Александр Трапезников
Высший свет
Повесть
1
- Шоу начина-а-ается!..
Этот истошно-радостный вопль уже вторые сутки разносился возле Кремля, в Александровском саду, среди литых болванок и блуждающей молодёжи. Разноцветная толпа окружала металлическую конструкцию сцены, на которой происходило главное действо. По сцене прытко сновал известный Шоумен, роняя слова, как мячики. Их ловила "тусующаяся" публика и захлёбывалась от восторга. Некоторые девицы сидели на плечах у своих юношей, напоминая то ли победивших амазонок, то ли кентавров. Все что-то жевали и прикладывались к пластиковым бутылкам. Казалось, что жаркое июльское солнце вскоре расплавит эту кричащую толпу, превратит её в однородную массу пластилина.
Справа от сцены толпа прижала к металлическому бордюру двух молодых людей, случайно оказавшихся рядом, - долговязого юношу и невзрачную девушку. Оба были очкариками. Выбрав момент, воспользовавшись короткой паузой, как глотком воды, он неловко спросил:
- А чё это тут происходит-то, а? День города, что ли?
Девушка не ответила, лишь покосилась на него довольно презрительно. Молодой человек проявил упорство:
- Я же только спросил, я ведь не лезу к вам в дружки или собутыльники…
Поскольку девушка продолжала хранить молчание, он добавил:
- А коли вам мама запрещает разговаривать с незнакомыми людьми, то могу и представиться: Алесь Дронов, из Белоруссии. Слышали о такой стране? Это налево от вашего ГУМа, а потом по Минскому шоссе и до упора.
Девушка, поправив очки на вздернутом носике, наконец-то снизошла до ответа:
- Здесь не День города, а съемки нового телевизионного проекта "Высший свет". Ясно, Алесь Дронов из Белоруссии?
- Эге! - крякнув, отозвался юноша. - Вот, значит, куда меня занесло! А ведь сюда-то мне и надо.
Едва он успел это проговорить, как вновь забряцала музыка, а Шоумен на пределе голосовых связок заверещал:
- Шоу начина-а-ается!.. Сейчас будем составлять пары!.. Воздушные потоки подхватят вас и понесут в Высший свет!..
Он много ещё молол всякой чепухи, а на тенистой веранде позади сцены, с которой хорошо просматривалась беснующаяся толпа, Продюсер этого телепроекта разговаривал с журналистом молодежной газеты. Вернее, отделывался короткими ленивыми фразами, производя впечатление смертельно уставшего человека. В отличие от сухого и поджарого Продюсера, лет сорока пяти, журналист с трудом носил лишние килограммы, потел и часто пил минеральную воду.
- Я понял, понял, - торопливо говорил он, словно боялся, что он собеседнику надоест, интервью закончится и его "попросят": - Выходит, первая часть телешоу - это и есть, собственно, Воздушные потоки, а вторая - Высший свет.
- Путевка, - поправил Продюсер.
- Как?
- Мандат. В высшее общество.
- Понял. Как бы сквозь тернии - к звездам. Образно.
- Вот именно, - усмехнулся Продюсер. - Как бы.
- А по какому принципу будут составляться пары?
- По принципу отсутствия всяческих принципов.
Журналист ещё больше вспотел и жадно набросился на воду. Ему всегда было трудно разговаривать с людьми намного умнее его.
- Они неразлучно проведут вместе целые сутки, к каждой паре будет прикреплен оператор с видеокамерой, так?
- Так, - подтвердил Продюсер. Ему уже стал надоедать этот юный толстяк с диктофоном.
- Простите, а… ночью?
- Ночь - это тот же день, только темнее. И наоборот.
- Хорошо, а как будут определяться победители?
- Решкой.
- Вы шутите. В условиях телешоу сказано, что все пары за сутки должны совершить по три безумно влюбленных поступка…
- Вот по степени безумства и определим, - вздохнул Продюсер. Он подозвал помощника и велел ему разыскать режиссёра.
- Значит, они должны полюбить друг друга, - заторопился журналист, понимая, что его время уходит. - Или, по крайней мере, притвориться. Но если с Воздушными потоками всё более-менее ясно, то о второй части телешоу нам неизвестно ничего. Что будет происходить там?
- Это секрет, - сказал Продюсер и как-то брезгливо махнул рукой, словно отгоняя слишком назойливую муху.
- Понял. Так и запишем: главный секрет ожидает зрителей впереди, - журналист встал и начал убирать свои репортерские причиндалы в сумку. Напоследок ещё раз приложился к ледяной минералке.
Возле столика появился Режиссёр телешоу, тоже ещё достаточно молодой человек, но несколько болезненного вида - с отечными веками.
- Обрати внимание вон на ту парочку, - сказал ему Продюсер. - Долговязый такой и невзрачненькая, в первых рядах. Что-то естественное в них есть.
Режиссёр молча кивнул и отошел от столика. Журналист хотел спросить что-то ещё, но Продюсер уже смотрел на него, как на пустое место.
2
На сцене топтались две дюжины разношерстных молодых людей - поровну юношей и девушек. Эти счастливчики прошли вчерашний "кастинг" и попали в число участников телешоу. Мужская половина носила на груди карточки с римскими цифрами, женская - с арабскими. Шоумен прокричал, как пролаял:
- Ваши эсэмэски помогли нам сделать окончательный выбор! Теперь остались самые лучшие, самые достойные, самые красивые и самые умные!
- Bay! - завизжали и в толпе, и на сцене.
Шоумен поднял руку, останавливая вопли, продолжил:
- Никто из них прежде друг с другом не был знаком, это я проверял лично. Потому-то Воздушные потоки и должны соединить этих совершенно случайных людей! И вынести победителей в Высший свет!
- Вау-у!!.
- Но нам нужна ещё одна пара - до чертовой дюжины! - утихомирил толпу Шоумен. Он покосился на стоявшего возле одного из операторов Режиссёра; тот кивнул головой. - И кто же это будет?
Сразу же взметнулся лес рук. Шоумен забегал по сцене, всматриваясь в толпу. Он остановился напротив долговязого парня и его невзрачной соседки в очках. Отбежал, но снова вернулся, будто передумав.
- Вот ты и ты! - прокричал он. - Властью, данной мне Богом, я выбираю вас! На сцену - живо!
Часть толпы разочарованно загудела, другая - зааплодировала. Девушка ещё не могла поверить, что таким чудесным образом стала участницей телешоу. А Алесь Дронов, перепрыгнув через металлический бордюр, уже легко взобрался на сцену.
- Ну же? - сказал он, оборачиваясь к девушке.
Та медлила, а от смущения даже покраснела. Впрочем, такой она стала только симпатичней. Тогда Дронов вновь спустился, поднял девушку, как пушинку, и водрузил на сцену. Это так понравилось толпе, что она зааплодировала ещё сильнее, а разочарованный гул вообще исчез. Шоумен также остался весьма доволен.
- Это поступок! - прокричал он. - Вот так, по-хозяйски, взять незнакомку - и уволочь в неизвестность! На уровне первобытного человека. У нас, друзья мои, наметился явный фаворит. Или вы всё-таки знакомы?
- Нет-нет! - замахал руками Алесь. - Первый раз вижу. Не знаю даже, как её зовут.
- Как тебя кличут, золотко? - наклонился к девушке Шоумен.
- Катя, - тихо ответила она.
- А погромче?
- Катя! - проорал вместо девушки Алесь. - Екатерина, стало быть!
- Ну ты и труба! - засмеялся Шоумен, вручая им карточки с цифрами "13" и "XIII". - Пришпильте себе куда хотите, хоть на лоб, а уж жребий определит - будете ли вы парой в нашем телешоу, или нет. Всё зависит от Воздушных потоков! Шоу продолжа-а-ается!..
Когда очередной шумовой вал стих, на сцене появились две красотки; одна несла дамскую шляпку, другая - военную фуражку с кокардой. А Шоумен вновь обратился к номерам тринадцатым:
- Чуть не забыл! Мне ведь ещё надо ваш интеллект проверить, определить степень вашего умственного развития. А то чёрт-те кто тут под ногами путается! Задаю простой вопрос - на размышление три секунды. Готовы?
- Валяйте, - важно отозвался Алесь.
- Как отнесся Иван Грозный к картине Репина, где он убивает своего собственного сына?
- Никак! - фыркнула Катя.
Алесь сосредоточенно морщил лоб.
- Ну ты, герой, малость тугодум! - снова засмеялся Шоумен.
Лицо долговязого парня просияло.
- А! Шутка! - сказал он, нимало не смутившись.
Шоумен доброжелательно похлопал его по плечу.
- Ладно, будем считать, что вы прошли испытание. Не каждый золотой медалист сможет ответить на такой трудный вопрос. Я, честно говоря, сам не знаю - как он к этому отнесся? Может, и Репина заодно убил. По крайней мере, к нашему телешоу это не имеет никакого отношения. К Высшему свету - тоже. А теперь… - и он перебежал к красоткам, - будем тянуть жребий! В шляпке - номера девушек, в фуражке - мужчин. Само Провидение должно определить пары, которые, как попугайчики-неразлучники, проведут вместе целые сутки! И что из этого выйдет - не знает никто! Но мы будем следить за ними неотступно, а зрители смогут наблюдать по Седьмому каналу телевидения. Шесть пар попадут в финал, вот тогда-то и наступит вторая часть телеигры! И победителей ждет кругосветное путешествие на самом фешенебельном океанском лайнере. Среди представителей высшего общества со всего мира! Это ли не чудо, друзья мои? Воздушный поток забросит их на вершину желаний! А ведь и торгово-промышленная группа, спонсирующая нашу программу, тоже носит название "Воздушные потоки"!
Алесь Дронов уже давно тянул руку, Шоумен наконец-то обратил на него внимание, прервался:
- Ты что-то хочешь спросить, дружочек?
- А название лайнера часом не "Титаник"?
- Шоу продолжа-а-ается! - заорал вместо ответа тот.
3
Алесь и Катя остановились возле Боровицких ворот Кремля, посмотрели на плетущегося за ними Оператора с камерой в руках. Тот приблизился, сухо сказал:
- Не обращайте на меня внимания. Отныне я - ваша тень. Вообще забудьте, что вас снимают.
- А у тени есть имя? - спросил Алесь.
Неразговорчивый Оператор лишь пожал плечами и отошел в сторону. Он производил впечатление механического человека, с лицом-маской. Даже жара на него никак не действовала.
- Прогуляемся по Кремлю? - предложил Алесь. - Может, Путина встретим… И всё ж удивительно, что жребий свел тебя со мной в одну пару!
Девушка строго посмотрела на него:
- А почему это вы говорите мне "ты"? - сказала она. - А если меня от этого коробит?
- А как надо? - Алесь почесал затылок, с любопытством оглядываясь вокруг. - Ни разу ещё не был в Кремле. Ничего, миленько. Я и в Москве-то всего третьи сутки. Ладно, давайте знакомиться по-новой. Всё равно нам друг от друга никуда не деться. По крайней мере, в ближайшие двадцать четыре часа.
Судя по всему, долговязый парень Кате явно не нравился. И одет он был как-то провинциально, и лицо глуповатое…
- Ну, хорошо, - сказала она наконец после небольшой паузы. - Только держите себя в рамках. Начинайте.
- Что - начинать?
- Вы, кажется, действительно туго соображаете. Хотели же познакомиться. Вот и рассказывайте. О себе.
- А-а… это. Ладно.
Они неспешно пошли вдоль Кремлевской стены, Оператор двинулся следом. В самом деле, как тень - одна на двоих.
- …двадцать три года, - говорил Алесь, - жениться ещё не успел, в Минском университете не доучился, но в армии отслужил и даже попреподавал историю в сельской школе. В Москву приехал на заработки, да контракт сорвался, вот и слоняюсь пока без дела.
- А живете где? Ночуете, в смысле.
- Да где придется! Одну ночь на одном вокзале, другую - на другом. Друзья есть, но не хочется их обременять. У всех уже, как назло, жены, дети… Словом, надоест - вернусь обратно в Несвиж. Если, конечно, мы не станем победителями и не отправимся в кругосветное путешествие.
- Размечтался! - вырвалось у девушки.
- Ага, значит, на "ты"? - обрадовался Алесь.
- Рано ещё, - ответила Катя. - Подождем. И что же вы, историк, так оплошали с этим дурацким вопросом про Ивана Грозного и Репина?
Алесь покрутил головой, почесал снова затылок.
- Я же думал, что всё всерьёз… А знаете, у меня в школе был такой случай. Рассказываю я про революцию семнадцатого года, потом, через несколько дней, спрашиваю: "Ну, что случилось с Николаем Вторым и царской семьей?" А поскольку они ничего не слушают и даже не хотят знать, то один из старшеклассников на полном серьезе и отвечает: "Так их всех Ельцин расстрелял, в Ипатьевском доме". Видно, у него какие-то ассоциации в мозгу были… Пришлось пять поставить, - добавил он и тотчас продолжил: - А с другой девицей, тоже старшеклассницей, ещё похлеще вышло. Она мне задает вопрос: "Алесь Васильевич, а почему это на всех картинах Богородица держит на руках мальчика, а не девочку?" Вот уже до чего докатились…
Катя впервые посмотрела на него с некоторым любопытством.
- Несвиж, наверное, как наш Сергиев Посад, - сказала она. - Я читала.
- Почти, - кивнул он. - Только католический.
Лишь сейчас они обратили внимание, что до сих пор носят на груди карточки с арабской и римской цифрами "13". Так и забыли снять, покинув сцену.
- Не снимать, - предупредил оказавшийся рядом Оператор, будто угадав их желание: - Это для телезрителей. Чтобы не запутались.
- Теперь мы меченые, - усмехнулся Алесь. - Одним номером.
- Это ненадолго, - ответила Катя, словно утешая саму себя.
Куранты на башне стали отбивать полдень.
4
"Телевизионная" машина довольно споро шла по Проспекту Мира, возвращалась в Останкино. Продюсер любил быструю езду, хотя сам за руль садился не часто. Сейчас в просторном салоне находились лишь он и Режиссёр телешоу. Ехали молча, проскакивая на красный сигнал светофора. В Москве теперь это случалось довольно часто, как в арабских странах - кто как хотел, тот так и ездил.
Словно угадав витавшую в салоне мысль, Режиссёр мрачновато промолвил:
- В конце концов, дорожные правила надо бы вообще отменить - для простоты общения между водителями и пешеходами… Как, впрочем, и все другие. Устарели.
- Этим мы все и занимаемся, - заметил Продюсер. - Реформацией сознания.
- Это цель реформ?
Продюсер посмотрел на него и серьезно ответил:
- Цель реформ в Российской Федерации - благосостояние людей. Список людей прилагается в журнале "Форбс".
Режиссёр засмеялся, потом спросил:
- Почему ты решил включить в шоу ещё одну, эту тринадцатую пару? Зачем, с какой целью?
Тот пожал плечами, через некоторое время отозвался:
- Вдохновение… Нельзя работать без вдохновения. Без него ничего нет. Даже смысла жизни.
Помолчав, он продолжил:
- Ты знаешь, что такое клингский язык?
- Нет.
- Это Лукас. "Звездные войны". Там на нём разговаривают инопланетяне. Щебечут себе что-то, и никто не поймет. Потому что такого языка нет, его Лукас и придумал.
- И что?
- Так вот, в одном из американских штатов этот фильм крутили умственно отсталым, с утра до ночи. И те вдруг начали говорить на клингском. А главное - понимали друг друга.
- А дальше?
- Я могу научить людей разговаривать на этом птичьем языке. Да так, что они русский забудут.
- Зачем?
- Мы же с тобой только что говорили о реформации. Большой Реформации Сознания.
- Клингский… - повторил через пару минут Режиссёр. - Занятно. А мы-то с тобой на каком будем?
Ответа он не дождался, потому что при повороте на улицу Королева им не повезло: машина едва не врезалась в вывернувший откуда-то "жигуленок". Умелый шофер вовремя нажал на тормоз. Пока водители обменивались любезностями, Режиссёр, потирая ушибленный лоб, спросил:
- А ты боишься смерти?
- Нет, - отозвался Продюсер. - Потому что, видишь ли, я и есть - смерть. Так мне, по крайней мере, иногда кажется, - добавил он, помолчав.
5
Они медленно шли по Моховой, свернули на Воздвиженку.
- Ну, теперь ты-вы рассказывай-те, - предложил Алесь. Свою неуклюжую фразу сопроводил такой же неуклюжей попыткой взять девушку под руку.
- Мороженого хочется, - сказала Катя, отстраняясь. - Могу съесть сразу несколько порций.
- Маловато для биографии… Но это дело мы сейчас организуем.
Алесь двинулся было к киоску, но девушка остановила его:
- Погодите. Я же не сказала - подайте мне немедленно пять порций. Да даже и одну. Просто вслух вырвалось. А купить могу и сама. Только не хочется.
У Алеся была привычка почесывать в неразрешимых ситуациях затылок.
- Чего-то я вас совсем не пойму, - сказал он. - То - хочется, то - не хочется… Москвички все такие?
- А я не москвичка, - ответила Катя. - Вернее, не коренная. Но это к делу не относится.
- Всё относится, - возразил он. - Мы ведь должны как можно больше узнать друг о друге. Таковы правила игры.
Словно ища поддержки, Алесь поглядел на крутившегося рядом Оператора.
- Верно, - подтвердил тот.
- Тогда вот что я вам скажу, - произнесла Катя. - Не все желания надо исполнять. Ни свои, ни чужие.
- А я думал, что желание любимой девушки - это закон.
"Любимая девушка" посмотрела на него, как на сумасшедшего. Точно так же взирал на них на всех и каменный Достоевский, устало сидящий на постаменте. Москва сильно изменилась с тех пор.
- В два часа мы должны быть у Останкинского пруда, - напомнил Оператор. - К этому времени вам неплохо стать хотя бы приятелями. А то ваши конкуренты вырвутся вперед. Не исключено, что кто-то уже превратился в любовников… Народ шустрый.
- Что же делать? - тревожно спросил Алесь, поглядывая на Достоевского. Тот молчал.
- Поступок, - вновь напомнил, подсказал Оператор. - Три, а то и больше каких-то необычных, любовно-безумных поступка. Вот слабо тебе сейчас взобраться на памятник и признаться оттуда в любви к Кате? А я буду снимать снизу. Ракурс хороший, света много.
- Сразу - в любви? Нет, залезть к классику на колени я могу, но речь толкану другую - о международном положении и угрозе глобализма. Можно чего-нибудь о птичьем гриппе, на худой конец.
Алесь решительно пошёл к постаменту, но Катя снова остановила его:
- Стоп! Совсем уже идиот, что ли?
Парень вернулся к девушке, расстроенно произнёс:
- Ну и напарница мне досталась! Ничего нельзя. Ты, девочка, в каком классе-то учишься? Не в седьмом?
Теперь пришла очередь расстроиться-рассердиться Кате.
- Я… я уже университет заканчиваю. Пятый курс, заочно.
- Надо же! По виду не скажешь. Может, и работаешь даже?
Она молча кивнула, не желая с ним больше разговаривать.
- И где, если не военная тайна? Не в программе космических полетов детей-вундеркиндов на Марс? Я буду ждать твоего возвращения.
Катя фыркнула, но всё же едва заметно улыбнулась.
- Мне двадцать один год, - сказала она. - А работаю я - здесь.
И указала на Главную библиотеку Москвы. Оператор продолжал деловито и отстраненно снимать.