Апостол и Евангелист Иоанн пишет в Первом соборном послании: "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего".
А появлению в человеке ложной религиозности зачастую способствует неправильная молитва, молитва внешняя, формальная. Бывает, сел человек на низенькую табуретку, взором в пупок уткнулся, дыхание придержал, чётки в руку и - давай Иисусову молитву бездумно тараторить, прислушиваясь, когда в сердце благодатные ощущения появятся.
Бес тут как тут. Видит, что помыслы "подвижника" в рассеянии гуляют, и давай ему свои "идеи" подкидывать - ты, мол, молодец! Высоким деланием подвизаешься, прямо как в книжках! И сидишь правильно, и дышишь, и чётки ну только что не горячие уже! Не может Бог такому молитвеннику Фаворского света не показать! Жди, скоро получишь!
И если эти помыслы молящийся вовремя не отсечёт и начинает принимать своё "делание" за нечто достойное награды - всё! Бесовская наживка проглочена! Жди "благодатных созерцаний"!
- Отче! Но не на пустом же месте все эти скамеечки придуманы! И как сидеть, и как дышать, и куда смотреть! Ведь сколько Отцов об этом пишут! Значит, у них эти технические приёмы работают, приносят им благодать!
- Не технические приёмы, Лёша, приносят благодать! Они лишь помогают сосредоточиться на главном - благоговейном разговоре с Богом, сконцентрировать своё внимание на смысле произносимых слов молитвы.
Основная молитвенная работа ведётся в сознании молящегося, и лишь впоследствии, как действие Божьей благодати и по Его воле, Его Божественным Промыслом, молитва переходит из ума в сердце и там, уже на качественно другом уровне, происходит общение христианина с Богом.
Святитель Игнатий Брянчанинов говорит, что никакими техническими приёмами нельзя совершить насилие над Божьей волей и "заставить" молитву опуститься в сердце. Сердечная молитва - великий Дар Божественной Любви, и даётся он тому, кто искренне хочет получить его, не ради наслаждения возвышенными духовными состояниями, а единственно ради общения с возлюбленным Господом и получения от Него обещанной милости спасения.
Только тогда, когда ум и сердце окажутся подготовленными для принятия Божьего Дара сердечной молитвы, Господь, видя эту готовность, Сам введёт молитву в сердце подвижника.
- Отче! А что значит "быть готовым к принятию сердечной молитвы"? В чём выражается эта готовность, и как стать готовым?
- А как спортсмена, например, учат прыгать в высоту? Ставят планку низенько, показывают, как правильно делать движения, и вперед - "повторенье мать ученья"! Научился правильно прыгать на этой высоте - поднимают повыше и опять - до седьмого пота. И так, постепенно поднимая планку, сперва нормы "разрядника" выполнишь, затем мастера спорта, а потом и до чемпиона допрыгаться можно. Главное - правильно исполнять движения и тренироваться как можно больше.
Вот так твоя готовность сразу и видна будет - прыгнул на норму первого разряда, значит, ты к нему и готов.
Так же и в молитве - правильно молись и как можно больше, в идеале молитва должна стать непрестанной, даже во сне продолжаться, не прерываясь. Впрочем, это уже уровень "мастера спорта", а тебе ещё надо с "детского разряда" начинать. А когда намолишь "готовность", ты её сам ощутишь, молитва качественно на другом уровне пойдёт.
- Так, батюшка! Тогда давай объясняй "на пальцах", как правильно "движения делать", как вообще к молитве по-серьёзному подойти. А то у меня после всего о молитве прочитанного в голове, честно говоря, каша какая-то - вроде всё понимаю, а как практически приступить - не знаю!
- "На пальцах", говоришь? Ну, давай на пальцах! Чтоб правильно молиться, надо стать похожим на мобильный телефон.
- Чего? Это как?
- А вот так: посмотри, что мобильник сразу после включения делает - ищет антенну, источник сигнала, и устанавливает с ним связь. А установив, постоянно эту связь поддерживает, чтобы "волна не уходила" и связь не прерывалась.
Так и в молитве, сперва надо свою душу на молитвенную связь с Богом настроить и силой воли, посредством напряжённого внимания удерживать во всё время молитвы.
- Стоп, стоп, стоп, батюшка! Сначала объясни, как настраивать!
- Настраивать себя на молитву Иисусову надо так: для начала выбрать место и время, пусть недолгое, но чтоб тебя ничто не отвлекало. Потом, когда с этой молитвой "подружишься", она у тебя и посреди шумного вокзала включаться будет, но для начала обучения время и место важны.
Определись, например, что тебя в твоём офисе в ближайший час никто не побеспокоит, уединись там и начинай молитву. Как организующий момент, не торопясь зажги лампадку или свечечку, можешь, если хочешь, слегка ладаном покадить, сперва перед иконами трижды крестообразно, сверху вниз и слева направо от себя, потом также по единожды на четыре стороны света. Впрочем, это не обязательно, конечно, хотя молитвенному настрою способствует!
- Я буду кадить, благослови, отче!
- Бог благословит! Кади. Затем, встань спокойно перед иконами, можно даже и сесть, если устал или ноги болят. Закрой глаза и побудь в тишине, "повыключай" все отвлекающие мысли и чувства. Затем подумай о том, кто есть ты со своими страстями и грехами и Кто есть Тот, к Кому ты сейчас обратиться дерзнешь, удивись и умились тому, что Он, по Своей неизмеримой Любви, готов с высоты Своей Святости до глубины твоего непотребства снизойти и твоё недостойное обращение к Нему выслушать и принять.
Осознав и напомнив себе об этом, начинай благоговейно, вслух вполголоса произносить слова молитвы Иисусовой, силой воли удерживая внимание так, чтобы смысл каждого слова и всей молитвы в целом был тобою осознаваем.
- Отче! Прости, что перебиваю, объясни, какой смысл этой молитвы перед собой держать?
А то, судя по книгам в восьми словах молитвы Иисусовой смыслов - бездна! Святые Отцы пишут, что в ней всё Евангелие вмещается!
- Это так, Алёша. Только ты сразу-то сильно глубоко не ныряй, начни с простого и понятного. Скажи, о чём ты в этой молитве Господа просишь?
- Ну, помиловать меня, грешного…
- А как ты понимаешь - "помиловать"?
- Ну, милость проявить, простить, наверное. Так?
- А что такое проявить милость, как и за что простить?
- Скажи ты, отче!
- Хорошо! Давай опять "на пальцах": представь себе, что ты преступник, совершивший особо тяжкие преступления. Тебя схватили и привели на суд, судья посмотрел в "Уголовный кодекс" и объявляет приговор: "по закону, в соответствии со статьёй такой-то, за свои преступления ты осуждаешься на казнь". Что ты будешь делать?
- Апелляцию подам в вышестоящую инстанцию, может, там приговор смягчат.
- Там не смягчили. Деяние совершено, статья в законе есть, приговор справедлив и оставляется в силе. Что дальше?
- Ну, Верховный суд, наверное…
- Тот же результат. Приговор оставлен в силе, ты осуждён. Дальше?
- А что дальше? Дальше всё - жди пулю в затылок, или как там ещё сейчас казнят…
- А если подумать?
- Подумать… Бежать можно?
- Нельзя. Ты же частично юрист, Лёшка! Ну-ка, вспоминай механизм судопроизводства!
- А! Ну, да! Конечно! Можно ещё в Комитет по помилованию при президенте обратиться! Правильно?
- Правильно! А что этот Комитет делает?
- Как, что? Милует! Отменяет смертный приговор и заменяет его большим сроком, например.
- А на основании чего он это делает? Ведь есть же закон, по которому ты справедливо осуждён, все инстанции подтвердили справедливость приговора.
- Наверное, на основании моего искреннего и глубокого раскаяния, или, скажем, - малые дети у меня на иждивении, или ещё там что-нибудь, я уж не знаю… Какие ещё бывают основания для милости?
- Любовь, Лёша! Любовь Небесного Отца к Своему падшему творению - человеку! Вот основание Его Милости к нам грешникам. Он дал нам Закон - Свои святые заповеди, а мы их нарушаем постоянно и словом, и делом, и помышлением и через это подпадаем под осуждение Божественной Справедливости.
И по этому Закону Справедливости мы все должны быть осуждены на мучение. Вечное.
А Господь Своей неизреченной Божественной Любовью милует нас. Не отменяет Справедливый Закон, но ставит Свою Милость выше Закона, над ним. Как Комитет по помилованию над Верховным судом.
И нас призывает к тому же: "Милости хочу, а не жертвы!"
Вспомни и евангельскую притчу о должниках, и о том, что пишет в своём послании Апостол Иаков: "Суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом".
То есть необходимым условием для получения нами помилования от Господа, даже просто для того, чтобы Господь стал слушать наши молитвы о помиловании, является наше сердце, очищенное от неприязни к кому бы то ни было, всех искренне простившее, со всеми примирившееся. Более того, по заповеди евангельской, не только в мыслях, но и в реальной жизни необходимо примириться со своими обидчиками и недругами, по крайней мере, сделать для этого всё от тебя зависящее.
- А если они сами упорно не желают со мной мириться?
- Тогда ты должен сугубо молиться за них Господу, по заповеди Его: "А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного".
- Ох, и трудненько, батюшка, вот так молиться за врагов, да ещё искренне! Как же этому научиться-то, а?
- Научиться можно всему, Лёша, было бы желание. Медведя в цирке на велосипеде учат кататься и по проволоке ходить, а мы - люди, можем и посложнее науки осваивать, в том числе и научиться искренней молитве за врагов.
Вот тебе пример: местная была тут одна раба Божья Анфиса, родом покровская, года три как преставилась. Хорошо умирала, тихо, причастившись в день смерти. А за год с небольшим до смерти приходит ко мне и плачет:
"Батюшка! Помирать скоро, а как я помру, коли мы с соседкой Зинаидой только что ножиками не режемся. Ведь так и ругаемся и проклинаем друг дружку, она даже мою кошку отравила, а я её курице, что ко мне на огород пролезла, палкой ногу сломала! Да ещё ты, батюшка, позавчера в проповеди таких страстей про мытарства наговорил, что я всю ночь не спала, ужас как помирать страшно стало!"
Я ей: "А чего тебе с соседкой делить-то, не женихов же, каждой уж за восемьдесять!"
Она: "Так это у нас, батюшка, исстари повелось! Ещё деды, мой и Зинаидин, при Царе-батюшке на меже дрались, и отцы с матерями враждовали, ну и мы как-то так, по привычке! А сердце-то болит! А вдруг Господь меня за Зинаиду в преисподню бросит, за всё наше зло промеж собой?"
"Бросит, - говорю, - за такое зло непременно бросит! Не Господь, правда, а собственный грех вражды и ненависти, он, как гиря, к ноге привязанная, прямо, в глубину преисподней и утянет!"
Она рыдать: "Батюшка, помоги, что мне делать?"
"Делать тебе, - говорю, - вот что: иди и помирись с Зинаидой, прощения друг у друга попросите, на чай с пирогами её пригласи, а потом вместе на исповедь придете, и я вас от греха вражды разрешу!"
Та с недоверием: "А ну как Зинаида меня прогонит?"
"Прогонит, придёшь ко мне, вместе подумаем, как дальше быть. Но сперва иди и попробуй!"
На другой день возвращается, плачет ещё сильнее.
"Прогнала?" - спрашиваю.
"Ох и прогнала, батюшка, ох и прогнала! И обозвала по-матерному, и пирогами моими мне самой подавиться пожелала, и гнилым яблоком в меня бросила! Ой, и гореть нам с нею в аду кромешном!"
"Да, - говорю, - вариант возможный! Надо исправлять положение. Для начала ты сама Зинаиду эту в сердце своём прости, за все обиды, что она тебе когда-либо причинила, возьми и прости!"
"Да как же я её, батюшка, прощу? Ведь она меня таким словом назвала! А я ведь, батюшка, девица!"
"Да хоть девица, хоть вдовица - огонь геенский не разбирает, всех жарит одинаково! Ты-то её сама какими словами обзывала?"
"Я все же не так, батюшка, я полегче!" "Ну, это по-твоему полегче, а ей-то, может, и потяжелее, чем тебе, слышать было! Обе хороши, но ты за её грехи не отвечаешь, у тебя своих достаточно! Господь Иисус Христос в Евангелии что говорит? "Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших"".
"Батюшка! Научи меня, окаянную, ну как мне простить эту Зинаиду мою? Как? Головой понимаю, что не простить нельзя, а в сердце так и кипит всё, как её слова вспоминаю!"
"Как простить, говоришь? А ты начни за неё поклончики класть с молитовкой: "Господи! Прости рабе Твоей Зинаиде все обиды, что она мне за всю жизнь причинила! И меня прости, многогрешную, за всё, чем я её обидела!" Тебе по силам-то, конечно, много не положить, но, скажем, пяток утром, пяток днём столько же вечером осилишь. И Псалтирь, сколько сможешь, читай. А после каждого псалма осеняй себя крестным знамением и говори: "Господи Иисусе Христе! Прости нас с Зинаидой грешных!"
Как бы внутри против неё не кипело - молись! И помни - первое время сильно враг против такой молитвы восстанет, тебя саму помыслами смущать будет, Зинаиду ещё больше озлобит. Но ты знай своё - тверди молитовку и поклончики клади.
Господь за неотступность твою беса вражды прогонит и ваши сердца умирит".
- И что, отче? Помогло им твоё правило?
- Помогло, Лёша! Месяца через два с половиной я у Анфисы с Зинаидой чай с пирогами пил, они словно сестры родные вокруг меня ворковали. Любить ведь и самому радостней, чем ненавидеть!
А вскоре одна за одной и ко Господу отошли, сперва Анфиса, а через полгода и Зинаида. Даже на кладбище они рядом лежат, один куст сирени обе их могилки, как сенью, покрывает. Царствия им Небесного!
- Всё понял, отче, постараюсь усвоить.
- По большому счёту, Лёша, не важно - какой молитвой молиться. Можно молитвой Иисусовой, можно вычитывать суточный круг богослужебный с полунощницей, повечерием с канонами и акафистами, можно чтением Псалтири подвизаться, можно и своей творческой молитвой.
Настоящая молитва - это не та или иная форма обращения к Богу, это состояние души, когда она в соединении с Богом пребывает.
В обоюдной любви, когда слова уже не нужны, когда Господь в тебе и ты в Господе, когда "Царствие Божие внутри вас есть". Бывает у вас с Ириной, что сидите вместе и вам даже и говорить не хочется, просто так хорошо, оттого что вы рядом и любите друг друга?
- Да, отче! Бывает, и нередко. Особенно вечером, когда детки уже заснут. Сядем, бывает, на веранде на диванчике, Иришка прижмётся ко мне, я её пледом прикрою, и сидим молча, чтоб не спугнуть чего-то в такие моменты в нас совершающегося. Наверное, это - счастье.
- Так, Лёша! Именно счастье, нормальное земное человеческое счастье! Только есть и другое счастье, высшее и несравненно величайшее по сравнению с земным - счастье быть с Богом! Счастье, которое начинается здесь, в земной жизни, и продолжается в Вечности, в Раю Небесном! И все формы молитвенного обращения к Богу предназначены для одной цели - наладить эту связь, этот контакт, это взаимопроникновение в благодати человеческой души и её Творца! Каждому человеку, в определённые моменты жизни, то одна, то другая форма молитвы даёт более полную связь с Господом. Поэтому христианин должен учиться получать духовные плоды от всех видов и форм молитвы: церковной, книжной и непрестанной Иисусовой.
- Вот бы попробовать, отче, хоть малюсенький кусочек этого Небесного счастья! Как ты думаешь, для меня это возможно?
- "Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам", "если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему".
- Понял, батюшка! Буду стараться веровать, просить, искать и стучать!
- Помогай тебе Господь, Лёша! В этом и состоит жизнь христианина.
Вечером, когда дети уже уснули, мы с Иришкой устроились на нашем старом, продавленном диванчике на веранде. Укутанная пледом Иришка прильнула ко мне, поджав ноги, и по-детски сопела мне в плечо. Я, тихонько перебирая узелочки афонских чёток, повторял в уме слова Иисусовой молитвы. Иришка перестала сопеть.
- Лёш! Ты чего сейчас делаешь?
- Пытаюсь добавить к своему земному счастью немножко счастья Небесного.
- А мне так можно попробовать?
- Можно, ненаглядная моя, конечно можно!
- А Флавиан подарит мне чётки?
- Давай завтра попросим у него.
- Давай!
И она снова блаженно засопела мне в плечо.
Господи! Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя грешного!
Глава 11 Святая Гора
Я был в Раю.
В земном его "филиале".
На Святой Горе.
Сейчас, когда я пишу эти строки, я всё ещё там - на Афоне. То есть телом я как бы уже здесь, в Покровском, и сквозь открытое окно слышу, как весело вопит моё семейство, поливаемое по случаю жары тёплой водой из шланга матерью Евлампией прямо между морковных грядок.
А душа моя всё ещё там - в земном Раю, на Афоне…
Телефон загремел пасхальным звоном колоколов, и я, задремавший в откинутом кресле за компьютером в своём "офисе" после мозгового "штурма унд дранга", длившегося до пяти часов утра в связи со срочной заявкой, встрепенулся, спросонья перекрестился и, вспомнив, что колокольным звоном в моём мобильнике обозначен отец Флавиан, схватил телефон, ткнул пальцем клавишу с зелёной закорючкой и поднёс его к уху.
- Слушаю-отче-доброе-утро-и-благослови!
- Бог благословит, Лёша! Бегом ко мне с загранпаспортом!
- Чего? Меня Григорий в командировку, что ли, отправляет?
- Лёша, пулей! На месте узнаешь!
Загранпаспорт был под рукой, в ящике компьютерного стола. Схватить его, сунуть в карман, крикнуть на бегу Ирине: "Я к Флавиану-срочно-зачем-не-знаю-когда-вернусь-тоже!", вскочить на недавно купленный "горный" велосипед, промчаться мимо разбегающихся деревенских кур и гусей и с грохотом шмякнуться у церковной калитки (почти уже получилось на этот раз эффектно "по-байкерски" тормознуть), встать, отряхнуться, оставив велосипед, дохромать до церковной сторожки и ввалиться в неё - я успел ровно за шесть минут.
- Мир дому сему, отче, благослови! - задыхаясь от гонки, выпалил я, успев заметить, что за столом с Флавианом сидит мой работодатель Григорий сын Семёна, со своим личным шофёром и телохранителем, другом детства Игорем, добрейшей души двухметровым гигантом с совершенно "зверским" выражением лица, изуродованного ожогами после пожара в подбитом "духами" БМП где-то в районе Газни в Афганистане в 84-м. Несколько раз заходившие в девяностых годах в офис к Григорию на предмет предложения "крышевания" "крутые бандюганы", столкнувшись в приёмной с Игорьком, каждый раз долго извинялись, оправдываясь, что ошиблись дверью.
- Бог благословит велогонщика Алексия! На тебя, никак, собаки напали?
- Нет, отче, я просто с велика упал! Григорий, Игорь, - здравствуйте! Семёныч! Я обработанную заявку уже отправил Нине Павловне, в пять с чем-то утра.
- Спаси тебя Господь, Алексей, опять выручил! Нина Павловна уже звонила, всё как всегда сделано на отлично.
- Батюшка! Доставай епитрахиль! Хочу исповедать грех осуждения начальства, которое меня в страсть тщеславия вгоняет!