибо, наряд у нас есть, - перебил старший лейтенант.
- Наряд у них есть, а судмедэксперта нет, - проворчала себе под нос Вера.
- На каждый труп судмедэкспертов не напасешься, - слух у старшего лейтенанта был отменным. - Пройдемте…
""Пройдемте" - это как визитная карточка профессии", - подумал Данилов, морщась от запаха гари, пропитавшего все вокруг.
Взгляд на обугленное тело, взгляд на часы:
- Смерть констатирована в пятнадцать сорок четыре.
- Забирать будете? - с надеждой спросил старлей.
- Жирно выйдет - трупы врачебной бригадой вывозить, - ответил Данилов. - Нас живые ждут. Вызову вам труповозку. Ваша фамилия?
- Чуплаев моя фамилия. Вашу труповозку пока дождешься… - скривился милиционер.
- Она такая же моя, как и ваша, - парировал Данилов. - Хотя, не спорю, такси по заказу приезжает гораздо быстрее. Может быть, вам вызвать такси?
- Спасибо за совет, - рассмеялся старший лейтенант. - Сам справлюсь.
Данилов достал наладонник и по одному из телефонов связался со службой трупоперевозки. Вызвал машину, кивнул всем на прощанье и, держа наладонник в руке, пошел к своему "кабинету на колесах".
- Курение в постели или плитка? - поинтересовался Петрович, стоило только Данилову открыть дверцу.
- Какая разница? - Данилов подумал о том, что неплохо было бы получить обед. Во всяком случае, стоило попытаться.
- Обедаем в городе или на подстанции? - спросил он.
Обед можно брать где угодно - как сидя на подстанции, так и в городе, заехав, к примеру, в "Макдоналдс" или какую-нибудь пельменную. Если понадобится - бригаду найдут и здесь, и там.
Данилов не любил обедать в городе. Раньше, когда сотрудники "скорой помощи" ездили по вызовам в халатах, можно было оставить халат в машине и спокойно, но "в темпе" съесть свою порцию пельменей. Данилов "халатного" времени не застал - он с первого дня носил синий "скоропомощной" костюм.
Костюм этот, надо признать, весьма удобный и немаркий, обладал одним странным свойством. Он притягивал к себе идиотов всех мастей и возрастов. Стоило бригаде в синих костюмах появиться в каком-нибудь кафе, как в спину, а то и в лицо им шипели, говорили, орали:
- Там люди помирают, а эти здесь расселись и жрут!
Или:
- Дома поесть не могли, доктора?
Вариантов было много, но все они достигали своей цели - отбивали аппетит напрочь.
Иногда случалось и обратное - население начинало донимать бригаду уважухой.
- Садитесь сюда, пожалуйста, здесь посвободнее…
- Что, много вызовов сегодня? Ну, так поешьте, как люди…
Доктору Могиле какой-то полупьяный перец предложил доесть его порцию пельменей и был очень обижен отказом, высказанном не в самых приличных словах.
- Вы представляете себе меру народного признания?! - возмущался на подстанции доктор Могила, рассказывая об инциденте. - Четыре пельменя и ложечка кетчупа!
Однако Вера частенько забывала прихватить из дома обед. Данилов подозревал, что это случалось тогда, когда она приезжала на работу прямиком "из гостей". Вера была любительницей разнообразия.
- На подстанции! - хором ответили Вера и Эдик, а Петрович покачал головой и каркнул:
- Все равно вместо обеда получим вызов!
Так и вышло - где-то на краю земли московской, в Капотне, у второй проходной нефтеперерабатывающего завода лежал мужчина пятидесяти лет, и было ему плохо с сердцем.
- Погнали! - скомандовал сам себе Петрович.
Мужчина оказался вдребезги пьяным бомжем. Отвратительным, грязным, вонючим, одетым в сальные лохмотья, нечесаным и, конечно же, вшивым. Он лежал возле проходной и пытался громко петь песню "Владимирский централ".
- Вера, достань мешок! Эдуард, принеси носилки! - распорядился Данилов, Доставая из кармана перчатки и натягивая их на руки.
От проходной за действиями бригады наблюдали два охранника в черной форменной одежде.
Пока Петрович с Эдиком принесли носилки, а Вера расстелила на них целлофановый мешок, предназначенный для транспортировки грязных больных, Данилов успел бегло осмотреть бомжа и узнать, что его зовут Гришей.
- В вытрезвитель? - спросил Эдик, тоже надевший перчатки, помогая Данилову погрузить бомжа на носилки.
- На голове ссадина, под глазом - фингал. Не возьмут. "Битым" в вытрезвитель путь заказан, только в больницу.
- В какую?
- Сейчас посмотрим.
Загрузив бомжа в машину, Данилов вдохнул как можно больше чистого воздуха и залез следом. Вера, закрывшая нос надушенным платочком, уже сидела в салоне.
- На что жалуемся, Гриша? - спросил Данилов.
- На жизнь! - цитатой из старого фильма ответил бомж и заржал, гордясь своим остроумием.
Поколебавшись несколько секунд, Данилов решил воздержаться от измерения давления. Бомж Гриша был так грязен, что манжету пришлось бы выбрасывать, а большой необходимости в этой манипуляции не было.
- Ты, Гриша, лежи спокойно, мы в больницу тебя отвезем, - сказал Данилов.
- Везите! - разрешил Гриша. - Хоть помоюсь там.
Данилов стянул перчатки, бросил их на пол и по наладоннику запросил место для мужчины пятидесяти лет с диагнозом "Сотрясение головного мозга. Педикулез", взятому с улицы. Выпала сто шестьдесят восьмая больница.
Тем временем Вера пыталась узнать анкетные данные бомжа.
- Григорий Григорьевич Григорьев, - не раздумывая, назвался тот. - Полковник авиации в отставке.
- А лет сколько?
- Не считал и тебе не советую! - ответил отставной "полковник"…
В приемном отделении "подарку" не обрадовались, но принять приняли.
Диагноз снять на месте было невозможно, да и доставлен больной не из дома, а с улицы. Дежурный врач расписался в карте вызова, что принял больного, и ехидно сказал:
- Приезжайте еще.
- Непременно, - ответил Данилов. - Вот только машину обработаем.
На этот раз он использовал наладонник, как телефон. Позвонил на подстанцию и взял у Лены Котик наряд на санитарную обработку машины. По инструкции машину полагалось обрабатывать после каждого вшивого или чесоточного больного. Не самостоятельно, а в специальном месте - на пункте санитарной обработки, единственном на всю Москву.
- Вы там не зависайте, - попросила Лена. - Вечер близится.
- В том-то и дело, что вечер, - подтвердил Данилов. - А с ним и пробки.
Дорога предстояла дальняя - на Ярославское шоссе. Другой край города. В эти места Данилова по работе заносило нечасто - или на обработку машины, или в детскую инфекционную больницу.
Выйдя на улицу из приемного отделения, Данилов и Вера, отвозившие бомжа, с наслаждением втянули в себя пыльный городской воздух.
- Нектар и амброзия! - высказалась Вера.
- Однозначно! - подтвердил Данилов.
У машины были открыты все дверцы - Петрович проветривал салон, изрядно пропитавшийся тяжелым Гришиным духом.
- Нам по-хорошему должны выдавать благовонные палочки, - сказал Петрович, смачно затягиваясь сигаретой и выпуская дым в салон, - для окуривания нутра после таких клиентов.
- Чьего нутра - твоего или автомобильного? - Вера не спешила усаживаться в салон, и Данилову пришлось легонько подтолкнуть ее.
- Вперед и с песней, - сказал он. - Негоже прохлаждаться около машины, если линейный контроль не заметит, то кто-нибудь из братьев-медиков настучит Центру, что мы на больничной территории отстаиваемся.
- На обработку? - Петрович закрыл задние дверцы и уселся на свое место.
Данилов кивнул.
- По кольцу или через город? - уточнил Петрович.
- Без разницы, - Данилов уселся поудобнее и прикрыл глаза. - Доедем - разбуди.
- А кто меня в пути развлекать будет? - возмутился Петрович. - Я ведь, глядя на тебя, сейчас сам засну за рулем.
- Тебе нельзя, - не открывая глаз, ответил Данилов. - Тебе, Петрович, доверены три человеческие жизни - две врачебные и одна фельдшерская. Ты никак не можешь заснуть за рулем. Ты ведь ответственный человек!
- В том-то и дело, что ответственный, - проворчал Петрович. - Радио не помешает?
- Наоборот, под него спится лучше.
Петрович включил негромко "Радио Шансон".
Таганка, ах ночи полные огня,
Таганка, зачем сгубила ты меня…
- На Таганке мы и застрянем, - вслух подумал Петрович и решил: - Поедем лучше по кольцу…
По кольцу тоже вышло не очень быстро. До пересечения с Шоссе Энтузиастов машины не ехали, а ползли. Потом удалось проехать с ветерком почти до самой Ярославки, но на подъезде к ней, из-за аварии, простояли в пробке минут сорок. Петрович к тому времени исчерпал весь запас ругательств и преисполнился смирения.
- Мы стоим, а смена идет, - сказал он проснувшемуся Данилову.
Чувствуя себя словно родившимся заново после недолгого, но глубокого сна, Данилов с чувством потянулся и констатировал:
- Жить можно!
- Жить нужно! - поправил его Петрович. - Тем более сейчас, когда до конца смены осталось всего ничего.
Данилов посмотрел на часы и промолчал. Половина смены была впереди. На ночь лучше не строить прогнозов. "Загад не бывает богат", - говорят в народе.
Сама процедура обработки не отняла много времени.
- Мыться будете? - спросила толстая краснолицая сотрудница, то ли медсестра, то ли санитарка, подошедшая к уже готовой для обработки машине - пустой, с наглухо закрытыми окнами.
- Нет, спасибо, - отказался Данилов и, обращаясь к Эдику, объяснил: - При желании всегда можно вымыться и даже обработать одежду.
- Тогда погуляйте пока.
Тетка подкатила к машине баллон, укрепленный на двухколесной подставке, надела извлеченный из кармана респиратор, приоткрыла одну из задних дверец, взялась за наконечник, всегда ассоциировавшийся у Данилова с брандспойтом, правой рукой просунула его в щель, а левой повернула вентиль на баллоне.
Баллон зашипел, извергая дезинфицирующее средство. Обработчица, с респиратором на лице, сильно похожая на большую свинью, одетую в белый халат, лениво водила "брандспойтом" вверх-вниз, Старательно отворачиваясь от клубов белого пара, вырывавшегося через щель наружу.
Сочтя дозу достаточной, она закрыла вентиль, вытянула "брандспойт" наружу, захлопнула дверцу и повторила процедуру, правда в сильно сокращенном виде, обрабатывая передний отсек.
- Коржики! - от волнения Петрович, до того момента спокойно куривший поодаль, выронил сигарету. - У меня там два коржика под сиденьем остались. Эн-зе!
- Плакали твои коржики, Петрович, - посочувствовал Данилов.
- А если они в пакете? - с надеждой уточнил забывчивый водитель.
- Все равно, выброси от греха подальше, - посоветовал Данилов. - Спокойнее будет.
- Спокойнее, да голоднее, - Петрович вздохнул и закурил по новой.
- Сейчас поедем обратно, свернем с шоссе на дублер и купим тебе, маленький, коржиков, - пообещала Петровичу Вера. - Сама за ними сбегаю и еще пряничков прихвачу.
- Да я сам куплю, - отмахнулся Петрович. - Обеда теперь точно не дадут…
- Дадут после полуночи… - сказал Данилов. - Вместе с ужином. Целый час будем прохлаждаться на подстанции, чаи гонять…
Разумеется, никто ему не поверил, даже Эдик. Только улыбнулись шутке.
У другой тетки, столь же пышущей жизнью, что и первая, Данилов поставил в карту вызова четырехугольный штамп, подтверждающий проведение санитарной обработки.
Погуляв по двору с четверть часа, бригада уселась в машину.
- Я думал, сильно вонять будет, - сказал Эдик. - А почти не пахнет.
Петрович пошарил правой рукой под креслом, вытащил два коржика в целлофановом пакете, с сожалением посмотрел на них и вернул обратно.
- Потом выброшу, неохота вылезать.
Данилов не обратил на его слова никакого внимания. Он решал проблему - перезагружал "зависший" наладонник. Все наладонники отличались паскудным свойством, отказываться понимать и выполнять команды, как минимум дважды за смену. Ничего не поделаешь - приходилось терпеливо перезагружать их, порой и по два раза кряду.
С одной стороны, наладонники были удобны - позволяли связаться с подстанцией или с Центром практически отовсюду, облегчали запрашивание места на госпитализацию больного и помогали, благодаря встроенной в них функции навигации, быстрее находить нужный адрес.
С другой стороны, благодаря наладонникам, начальство, как подстанционное, так и станционное, круглосуточно могло отслеживать перемещение бригад, что лишало последних возможности "отстояться" в укромном месте или заехать куда-то по своим делам. Кроме того, надо было помнить о зарядке основного и дополнительных аккумуляторов и беречь дорогостоящий прибор от ударов и падений… Но в целом, Данилов признавал, что с наладонником работать было удобнее, чем без него…
- Ничего себе! - Данилов даже присвистнул от удивления, увидев на экране информацию по следующему вызову.
- Что такое, Владимир Александрович? - подала голос Вера.
- Вызывает наше отделение милиции, женщина двадцать семь, плохо с сердцем…
- Они что, с ума сошли - передавать нам такой вызов? - удивлению Петровича не было предела. - Мы же ехать будем на него три часа…
- Сейчас переговорю… - Данилов нажал на кнопку, вызывая подстанцию.
Петрович тем временем вывел машину на Ярославское шоссе.
- Лен, я по поводу вызова… - начал Данилов.
- Можешь не продолжать, - по голосу Котик чувствовалось, что она чем-то раздражена. - У меня все врачебные бригады в разгоне, а фельдшерскую я на такой повод послать не могу…
- Но мы же на другом конце…
- Владимир Александрович, вы освободились? Освободились? Отправляйтесь на новый вызов! В примечании укажете причину долгого приезда! Что-то еще?
- Спасибо, Елена Эдуардовна, вас понял, еду на вызов, - в тон диспетчеру ответил Данилов и отсоединился.
- Совсем уж сдвинулась девка! - выполняя разворот под Северянинским мостом, высказался Петрович, недолюбливавший вредную и резковатую в общении Котик.
- Ее можно понять, - сказал Данилов, рассматривая высотки, протянувшиеся вдоль шоссе, словно гигантские зубы. - Два месяца назад у поросят ("поросятами" назывались сотрудники соседней подстанции, заведующая которой носила фамилию Свиньина) прошел вызов на дом к женщине тридцати лет, повод - плохо с сердцем. Диспетчер отправила на вызов свободную фельдшерскую бригаду, которая напоролась на классический осложненный задний инфаркт…
- У бабы в тридцать лет?! - изумился подкованный в медицине Петрович. - Инфаркт?