Чичен-Ица
Очередной Новый год, подготовительная работа к зимним каникулам закончена. Мы едем в Мексику! Полуостров Юкатан. Конкретно, мы должны быть завтра на Ривьере-Майя в сорока километрах от Канкуна. Обычный пятизвёздный ресорт с "включённой" двадцать четыре часа "обжираловкой" и "бухаловкой". Ничего нового, мексиканский залив волнуется, и купаться в волнах на мелкоте не хочется. Мы с друзьями из Питера Софой и Бориком, обследовав ближайшие окрестности и не найдя там абсолютно ничего интересного, постановили не терять время на бестолковое пляжно-праздное безделье, обжорство и пьянку. А вместо этого решили путешествовать и набираться впечатлений. Купили экскурсию в Чичен-Ицу – древнейшую столицу империи Майя, до которой надо было ехать автобусом часа два. Взяли с собой бутеров и немного текилы для меня с Марусей. Борику Софа не разрешала, и я прихватил специально для него "секретно-резервную" фляжечку, но "чтоб только она не пронюхала!" – сказал Борик. У самого ресорта дорога была более или менее приличная, но уже километров через пять превратилась в подобие "скоростной трассы" Сланцы – Кингисепп, что недалеко от границы с Эстонией. Так и ехали, подпрыгивая на ухабах и проваливаясь в ямы, наблюдая за тем, как вдоль дороги становится всё больше и больше помоечно-мусорных сначала возвышенностей, потом холмов и, наконец, гор средней высоты. Хижины, расположившиеся в "долинах" между гор, были, в основном, сооружены из кусочков картона, строительного мусора и старых газет. Крыши хижин покрывали неаккуратно скреплённые между собой полиэтиленовые пакеты из-под чего угодно. Санузел – дырка в земле, отгороженная от дороги и соседей куском мешковины и без крыши. Через каждые три-четыре километра – обнесённые колючей проволокой участки земли с вышками на каждом из четырёх углов, обозначающими, что это тюрьма. Экскурсовод – смешной на вид типичный представитель народа Майя, с чертами лица не поддающимися точному описанию. Как он сам говорит: "Вы же видите, на кого я похож. Правильно – на Марсианина!". Он говорит, что в тюрьмах сидят, но в основном лежат на земле, обыкновенные "майцы", нарожавшие кучу детей и не желающие делать ничего, кроме и исключительно лежать! Жены жалуются, мужей-лежебок сажают за колючку, и там они что-то делают, за что получают что-то, и на это "что-то" семья кормится какое-то время, расплачивается с долгами. Лежебоку выпускают, он лежит, семья опять залезает в долги, и его по новой сажают за колючку. Так мы и доехали до Чичен-Ицы.
Удивительное это место – древнейшая столица народа Майя! Как Помпеи, Массада, Троя! Экскурсовод рассказывает увлекательные и в то же время страшные истории, поражающие маниакальной жестокостью и кровожадностью правителей древней империи. Интересны Правила игры, похожей на футбол, волейбол, баскетбол и гандбол одновременно, и в которой нет победителей, потому что в конце погибают все – и выигравшие и проигравшие. Надо попасть тряпичным мячиком в дырку, бросок должен быть сделан локтём и только локтём. Можно в касание, можно в прыжке, можно стоя спиной к дырке. Главное локтём! Проигравших по окончании отдавали на публичное съедение голодным ягуарам, а победителей приносили в жертву под радостные вопли жён и родственников. Главная пирамида – это не только лобное место и трибуна. Это древний календарь Майя, и 21 марта каждый год сюда съезжаются путешественники со всего мира, чтобы в очередной раз стать свидетелями Чуда – "схождению солнца" по ступеням пирамиды! Как в храме Христа Спасителя в Иерусалиме "спускается огонь"! Только в апреле, а не двадцать первого марта.
Решили с Бориком забраться на вершину пирамиды. Старая лестница внутри пирамиды давно замурована. Ступеньки снаружи ровно сорок сантиметров в высоту и двадцать пять в ширину. Поднимаемся не спеша, навстречу народ спускается в основном на мягком месте и в слезах от страха, держась за натянутый вдоль ступенек канат; многие спускаются мягким местом вперёд, но всё равно вниз и назад! Им действительно страшно, а нам весело, потому что текила – напиток бесстрашия! Мы сделали остановку на середине подъёма и "приняли" для куражу. Наверху простор и полёт души. Рядом внизу ещё две пирамиды поменьше, волейбольно-футбольно-баскетбольное поле, где в старину играли ягуаровские "завтраки", большая колоннада бывшего дворца и развалины других сооружений. Навдохновлявшись увиденным, мы с Бориком решили спускаться. Повторять спуск по образцу трусливых туристов, задом вперёд и вниз, вцепившись в канат, нам, болельщикам "Зенита" и Лондонского "Челси", нет – нам это не подходит! Мы подошли к краю первой ступени, сделали по глотку, мысленно попрощались с близкими и друг с другом… и побежали вниз, повизгивая от гибельного восторга!
Наши жёны гуляли внизу вокруг пирамиды и ждали возвращения на базу мужей-альпинистов. Поглядев наверх, подслеповатая Софа позвала Марусю и сказала: "Смотри, вон два горных козла по ступенькам скачут! И ведь здорово скачут!" Зоркая Маруся присмотрелась… и потеряла дар речи. В одном из козлов она признала своего. Она сказала Софе, Софа завизжала, и Борик чуть не упал всего за двенадцать ступенек до финиша! Через два месяца после нас подъём на пирамиду закрыли. Какой-то смельчак решил повторить наш с Бориком хулиганский подвиг и погиб как герой!
На обратном пути была столовка с обедом и подземное озеро. К озеру надо было спускаться под землю. От воды до кусочка округлого неба над головой было метров пятнадцать-двадцать. Борику после пирамиды запретили всё, и он с грустью наблюдал, как я ныряю в озеро сначала с трёхметрового приступка над водой, потом с семиметрового выступа. Показательные выступления я закончил на отметке десять метров солдатиком! Экскурсовод рассказал, что озеро бездонно, но дно есть, а на дне сокровища Майя, которые пока не достать, потому что озеро бездонно. По дороге назад экскурсовод задремал и больше ничего интересного не рассказал. Завтра мы собирались в Казюмель.
Казюмель – это остров. На острове отели, пара ресортов, две торговые улицы, кафе, ресторанчик и бесплатный общественный туалет. Борик утром дома всегда не успевал и, чтобы не держать остальных, он восстанавливал баланс между нужным и лишним в организме на автозаправках, столовых или где угодно. В этот раз подвернулась возможность это сделать в единственном на острове бесплатном туалете. Он на пределе терпения влетел в туалет, а через пять минут позвонил мне по сотовому и попросил туалетной бумаги раздобыть. У входа в "М" и "Ж" стояла молодая казюмелка и продавала бумагу по кусочкам 10 × 10 см по цене доллар за кусочек. Блестящий бизнес-проект! Сначала реклама – "замануха" с ключевым словом "бесплатно!", потом недоумение, растерянность, а потом десять долларов, чтобы выйти из положения! Блеск и браво! Борику утренний туалет обошёлся в двенадцать. Затем мы ныряли и под водой оплывали старый самолёт, упавший еще в пятидесятых. Под крылом жила старая большая мурена и скалилась! В общем, как и вчера, было весело и интересно. Омрачила только качка на обратном пути с острова на материк. В основном Марусю!
К вечеру третьего дня отдыха ветер притих, море успокоилось, Борик прилёг в шезлонге и занялся дешифровкой. Дешифровкой он называл перевод с английского на русский, а шифровкой – наоборот, обратно с русского на английский. Ему это было нужно для теста на позицию старшего электромонтёра (или инженера!?) в КонЭдисоне. Тест он собирался попробовать сдать сразу по приезде домой. Исчерпав в первые дни все возможности "отдохнуть по-человечески", то есть выпить и поесть, и увидеть необыкновенное, мы в оставшиеся дни заскучали и окончательно решили для себя в будущем не связываться и никогда больше не посещать ни одного "Райского уголка непотребного обжорства и пьянства" под вывеской Ресорт, где бы он ни находился и как бы ни назывался! В этом и ещё в воспоминаниях о Чичен-Ице и было то замечательное, что мы привезли с собой из Ривьеры Майя.
Коста-Рика. 11.12.14
Скалолазка
Пусть простят меня девчонки, лихо управляющие монстрами с пятилитровыми моторами, останавливающиеся на знаки "СТОП" и "УСТУПИ"! Пусть не прощают бестолковые бабёнки, сами себя убедившие, что они умеют управлять чудом двадцатого века с двигателем внутреннего сгорания, даже отдалённо не представляющие, что такое помеха справа или, ещё хуже, двойная сплошная. За годы работы нью-йоркским таксистом я насмотрелся в их исполнении такого! Шанхайский цирк отдыхает! Так что прощайте – не прощайте, но моё отношение к женщине за рулём от этого не изменится!
Я трижды женат – два раза в прошлом и один раз в настоящем, то есть сейчас я женат. Ни одна из моих жён никогда ни водила автомобиль, во всяком случае, пока жила со мной, и даже не пыталась. Одна попробовала, уже в сожительстве с другим, и расколотила хороший новенький седан почти сразу, как только села за руль. Я ей говорил: "Это не твоё!", и она меня слушалась, а тут, надо же, с этим другим всё можно, и – "Эх, прокачусь!!!"… И дочкам своим, насколько хватало авторитета, запрещал, а они, мерзавки… нет – промолчу, с ними лучше не связываться, эти точно не простят! Очень мне бы этого не хотелось! И друзьям всегда советовал – машину жене ни в коем случае. Вот и Борьке, другу моему, сколько раз говорил: "Софа прекрасная жена, но она же никогда не занималась физкультурой, даже на велосипеде не умеет, в бадминтон не пробовала, право с лево путает иногда, видит плохо, букашек всяких боится – ну, куда ей за руль?!". Он соглашался, кивал, но… разрешал. Не мог устоять перед её обаянием. И я не мог! Никто не мог! И вот к чему это привело.
Мы жили в Пенсильвании в горах, а у Борьки с Софой там же была дача прямо на берегу озера. Перед въездом на участок – несколько больших камней, и один из них напоминает скалу, на которой стоит Медный всадник в Питере. Напротив их участка через дорогу – лес. Всё очень красиво. Когда по выходным они приезжали, мы играли с Борькой в теннис, все вместе ходили в баню или за грибами, иногда рыбалка. В этот день с утра мы с женой заехали к ним, жена осталась поболтать с Софой, а мы в теннис – до корта недалеко, всего 500–600 метров. Играем… я, как всегда, проигрываю, хочется сказать Борьке какую-нибудь гадость. Ну, и говорю таким противным-противным голосом: "Ну, что? – наверное опять жёнушке ключи от машины оставил? Ну-ну…". Борька вздыхает и, больше для самого себя или, оправдывая самого себя, нежели отвечая на мой противный вопрос, говорит: "Ты знаешь, она стала сейчас намного лучше ездить и…" – в это время у него задребезжал сотовый, и Борька не договорил, но поднеся телефон к уху, начал мгновенно и многократно меняться в лице от красного из-за тенниса до белого из-за чего-то и снова до красного. Я сразу всё понял – Софа опять что-то натворила! И, судя по цветовой гамме и выражению Борькиного лица, натворила в большом объёме и по-настоящему. "Поехали!" – это всё, что он смог сказать на выдохе. Через 500 метров и 30 секунд мы уже были на месте. А теперь представьте картину… Скала, похожая на ту, на которой Медный всадник в Питере стоит, а на скале (ну, как, как это у неё получилось!?) вместо Медного стоит Борькин новенький "Одиссей", свесив колёса по сторонам!!! Колёса крутятся, поворотник мигает. Я не случайно в начале рассказа упомянул Шанхайский цирк, мы с женой там недавно были и с замиранием сердца наблюдали за тем, что они вытворяли. Они так не могут. А Софа смогла!
Ни в машине, ни рядом никого не было. Борька не на шутку испугался – неужели уже на "скорой" увезли? Я его немного успокоил, хотя у самого нервишки напряглись: "Моя-то наверняка с Софой в машине была!"… и увидели мою жену. Она сидела около дома и курила. "Где Софа!?" – закричал Борька издалека срывающимся голосом. Вопрос остался без ответа, к моему любимому Сокровищу дар речи ещё не вернулся. Борька в дом – Софы нет! Вокруг дома – Софы нет! Сокровище по-прежнему ничего сказать не может, и тут… Борька посмотрел на озеро… догадка осенила его – "Она не смогла перенести того, что натворила!", и уже готов был прыгнуть в воду, когда, наконец, к моей жене дар речи всё-таки вернулся. Очень вовремя! "В доме!" – хрипло сказала она и опять закурила. Софу мы нашли в шкафу, куда она от Борьки спряталась. Она плакала, а Борька улыбался. Он и про "Одиссей"-то уже забыл, пока мы искали Софу. Главное, что у него было в жизни, не пострадало, просто ревело, как корова.
А произошло вот что. Мы в теннис, девушки наболтались и решили пойти посмотреть, как мы играем. В последний момент Софа решила прокатить себя и свою подружку на новеньком авто. Завела машину и вперёд, а подъехав к выезду с участка, перепутала тормоз с газом. И ралли началось… Подружка кричит: "Тормозиии!". "А я что делаю!" – кричит в ответ Софа, и ещё глубже педаль газа в пол! Подружка опять кричит, Софа опять кричит, увёртываясь от сосен, растущих в леске напротив. А потом, увернувшись от очередной сосны и завершив полный круг, на бешеной скорости вылетев на дорогу и подскочив на небольшом камне, они обе взлетели… и приземлились на самой верхушке скалы! С тех пор Софу иначе, как "Скалолазка", я не называл, а в своей убеждённости насчёт женщины за рулём многократно утвердился!
Коста-Рика. 13.11.14
В Доминикане
После трагедии 11 сентября 2001 года многое изменилось. Люди перестали летать, опасаясь, что следующая группа хорошо обученных лётчиков-камикадзе опять захватит самолёт и направит в Эмпайр-билдинг. Было страшно. Цены на билеты "упали" до уровня начала девяностых. Те, кто наблюдали трагедию и её последствия собственными глазами, видели весь ужас произошедшего, как это видел я, нуждались в реабилитации, смене обстановки. Надо было хоть на неделю отвлечься от зрелища останков "близнецов". Или записаться на приём к психиатру. Многие пошли по второму пути. А я с женой и подружкой Олей по прозвищу Текила купили путёвки в Доминикану, в четырёхзвёздный "всё включено" ресорт на южной оконечности острова, где жарко и море спокойно. Дело было в январе.
Самолёт приземлился в доминиканском аэропорту Пунта-Кана. Воздушная волна, пропитанная запахами тропических растений и моря, обдала жарой. Автобус-подкидыш привёз в отель. При входе шампанское! Пьём, а чемоданы в это время "растекаются" по номерам. Пока регистрируемся, ещё два раза шампанское! Всего-то двадцать минут, как приземлились, а мы уже слегка "вдетые" и отдыхаем. И даже уже как-то по-пунтакански весело отдыхаем. Ни минуты задержки, индустрия отдыха, поставленная в Доминикане на широкую ногу, работает без сбоя. Поэтому туда с такой охотой и летят со всех уголков земли. Молодцы, доминиканцы!
Отель стоял на самом берегу. Выходишь, пробегаешь босиком по-горячему песку и – "нырк" в кристально-прозрачное море, подплываешь к коралловому рифу, проплываешь немного вдоль и обратно на берег. Выходишь – босиком бегом в отель и – "нырк" к жене под покрывало! И только потом на завтрак. Кайф! Оля, наша подружка, носит прозвище Текила совсем не напрасно и не просто так. Больше всего её интересует именно текила, а уже потом море, солнце, завтрак на стометровом "шведском" столе. Поэтому на завтрак она вообще не ходит. Наливать в баре на пляже начинают с десяти, и именно к этому времени наша бывшая гимнасточка и чемпионка столицы Украины просыпается, потом оживляется и выходит "в люди", с интересом посматривая в сторону бара. Она не замужем, давно развелась со своим козлом, как она его с любовью называет. Он требовал, чтобы вишенки из варенья, которые он кладёт в манную кашу, плавали в каше погружёнными ровно наполовину, а иначе: "Дура, готовить не умеешь и, вообще, пошла вон". Вот она и пошла и больше ни-ни и ни с кем, и никогда – хватило! "Будьте любезны, молодой человек, налейте чашечку кофе!" – это она по-русски ещё толком не проснувшись в испаноговорящей стране, и не понимает, почему за этим не производится никаких действий. Повторяет просьбу и только потом окончательно просыпается и "въезжает" в ситуацию. Дело в том, что в школе Оля учила немецкий, который поселился в ней навсегда и уступать своё место в красивенькой голове чемпионки какому-то там английскому и, тем более испанскому, он чисто с немецким упрямством не собирался. Она и сейчас по прошествии почти пятнадцати лет не может, уж в который раз, сдать экзамен на гражданство из-за этого немецкого языка. И, самое интересное, он как "собака на сене" – сам не вспоминается, а другим языкам запомниться не даёт! Но это для неё пройденный этап, она легко и в любой стране научилась объясняться жестами, отдельными звуками и "живой" мимикой. Она именно так в последний раз и пыталась-таки сдать на гражданство, чем очень удивила инспектора службы натурализации. Он даже какую-то особую пометку сделал в её личном деле. Бармен же оказался сообразительнее инспектора, всё понял с первого раза и кофе сделал. Хороший доминиканский кофе. Он ещё не знал, что за этим сейчас последует. А мы с моим Солнышком знали и приготовились к шоу, заняв места в партере.