Александр Маккол Смит - автор более пятидесяти произведений, в т. ч. серии романов "Первое дамское детективное агентство", изданной только в США тиражом 2,5 млн. экземпляров. Книги Александра Маккол Смита переведены на 26 языков. В 2003 г. он получил высшую награду Соединенного Королевства за юмористическую прозу - "Сага" и в том же году стал победителем конкурса на Премию Гленфидиш в области литературы.
Книга состоит из девяти рассказов, в каждом из которых описывается встреча мужчины и женщины, результатом чего становится неожиданный поступок или событие. Александр Маккол Смит - мастер в придумывании неожиданных поворотов и прекрасный рассказчик - с упоением открывает перед нами запутанные ситуации, порой достаточно сложные, которые люди создают себе сами и которые могут быть шокирующими, бессмысленными, а иногда трагичными. Эти рассказы с неожиданными эмоциональными оттенками написаны проницательно, ловко и шутливо, благодаря чему читать их - истинное удовольствие.
Содержание:
ЧУДЕСНОЕ СВИДАНИЕ 1
МИЛОЕ СВИДАНЬИЦЕ 4
БУЛАВАЙО - (Южная Родезия, 1959 год) 6
НА ДАЛЬНЕМ СЕВЕРЕ 16
ИНТИМНЫЕ ПОДРОБНОСТИ 20
КАЛВАРРА 23
СВИДАНИЕ ТОЛСТЯКОВ 26
МАТЕРИНСКОЕ ВЛИЯНИЕ 28
БОЖЕСТВЕННОЕ СВИДАНИЕ 30
Примечания 35
Александр Маккол Смит
Божественное свидание и прочий флирт
ЧУДЕСНОЕ СВИДАНИЕ
Спальня герра Брюгли была расположена в фасадной части особняка, откуда открывался вид на Цюрихское озеро. Ранним утром, пока камердинер готовил для него ванну, он стоял в халате у окна и маленькими глотками пил кофе с молоком. Вот уже пятнадцать лет, как поляк Маркус был камердинером герра Брюгли. Он точно знал, какую температуру воды в ванне предпочитает его господин, какой кофе любит пить по утрам и в каком месте на столике для завтрака герр Брюгли ожидает увидеть утренний номер "Новой цюрихской газеты". Маркус знал все.
Еще Маркус знал, что герру Брюгли нравится мадам Заблорен ван Томаат, бельгийская леди, которая живет в огромном особняке на берегу озера, в двух милях отсюда. Заблорен ван Томаат - надо же, какое нелепое имя, думал он. Мадам Заблудший Помидор, так и буду ее звать!
- Надо ли мне жениться на мадам Томаат? - спросил его однажды герр Брюгли, когда он вносил поднос с завтраком. - Как ты считаешь, Маркус? Ты же меня знаешь достаточно хорошо. Что ты думаешь об этом? Такой вдовец, как я, обязательно должен жениться на такой вдове, как мадам Томаат? Думаешь, именно этого люди ожидают от нас?
Маркус поставил поднос на прикроватный столик, точно в том месте, которое устраивало герра Брюгли. Затем он прошел к окну, чтобы открыть шторы, и мельком взглянул на отражение своего господина в зеркале платяного шкафа. Надо признаться, Маркус слегка испугался. Эта работа была ему по душе. Она не требовала много сил. И герр Брюгли, никогда не пересчитывающий бутылки в винном погребе, щедро оплачивал труд камердинера. Вместе с женой Маркус жил в маленьком доме, всего лишь в нескольких шагах от частного причала. Там у них стояла небольшая яхта, на которой они любили кататься летом. Но с появлением мадам Томаат все могло измениться. У нее была своя прислуга. И тогда Маркус окажется лишним.
- Не знаю, что и сказать, сэр, - отозвался он, потом добавил: - Разумеется, брак не всегда предполагает легкую жизнь. Кому-то одиночество приносит гораздо больше счастья.
Герр Брюгли улыбнулся.
- Так или иначе, но лучше внести ясность в наши отношения. Мадам Томаат - независимая женщина. И в настоящее время вполне благополучная.
Стоя в гардеробной перед зеркалом, герр Брюгли поправлял галстук. Он надел самый элегантный костюм, сшитый, как, собственно, и все остальные его костюмы, в Лондоне. Каждый год он ездил туда, чтобы заказать себе несколько костюмов и обувь ручной работы. На его взгляд, в пошиве одежды никто не мог превзойти англичан, и поэтому он не без удивления отметил их довольно потрепанный вид - молодые люди в порванных на коленях джинсах; мужчины в бесформенных, блестящих куртках на молнии; женщины в неприглядных брюках, и, казалось, все без исключения в спортивной обуви! И все-таки для других англичане шили великолепную одежду - костюмы из твида, вельветовые брюки, свитера из шерсти ангорских коз, рубашки из клетчатой ткани, шотландские юбки.
Этот костюм сегодня был очень кстати. Толстая твидовая ткань коричневого цвета и двубортный жилет уберегут от холода, если вдруг испортится погода, хотя вряд ли такое случится, подумал он - небо чистое, и всюду заметны признаки весны. Все предвещало чудесный день.
Завтракал он не спеша, просматривая колонки газеты, заглянул в некрологи - слава Богу, никого - и наконец перешел к сообщениям с фондовой биржи. Там тоже были приятные новости. После предыдущих торгов цены поднялись, как, впрочем, и предполагалось.
Он отложил газету в сторону, промокнул рот накрахмаленной салфеткой - Маркус терпеливо учил горничную-итальянку правильно утюжить - и поднялся из-за стола. Оставалось еще несколько минут, прежде чем подадут автомобиль, и можно будет отправиться в дорогу. Какое-то мгновение он не знал, чем заняться. То ли написать письмо, то ли почитать - он осилил только половину "Волшебной горы", книга его не захватила. Немецкая литература наводила на герра Брюгли тоску - слишком тяжеловесная и переполнена горем. Подумать только, какое безрадостное представление о жизни у наших северных соседей; и почти весь роман посвящен этим ужасно жадным людям, таким отвратительным. Странно, ведь они едят наш шоколад.
Он подошел к письменному столу и вытащил свой бювар. Надо написать письмо кузине в Буэнос-Айрес. Один раз в месяц приходило письмо от нее, и тогда в течение трех дней он писал ответное. Судя по письмам, ей совершенно нечем заняться; но во всем, что касалось семьи, он был человеком обязательным и с тех пор, как овдовел, нес бремя переписки.
"Дорогая Гетта! Какой чудесный сегодня день, ну просто первоклассный. Озеро безмятежно, и все вокруг словно замерло. И весна совсем близко, я это чувствую, скоро вновь зацветет наш сад! Но тебе, увы, предстоит привыкать к осени и смириться с зимой. Всякий раз, сидя в саду, я буду думать о тебе".
Он сделал паузу. Разумеется, ей известно о мадам Томаат, и совсем не хотелось, чтоб у нее возникло ощущение отсутствия между ними понимания. Возможно, будет лучше затронуть эту тему: "Сегодня мы с мадам Томаат, о которой я тебе писал, едем в Цюрих. Сначала небольшая прогулка по реке - такой чудесный день! - а затем нужно будет уладить пару вопросов. После чего возвратимся". Он задумался над тем, следует ли говорить больше, но потом решил, что этого будет достаточно. Пусть домысливают там, в Буэнос-Айресе, как им нравится.
Вошел Маркус и доложил, что автомобиль подан. Герр Брюгли поднялся и направился в холл. Проходя мимо зеркала, тревожно посмотрел на свое отражение. Галстук не мешало бы поправить, а вот с костюмом он не ошибся - как раз то, что надо в такой день.
- До свидания, Маркус, - сказал он. - Вернусь в тот же час, как обычно.
Маркус открыл перед ним дверь, и, как только хозяин появился на пороге, водитель тут же завел двигатель автомобиля. Выехав на трассу, они влились в поток машин и помчались вдоль озера к мадам Томаат.
Моя дорогая мадам Томаат!
- Дорогой герр Брюгли!
Оба сияли от радости.
- Не желаете ли укрыть колени пледом? В воздухе еще ощущается прохлада, не так ли?
Она вскинула голову.
- Мне ничуточки не холодно, - сказала она. - И я не боюсь холода.
- Как вам повезло, - заметил он. - А мне бывает зябко даже летом.
- Жидкая кровь, - кивнула она. - Должно быть, у вас жидкая кровь.
Он рассмеялся.
- Постараюсь сделать ее более густой. Что вы посоветуете? Думаю, в тех журналах о здоровье, которые вы читаете, непременно что-нибудь об этом пишут.
- Шоколад, герр Брюгли! Очень много шоколада!
Он шутливо погрозил ей пальцем якобы в знак неодобрения. По дороге в Цюрих им было очень хорошо вместе, а его большой мощный автомобиль легко обгонял другие, более медленные транспортные средства. Он поинтересовался, чем она была занята, и мадам Томаат рассказала о том, как прошла у нее неделя. Было не просто, отметила она: пришлось присутствовать на двух совещаниях местного правления, которые каждый раз заходили в тупик, что не могло не вызывать тревоги. И затем три вечера игры в бридж - три! - получается, что на себя времени не оставалось.
Он сочувственно кивнул. С ним бывало нечто подобное.
- У вас ведь тоже есть предприятия, - сказала она. - Стало быть, вам также приходится беспокоиться о них.
- В какой-то степени, да, - согласился он. - Но спасибо небесам за моих управляющих.
Автомобиль пересек мост Кафедрального собора и въехал в центральную часть города. В конце Банхоф-штрассе водитель остановился чуть поодаль, чтобы им обоим было удобно выходить. Он вышел первым и открыл дверцу для своей спутницы.
- Благодарю вас, дорогой герр Брюгли, - проговорила она. - Итак, с чего начнем?
Он снова погрозил ей пальцем.
- Вы все прекрасно знаете, - побранил он ее. - "Спрангли" - как всегда!
Они перешли на другую сторону, теперь только несколько ярдов отделяли их от массивной стеклянной двери, на которой витиевато выпуклыми буквами с позолотой было начертано "Спрангли". На одной из скамеек сидел мужчина, не сводивший с них глаз. Он что-то бормотал и протягивал руку, но они его не слышали, не видели.
Прилавки в "Спрангли" ломились от шоколада. Герр Брюгли остановился возле лотка с бельгийским шоколадом и стал его изучать. Ее взгляд был прикован к торту, верхушку которого венчала маленькая фигурка лебедя из сахара.
- Как искусно сделано, - сказала она. - Жалко даже есть такой шедевр.
- Слегка переусердствовали, - заметил он. - Я предпочитаю изысканную простоту.
- Возможно, герр Брюгли, - согласилась она. - Бесспорно, простота - это идеал в жизни.
Они поднялись наверх, где официантка узнала их и тут же провела к столику в углу.
К герру Брюгли она была особенно внимательна, так как тот обращался к ней по имени, Мария, и расспрашивал о ее матери.
- Представьте себе, - воскликнула официантка, - она до сих пор во всем находит удовольствие! Стоит небу слегка проясниться, она тут же отправляется на пароходе в Рапперсвилл, чтобы навестить сестру.
- Потрясающе! - сказал герр Брюгли и обернулся к мадам Томаат. - Восемьдесят один, почти восемьдесят два! Ну, просто реклама здорового образа жизни, разве не так, Мария?
- И шнапс, - добавила официантка. - Ежедневно она выпивает два бокала шнапса. Один - перед завтраком, второй - перед сном.
- Вот как! - воскликнул герр Брюгли. - Надо же!
Они изучали меню, в котором не было необходимости, поскольку герр Брюгли избегал заказывать что-либо новое и ожидал от мадам Томаат, что та поступит так же.
- Думаю, мы снова закажем, что обычно, - сказал он официантке.
Спустя несколько минут Мария принесла в высоких стаканах кофе со взбитыми сливками. Затем на столе появилось блюдо с пирожными, и каждый взял себе по два. Когда Мария возвратилась снова, она долила в стаканы кофе и убрала блюдо с оставшимися пирожными.
- Заберите эти пирожные для вашей матери, - предложил герр Брюгли. - Включите их в наш счет.
Мария радостно заулыбалась.
- Она обожает пирожные, - сказала официантка. - Просто не может перед ними устоять!
В "Спрангли" редко бывали люди высокого статуса. За несколькими столиками сидели туристы - компания итальянцев и трезвые, испуганные американцы. Пристальным взглядом герр Брюгли быстро прошелся по столикам.
- Похоже, никого нет этим утром, - начал он говорить. - Не вижу ни души…
И тут же запнулся. Да, там кое-кто был, и он наклонился над столиком, чтобы тихонько сообщить об этом мадам Томаат на ушко.
- Глазам своим не верю! - зашептал он еле слышно. - Там эта Зольгер со своим молодым другом. Средь бела дня…
Мадам Томаат проследила за его взглядом.
- Едят пирожные! - воскликнула она. - Смотрите, он ест пирожное из ее рук!
Герр Брюгли прищурился.
- Он слишком молод даже ей в сыновья. Вы только посмотрите! Она не сводит с него глаз.
- Будто у глаз нет иного предназначения, - поддержала его мадам Томаат. - Она буквально пожирает его взглядом, публично.
Они отвернулись, взволнованные открытием. Как здорово, что им довелось увидеть эту шокирующую парочку; наблюдать цюрихскую матрону преклонных лет - жену известного банкира - вместе с молодым возлюбленным на публике, в шоколадном магазине, какую пикантность приобретал этот день! Сей потрясающий случай развеселил обоих.
Они поднялись из-за стола. Как обычно, он оставил пятьдесят франков для Марии, засунув их под тарелку. Потом, нарочито отводя глаза от столика Зольгер, они выбрались из магазина "Спрангли". На улице заметно потеплело, и город купался в лучах весеннего солнца. Где-то у реки слышался бой башенных часов.
Теперь наступила очередь художественной галереи, поэтому они перешли на другой берег реки, обогнули дешевые магазины, которые разрушали аркаду, и стали подниматься вверх по одной из узких улочек, ведущих к церкви Святого Джона. Она держалась рядом при повороте дороги с внутренней стороны и, когда предстояло проходить коварный участок пути, брала его под руку - ему это нравилось, - но, как только опасность оставалась позади, сразу же высвобождала руку.
На вид галерея Фишера была скромной. В витрине, довольно маленькой, красовались изделия из частной коллекции господина Фишера, не имеющие ничего общего с тем, что выставлялось внутри. Дверь всегда была закрыта, радом с ней виднелись маленькая кнопка звонка и табличка с надписью "Фишер", и, если звонили, появлялся тучный мужчина маленького роста в очках с тонкой оправой круглой формы.
- Итак, герр Брюгли… и мадам Заблорен ван… ван…
- Томаат, - подсказал герр Брюгли. - Герр Фишер, надеюсь, вы себя прекрасно чувствуете?
- В настоящее время у жителей Швейцарии появилась особенность мерзнуть, - ответил герр Фишер. - Но меня сия напасть миновала. Так что благодарю вас.
- Но в эти дни так много микробов, - заметила мадам Томаат. - От них не спрячешься. Они повсюду.
Герр Фишер глубокомысленно кивнул.
- Я очень верю в витамин "С", - сказал он. - Ежедневно принимаю витамин "С", не переставая.
Они проследовали в маленькую комнату, что располагалась позади галереи. Навстречу вышла молодая женщина в элегантном черном брючном костюме, официально пожала гостям руки и затем направилась к шкафу в углу кабинета.
- Вот, пожалуйста, - сказал герр Фишер. - Надеюсь, именно эту вещицу вы имели в виду.
Он протянул герру Брюгли статуэтку, которую тот взял обеими руками и держал перед собой. На какое-то мгновение воцарилась тишина. Герр Брюгли придвигал и отодвигал статуэтку, изучая ее на свету.
- Да, - произнес он, застыв на месте. - Она совершенна.
У герра Фишера вырвался вздох облегчения.
- Подобных шедевров осталось совсем немного, - сказал он. - Особенно в таком состоянии.
Герр Брюгли передал маленькую фарфоровую фигурку мадам Томаат, которая очень осторожно взяла ее и стала рассматривать.
- Прекрасные цвета, - отметила она. - Столь достоверны.
Она вернула статуэтку герру Фишеру, выжидающе глядевшему на герра Брюгли.
- Я беру ее, - сказал герр Брюгли. - Не мог бы ваш человек…
- Мы с удовольствием вам ее доставим, - прервал его герр Фишер.
Мадам Томаат перешла в другую часть комнаты и рассматривала там небольшое изделие из бронзы.
- Нет ли у вас чего-нибудь эдакого - какой-нибудь безделицы, - которая могла бы понравиться мадам Томаат? - спросил герр Брюгли герра Фишера. - Может, найдется кое-что для маленького подарка?..
Герр Фишер погрузился в размышления.
- Есть кое-что, - проговорил он. - Небольшое яйцо, правда, работы последователей Фаберже. Но, тем не менее, изящное.
Герр Брюгли улыбнулся.
- Ей понравится. - Потом произнес очень тихо. - Дорого?
Герр Фишер понизил голос. Он не любил торговаться, даже с такими людьми, как герр Брюгли.
- Восемь тысяч франков, - сказал он. - Совсем недорого. Если бы это был Фаберже, ну тогда…
Герр Брюгли поспешил избавить владельца галереи от смущения.
- Вполне разумная цена, - заметил он. - Давайте посмотрим, понравится ли оно ей?
- Положитесь на меня, - заверил его герр Фишер. - Я тотчас же его принесу.
Это было миниатюрное яйцо из серебра с позолотой и инкрустацией. Верхушка, которая откидывалась, изнутри была облицована перламутром, а остальная внутренняя часть яйца - черным янтарем.
- Полагаю, в нем можно хранить пилюли, - сказал герр Фишер. - Изделие французского производства.
Мадам Томаат взяла крошечное яйцо в руки и не могла оторвать от него взгляд.
- Ах, какое очарование! - воскликнула она. - И так скромно. Будьте любезны, я беру его.
В эту минуту герр Фишер оказался в растерянности. Он смотрел на Брюгли, который усердными взмахами руки указывал на яйцо.
- Я хотел бы купить его для мадам Томаат, - говорил герр Брюгли. - Запишите на мой счет.
- Но я сама хотела его купить, - возразила мадам Томаат. - Вы слишком добры ко мне.
- Я собирался купить вам его в подарок, - настаивал герр Брюгли. - Вам нет необходимости покупать его самой.
Герр Фишер не уступил возражениям мадам Томаат и взял у нее яйцо.
- Я упакую его в золотую фольгу, - сказал он. - Она тоже может вам пригодиться: достаточно прижать золотую фольгу к какой-нибудь вещице, и та станет позолоченной.
Взгляд мадам Томаат натолкнулся на картину небольших размеров, висевшую на одной из стен. Увенчанный нимбом человек, казалось, парил над лугом, оторвавшись на несколько футов от земли, и на него с восхищением смотрели несколько свидетелей этого чуда и несколько удивленных животных.
- Картина завораживает, - сказала она герру Фишеру. - Что это?
Герр Фишер снял картину.
- Джозеф Копертино. Знаменитая личность. Более семидесяти раз он возносился и пролетал большие расстояния. Думаю, именно поэтому он стал главным святым всех тех, кто ездит воздушным транспортом.
- Очаровательная живопись, - сказала она.
- Конец семнадцатого столетия, флорентинец, - пояснил он, понижая голос. - И цена замечательная - девятнадцать тысяч франков.
- Как вы думаете, понравится ли она герру Брюгли? - спросила мадам Томаат.
- Думаю, да, - прошептал герр Фишер. - Между нами говоря, я пришел к заключению, что у него есть, ну, самая малая толика боязни путешествовать по воздуху. Вне всякого сомнения, эта живопись успокоит его.
Мадам Томаат чуть наклонила голову.