* * *
Утром по дороге на службу я твердил себе: "Пришло утро… началась игра".
Я был взволнован и жаждал новостей. Я позвонил на фабрику и спросил Али Бекира. Мне ответили, что он где-то на территории. Значит, он все сделал как надо, все прошло успешно, и он теперь выполняет свою обычную работу. Не в силах справиться с возбуждением, я раньше времени ушел со службы. Проходя мимо радиостудии, я заметил Мансура Бахи, выходящего с какой-то красивой девушкой. Кто она? Невеста? Любовница? Я с грустью вспомнил Зухру. Я еще не излечился от любви к ней. Это единственное искреннее чувство, которое билось в моем сердце.
Я направился навестить Алию и ее семейство. Меня встретили там довольно прохладно. Я, как всегда, придумал несколько небылиц, но ее отец с возмущением сказал мне:
- Представь себе наше положение - какая-то служанка требует у нас отчета!
Когда подошло время обеда, я распрощался. Я вышел из их квартиры, не надеясь больше туда вернуться. Да меня это не особенно и беспокоило. Ведь всего несколько часов отделяло меня от богатства. Я найду себе более достойную, роскошную жену.
Я пообедал у Баниотти, затем пошел к Али Бекиру, но не застал его дома. Тогда я направился в пансионат. Собрал чемоданы и отнес их в холл. Подойдя к телефону, набрал номер Али Бекира. Волна радости охватила меня, когда я услышал его голос:
- Алло!
- Сархан приветствует тебя… как дела?
- Все хорошо… но я еще не видел шофера!
- Когда мы узнаем результат?
- Встретимся сегодня вечером часов в восемь.
- Хорошо, в восемь вечера… Я буду ждать тебя в казино "Пеликан".
- До встречи.
- До встречи.
Я переселился в пансионат "Ева". После этого я сделал обход кафе, выпивая в каждом по стакану вина, соря деньгами без счета. Хмель успокаивал меня, заглушал тоску любви.
В казино "Пеликан" я пришел немного раньше назначенного срока. У входа я встретил Талаба Марзука. Это немного раздосадовало меня, тем не менее я приветствовал его, изобразив горячую радость.
- Что привело тебя сюда? - спросил он.
- Важная встреча.
- Давай посидим вместе, пока придет твой друг.
Мы уселись в зимнем зале.
- Коньяк? - спросил Талаба Марзук.
Я был уже достаточно нагружен, но мне все же хотелось еще. Мы пили, беседовали, смеялись. Вдруг он спросил меня:
- Как ты считаешь, мне позволят поехать в Кувейт навестить дочь?
- Уверен. Вы что, хотите начать все сначала?
- Нет. Но муж моей дочери - мой племянник - очень богат.
- Может быть, вы хотите эмигрировать?
Я заметил мелькнувшую в его глазах настороженность.
- Нет, - ответил он, - я хочу только повидать дочь.
Я придвинулся к нему:
- Хотите, я скажу вам кое-что?
- Что?
- Есть немало людей, которые недовольны революцией. Однако каким режимом можно ее заменить? Думай, не думай - можно выбирать одно из двух: либо коммунистов, либо братьев мусульман. Кого бы вы предпочли революции?
- Ни тех, ни других! - поспешно ответил он.
- И я так думаю, - доверительно улыбнувшись, сказал я.
Назначенный час прошел, однако Али Бекир не появлялся. Еще полчаса протекли в муках ожидания. Я не выдержал и набрал номер его телефона. Никто не ответил. Может быть, он сейчас едет сюда? Что могло его задержать? Талаба Марзук, взглянув на часы, сказал, что ему уже пора, и, попрощавшись, ушел. Я продолжал пить. Наконец официант позвал меня к телефону. Я бросился к аппарату, с бьющимся сердцем схватил трубку:
- Алло… Али? Почему ты не пришел?
- Сархан… слушай меня… все открылось!
Слова его с трудом доходили до моего затуманенного алкоголем сознания. Потом небо и земля закружились, будто карусель.
- Что ты сказал?
- Мы влипли!
- Но как? Говори все сразу!
- Да что говорить?.. Шофер хотел один захватить всю добычу и попался… он признается во всем… если уже не признался.
- А работа? Что ты делаешь? - спросил я с пересохшим горлом.
- Буду делать то, что мне подскажет дьявол.
В трубке щелкнуло.
Меня трясло, ноги подкашивались. В какое-то мгновение мелькнула мысль о бегстве. Однако, чувствуя взгляд официанта, я вернулся к своему столу, не садясь, выпил бокал и уплатил по счету. Отчаяние и страх терзали меня. Я перешел в соседний бар, попросил бутылку и, не отходя от стойки, стал пить. Бармен с тревогой смотрел на меня, а я молча, не оборачиваясь, наливал и пил.
- Бритву, пожалуйста, - подняв голову, обратился я к бармену.
Он улыбался, не шевелясь, и смотрел на меня.
- Бритву, пожалуйста, - повторил я.
Он заколебался, по, видимо заметив непреклонную решимость на моем лице, позвал официанта и попросил его принести бритву. Официант вернулся со старой опасной бритвой. Я поблагодарил его и положил бритву в карман.
Я вышел из бара тяжелой походкой. Переходя улицу, я торопился и думал, как бы не упасть. Я был в отчаянии… в отчаянии…
Амер Вагди
События, которые потрясли пансионат, задели и меня. А ведь я надеялся укрыться в этом тихом месте, чтобы обрести спокойствие, так необходимое в старости, найти утешение от горького разочарования, постигшего меня в конце трудовой жизни. Мне даже не приходило в голову, что и здесь все превратится в арену диких битв и может закончиться кровавым преступлением.
Я покинул свою комнату с намерением повидать Зухру, но, взглянув на взволнованную Марианну и хмурого Талаба Марзука, сидящих в холле, отказался от этой мысли - мое участие только усугубило бы печаль Зухры. От них я узнал, что Хусни Алям целый час переживал страшную новость, затем ушел по делам. Мансур Бахи, против своего обыкновения, поднялся очень поздно.
- Вот он, последний день года, - вздохнула мадам. - Такой плохой конец. Что-то принесет нам новый год?!
Нас здесь ожидает еще немало испытаний, - раздраженно заметил Талаба Марзук.
- Но так как мы неповинны… - пробормотал я.
Он не дал мне договорить:
- Ты защищен своей старостью, и тебе ничто не угрожает…
Донесся скрип двери в комнате Мансура Бахи. Он прошел в ванную. Вернулся к себе примерно через полчаса.
Вскоре он появился в холле - уже в пальто. Он был очень бледен и мрачен. Марианна сказала, что завтрак для него готов, но он отказался, молча покачав головой. Нас обеспокоил его вид. Марианна поспешила выяснить, в чем дело.
- Сядь, господин Мансур, - сказала она, - ты хорошо себя чувствуешь?
- Я вполне здоров, - ответил он не двигаясь. - Просто сегодня проспал больше, чем обычно!
- Ты слышал новость? - спросила она, указывая на лежавшую на канапе газету.
Он не проявил никакого интереса.
- Сархан аль-Бухейри, - сказала она, - найден убитым на дороге в "Пальму".
Он пристально посмотрел на нее, без удивления, без волнения, просто посмотрел ей в глаза, будто не слышал ее слов или не понимал, - наверное, он был болен гораздо серьезнее, чем мы предполагали.
Марианна протянула ему газету. Он бросил на нее безразличный взгляд, затем поднял голову.
- Да, - сказал он, - найден убитым…
- Ты устал! - горячо воскликнул я, - сядь же.
- Я здоров, - холодно ответил он.
- Мы все, как ты видишь, крайне взволнованы, - сказала Марианна.
- Почему? - спросил он, переводя глаза с одного на другого.
- Наверно, придет полиция и доставит нам много хлопот…
- Не придет…
- Но полиция, как ты знаешь… - начал Талаба Марзук.
- Я убил Сархана аль-Бухейри, - спокойно прервал он его и направился к выходу, прежде чем до нас дошел смысл его слов. Отворив дверь и оглянувшись на нас, он добавил:
- Я сам иду в полицию…
Дверь за ним закрылась. Мы молча смотрели друг на друга. Наконец Марианна со страхом воскликнула:
- Да он сумасшедший!
- Он болен, - сказал я.
- Может, он действительно убил его? - задумчиво произнес Талаба-бек.
- Это скромный интеллигентный юноша! - вскричала Марианна.
- Он болен. В этом нет сомнения, - повторил я.
- Зачем ему было убивать Сархана? - спросила Марианна.
- А зачем ему признаваться в убийстве? - спросил в свою очередь Талаба Марзук.
- Я никогда не забуду выражения его лица, - сказала Марианна. - В нем было что-то безумное.
- Он был последний, кто дрался с Сарханом, - не отступал Талаба-бек от своей версии.
- Не только он дрался с ним, - пылко возразил я.
- Причина кроется там, - Талаба-бек указал на комнату Зухры.
- Однако, - продолжал настаивать я, - он не проявлял к ней никакого интереса.
- Это не значит, что он не мог быть влюблен в нее или не хотел отомстить своему сопернику.
- Но, уважаемый, Сархан ведь бросил ее и ушел…
- Однако он унес ее сердце и честь!
- Молчи, не возводи напраслину на людей. Ты же ничего толком не знаешь!
- Как вы думаете, он действительно пошел в полицию? - спросила Марианна.
Мы спорили до изнеможения, пока я не положил этому конец:
- Довольно… хватит… Посмотрим, как будут разворачиваться события!
* * *
Часы пробили четыре. И я пошел в холл.
- Это первый новогодний вечер, который напоминает мне похороны, - сказала Марианна, оторвавшись от книги.
- Ну вот, опять вернулись к злободневной и невеселой теме, - проворчал Талаба-бек.
- Полоса неудач наступила для пансионата, - с досадой сказала Марианна, - А Зухра пусть уходит и поищет себе заработок в другом месте.
Я разозлился.
- Послушай, Марианна, - сказал я, - девушка ни в чем не виновата. Она ведь пришла к тебе со своей бедой, в поисках убежища…
- Я разочаровалась в ней…
Талаба-бек щелкнул пальцами, показывая, что ему в голову пришла блестящая идея.
- А что нам мешает отпраздновать Новый год?
- Что мешает?! Как можно так говорить? - удивился я.
Он не обратил на мои слова никакого внимания.
- Я приглашаю тебя, дорогая, - сказал он Марианне. - Проведем вечер вместе, как договаривались!
- Ох, мои нервы, мои нервы, господин Талаба, - застонала Марианна.
- Поэтому я и приглашаю тебя развлечься.
Обстановка несколько разрядилась. Они с жаром приступили к обсуждению предстоящего празднества. Тем временем вернулся Хусни Алям и сообщил, что переезжает. Мадам рассказала ему про Мансура Бахи. Он пожал плечами и пошел укладывать чемоданы. Вскоре он распрощался с нами.
- Вот мы и остались одни, как прежде, - грустно пробормотал я.
- Хвала аллаху за это, - отозвался Талаба-бек.
Марианна и Талаба-бек, позабыв обо всех бедах и печалях, принялись готовиться к вечеринке. Марианна подкрасилась, напудрилась, надела синее бальное платье, алмазные серьги и жемчужное ожерелье, накинула черное пальто с меховым воротником. В этом наряде она выглядела очень привлекательной. Демонстративно встав посреди холла и дав нам налюбоваться собой, радостно, словно школьница, засмеялась и пошла к выходу, бросив на ходу Талаба-беку:
- Я буду ждать тебя у парикмахера…
* * *
Я остался один в холле. Ветер завывал за стеной. Я позвал Зухру. Мне пришлось сделать это трижды, прежде чем она появилась из-за ширмы. Печать грусти лежала на всем ее облике. Мне показалось даже, что она как-то сгорбилась и стала меньше ростом.
Я молча указал ей на канапе, сам доплелся до него и уселся под статуей святой девы. Зухра осталась стоять, скрестив руки на груди и уставившись в пол. Сердце мое наполнилось сочувствием и нежностью, а глаза - слезами.
- Почему ты все время одна, будто у тебя нет друга, - сказал я. - Слушай меня, я старый человек, даже очень старый, как ты видишь. В моей жизни было три или четыре таких момента, когда я говорил себе, что все кончено. Однако, как видишь, я живу до сих пор, и немногие могут похвастаться такой долгой жизнью, а от всех моих несчастий остались лишь смутные воспоминания, будто они происходили не со мной, а с другим человеком!
Она слушала меня с полнейшим безразличием.
- Оставим печаль на потом, - продолжал я, - а сейчас тебе надо подумать о своем будущем. Ты ведь знаешь, что мадам не желает, чтобы ты оставалась у нее.
- Меня это не беспокоит, - перебила она.
- Как ты представляешь себе свое будущее?
- Как и прошлое, до тех пор пока не добьюсь того, что решила, - ответила она, не отрывая взгляда от пола.
Я уловил в ее словах твердость, уверенность, и это очень ободрило меня.
- Хорошо, что ты намерена продолжать учиться и приобрести специальность, но где найдешь кров и хлеб насущный?
- Работы полно, на каждом шагу.
- А деревня… ты не думаешь вернуться туда? - спросил я, не оставляя надежды убедить ее.
- Нет… там очень плохо думают обо мне.
- А Махмуд Абуль Аббас? У него есть, конечно, недостатки, но ты сильная и сможешь направить его на путь истинный.
- Но он тоже плохо думает обо мне…
- Я хотел бы быть спокойным за тебя, Зухра. Я люблю тебя и потому прошу: не убивайся, попробуй спокойнее перенести этот удар судьбы. Я уверен, что ты еще встретишь достойного человека! В мире немало хорошего, и так будет всегда!
Зухра пробормотала слова благодарности и, извинившись, ушла в свою комнату.
Я опять остался один и незаметно задремал. Разбудил меня скрип двери. Вошли, распевая, подвыпившие Марианна и Талаба Марзук.
- Ты почему остался здесь, старик? - закричал мне Талаба-бек.
- Который час? - зевая, спросил я.
- Прошло уже два часа нового года, - ответила заплетающимся языком Марианна.
И вдруг Талаба-бек схватил ее и, целуя, потащил в свою комнату. И она подчинилась ему после легкого сопротивления. Дверь за ними захлопнулась.
* * *
За завтраком мы сидели с ним вдвоем. Марианна не показывалась. Зухра, накрыв на стол, ушла к себе. Я посмотрел на Талаба-бека, и мне показалось, что у него нездоровый вид.
- Счастливого пробуждения, - шутливо сказал я.
Некоторое время он молчал, потом пробормотал:
- Вот уж не везет, так не везет!
Я вопросительно взглянул на него, и он не смог сдержаться.
- Унизительная и в то же время смешная неудача… - рассмеялся он.
- О чем ты говоришь? - прикидываясь непонимающим, спросил я.
- Ты хорошо знаешь, о чем я говорю, лисица!
- Марианна?
Его вновь одолел смех.
- Мы безуспешно пытались. Мы делали все, что только можно вообразить. Однако все бесполезно. Когда она разделась, то оказалась словно мумия. О, несчастье! - сказал я себе.
- Ты с ума сошел!
- И вдруг у нее начались боли и почках! Представляешь, она плакала и обвиняла меня в том, что я издеваюсь над ней!
* * *
После завтрака он последовал за мной в мою комнату. Усевшись на стул против меня, он сказал:
- Очевидно, я скоро поеду в Кувейт. Покойный советовал мне это сделать.
- Покойный?
- Сархан аль-Бухейри…
Талаба Марзук усмехнулся и без всякого, по крайней мере видимого, повода сказал:
- Он хотел примирить меня с революцией при помощи довольно странной логики. Он убеждал меня, что на смену революции могут прийти либо коммунисты, либо братья мусульмане… он полагал, что загнал меня в тупик…
- Но это же действительно так! - убежденно сказал я.
Он язвительно рассмеялся:
- Есть и третий вариант! Америка!
- Чтобы Америка правила нами?! - в гневе вскричал я.
- Через разумную партию правого толка, почему бы и нет? - мечтательно произнес он.
- Поезжай в Кувейт, - сказал я, - пока совсем не чокнулся.
* * *
Газета рассказала нам подробности преступления. Новости были странные и противоречивые. Мансур Бахи признал себя виновным в убийстве, однако мотивы преступления оставались более чем туманными. Он сказал, что убил Сархана аль-Бухейри, так как тот, по его мнению, заслуживал смерти. Но почему Сархан заслуживал смерти? Из-за своей испорченности? Но ведь не он один такой. Почему же выбран был именно он? По чистой случайности. С таким же успехом Мансур мог выбрать и другого. Так он ответил. Но кого могут убедить эти слова? А может быть, юноша ненормальный?
Но вот пришло заключение медицинской экспертизы. В нем утверждается, что смерть наступила от потери крови - на запястье левой руки бритвой были перерезаны вены, а вовсе не от ударов каблуком, как утверждал Мансур Бахи. Таким образом, следует полагать, что это было не убийство, а самоубийство.
И наконец, пришло сообщение о том, что открылась связь между убитым и делом о контрабанде пряжей, что также подтверждает версию о самоубийстве.
Мы строили догадки о наказании, которому может быть подвергнут Мансур Бахи. Разумеется, оно должно быть незначительным. Он начнет новую жизнь, но с каким сердцем, с какими мыслями?
- Он замечательный юноша, - сказал я печально, - но у него скрытый недуг, и ему нужно избавиться от него.
* * *
Вот и Зухра, такая, какой я увидел ее впервые, если бы она не была так грустна. Последние дни заставили ее повзрослеть больше, чем все прожитые годы. Я взял из рук ее чашку, скрывая под улыбкой свое угнетенное состояние.
- Я уйду завтра утром, - сказала она как можно естественнее.
Я не раз пытался уговорить Марианну отказаться от своего решения, но она упорно настаивала на нем. С другой стороны, Зухра заявила мне, что она не согласится, даже если бы мадам уговаривала ее остаться.
- В любом другом месте мне будет лучше, чем здесь, - сказала она.
- Слава аллаху, - ответил я.
Она нежно улыбнулась мне.
- Я не забуду тебя, пока жива.
Я сделал ей знак приблизиться и поцеловал ее в щеки.
- Спасибо тебе, Зухра, - сказал я. И прошептал ей на ухо:
- Верь, что время, которое ты прожила, не пропадет даром.
1
В большинстве арабских стран это имя произносится в соответствии с арабским классическим произношением - "Наджиб". "Нагиб" - нижнеегипетская, каирская форма имени.
2
Хан аль-Халили - старинный базар в Каире, славящийся изделиями из золота и другой продукцией местных ремесленников.
3
Бейн аль-Касрейн и далее - Каср аш-Шаук и ас-Суккарийя - названия улиц и переулков района аль-Гамалия в Старом Каире.
4
Вакуфы - земли и имущество, находящиеся в ведении мусульманского духовенства.
5
От арабского слова "суфий" ("носящий шерстяной плащ"). Так называют сторонников суфизма - мистико-аскетического направления в исламе, призывающего к отрешению от земной суеты во имя слияния с "божеством" пли "истиной", представляемой в виде некой духовной силы, разлитой в природе.
6
Один феддан составляет 0,4 гектара.
7
Miramar - вид на море (исп.).
8
4 февраля 1942 г. руководство партии "Вафд" согласилось войти в правительство и практически пошло на сотрудничество с английскими колонизаторами.
9
Маазун - лицо, уполномоченное судом шариата заключать браки.