Я рассказала ей, что мой папа говорит, будто рак - свидетельство измены: значит, организм делает что-то без ведома и согласия сознания. Я спросила: быть может, в игре разум пытается вернуть себе свои права?
- Возможно, - ответила она. - И часто ты в это играешь?
Автобус проносится мимо кладбища; железные ворота открыты. Три очка за покойников, медленно откидывающих крышки своих гробов. Они мечтают уничтожить живых. Мертвецов не остановить. Их горла стали жидкими, а пальцы блестят на тусклом осеннем солнце.
Пожалуй, хватит. В автобусе слишком много пассажиров. Бросая друг на друга взгляды, они перемещаются по салону. "Я в автобусе", - говорят они, отвечая на звонки своих мобильников. Если я их всех убью, мне будет тоскливо.
Я заставляю себя выглянуть в окно. Мы уже на Уиллис-авеню. Когда-то я по ней ходила в школу. А вот мини-маркет! Я совсем забыла о его существовании, хотя именно здесь раньше всех в городе стали продавать "Слаш Паппис". Летом по дороге из школы мы с Зои покупали его каждый день. Здесь продаются и другие продукты - свежие финики, инжир, халва, хлеб с кунжутом, рахат-лукум. Поверить не могу, что я забыла о мини-маркете.
Мы проехали видеосалон; мужчина в белом фартуке в дверях кафе "Барбекю" точит нож. В витрине за его спиной медленно крутится решетка с бараниной. Два года назад на деньги, которые нам выдавали на обеды, мы покупали здесь кебаб с картошкой фри (а Зои - кебаб с картошкой и сигарету из-под прилавка).
Я скучаю по Зои. На рыночной площади я выхожу из автобуса и звоню ей. Голос Зои доносится глухо, словно из-под воды.
- Ты в бассейне?
- В ванной.
- Одна?
- Ну конечно, одна!
- Ты писала, что в колледже. Я так и знала, что это неправда.
- Тесса, чего ты хочешь?
- Нарушить закон.
- Что?
- Это четвертый номер в моем списке.
- И как ты планируешь за это взяться?
Раньше она бы непременно что-нибудь придумала. Но со Скоттом Зои утратила сообразительность, растворилась в нем. Теперь не разберешь, где он, где она.
- Я подумывала об убийстве премьер-министра. А еще мне хотелось бы устроить революцию.
- Смешно.
- Или убить королеву. Мы могли бы добраться до Букингемского дворца на автобусе.
Зои вздыхает, даже не пытаясь это скрыть:
- У меня есть дела. Я не могу все время торчать возле тебя.
- Мы же десять дней не виделись! - Наступает молчание. Мне хочется сказать ей колкость. - Зои, ты же обещала, что поддержишь меня во всем. Пока я выполнила только три пункта из списка. С такой скоростью мне все не успеть.
- Ради бога!
- Я на рынке. Приезжай, будет весело.
- На рынке? А Скотт там?
- Не знаю. Я только что вылезла из автобуса.
- Буду через двадцать минут, - обещает Зои.
В моей чашке отражается солнце. Так приятно сидеть на улице за столиком кафе и смотреть на солнышко.
- Ты вампир, - стонет Зои. - Ты высосала из меня все силы.
Она отодвигает тарелку и кладет голову на стол.
Мне нравится здесь все - и полосатый, как леденцы, навес над нами, и открывающийся отсюда вид на площадь и фонтан. И аромат дождя в воздухе. И птицы, сидящие на стене над мусорными ящиками.
- Что это за птицы?
Приоткрыв один глаз, Зои бросает взгляд на птиц:
- Скворцы.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, и все.
Я сомневаюсь в ее правоте, но тем не менее записываю на салфетке название.
- А облака? Ты знаешь, как они называются?
Зои издает стон и качает лежащей на столе головой.
- Как ты думаешь, Зои, у камней есть названия?
- Нет! И у капель дождя тоже, и у листьев, и у прочей чепухи, о которой ты болтаешь.
Зои кладет голову на руки; теперь мне не видно ее лица. Она ворчит не переставая с той минуты, как приехала сюда, и это начинает меня раздражать. А ведь по идее с Зои мне должно становиться легче.
Зои ерзает на стуле.
- Ты не замерзла?
- Нет.
- Может, просто пойдем и ограбим банк, или что мы там должны сделать?
- Научишь меня водить машину?
- Попроси своего папу.
- Я просила, но он отказался.
- Тесса, это займет уйму времени! К тому же мне, скорее всего, нельзя. Я ведь сама только-только получила права.
- Когда это тебя останавливало?
- Ты собираешься это обсудить прямо сейчас? Ладно, пошли.
Она отодвигает заскрипевший стул, но я еще не готова. Мне хочется наблюдать за черной тучей, наползающей на солнце. Я хочу увидеть, как почернеет серое небо. Поднимается ветер, и с деревьев облетят листья. А я буду их догонять и ловить. Я придумаю сотни желаний.
По площади спешат три женщины с детьми в колясках.
- Скорее! - перекликаются они. - Сюда, быстрее, пока опять дождь не начался.
Протискиваясь мимо нам за свободный столик, они дрожат и смеются.
- Кто что будет? - выкрикивают женщины. - Что возьмем? - Они щебечут, как скворцы.
Зои выпрямляется и, прищурившись, смотрит на женщин, словно недоумевает, откуда они взялись. Они суетливо и шумно снимают куртки, рассаживают малышей на высокие стулья, платочками вытирают детям носы и заказывают фруктовый пирог с соком.
- Мама водила меня в это кафе, когда была беременна Кэлом, - сообщаю я Зои. - Она заказывала только молочные коктейли. Мы заходили сюда каждый день; потом мама так располнела, что за животом стало не видно коленей. Чтобы посмотреть телевизор, я садилась рядом с ней на табуретку.
- О боже! - ворчит Зои. - С тобой как в фильме ужасов!
Я впервые смотрю на нее трезвым взглядом. Она одета кое-как: на ней бесформенные спортивные штаны и футболка. Кажется, я раньше никогда не видела Зои без макияжа. Ее прыщи бросаются в глаза.
- Зои, у тебя ничего не случилось?
- Я замерзла.
- Ты думала, что рынок сегодня открыт? Ты надеялась встретить Скотта?
- Нет!
- Вот и хорошо, потому что выглядишь ты неважно.
Она сверлит меня взглядом.
- Кража в магазине, - произносит она. - Только по-быстрому.
Восемнадцать
"Моррисон" - самый крупный супермаркет в торговом центре. В школах вот-вот закончатся уроки, и в магазине полно народу.
- Бери корзину, - приказывает Зои. - И посматривай, нет ли где охранников.
- Как они выглядят?
- Так, будто они на работе!
Я брожу по магазину, внимательно разглядывая полки с товарами. Сто лет не была в супермаркете. В гастрономическом отделе на прилавке стоят блюдечки. Я беру два куска сыра и оливку, понимаю, что голодна как волк, прихватываю с фруктового прилавка горсть черешни и отправляю в рот. Я жую ягоды на ходу.
- Как ты можешь столько жрать? - любопытствует Зои. - Меня тошнит от одного взгляда на тебя.
Она объясняет мне: в корзину следует класть то, что мне не надо, - обычные товары вроде томатного супа и сливочных крекеров.
- А в карман, - уточняет она, - то, что тебе надо.
- Например?
Зои выходит из себя:
- Откуда я знаю, черт возьми? Здесь полно всего. Выбирай сама.
Я беру пузырек вульгарно ярко-красного лака для ногтей. На мне до сих пор Адамова куртка. В ней много карманов. Пузырек незаметно проскальзывает внутрь.
- Класс! - говорит Зои. - Ты благополучно нарушила закон. Теперь мы можем идти?
- И это все?
- В общем, да.
- Полная фигня! Лучше бы мы смылись из кафе, не заплатив.
Зои вздыхает и бросает взгляд на экран мобильного телефона:
- У тебя пять минут.
Совсем как мой папа.
- А ты? Будешь просто смотреть?
- Я на шухере.
Продавщица в фармацевтическом отделе обсуждает с покупателем грудной кашель. Вряд ли она хватится этого тюбика увлажняющего лосьона для тебя или баночки питательного крема. В корзину отправляются хрустящие хлебцы. В карман - крем для лица. В корзину - чай в пакетиках. В карман - косметическое молочко. Все равно что собирать клубнику.
- У меня неплохо получается! - сообщаю я Зои.
- Отлично.
Она даже не слушает. Подельник из нее тот еще. Зои прохаживается вдоль прилавка.
- Идем за шоколадом, - окликаю я.
Но Зои не отвечает, и я отстаю от нее.
В кондитерском отделе не то чтобы Бельгия, но полным-полно перевязанных миленькими ленточками коробок с трюфелями всего по фунту девяносто девять пенсов. Я хватаю две коробочки и прячу в карман. Байкерская куртка словно создана для воров. Интересно, знает ли об этом Адам.
К крайнему ряду с холодильниками мои карманы уже битком набиты. Я прикидываю, сколько пролежит в куртке мороженое "Бен и Джерри", и тут мимо проходят две девушки, с которыми я когда-то училась. Увидев меня, они останавливаются, наклоняются друг к другу, и о чем-то шепчутся. Я собираюсь написать Зои, чтобы она меня выручила, но девушки подходят ко мне.
- Ты Тесса Скотт? - спрашивает блондинка.
- Ага.
- Помнишь нас? Мы Фиона и Бет. - Она произнесла это с таким видом, будто они всегда идут в паре. - Ты ведь ушла в одиннадцатом классе?
- В десятом.
Девушки выжидающе смотрят на меня. Неужели они не понимаю, что живут совсем в другом мире, где время течет гораздо медленнее, чем в моем, и мне абсолютно не о чем с ними говорить?
- Как дела? - наконец интересуется Фиона. Бет кивает, словно полностью согласна с вопросом. - Ты все еще лечишься?
- Уже нет.
- Значит, ты выздоровела?
- Нет.
Я наблюдаю, как до них постепенно доходит смысл моих слов. Сначала округляются глаза, потом краснеют щеки, приоткрываются рты. Предсказуемая реакция. Они меня больше ни о чем не спрашивают, потому что корректных вопросов не осталось. Мне хочется их отпустить, но я не знаю, как это сделать.
- Со мной Зои, - говорю я; молчание слишком затянулось. - Зои Уокер. Они училась на класс старше.
- Правда? - Фиона пихает подругу локтем в бок. - Странно. Я как раз о ней тебе рассказывала.
Бет озаряется улыбкой, обрадовавшись, что возобновился нормальный разговор.
- Она тебе помогает ходить за покупками? - спрашивает она так, будто обращается к четырехлетнему малышу.
- Не совсем.
- Смотри! - восклицает Фиона. - Вот она. Теперь ты понимаешь, о ком я говорила?
Бет кивает.
- Ах, о ней!
Я жалею, что вообще раскрыла рот. Меня гложет нехорошее предчувствие. Но слишком поздно.
Зои, кажется, совсем не рада их видеть.
- Что вы здесь делаете?
- Разговариваем с Тессой.
- О чем?
- О том о сем.
Зои бросает на меня подозрительный взгляд:
- Ты готова?
- Ага.
- Погоди, - Фиона трогает Зои за рукав, - это правда, что ты встречаешься со Скоттом Редмондом?
Зои смущается:
- Тебе то что? Ты его знаешь?
Фиона тихонько фыркает:
- Кто же его не знает? - Она оборачивается к Бет и закатывает глаза. - Его знают абсолютно все.
Бет смеется:
- Ага, он встречался с моей сестрой. Где-то с полчаса.
Глаза Зои сверкают.
- Правда?
- Слушайте, - вмешиваюсь я, - все это, конечно, безумно интересно, но нам пора. Мне еще нужно забрать приглашения на свою панихиду.
Это заставляет их замолчать. Фиона потрясенно смотрит на меня:
- Неужели?
- Угу. - Я беру Зои за руку. - Жаль, что я этого не увижу - обожаю вечеринки! Если вспомните какие-нибудь красивые псалмы - наберите мне эсэмэску!
Мы уходим, окончательно сбив их с толку. Повернув за угол, мы с Зои останавливаемся в отделе кухонной посуды в окружении столовых приборов и нержавеющей стали.
- Зои, они дуры. Ничего они не знают.
Зои с деланным интересом рассматривает щипчики для сахара:
- Не хочу об этом говорить.
- Давай повеселимся, отмочим какую-нибудь штуку. Например, совершим за час как можно больше правонарушений!
Зои вымученно улыбается:
- Можно поджечь дом Скотта.
- Не верь им, Зои.
- Почему?
- Ты его знаешь лучше, чем они.
Я никогда раньше не видела, чтобы Зои плакала. Вообще. Ни когда получила аттестат о среднем образовании, ни даже когда я сообщила ей свой смертельный диагноз. Я была уверена, что она просто не умеет плакать, как Вулкан. Но сейчас она плачет. В магазине. Пытаясь скрыть слезы, Зои встряхивает волосами, и они падают ей на лицо.
- Что с тобой? Что случилось?
- Я ухожу. Мне нужно его найти, - отвечает Зои.
- Сейчас?
- Прости.
При виде Зоиных слез меня пробирает дрожь. Как она могла так влюбиться в Скотта? Они знакомы всего ничего.
- Мы еще не закончили с правонарушениями.
Зои кивает; по ее лицу струятся слезы.
- Когда будешь готова, бросай корзину и уходи. Извини. Я ничего не могу поделать. Мне надо идти.
Я все это уже видела. Стояла и смотрела в спину Зои, на ее раскачивающиеся в такт шагам золотистые волосы. А она уходила все дальше и дальше.
Пожалуй, я подожгу не Скоттов дом, а ее.
Но без Зои уже неинтересно. Сделав вид, будто с удивлением обнаружила, что забыла дома кошелек, я ставлю корзину на пол, чешу в затылке и направляюсь к выходу. И тут кто-то хватает меня за запястье.
Вроде бы Зои говорила, что магазинных охранников легко вычислить. Я-то думала, они ходят в плохих костюмах с галстуками, а не в куртках: они же целый день в помещении.
На остановившем меня мужчине темно-синяя джинсовая куртка. Волосы коротко острижены.
- Вы собираетесь платить за то, что у вас в кармане? - спрашивает он и добавляет:
- У меня есть основания полагать, что в пятом и седьмом ряду вы прятали товары в куртку. Это видел наш сотрудник.
Я вынимаю из кармана пузырек лака и протягиваю ему:
- Возьмите.
- Вам придется пройти со мной.
Краска бросается мне в лицо:
- Не хочу.
- Вы собирались уйти из магазина, не заплатив, - настаивает мужчина и тащит меня за собой.
Мы направляемся по проходу в глубь магазина. Окружающие сверлят меня взглядами. Едва ли охранник имеет право так меня тащить. А может, он вовсе и не охранник, а просто хочет завести меня в какое-нибудь безлюдное тихое местечко. Я упираюсь, хватаюсь за полку. Я задыхаюсь.
Охранник мнется:
- Вы хорошо себя чувствуете? Может, у вас астма?
Я закрываю глаза:
- Нет, я… просто не хочу…
Договорить не получается. Слишком много слов рвется с языка.
Он хмуро смотрит на меня, вынимает пейджер и вызывает помощника. Двое малышей, сидящих в тележке, глазеют на меня, проезжая мимо. Проходит девушка примерно моего возраста, потом возвращается с глупой ухмылкой.
К нам быстрыми шагами подходит женщина с нагрудным значком. На нем написано "Ширли"; женщина бросает на меня неодобрительный взгляд.
- Я заберу ее, - говорит она охраннику и знаком приказывает ему удалиться. - Пошли.
За прилавком с рыбой оказывается потайной кабинет. Обычным посетителям и в голову бы не пришло, что он там есть. Ширли закрывает за нами дверь. Такие комнатушки показывает в детективах - тесные, душные, со столом, двумя стульями и мигающей под потолком лампой дневного света.
- Садись, - приказывает Ширли. - Все из карманов на стол.
Я делаю, как велено. Лежащие на столе между нами украденные вещи кажутся дешевыми и убогими.
- Что ж, - произносит Ширли, - это улики, согласна?
Я пытаюсь было разреветься, но на нее это не действует. Она протягивает мне носовой платок, хотя мои слезы ее ничуть не волнуют. Ширли ждет, пока я высморкаюсь, и указывает на мусорную корзину.
- Придется задать тебе несколько вопросов, - произносит она. - Начнем с имени.
Допрос длится вечность. Ее интересуют все подробности: возраст, адрес, номер папиного телефона. Она спрашивает даже, как зовут мою маму, что, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к делу.
- У тебя есть выбор, - поясняет Ширли. - Мы звоним либо твоему отцу, либо в полицию.
В отчаянии я решаю выкинуть какой-нибудь номер. Я снимаю Адамову куртку и расстегиваю рубашку. Ширли и бровью не ведет.
- Я не совсем здорова, - признаюсь я, спускаю рубашку с плеча и поднимаю руку, чтобы продемонстрировать Ширли металлический диск в подмышке. - Это внутривенный катетер, имплантат для медицинских процедур.
- Пожалуйста, надень рубашку.
- Я хочу, чтобы вы мне поверили.
- Я тебе верю.
- У меня острый лимфобластный лейкоз. Можете позвонить в больницу и проверить.
- Пожалуйста, надень рубашку.
- Вы хоть знаете, что такое острый лимфобластный лейкоз?
- Нет.
- Это рак.
Но слово на букву "р" не пугает Ширли, и она звонит моему отцу.
Под нашим холодильником все время собирается лужа вонючей воды. Каждое утро папа вытирает ее антисептическими чистящими салфетками. К вечеру лужа возвращается. От сырости половицы покоробились. Как-то ночью, мучаясь бессонницей, я вышла на кухню, зажгла свет и заметила, как под холодильник юркнули три таракана. Назавтра папа купил клеевые лопушки и положил в них для приманки кусочек банана. Правда, мы так и не поймали ни одного таракана. Папа утверждает, что мне померещилось.
Даже в детстве я видела знаки - то бабочки заберутся в банку с вареньем и там засохнут, то Кэлова крольчиха сожрет своих крольчат.
В моей школе училась девочка, которая свалилась с пони и разбилась. Потом мальчишка из фруктовой лавки попал под такси. У моего дяди Билла нашли опухоль мозга. На его похоронах все бутерброды съежились по краям. А я потом долго не могла отскрести с подошв ботинок кладбищенскую землю.
Когда я обнаружила у себя на спину синяки, папа отвез меня к врачу. Тот заявил, что я не должна так утомляться. Он много что говорил. По ночам деревья стучали мне в окно, как будто пытались забраться в дом. Меня окружили. Я это знаю.
Приезжает папа. Он приседает на корточки возле моего стула, берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Никогда раньше я не видела его таким грустным.
- Ты в порядке?
Он имеет ввиду с медицинской точки зрения, и я киваю. Я не рассказываю о пауках, живущих на подоконнике.
Папа выпрямляется и бросает взгляд на сидящую за столом Ширли:
- Моя дочь нездорова.
- Она сказала.
- И вам все равно? Неужели вы настолько равнодушны?
Ширли вздыхает:
- Вашу дочь поймали на том, что она прятала товары, собираясь сбежать из магазина, не заплатив.
- А откуда вы знаете, что она не собиралась платить?
- Товары были у нее в карманах.
- Но она же не ушла.
- Намерение украсть - тоже преступление. На первый раз мы можем ограничиться предупреждением. Ваша дочь раньше не попадалась, и я могу не звонить в полицию и передать ее под вашу ответственность. Но при этом я должна быть уверена, что вы сделаете из случившегося самые серьезные выводы.
Папа смотрит на Ширли, как будто услышал невероятно трудный вопрос и задумался над ответом.
- Да, - наконец соглашается он. - Я обещаю. - Папа помогает мне подняться.
Ширли тоже встает: