* * *
Обновление состоит, как я уже сказал, в возвращении к основному началу. Всякая религия и государство имеют в основании своем что-нибудь хорошее, потому что иначе не могли бы подняться и утвердиться. С течением времени эти добрые начала извращаются, и если не произойдет какого-либо счастливого случая, который восстановил бы их, то, наконец, все учреждение падает.
Никколо Макиавелли
Люди, стоявшие во главе флорентийского правительства с 1434-го по 1494 год, говорили, что необходимо через каждые пять лет вновь устанавливать правительство, потому что иначе власти не удержишь; под этим выражением они подразумевали, что надо однажды в пять лет наводить ужас и трепет на граждан, истребляя всех, кто кажется правительству подозрительным и вредным; достигнув власти путем ужаса, правительство должно тем же средством обновлять и поддерживать свою власть; как только изгладятся воспоминания о строгостях его, люди начнут решаться на смелые нововведения и осмелятся громко роптать. Необходимо предупредить это возвращением государства к его началу.
Никколо Макиавелли
ГЛАВА ПЯТАЯ. КОГДА В ДЕЛЕГАТОВ ЦЕЛЯТСЯ ИЗ ВИНТОВКИ
Больше всех заблуждается тот, кто считает себя самым хитрым.
Восточная мудрость
Сталин вызвал Ягоду в конце своего рабочего дня. Шел первый час ночи. Барственный, разъевшийся нарком, глава ГПУ, хотя формально еще заместитель Менжинского, тщательно пытающийся скрыть свое чванное самодовольство, красавчик с квадратными "наркомовскими" усиками, которые неизвестно кто ввел в обиход, то ли Чаплин, то ли Гитлер, вошел в кабинет, предупредительно хмуря бровь и стараясь казаться как можно более озабоченным.
Но даже он сейчас понимал, что вождя ему не провести, - видит насквозь, и потому лучше не притворяться. Пригласив его сесть, Сталин, по обыкновению сначала слегка поворачивая голову, как бы заново оценивая вошедшего и слегка щурясь, молчал. Лицо вождя было непроницаемо, но Ягода плечами и даже лопатками чувствовал неприятную изморозь. Ягода, конечно, знал, что у Сталина есть своя отлично работающая разведка - СВОЯ и не подчиненная ему, Генриху Григорьевичу Ягоде, чье имя давно уже наводило страх на чиновников и "контру", - так все еще кратко именовались многочисленные арестованные, которых свозили на допросы в "ЛУБЯНКУ", но Ягода и представить себе не мог, КЕМ могли быть эти сталинские шпионы над шпионами. Разведчики Сталина были вахтерами, шоферами, банщиками в Сандунах, комиссарами по его собственному управлению и даже знаменитыми актрисами, без больших уговоров ложившимися в наркомовские постели. Были там мастера по идеальному вскрыванию почты и инженеры-связисты самой высокой квалификации. Их было немного, не столько, чтобы соперничать с ГПУ, но была у этой сталинской разведки одна очень существенная особенность: если ГПУ НКВД Сталин знал и принимал у себя только на уровне высшего руководства, собственная разведка вождя замыкалась только на нем, и каждый его разведчик знал лишь одного непосредственного начальника и… самого товарища Сталина! Эта четвертая разведка, помимо ОПТУ, армейской ГРУ и разведки Наркоминдела, была сверхсекретной. Ею руководил он САМ, и все самые важные сведения стекались лично к нему по особым каналам связи и подчас по сложным шифрам. В редких случаях подключался Поскребышев, но повторюсь: всех своих разведчиков Сталин знал лично, они имели особые номерные удостоверения и не фиксировались при посещении или вызванные на доклады. Может показаться фантастикой такая разведка над разведками, но она была, и с каждым ее членом Сталин говорил лично. Часть этой разведки впоследствии называлась СМЕРШ и руководилась Абакумовым, но ни Абакумов, ни Поскребышев не знали всех ее агентов. Надо ли отмечать, каким страшным, абсолютным молчанием обеспечивалась ее секретность..
Личная разведка донесла в январе тридцать четвертого: на предстоящем семнадцатом съезде ВКП(б) готовится переворот. Группа, в основном "старых болыпевиков-ленинцев", попытается забаллотировать Сталина тайным голосованием, а среди кандидатов на место Сталина обсуждаются кандидатуры Шеболдаева, Каменева, Орджоникидзе и Кирова.
- Товарищ Ягода… - негромко, но с нажимом проговорил Сталин… - ви должьны помочь нам., рэшить один важьнэйщий для нас вопрос..
Ягода изобразил предельное внимание.
- Вопрос этот., такой: можьно ли по атпэчаткам пал-цев… на бюллетенэ для голосования точно установить личность… голосовавшего? Можьно ли., установить., кто был… протыв?
- Если позволите?
- Говорытэ..
- Можно сконструировать урны для голосования, когда каждый бюллетень будет ложиться точно в том порядке, как будут голосовать подходящие… А наблюдатели будут фиксировать в том же порядке фамилии проголосовавших. Гарантия почти стопроцентная.
- А эще? - недоверчиво сказал Сталин.
- Отпечатки на бумаге, даже на хорошей, глянцевой, ненадежны… Кроме того, у нас должны быть дактилоскопические данные всех делегатов.
Сталин помолчал и провел кончиками пальцев по седине, выступившей недавно у висков. Седели в первую очередь рыжие волосы. Ведь он был рыже-черным. Почти шатеном и отнюдь не брюнетом, как на всех плакатах, портретах. Он встал и вышел из-за стола.
- Можетэ сыдеть, товарищ… Ягода… - хмуровато остановил он пытавшегося встать главного чекиста… - На-дэюсь… - Сталин раскурил трубку и пустил клуб пахучего дыма, явно наслаждаясь. - Надэюсь, что ви положитэ нам точный спысок всэх, кто проголосует протыв… Это., нэ мое заданью… Оно очэнь важьно… Это заданью партии!
Ягода молча наклонил аккуратно причесанную голову.
- Это… - Сталин высоко поднял брови, - как говорил вэликий Ленин, архиважьнэйшее дэло. К съезду всо дол-жьно быть готово в лучшем видэ… Эще… Нужьно… установит точный, но., нэгласный… присмотр за всэми дэлега-тами. Их номэрами в гостыницах… на квартирах, частных встрэчах… Враги, конечно, исползуют сбор в Москве. Эсть основания полагат… чьто зрэет заговор… Задэйствутэ на врэ-мя съэзда всэ свои рэзэрвы… всэх сотрудныков. И., чьтоб ныкаких сбоев! Сводку подать сразу послэ голосованыя… с бюллэтэнями… Всо..
Отпустив Ягоду, Сталин еще некоторое время ходил по широкой ковровой дорожке, подошел к белой изразцовой печи, прислонился к ней спиной. Охватило натопленным, грело лопатки. В кабинете тепло… Но на улице начало января. Зима выдалась холодной, ветреной, и Сталин, ходивший в шинели, всегда мерз. Донимала его и темнота. Уже с октября, как все невротики, Сталин испытывал отвращение, сохранял нелюбовь к холоду и тьме. Эти чувства он вынес еще с тех пор, когда жил в долгих ссылках, сидел в тюрьмах, ехал по этапам, страдал и маялся на том трижды проклятом Севере, забытом словно бы и самим Богом, Севере, с выжимающими душу ледяными ночами, ветрами, тоскливым дьяволом воющей пергой, когда выло, голосило, несло снегом неделями, и с движением нелепо огромных, устрашающих своим тупым течением жутких южному человеку рек. Он любил тепло, и даже возврат майских холодов выводил его из себя, делал раздражительным и жестоким. Память о ссылках, каменных лицах конвойных, жандармов и тюремщиков, всех этих начальников, судей и присяжных, не скрывавших даже презрения к нему, инородцу, всегда стояла на дальних горизонтах его сознания, как вечная гроза, не приближающаяся, но и не исчезающая совсем. Многие поступки Сталина легко можно было бы объяснить, руководствуясь его воспоминаниями о прошлом, словесно оформленными примерно так: "А вы попробуйте, как я, испытайте, как доставалось мне, ощутите на своей шкуре, как я там мучился, голодал, унижался, болел цингой, уходил в почти безнадежные побеги, сидел в одиночках… Попробуйте теперь ВЫ". Все это - без конкретного адреса, но с угрозой любому. Любому, кто хоть мысленно, хоть по дурости, хоть с расчета, перечил ему и пусть не прямо, косвенно, втайне имел намерение посягнуть на с таким трудом завоеванную, захваченную им ВЛАСТЬ. Много ли тех и таких уже осталось? Вымерли, высланы, разбежались, расстреляны, погибли в гражданской… Кто там еще? Каменев (Розенфельд)? Но в ссылках Каменев не бедствовал особенно (его не забывали, как Сталина, тогда еще полууголовника Кобу). Каменев и тогда был самодовольный, мордастый, всезнающий и самоуверенный, сверху вниз смотревший на этого Кобу, сверху вниз, как вообще все эти ленинские прихвостни, его гвардия. И даже этот вьюн Бухарин смотрел так же. Сейчас Каменев намотал соплей на кулак. Бит-перебит. Будет знать, как "играть в Ленина". А играл!
Сейчас не играет, трясется, зато в "Ильича" теперь рядится Бухарин. И тоже бороденку отпустил. Вьюн. Перевертыш. Паскуда. "Кристального", "любимца партии" разыгрывает… Их уже много было, этих кристальных и пламенных: садист-извращенец Дзержинский, железный Фрунзе, уголовник с обличьем не то извозчика, не то городового, пламенный, ядовитый, как аспид, Троцкий, дохляк Менжинский, ворюга Урицкий… Разобраться если… Как такие ужасные нелюди могли прийти к власти? Как? Откуда налетела вся эта нечисть? А ответ один: все - Ленин. Антихрист… Сын Сатаны… Он и притащил с собой и насадил всюду этих "большевиков", мелких дьяволов, не знающих пощады хапуг и душегубов. Да… Сначала и ему, Сталину, приходилось служить Сатане, да и теперь еще приходится расхлебывать заваренную ими кровавую кашу. Его ненавидят, потому что не удалось после Антихриста перехватить его преступную власть. Не вышло. Прохлопали. В борьбе за власть этот простофиля Коба неожиданно оказался хитрее и проницательнее. Не вышло столкнуть его. Не получились ни "блоки", ни "правые-левые" оппозиции, скитается по миру, брызжет ядом изгнанник Троцкий, кто уже спал и видел, как будет владеть Россией вместе со всей своей ордой… И теперь у них одна надежда на вот этого Иегуду - Ягоду.
Ягода - опаснейшая фигура, выкормыш и ставленник Свердлова - исполнителя самых черных и грязных дел Старика (за что и поплатился, скончался "от воспаления легких"). Ягода никогда не был никаким "фармацевтом" - был мальчиком на побегушках у богатого ювелира, отца Свердлова, был помощником чеканщика, был внедрен в царскую "охранку"; там, кстати, и получил это прозвище - Фармацевт за странную любовь к медицине, лекарствам, ядам - все со временем сгодится бойкому молодому крепышу Был рекомендован Свердловым Дзержинскому, женат на племяннице Свердлова - круговая порука! И за железным Феликсом надо было ой как присматривать! И неизвестно еще, почему столь опаснейший "рыцарь революции" скоропостижно скончался от приступа грудной жабы в сорок девять лет… Теперь такая же "жаба" вот-вот прикончит и "железного" Менжинского, и тогда Генрих Ягода… А ведь вряд ли предполагает, какое объемистое досье уже лежит на него в сейфе вождя. Во-первых, вор! Хапает брильянты, золото, валюту, вытрясает из арестованных с помощью своих доверенных друзей-подчиненных, деньги уходят в банки США и Швейцарии. Возят доверенные чекисты и дипломаты из Наркоминдела (Сталин еще займется ими в будущем). Дружен Ягода с Молотовым и особенно его женой Полиной - Жемчужиной. После гибели Надежды Сталин возненавидел эту Жемчужину и установил за ней негласный надзор. А еще самоуверенный Ягода создает особую чекистскую элиту, новую аристократию в роскошных белых и голубых мундирах. Ягода уверен: не сегодня-завтра ОГПУ встанет над партией. К этому, по донесениям личной разведки, Ягода и иже с ним готовятся. Не успеет… Все-все знает вождь. Знает… И пока помалкивает, играет в ограниченного простака, этакого "замечательного" грузина, каким до поры считали его и сам Антихрист и тем более его кровные друзья. "Умный ястреб прячет свои когти". До поры..
Когда погибла Надежда, Сталин не мог больше выносить этой окровавленной кремлевской квартиры. И даже Кремля! Квартиру заменили. Прежнюю он милостиво отдал Бухарину, приказав предварительно начинить ее прослушивающей техников. А Кремль не заменишь. С Кремлем приходилось мириться. Но именно с той поры Сталин стал уезжать ночевать в Кунцево, пренебрегая опасностью покушения. Все, кто называл Сталина трусом, бессовестно лгали. Сталин никогда и нигде не проявлял трусости, иное дело - был предусмотрительно осторожен, и эта мера на его посту была абсолютной необходимостью. Другой необходимостью была его личная разведка - служба безопасности, весь стиль работы которой вмещался в понятия: смотреть и, главное, СЛУШАТЬ!
Это была слушающая разведка. К ней были подключены все квартиры членов Политбюро, весь Кремль, его охрана, Генштаб, квартиры и кабинеты наркомов и маршалов и еще многое, что автору неизвестно. А для удобства ее работы был построен архитектором Иофаном не только громадный дом-комплекс рядом с Кремлем на Берсеневской набережной (впоследствии улицы писателя Серафимовича, эпигона Горького). Для этого же строились в тридцатые годы дома обкомов, дома "старых большевиков", городки чекистов, милиции, актеров и писателей - все в сказочно короткие сроки. Это были невиданные прежде строения. Благоустроенные. С "паровым отоплением". Постоянной - подумать только! - горячей водой, ванными, балконами, лоджиями-соляриями, площадками для танцев (на которых, правда, никто никогда не танцевал), с комнатами для прислуги. Здесь соблюдался свой ранжир и распорядок: для высших - особые подъезды. И особое прослушивание. Позднее и тоже ударными темпами возведена была рядом с Красной площадью роскошная депутатская гостиница "Москва", знакомая ныне всем по водочной наклейке и тоже надежно прослушиваемая сталинской особой разведкой..
Ягода, фактически очень давно сменивший медленно умиравшего Менжинского, сумевшего собрать по заграницам весь букет болезней, где чахотка и астма - лишь малая малость, был человек исключительно здоровый, здоровый настолько, что готов был лезть на любую смазливую бабе-ху, вплоть до официанток из наркомовской столовой, подобранных, кстати, весьма тщательно. И эта наполненная женщинами, блудом и властью жизнь была так хороша для Генриха Григорьевича, что от полноты этой жизни он любил петь арии из опер (особенно любил Верди), когда был на своей даче в Серебряном бору, впрочем, у Ягоды была не одна дача, не считая еще и специальных апартаментов также на особых чекистских курортах и в здравницах. Но упоение властью никогда не бывает полным, если над тобой все-таки стоит более высокий властитель. И такими, портившими жизнь главному инквизитору, были, во-первых, щуплый, похожий на подростка-беспризорника и мелкого вора секретарь ЦК Николай Ежов и, конечно, даже не во вторую очередь, сам Хозяин, которого он откровенно ненавидел. И лишь с великим трудом, напяливая маску послушного лицедея, стараясь не раздразнить до поры, он образцово выполнял повеления этого "вонючего кавказца", как всегда про себя именовал великого вождя. Сталин и в самом деле был из тех мужчин, которые носят при себе свой особый и не всегда приятный запах табака, пота, несвежей одежды, которую они годами не любят менять.
Пост Ягоды и впрямь был одним из тех, где мысли о захвате единоличной власти приходят как бы сами собой. Но в случае с Ягодой вступал в силу еще один пункт, еще один человек, которого Ягода считал необходимым убрать в любом случае, - Киров. Этот Киров (Костриков) - не то чуваш, не то русский, выживший Зиновьева из его петроградской "вотчины" и пользовавшийся, казалось, абсолютным доверием Хозяина, мог бы стать самым страшным противником, если бы Хозяина удалось уничтожить. Случись такое - тогда немедленно власть в партии, а значит, и в государстве перешла бы не к Генриху Ягоде, а именно к нему, Кирову. Киров уже с конца двадцатых годов выдвинулся на второй пост, и только Кирова на съездах и пленумах встречали вставанием и овацией, как Сталина. Киров же ненавидел Троцкого, Зиновьева, Каменева, да и самого Ягоду. Он не раз докладывал Сталину о зверствах эмиссаров Ягоды по отношению к русским ссыльным "кулакам". С женой Киров жил прохладно, не разводился, по-видимому, лишь из-за своего поста, у них не было детей. Не было пленума или Политбюро, где бы Киров, человек жесткий и прямолинейный, не сталкивался с Ягодой. А Кирова кроме Хозяина часто поддерживал его давний друг еще по Кавказу - Орджоникидзе… Оба этих "побратима" уже были как бельмо на глазу Генриха Григорьевича.
Да, Генрих Ягода не зря носил прозвище Фармацевт. Еще при Антихристе в ведомстве Дзержинского - Ягоды была создана лаборатория, а позднее - едва ли не целый закрытый и настрого законспирированный институт, где готовились-изучались различного рода лекарства и яды, главным образом такие, с помощью которых можно было тихо-спокойно, без всяких криминальных следов и средневековых отравлений из арсенала Цезаря Борджиа, отправлять на тот свет любого деятеля с диагнозом "грудная жаба", скоротечная чахотка, разрыв сердца (так назывался тогда инфаркт) и даже банальное пищевое отравление, простуда, грипп, воспаление легких, дифтерия. Вспомним, что от дифтерии, по-видимому, погиб и Александр Македонский. У Ягоды было много предшественников.
Все опыты свои Ягода вел на заключенных в тюремных больницах, и сколько этих несчастных списали в расходную ведомость с указанными выше диагнозами, не знает и уже не узнает никто. Практически Ягода мог отравить всякого: лишь несколько членов Политбюро не пользовались его врачами. И первым из них был Сталин, не доверявший никаким врачам, а вторым - чрезвычайно щепетильный во всех лечебных вопросах Киров. В конце концов Ягода пришел к простейшему выводу: где не действует яд, там должен действовать кинжал (пуля). Пулю легче всего заставить пустить охранника.
Охрану Вождя возглавлял Паукер, охрану Кирова - некто Борисов. Но у Сталина кроме Паукера была еще одна стена охраны, подчиненная только необычайно осторожному и подозрительному Николаю Власику. Функции ближайшего телохранителя вождя выполнял и непроницаемый, как стена, Поскребышев. "Придурок" - как именовал его, и кстати, безосновательно, Ягода.
Другого секретаря Сталина, чахоточного Товстуху, Ягода убрал, но кто бы мог предположить, что вместо угодника и льстеца Паукера (на то была самая большая надежда!) Сталин возьмет этого конопатого лысого чурбана Поскребышева? План на время затормозился. На время! - так думал Ягода, готовясь к устранению Кирова, а если получится, то сразу и самого вождя. Ягода полагал, что насквозь знает все прихоти Хозяина. Все его слуги и немногие любовницы, вроде певичек и балерин из Большого театра, проходили через его руки, и он, казалось, знал все постельные тайны и полагал, что всесильного деспота рано или поздно обведет вокруг пальца. И ЭТО БЫЛО САМОЙ БОЛЬШОЙ ОШИБКОЙ И ЗАБЛУЖДЕНИЕМ ЖЕЛЕЗНОГО ГЕНРИХА. Ягода знал, что за ним приглядывают, но приглядывали, как он тоже знал, люди недалекого человека и непрофессионала, да к тому же и пьяницы Ежова. Знал, что этих людей полно в его собственной конторе (трогать их было нельзя, да и незачем: вычисленный осведомитель даже полезен для дезинформации). Он не знал только и даже представить не мог, что и за ним и за Ежовым следят тихо, абсолютно тихо еще и десятки глаз и ушей Хозяина. В этом и была сила Сталина! Слушающая разведка…