Она готовилась к предстоящему году. Банк прислал в школу рекламное объявление о двух временных вакансиях, которые могли бы устроить тех, кто еще "не определился". Она пошла к управляющему, знавшему о ней не понаслышке, как это бывает в маленьком городе, где все друг друга знают, и он с удовольствием взял ее на работу.
Она сообщила радостную новость отцу, а потом рассказала о письме из художественной школы, не в силах больше это скрывать. Похоже, он не был удивлен, как будто ожидал таких новостей, и обещал, что постарается найти деньги на обучение.
- У нас есть время все обдумать, - рассудил он. - Да и ты что-то заработаешь в банке. Я буду отвозить тебя туда каждое утро, как обычно.
И тут он ей сказал, что несколько месяцев у них на ферме поработает сын Пейджа.
- Помнишь его? Младший сын Пейджа?
Она насупилась.
- Да, припоминаю. Впрочем, я их путаю. Они все окончили школу несколькими годами раньше.
- Он поможет мне отремонтировать кое-что в амбарах, починит тракторы. Он хорошо разбирается в технике.
Она кивнула.
- Как его зовут?
- Джон, - ответил он. - Старшие - Билл и Майкл. А этот - Джон.
Джону никогда не нужно было говорить, что делать. Без чьей-либо помощи он разобрал старый комбайн, который уже следовало бы отправить на свалку, и поменял все кольца на двигателе. Снял ржавчину и грязь, и уже через неделю или две двигатель работал так же ровно, как пятнадцать лет назад. Потом привел в порядок тракторы, покрасив крылья в ярко-красный цвет, его любимый, так как ему хотелось, чтобы вся техника на ферме, которой он когда-нибудь обзаведется, была такого цвета.
Поначалу они редко виделись: она отправлялась на работу рано утром, чтобы вовремя быть в банке, а Джон, все еще живший на ферме отца, приезжал на пикапе чуть позже. Хотя иногда он все еще был там, когда она возвращалась домой в шесть часов, и они перебрасывались несколькими словами.
Ну конечно же она приметила его - в том самом смысле. Он был высокий, довольно стройный и обладал необыкновенным сочетанием темных волос с синими глазами, всегда привлекавшим ее внимание. Она оценила его красоту, но не более. Он был просто мальчишкой с фермы; таким же, как все другие, которых она видела в школе, ничего особенного.
Джон был вежлив при встрече и оставлял работу ради того, чтобы пообщаться с ней, вытирая грязные руки о рабочие штаны. Он говорил медленно, как будто тщательно продумывал каждую фразу, и подчеркнуто уважительно, словно обращался к пожилой даме, из-за чего казался ей старомодным.
Как-то отец пригласил его к ним на обед в воскресенье, прошло три недели, как Джон работал на ферме. Он был шикарно одет - прежде ей приходилось видеть его только в рабочей одежде, - волосы причесаны и смазаны бриолином. Он чопорно сидел за столом и улыбался всякий раз, когда она заговаривала с ним, будто стремился показать себя наилучшим образом. Интересно, он когда-нибудь хмурится, думала она, или неизменно улыбается?
После обеда они пили чай на веранде. Почти тотчас же отец поднялся и пошел в дом, чтобы позвонить, оставив их наедине.
- Надеюсь, он не заставляет тебя работать слишком много? - поинтересовалась она. - У тебя обычно такой утомленный вид, когда я возвращаюсь домой.
- Мне не привыкать, - сказал он взвешенно. - Наш старик всегда заваливал нас работой.
Она посмотрела на него, и он ответил ей пристальным взглядом, улыбаясь.
- Как идут дела в банке? - спросил он. - Трудно?
- Бывает, - откликнулась она. - Но иногда нечем заняться, что намного хуже. Сижу там и жду, пока что-то дадут сделать. Тогда время идет очень медленно.
Он кивнул. Молчание затянулось. Она стала смотреть на лужайку и заросшую пушицей клумбу. Сквозь ряд эвкалиптовых деревьев виднелись элеваторы и темная линия железной дороги, удрученно уползающая вдаль, где не было ничего, кроме земли коричневого цвета и безбрежного небосвода. Здесь совершенно нечего рисовать, думала она. Интересные виды можно перечесть по пальцам. Пустота.
Вдруг он выпалил:
- Ты не хотела бы пойти на танцы? Их устраивают в зале по субботам.
Это было так неожиданно, что она ответила, не подумав:
- Почему бы нет? - И, увидев, как он смягчился, добавила: - Спасибо.
Услышав скрип половиц, Джон заговорил быстрее:
- Я заеду за тобой в семь. В субботу. Сюда.
- Хорошо.
Отец присоединился к ним, устроившись в ветхом плетеном кресле.
- В следующую субботу я собираюсь в Балларат, - сказал он. - Катать шары.
Она кивнула.
- А я пойду на танцы. Джон только что пригласил меня. Ты не против?
- Ну что ты, иди. - Он поднял глаза на молодого человека и тут же отвел взгляд. - Замечательно.
Всю неделю она не видела Джона. Он был занят работой на одном из удаленных участков. Она думала о танцах и размышляла над тем, стоило ли принимать его приглашение. Было ли это приглашением на свидание или просто на танцы, куда все шли компанией или в одиночку, - не имело особого значения.
Что, если это приведет к следующему приглашению - в кино, например, - которое уже не будет двусмысленным? Нужно ли идти? И хочется ли? В каком-то смысле, да. Он был хорош собой, и ей хотелось прогуляться с парнем, на которого ее подруги обязательно обратят внимание. Но я же его почти не знаю, размышляла она. Они очень мало разговаривали, и ничего, кроме имени, и того, что он может ремонтировать комбайны и тракторы, о нем не было известно.
Он приехал раньше, чем обещал. Отец вернется поздно, так как после игры всегда предполагается выпивка. В доме она была одна, поэтому окликнула его из коридора, попросив подождать в гостиной.
Когда она вошла, он подскочил, придерживая руками полы пиджака. И, как всегда, смотрел на нее улыбаясь; ему нравится, как я выгляжу, подумала она; это ей льстило. Он жестом показал на дверь, и они пошли к машине, оставив свет в гостиной на случай возвращения отца. В кабине пикапа было холодно и пахло пылью. Она надеялась, что он поедет медленно, чтобы дорожная пыль не просочилась в щели и не испортила ее платье.
Они ехали молча. Дорога была пустой, как всегда вечером, и кроме удаленных огней города ничто не могло рассеять темноту. Она теребила в руках ремешок сумочки и тут вдруг осознала: это - свидание. Так оно и есть. Она будет проводить время с этим парнем.
Зал был освещен, и по обе стороны улицы стояли припаркованные автомобили. Он отыскал место для пикапа, и они направились в зал, полный света и звуков - музыканты настраивали инструменты. При входе женщины обычно шли в раздевалку, выстроившись в очередь к единственному, засиженному мухами зеркалу. Она небрежно глянула на свое отражение и присоединилась к Джону, неуклюже ожидавшему ее у входа.
Они нашли столик и сели за него. Джон купил ей в импровизированном баре стакан сидра, а сам пил пиво из банки. Она огляделась - разумеется, всё знакомые лица. Даже оркестранты; один из них, барабанщик, работал в банке. Поймав ее взгляд, он подмигнул. Она улыбнулась в ответ.
Зазвучала музыка, и они стали танцевать. В конце первой мелодии она с надеждой посмотрела на Джона, но он ничего не предпринимал. Просто стоял, ожидая следующей мелодии. Они снова начали танцевать.
А когда решили пропустить один танец, музыка звучала так громко, что невозможно было общаться, пришлось молча сидеть за столиком и смотреть по сторонам. Джон пытался ей что-то сказать, но она ничего не слышала, поэтому лишь пожала плечами. Он купил ей еще сидра, и она быстро выпила, утоляя жажду после танцев. От алкоголя закружилась голова, она почувствовала действие напитка. Ощущение было приятным.
В одиннадцать все потихоньку начали расходиться. Джон взглянул на часы, и она кивнула ему. В раздевалке, когда брала пальто, она заметила девушку, которая сидела на единственном там стуле и рыдала, а рядом с ней стоял ее друг.
- Он совсем другое имел в виду, - уверял парень девушку. - Он не мог такое сказать.
- Но сказал, - всхлипывала та. - Сказал.
Парень поднял глаза и посмотрел по сторонам, будто ожидая дружеского понимания, как бы говоря: вот такая наша участь. Вот такое мы должны терпеть. Мужчины.
Они добрались домой без приключений и поставили пикап во дворе. Свет в доме уже не горел, кругом была непроглядная тьма. Какое-то время они сидели рядом, и она не испытывала неудобства, но ее тревожил вопрос: что теперь? Конец свидания. А что дальше?
- Я с удовольствием потанцевал, - нарушил молчание Джон. - А ты?
- Я тоже. Это было… Это было великолепно. Мне понравилось.
Тогда он внезапно подвинулся к ней, и она почувствовала прикосновение его плеча. Он взял ее за руку. Она дрожала, не зная, что делать. Это как раз и было то, что следовало ожидать дальше.
Он придвигался все ближе. Вот он отвел ее руку и прильнул к ней. Она ощутила на щеке горячее дыхание, а затем прикосновение его губ. Как странно, думала она. Так волнующе. Надо же…
Теперь он шептал ей:
- Может, зайдем в дом? Мы тихонечко. Чтобы не разбудить твоего старика.
Она ответила не задумываясь:
- Да. Пошли.
- Только не включай свет, - предупредил он. - Я разуюсь.
Они проследовали в гостиную, пробираясь на ощупь мимо мебели, и когда наткнулись на кушетку, он обхватил ее, и они упали вместе на мягкие подушки. От неожиданности она вскрикнула. Теперь они лежали на кушетке, и он покрывал ее поцелуями, на которые она отвечала с той же страстью. Он ласкал ее плечи, грудь, а потом его рука скользнула под платье, и тут она дернулась, желая остановить его, но так не хотелось, чтобы он останавливался.
- Давай пойдем в твою комнату, - прошептал он. - Там будет лучше.
Она собиралась сказать "нет", но не смогла, и они на цыпочках пробрались по коридору мимо закрытой двери комнаты ее отца. Потом, в полной в темноте, рухнули на кровать.
Пробуждение удивило и испугало ее. Наступило утро, а он до сих пор был здесь, рука на ее плече, все еще спал. Она закрыла глаза, а когда вновь открыла, он по-прежнему лежал рядом, во сне его грудь вздымалась и опускалась, темные волосы были взъерошены. Она сняла его руку со своего плеча, и он пошевелился.
- О боже! - Джон растерянно сел на кровати. - Я не думал оставаться.
Он вскочил, глядя на часы. Она тоже села, размышляя: ничего серьезного не произошло. Мы не занимались любовью. Но все же она была потрясена случившимся, как будто совершила что-то непростительное.
- Ты можешь выйти через черный ход, - предложила она. - Вероятно, отец сейчас на кухне. Обойдешь дом и проберешься…
- Он увидит пикап, - возразил Джон. - И сразу поймет, что ночь я провел здесь.
Она легла, закрыв глаза руками. И тут почувствовала, как прогнулась кровать, - это сел Джон.
- Я поговорю с ним, - тихо произнес он. - Пойду прямо сейчас.
- И что ты ему скажешь? Что мы просто спали?
Он покачал головой.
- Скажу, что мы хотим обручиться и попрошу у него благословения.
Она не отнимала рук от лица.
- А как же я? Неужели меня…
Она думала об отце. Как же теперь смотреть ему в глаза? Как объяснить, чтобы он поверил, что ничего не было? Однажды он сказал ей, смутившись: твоя мать всегда следовала заповеди - беречь себя для мужчины, за которого выйдешь замуж. Помни об этом.
Джон встал с кровати, и она открыла глаза. Она видела, как он направился к двери, на мгновение остановился, а затем повернул ручку. Из кухни доносился шум радио. Отец был там. Он все знал.
В следующую субботу они пошли в кино. Джон купил кольцо, как обещал, и, когда они сели в пикап, надел ей его на палец. Затем поцеловал ее в щеку, целомудренно, и завел двигатель.
Они ехали по дороге, ведущей на ферму, мимо забора, на восстановление которого он потратил всю неделю. Опускались сумерки, и лучи уходящего солнца багровым пламенем ложились на поля. Дорога на Калварру опустела, как бывало всегда по пути в город и по возвращении домой.
СВИДАНИЕ ТОЛСТЯКОВ
Он стоял перед дверью, рассматривая маленькую медную пластину чуть выше звонка. В том, что место выбрано правильно, сомнения не было, но он ожидал чего-то большего, нежели почти безымянной таблички. Впрочем, в этом был признак хорошего вкуса и предосторожности, что тоже немаловажно. Здесь и впрямь требуется чувство такта; а что касается безвкусицы или вульгарности, так этого уж точно не бывает у таких людей.
Он позвонил и стал ждать, ненароком бросив взгляд на объявление, которое кто-то прикрепил к стене: "УБОРКА ЛЕСТНИЦЫ. ЕСЛИ ПОДОШЛА ВАША ОЧЕРЕДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЗАБУДЬТЕ, ЧТО ВЫ…"
- Мистер Макдональд?
- Да.
Она улыбалась ему без особого энтузиазма, но вполне достаточно, чтобы он почувствовал себя непринужденно.
- Входите. Мы вас ожидали.
Он проследовал за ней по короткому коридору в кабинет, откуда открывался вид на площадь. Лето было в разгаре, и деревья за окном напоминали качающийся занавес темно-зеленого цвета. Он огляделся. Кабинет, между прочим, личный. На шкафу для картотеки - ваза с цветами, свежими гвоздиками. Гвоздики: да, в самом деле. В таком месте предполагаешь увидеть розы, но это было бы слишком обыденно.
- Пожалуйста, садитесь.
Сама она села за стол и открыла заранее подготовленную папку.
- В анкете вы не так уж много рассказали о себе, - заметила она.
Он взглянул на лист бумаги в ее руке и узнал свое небрежно составленное письмо.
- Мне трудно говорить о себе, - произнес он. - Думаю, для вас это не секрет.
Она кивнула ему, неопределенно жестикулируя правой рукой, как будто хотела сказать: конечно, мы понимаем; здесь все в одинаковом положении.
- Видите ли, - начала она, - мы хотим, чтобы все получилось как надо. Знакомить людей с радикально разными взглядами на жизнь - не самая лучшая идея. Даже небольшое различие в музыкальных предпочтениях может драматически отразиться на отношениях.
- Как у Джека Спратта и его жены, - выпалил он и запнулся. Слова вылетели сами собой, но он тут же сообразил, что пример выбран неудачно. Джек Спратт не ел ничего жирного, а его жена - ничего обезжиренного.
Впрочем, она не обратила на это внимания.
- В нашем случае, - продолжила она, - есть хорошая отправная точка. Размышляя, как помочь более крупным людям, можно избежать того, что некоторые воспринимают как трудность. Люди одинаковой комплекции, по крайней мере, начинают с одного и того же.
Он кивнул. Да. Вот поэтому он их и выбрал. Возможно, ему не следует говорить все, что он думает, надо подбирать слова. Ведь это брачное агентство для толстых людей. Свидание толстяков! Да, именно так! Что бы она сказала, посмей он произнести такое вслух? Наверняка бы вычеркнула его из списка клиентов, как человека с тяжелым характером или заниженной самооценкой.
- Сейчас у меня имеется для вас несколько подходящих вариантов, - сообщила она, глядя на него поверх очков-половинок. - Кстати, есть одна леди, очаровательная женщина. Я ее хорошо знаю. У вас с ней общее увлечение - опера. Она уже была замужем, но, как ни печально, сейчас разведена. Хотя в этом нет ее вины.
- Ничего подобного, - возразил он. - В этом всегда виноват тучный человек.
Она нахмурилась, но спустя мгновение улыбнулась.
- К очень крупным людям относятся порой ужасно несправедливо, - согласилась она. - Так, несомненно, было и в этом случае.
Они беседовали еще несколько минут. Она налила ему кофе из высокой белой кофеварки и предложила изысканное шоколадное печенье. Он прихватил сразу два и тут же извинился.
- Кажется, я взял два, - сказал он.
Она махнула рукой.
- Берите, пожалуйста. Не стесняйтесь. У меня тоже слабость к шоколаду. Это наш общий маленький недостаток.
Он стоял возле театра, нервно поглядывая на часы. Во время разговора по телефону она сказала, что может немного опоздать, но он не предполагал ждать пятнадцать минут. Если они не поспешат, то не успеют к началу оперы, и их не пропустят в зал до первого антракта. Такая перспектива его смущала. Как тогда развлекать ее первые несколько минут, когда еще чувствуется неловкость. Прогулка к оперному театру, по крайней мере, заняла бы их.
Но тут она как раз приехала, ловко выбравшись из такси, в сверкающей блестками голубой накидке.
- Эдгар?
Он чуть подался вперед и пожал ей руку.
- Нина?
Она задержала его руку на несколько секунд дольше, чем полагается.
- Я вас узнала, - проворковала она, а потом добавила: - Извините, пожалуйста, за опоздание.
На мгновение он задумался. Каким образом она его узнала? Ее мог ожидать совершенно другой мужчина - на улице полно народу, - но потом понял, в чем дело. Он был единственным, кто стоял перед театром, да и кого еще могли прислать из брачного агентства для толстяков. Такое вот простое объяснение - непередаваемо угнетающее.
Они вошли в здание театра. Там, как обычно, собралась толпа поклонников оперы, среди которых были знакомые лица. Он видел в этом утешение и пользу. Она заметила, что люди кивают ему и машут рукой. Я кое-что собой представляю, думал он. В городе меня знают.
- Смотри, толстяк Макдональд, - шептал один мужчина своей жене. - Хороший парень. Хотя с трудом передвигается.
- Ты с ним знаком? - спросила жена, тоже шепотом. - По работе?
- Нет, со школы. Он на год старше меня. Мы постоянно обзывали его и издевались - ну, знаешь, что обычно творят мальчишки. Для него это было жуткое время, бедный парень. Надо пригласить его к нам на ужин в качестве возмещения за тот период.
- Нет, я не могу, сейчас не получится. У меня так много дел. Может, на следующей неделе, например…
Во время антракта беседа завязалась легко. Он был доволен, что нет неловкости, которая нередко возникает в такой ситуации. Все казалось вполне естественным.
- Должна признаться, я немного волновалась, - сказала она. - У меня до этого было только одно или два знакомства через агентство. Прежде мне не приходилось прибегать к этому.
Он взглянул на нее.
- И я никогда не бывал там раньше. Никогда.
- Вероятно, вы тоже очень нервничали. - Она игриво ткнула его в бок. - Ну, признавайтесь!
Он рассмеялся.
- Думаю, да. Никогда не знаешь, как все сложится.
- А сложилось совсем неплохо, - заметила она. - На самом деле все просто.
Когда закрылся занавес, они вышли через боковую дверь и энергично направились вниз по улице к итальянскому ресторану - он заранее заказал там столик. Это место ему порекомендовали друзья, объяснил он, а они-то знают, где лучше всего поужинать после спектакля.
- О! Замечательно! - воскликнула она. - Великолепная идея, как провести вечер во вторник!
- В понедельник, - поправил он.
Оба рассмеялись.
- Ну, если желаете, во вторник тоже… - Тут он осекся. Нет. Нельзя так поспешно снова приглашать ее на свидание. Должен пройти период размышлений, несколько дней, прежде чем позвонить ей по телефону и сделать приглашение. Именно так ему говорили в агентстве.
"Не пытайтесь подгонять события, - предупреждали его. - У вас достаточно времени, чтобы все обдумать. И женщинам не нравится, когда их торопят. Просто подождите, вам обоим нужно взвесить свои чувства".