Вот и знак с надписью "Липки". Надя повернула направо и сбавила скорость. Этот город был ей немного знаком: когда-то она снимала квартиру в старенькой хрущевке на втором этаже. В комнате стояли древний скрипучий диван с выпиравшими пружинами, два стула, стол, у которого часто отваливалась ножка, и старый, постоянно тарахтевший холодильник. Но именно в этой квартире Надя испытала огромное счастье. Ей не хотелось вспоминать, где находится этот дом, но руки самовольно повернули руль влево, и вскоре женщина оказалась возле здания, где, как ей тогда казалось, начиналась ее взрослая, независимая и такая красивая жизнь. Надя опустила стекло и посмотрела на знакомые окна. Это длилось всего несколько минут. Ей вдруг показалось, что соседи сейчас узнают ее и начнут приставать с расспросами. А этого Наде хотелось меньше всего. Снова подняв стекло, она рванула с места так, что у машины взвизгнули колеса. Вскоре маленький городок остался позади. Надя с облегчением вздохнула.
"Лексус" свернул на лесную грунтовую дорогу. Повеяло влагой и сыростью. Надя знала, что сейчас будет место, где подобрал ее Вениамин. Сердцу стало тесно в груди. Женщина уже пожалела о том, что затеяла это путешествие, но в то же время она понимала, что если вернется с полпути, то потом станет жалеть и ее опять будут мучить кошмары. Сегодняшняя поездка должна поставить точку на ее проклятом прошлом!
Даже летом в этом месте была лужа. Осенью она становилась такой большой, что ее невозможно было объехать. Именно ее когда-то Надя не смогла перейти, поскользнулась и упала. Женщина изо всех сил нажала на педаль газа и пролетела через эту лужу, словно перечеркнув ее колесами. Поскорее уехать от этого неприятного места! Но набрать скорость не удавалось. Скорее всего, по этой дороге мало кто ездил, поэтому она не была накатана. От лужи надо было проехать еще километров пять.
Надя остановилась, вышла из автомобиля. Вокруг был дремучий лиственный лес с зарослями кустов и метровой крапивой. Он казался зловещим, чужим. Подул ветер. Он нагнал тучи на еще недавно безоблачное небо, зашумел верхушками деревьев и начал безжалостно их раскачивать. Надя испугалась, что сейчас начнется гроза и она навсегда застрянет в этой глуши, которая когда-то была ей так близка. Женщина быстро села в машину и захлопнула дверцу.
За тремя большими елями, там, где начиналось Икино, Надя снова затормозила. Эти огромные деревья были визитной карточкой отдаленного, мало кому известного небольшого хуторка. Они и теперь упирались верхушками в потемневшее небо. Дальше Надя пошла пешком. Ее уже не терзали сомнения. Об этой поездке она подумывала уже давно, просто скрывала эту мысль даже от себя.
Женщина прошла мимо развалившегося домика бабы Любы. Конечно, ее уже нет в живых. Она и тогда была старенькой, ходила с клюкой. От нее пахло брагой – в доме у бабы Любы всегда было полно самогона, который она продавала. Дальше стоял дом, где когда-то жила Надя, Найденыш, как ласково называл ее отец. Заборчик от времени покосился, со всех сторон зарос лопухами и крапивой. Надя с трудом нашла калитку. Запустение говорило о том, что жильцы давно покинули этот дом. Раздвигая руками заросли бузины, Надя вошла во двор и отсюда увидела, что дверь распахнута настежь, а сам деревянный домик покосился и вот-вот развалится.
Дрожа всем телом, женщина переступила порог. Страх сковал ее по рукам и ногам, не давал ей дышать. Собрав оставшиеся силы, Надя посмотрела на большой кухонный стол без ножки. Рядом с ним, на том же месте, что и два десятка лет назад, стоял массивный деревянный стул. Надя отчетливо представила тучное тело матери, восседавшей на этом стуле, и ее окутал саван ужаса. Сколько Надя себя помнила, мать сидела с дымящейся папиросой "Беломора" за столом, на котором всегда стояли бутылка самогона и граненый стакан. Отсюда, со своего "трона" она давала указания домашним. У нее был грубый, хриплый голос. Изо рта матери постоянно сыпалась матерщина и проклятия, словно несчастья из ящика Пандоры. Мать кляла всех подряд: мужа (называя его тюфяком и тряпкой), Надю и ее сестру (за медлительность), соседку бабу Любу (за вонючий самогон), курей (за то, что мало несли яиц), дождь (за то, что шел не тогда, когда ей хотелось). Окружающие были виноваты во всех ее бедах. Надя не любила мать, она ее боялась.
Однажды их курица, которая исчезла несколько недель назад, вернулась домой с маленьким цыпленком. Наде пришлось кормить его из рук, поскольку наседке за неповиновение мать сразу же отрубила голову. Цыпленок привязался к девочке и ходил за ней следом… Осенью мать отрубила подросшему цыпленку голову. Надя плакала и просила не делать этого, но жестокая женщина потребовала, чтобы она присутствовала во время "казни". Девочка убежала в дом, но мать вытащила ее во двор и привязала веревкой к дереву.
– Не будь тряпкой! – сказала она и пошла за топором.
Плача, Надя зажмурилась, но мать сорвала пучок крапивы.
– Закроешь глаза – буду стегать по ногам крапивой! – пригрозила она.
Надя плакала, но смотрела. Она видела, как цыпленок доверчиво подошел к женщине, а когда она положила его на бревно, даже не вырывался. Взмах топора – и голова цыпленка отлетела, а тело, брызгая кровью во все стороны, забилось на земле в конвульсиях. Надя потеряла сознание. Очнулась она от того, что мать стегала ее крапивой.
– Я ненавижу тебя! – закричала девочка, впервые выразив протест.
Мать не осталась в долгу. Вечером она положила на тарелку Наде вареное крылышко несчастного цыпленка и заставила его съесть. Как только девочка брала мясо в рот, ее начинало тошнить. Мать стегала ее лозиной и снова запихивала мясо дочери в рот. Надю рвало, мать ее била. Возможно, эта экзекуция продолжалась бы еще долго, но тут с работы пришел отец. Получив от жены лозиной по плечам, он взял Надю на руки и отнес ее в спальню.
– Не надо плакать, моя маленькая графиня, – сказал он, вытирая шершавыми, мозолистыми руками ее слезы. – Скоро ты вырастешь и уедешь отсюда.
Его скупые ласковые слова успокаивали Надю – других она не слышала.
Только отец мог утешить девочку в минуты отчаяния. Пожалев дочку, он доставал деньги и давал их Наде.
– Сбегай к бабе Любе за чекушкой, – просил отец.
– Чтобы мама не видела? – переспрашивала Надя. Не потому что не знала. Она любила смотреть, как отец заговорщически ей подмигивает.
Он подсаживал дочь в окно, и та через кусты мчалась к соседке за самогоном.
Отец выпивал тайком и не закусывая. Потом начинал плакать и рассказывать Наде и Вере о том, что их прабабушка была графиней и что в жилах девочек течет благородная кровь.
– Вы мне не верите? – спрашивал он и доставал из кармана завернутую в бумагу старинную фотографию. – Вот, смотрите сами! Вы так на нее похожи…
Девочки, притихнув, слушали бормотание отца, до тех пор пока не врывалась мать и, вылив поток матерщины и проклятий на их головы, не начинала орать:
– Ты опять забиваешь этим дурочкам головы всякой ерундой?! Никакой графини в вашем роду не было!
– Ты ничего не знаешь! – не сдавался отец. – Вот снимок моей бабушки. Девочки – ее копия! Разве это не доказательство?
– Нашел где-то фотографию и носишься с ней, как дурень с писаной торбой! В вашем роду были зеки – это я точно знаю! – Мать тыкала пальцем в сторону отца.
– Я-то хоть за драку по молодости сидел, а ты – за убийство собственного мужа! – парировал отец. – В моих девочках течет благородная кровь!
– Сопли у них текут, а не благородная кровь! – смеялась мать.
Чаще всего такие перепалки заканчивались тем, что девочки забивались в угол от страха, а мать с отцом на повышенных тонах начинали выяснять отношения. Финал всегда был одинаков: мать, надавав отцу тумаков, швыряла его, обессиленного и пьяного, на пол.
После того как мать зарубила цыпленка, Надя возненавидела ее еще больше. К тому же после этого случая девочка ночью обмочилась. Утром мать заставила ее постирать трусики, а других не дала. Наказание продолжалось три дня. Все это время Надя ходила в школу без трусов. Ей казалось, что о ее позоре знает вся школа. Девочка ужасно боялась, что кто-нибудь из мальчишек это увидит, и тогда от насмешек не будет спасения. Поэтому все переменки она сидела за партой, боясь пошевелиться. Через некоторое время ночная беда повторилась. И опять Надю отправили в школу без нижнего белья. Позже девочка научилась хитрить: она заранее прятала трусики в сарае и, когда мать отправляла ее в школу без нижнего белья, пробиралась туда сама или просила об этом Веру. Затем засовывала трусики в портфель и по пути в школу, спрятавшись в кустах, надевала их…
Надя с замиранием сердца прошла в другую комнату. Интересно, почему эта комната кажется ей теперь такой маленькой? Кровати, на которой спали они с сестрой, не было. Скорее всего, кто-то не поленился сдать ее в металлолом. В спальне было сыро и пусто, и у Нади закружилась голова. Она поспешила выйти отсюда. Вдруг женщина заметила, что ящик стола приоткрыт, а в нем лежит фотография. Надя достала ее и перевернула. Это был снимок, который так бережно хранил ее отец. На нее смотрело ее отражение: красивая большеглазая графиня со светлыми волосами и нежной улыбкой. Надя спрятала фотографию в сумочку и вышла на свежий воздух, чтобы не задохнуться.
Куда же подевались жильцы этого дома? Спросить об этом было не у кого. Хутор вымер.
Неожиданно Надя услышала шум автомобильного мотора. Ее охватила паника. Вдруг сейчас появится мать и начнет сыпать проклятиями? Надя поспешила к своей машине, но запуталась в зарослях и упала в крапиву. Выбравшись оттуда, женщина увидела перед собой незнакомца.
– Вам помочь? – спросил он.
– Спасибо, не нужно, – ответила Надя и натянуто улыбнулась.
– Я председатель сельского совета, Николай Григорьевич, – представился мужчина.
– Здесь когда-то жили Сизовы. Вы не знаете, где они сейчас?
– Точно вам сказать не могу. Я на председательской должности двенадцать лет, и столько же лет тут никто не живет.
– Может, слышали от кого-нибудь, где они?
– Кажется, здесь произошла какая-то трагедия, а вот что именно – не помню, хоть убейте! Но вы можете проехать в село и расспросить там кого-нибудь из старожилов, – посоветовал он. – Они-то наверняка все знают.
– Спасибо, я подумаю, – сказала Надя.
Мужчина попрощался и уехал. Надя бросила печальный взгляд на дом, где было похоронено ее детство.
Когда она подходила к машине, внезапно налетел порыв сильного ветра. Надя быстро села за руль. Блеснула молния, и загрохотал такой гром, что женщина невольно вздрогнула. Она взглянула последний раз на заросли, и в яркой вспышке молнии ей привиделась мать с пучком крапивы в руках.
– Господи! – испуганно воскликнула Надя.
Она постаралась как можно быстрее покинуть это ужасное место. Вдруг хлынул ливень. Дворники не успевали стирать его косые потоки, и Надя уменьшила скорость. Сейчас она уже ругала себя за то, что разбередила старые раны. Ей пришлось приложить столько усилий, чтобы забыть это место, с которого начались ее несчастья!
Дождь усиливался, и раскаты грома в глухом лесу казались еще громче. Надя дрожала от страха и пережитого волнения. У нее в голове была одна мысль: "Быстрее бы покинуть это жуткое место и выехать на трассу!" "Лексус" вяло, словно откормленная утка, переваливался с боку на бок. Вот и большая лужа, одолеть которую Надя когда-то не смогла. Она с силой нажала на педаль газа, но дождь уже успел напакостить; машина не проскочила лужу с разгона, а лишь недовольно взвыла, и колеса начали пробуксовывать.
– Только не это! – воскликнула в сердцах Надя.
Она вновь и вновь пыталась выбраться из лужи. Казалось, прошлое засасывало ее, не желая отпускать.
– Не выйдет! – закричала женщина, сдала назад и, сделав еще один рывок, наконец освободилась из плена.
Надя с облегчением вздохнула. Только теперь она заметила, что вспотела от волнения. Хотела впустить немного воздуха, но так и не решилась этого сделать, словно боялась, что прошлое проберется к ней через окно автомобиля…
Глава 8
Вера ехала в такси, думая о том, что поступила правильно, не отправившись пешком разыскивать нужную улицу. Она могла бы потерять целый день и так и не найти дом, где живет ее сестра. Вера испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ее душу наполняла тихая радость от предстоящей встречи, с другой – накатывал страх, что Надя не захочет ее видеть. Много лет Вера считала, что ее сестры нет в живых. У нее в сумочке лежала справка из милиции о том, что Надя пропала без вести, а через три года после ее исчезновения Вере выдали справку о ее смерти. А теперь оказалось, что Надя жива, но за все это время не дала о себе знать. Искала ли она сестру? Захочет ли ее увидеть? И почему Надю не смогла найти милиция? Вера терялась в догадках, и у нее кружилась голова.
– Приехали, – сказал таксист, притормозив у высокого кирпичного забора.
Вера расплатилась с водителем и осмотрелась. Из-за высокого забора нельзя было увидеть, что находится во дворе, но высота дома, сайдинг и металлочерепица свидетельствовали о том, что здесь живут обеспеченные люди. Женщина торопливо перекрестилась и нажала кнопку. Казалось, время остановилось, и Вера чуть не запаниковала, когда услышала за забором чьи-то шаркающие шаги. Щелкнул замок, и в проеме двери появилась уже немолодая пышнотелая женщина.
– Здравствуйте, – робко сказала Вера.
– Добрый день, – ответила женщина, внимательно рассматривая незнакомку. – Вы к кому?
– Я ищу автора этой книги. – И Вера показала фотографию на обложке.
– Хозяйка не принимает почитателей, – важно сказала Ася, решив, что пришла поклонница Надиного таланта.
"Но почему эта женщина так похожа на нашу Надю?" – эта мысль не давала Асе покоя.
– Мне очень нужно ее увидеть, – четко произнося каждое слово, сказала Вера. – Я приехала издалека, чтобы с ней встретиться.
– Вы не ошиблись адресом? – с недоверием спросила Ася.
– Я ищу Надежду Антоновну. Ее девичья фамилия Сизова, а сейчас она Дубровина.
– Видите ли, – сказала Ася, поразмыслив, – имя, отчество и нынешняя фамилия совпадают, а вот девичья – нет.
– Возможно, это… не первое ее замужество?
– Не устраивайте мне допрос, – с раздражением проговорила Ася. – Хозяйки сейчас нет, а впустить в дом незнакомого человека, сами понимаете, я не могу.
– А когда она вернется?
– Сказала, что поздно.
Вера погрустнела. Она могла бы задержаться в городе до вечера, но боялась опоздать на последний автобус, ведь тогда Аленка и Лиля будут за нее волноваться.
– Можно я оставлю вам свой адрес и номер телефона, а вы передадите их Надежде? – спросила Вера.
– Хорошо, – кивнула головой Ася.
Вера достала из сумочки блокнот, что-то написала, оторвала листок и протянула его Асе.
"На аферистку вроде бы не похожа", – подумала домработница и положила листок в карман фартука.
– Я передам его хозяйке, – официальным тоном сказала она и хотела уже закрыть металлическую калитку, но вдруг спохватилась: – А от кого послание?
– Скажете, что от родственницы.
Ася уже пожалела о том, что не пригласила незнакомку в дом и не расспросила ее о Наде, но в этот момент услышала громкие вопли Герасима.
– Извините, – сказала она и поспешила к орущему мужу.
Он размахивал окровавленной рукой. Рядом лежала бензопила. Ася не раздумывая сняла с себя фартук и обмотала им раненую руку.
– Вечно ты куда-нибудь влезешь! – пробормотала она и побежала в дом за бинтом. Обработав рану йодом, Ася забинтовала ее и спохватилась: – У меня же варенье варится!
Женщина вразвалочку подошла к алюминиевой миске, стоявшей на огне, помешала варенье и подложила дров.
– И как ты умудрился пораниться? – спросила она.
Герасим показал, что хотел напилить дров для костра, но нечаянно зацепил зубьями руку.
– Хорошо, что хоть голова цела, – проворчала Ася под нос.
И тут она подумала, что неплохо бы было вернуть незнакомку и поговорить с ней о Наде. Ася отложила деревянную лопатку в сторону и пошла к калитке, но незнакомки уже не было. Домработница решила, что ничего страшного в этом нет. Женщина оставила свой адрес и телефон, и можно будет ей позвонить. Надо только не потерять листок… Ой! Да он же в фартуке, которым она обматывала Герасиму руку!
Ася кинулась искать фартук, но он будто сквозь землю провалился.
– Где фартук? – спросила она мужа, сопровождая свои слова красноречивыми жестами.
Герасим ткнул пальцем в сторону костра.
– Что-о? – с горечью протянула женщина. – Ты его сжег?!
Герасим кивнул.
– Зачем?
– Кровь, – промычал он. – Плохо отстирывается.
– О горе мне, горе! – Ася готова была расплакаться. – И что я теперь буду делать?
Герасим показал на небо, которое быстро заволакивало тучами. Ася сняла с костра миску и отнесла ее на веранду. И как только она это сделала, по крыше глухо забарабанили крупные капли дождя.
– Гроза надвигается, – разговаривала Ася сама с собой. – А нашей Надюши нет. И какой может быть пикник в такую погоду?
Вскоре налетели порывы ветра и загремел гром. Ася вздрогнула. Герасим засмеялся.
– Хорошо тебе, – сказала женщина. – Грозы не слышишь, можно не бояться.
Герасим прочитал слова по ее губам.
– Слышу, – довольно внятно ответил он. – Грозу слышу хорошо.
Ася принялась разливать варенье в банки и вскоре позабыла о визите незнакомки.
Глава 9
Сегодня утром Вениамину позвонил врач и сказал, что нашел для них суррогатную мать. Это была хорошая новость. Оставалось получить согласие Нади и встретиться с кандидаткой.
Вениамин не знал, с какой стороны подойти к жене. Три дня назад она куда-то ездила и затем закрылась в себе, словно улитка в домике. Стала задумчивой и растерянной. Иногда отвечала невпопад, иногда вообще не слышала, когда к ней обращались. Временами до Нади невозможно было достучаться. Легче было поговорить с Герасимом, чем с ней.
Все не решаясь начать разговор, Вениамин уже выпил две чашки крепкого кофе и выкурил три сигареты. Надя сидела за столом, словно изваяние – в одной и той же позе, без движения, молча. Перед ней стояла чашка с остывшим кофе, но она не замечала этого.
– Надюша, – сказал Вениамин, и от звука его голоса у женщины вздрогнули плечи. – У тебя что-то случилось?
– У меня? Нет-нет, все в порядке, – рассеянно сказала она и принялась помешивать ложечкой кофе.
– Ты здорова?
– Вполне.
– А мне кажется, что тебе надо показаться врачу.
– Какому? – На ее лице промелькнула насмешливая улыбка. – Я недавно была у гинеколога.
– Меня беспокоит твое психическое состояние.
– Ты считаешь, что меня надо поместить в сумасшедший дом? – с иронией спросила она, продолжая смотреть в одну точку.
– Зачем ты так? Я считаю, что тебе нужно показаться психотерапевту, – произнес Вениамин как можно мягче.
– Я сделаю все, как ты захочешь, – сказала Надя покорно.
Наверное, она ответила бы так же, предложи он ей спрыгнуть с крыши многоэтажки.
– На сегодня у нас назначена встреча с будущей суррогатной матерью, – выпалил Вениамин и замер в ожидании ответа.
– Если нужно, я буду готова через пять минут, – произнесла Надя и быстро вышла.