Закончив свою речь, Семен Семенович поднял горсть земли и кинул ее в могилу, как того требует церемония прощания. Когда же он повернулся, чтобы отойти на кладбищенскую дорогу, уступая место для последнего слова остальным, то заметил невдалеке незнакомца, наблюдавшего за похоронами из-за мощного ствола дуба. Перехватив взгляд Грача, незнакомец вышел из укрытия и, отвернувшись, стал удаляться прочь. Семену Семеновичу опять показалось, что он видел что-то знакомое в одежде, походке этого мужчины, хотя лица не узнал. А вскоре он вспомнил, что недавно уже видел его в парке у палаток с газированной водой. В тот раз, как и сейчас, незнакомец быстро исчез, не дав Грачу подойти ближе.
Заинтригованный поведением этого человека, Семен Семенович поспешил следом, но догнать так и не смог – при выходе с территории кладбища тот словно растворился, едва достигнув ворот.
Глава 11
Пятнадцать лет спустя, или Возвращение старого друга
Погода испортилась не на шутку: дожди, казалось, промыли землю на много метров вглубь, оставив на поверхности огромные лужи и скуку в душе. Такая погода частенько навевает мрачные мысли, вселяя неуверенность и разочарование прожитой жизнью. Мысли начинают анализировать поступки, не только собственные, но и окружающих людей. Порой сказанный комплимент воспринимается как оскорбление.
Именно в такую погоду Семен Семенович решил покинуть стены своей квартиры и побродить под дождем. Занятие это, конечно, не из приятных, но это лучше, чем сидеть одному дома и поедать себя невеселыми мыслями. Несколько раз Грач принимался звонить Нелли, надеясь в ее присутствии развеять тоску, но та к телефону не подходила, где-то гуляя с подругами.
Выйдя из подъезда, Грач распахнул большой черный зонт и, устроившись под ним, не спеша пробрел по улице вдоль витрин магазинов, промокших домов и раскачивающихся от ветра деревьев. Глаза его безразлично скользили по вывескам, витражам, спешащим укрыться от непогоды прохожим.
Со дня похорон Плешивцева прошло уже трое суток, но перед глазами Грача вновь и вновь всплывали мрачные картинки траурной церемонии, не утратившие с течением времени глубины горечи и сострадания. Десятки вопросов по поводу смерти молодого сильного мужчины до сих пор оставались без ответа. Казалось, некий ореол тайны плотной пеленой окутал всю эту историю.
А всякая подробность, раскрывавшаяся в этом деле вместо проблесков истины, оборачивалась новой загадкой.
Мимо проносились частники на легковушках, в их шумный поток примешивались грузовые машины, а иногда мелькали автобусы, наполненные людьми. Весь этот автомобильный коктейль постоянно двигался, смешивался, выплескивая на тротуары поток брызг, вылетающих из-под колес заехавших в лужи машин. В эти секунды прохожие с криками отскакивали от дороги подальше от края тротуара. Ротозеев же накрывала волна грязи и воды, оставляя отметину непогоды.
"Странно, – размышлял Грач, наблюдая за дорогой. – От какого потока не успел отскочить Плешивцев, получив более страшную отметину, чем грязь на одежде, – отметину смертью? В какой водоворот втянула его судьба?"
На перекрестке Семен Семенович, решив сменить маршрут, резко повернул вправо и чуть не сбил идущего навстречу мужчину, по-видимому, тоже ушедшего в свои размышления.
– Ради всего святого, простите, – начал извиняться он, выглядывая из-под зонта. Но, заглянув в лицо незнакомца, рассмеялся: – Вот так встреча! Вадим, дружище! Кто бы знал, что вот так в ненастье, после стольких лет разлуки встретимся!
– Неужели это ты, Семен? Я тоже рад, – немного холодновато ответил тот.
– Сколько прошло времени с тех пор? Почти пятнадцать лет назад я последний раз слышал твой голос, да и то по телефону. Ты тогда так внезапно исчез… Что-то важное произошло в твоей жизни, заставившее забыть старого друга?
Вадим Михайлович взглянул в открытое, чистое лицо Семена и на короткое мгновение перенесся в далекое прошлое. Мимолетным потоком пронеслись счастливые времена их дружбы, вызывая легкую улыбку на устах и счастливую вспышку в глазах. Воспоминания пронеслись молниеносно, и вот уже вспышка потухла, взгляд стал холодным, а улыбка, застывшая на губах, походила на гримасу.
– Да нет, Семен, просто работа отобрала все свободное время, – наконец ответил Вадим Михайлович и, собираясь идти дальше, добавил: – Но ты извини меня, из-за этого дождя я продрог и промок, наверное.
– Вижу, вижу, – не дав договорить старому приятелю, отозвался Грач. – Это мы легко уладим. За углом есть небольшое кафе внутри выставочного зала. Там всегда тихо, уютно, да и народа почти не бывает. Там мы согреемся, поговорим, да и перекусим. Отказов я не приму.
Семен Семенович взял под локоть старого приятеля и повел его к входу в выставочный зал, находящийся в бывшем доме-усадьбе купца и романтика Фалеева.
В двухэтажном доме Фалеева когда-то располагалось кожевенно-меховое заведение, ныне же здесь квартировала выставка картин западноевропейской живописи. Первое, что встречал взгляд при входе в зал нижнего этажа, – была работа голландского художника Хоббема "Пейзаж с мельницей" с изображенными на ней ветхой лачугой, мельницей и дорогой, убегающей в неизвестность.
Задержавшись на мгновенье у картины и смерив ее взглядом, Вадим Михайлович, словно сам для себя, заключил:
– Как это знакомо: до боли родная тропа оборачивается дорогой, уходящей в неизвестность.
– А чужая дорога становится родной! – закончил Грач. – Нам сейчас прямо, вон за той дверью выхода из зала и располагается кафе.
Само кафе было по-домашнему уютным и милым. Столики застелены чистыми льняными скатертями; на стенах, как и в основных залах, висели кое-где картины.
Над каждым столом спускалась на длинном проводе лампа. Здесь же, на самой лампе, был и выключатель, что давало посетителям возможность самим по желанию в любой момент включить над своим столом свет. В углу помещения красовался старинный камин, искусно выложенный изразцовыми плитами.
– Ну, рассказывай, старина: где ты, как ты? – сделав заказ официанту и усевшись за столиком у окна, начал беседу Семен Семенович.
– То, что я окончил институт, стал журналистом, ты, наверное, слышал. Мне часто приходится ездить в командировки, пишу статьи для газет.
– Журналистика – это ведь была мечта нашего детства. А в какой газете ты печатаешься?
– Печатаюсь? – словно не расслышав вопрос, переспросил Вадим Михайлович. – Ну да, конечно, печатаюсь, только в разных газетах и под псевдонимами. Я, можно сказать, мистер Икс.
Сказав это, он усмехнулся и перевел взгляд с Грача на стену за его спиной, где была копия с картины голландского мастера Яна Веникса "Юноша с дичью". На первом плане картины были изображены две умерщвленные куропатки, лежащие на столе, а рядом с ними – огромный заяц, которого юноша держал за заднюю лапу.
– Посмотри, Семен, сколько наслажденья в глазах этого мальчугана.
Оглянувшись на картину, Грач задержал внимание на взгляде юноши, но, не заметив ничего схожего с наслаждением, пожал плечами и продолжил разговор, прерванный Вадимом:
– А ты помнишь, свой жизненный лозунг: "Не я покорю мир – мир покорится мне!". Мы тогда все смеялись над тобой, называя тебя Бонапартом. Как сейчас, твои лозунги сменились?
– Скорее, видоизменились, – усмехнулся Вадим и скользнул глазами по юноше с умерщвленной дичью.
– Похоже, жизнь твоя по-прежнему бьет ключом. А у меня давно уже монотонные будни, – посетовал Грач. – Ты, наверное, не знаешь, что Людмила оставила меня. Она забрала нашу пятилетнюю Катюшу и как сквозь землю провалилась. Больше я о ней ничего не слышал и не видел ее. С месяц она пожила у своей матери, а потом и от нее уехала. Сейчас моей дочурке должно быть уже двадцать; она, скорее всего, забыла меня. Наверное, стала красавицей, как и мать. А ты помнишь Людмилу – какая девушка была, загляденье! Ты ведь тогда в нее тоже был влюблен…
– Да, но она из нас двоих выбрала тебя, – с сожалением произнес Вадим Михайлович.
– А помнишь, как ты злился после свадьбы, кричал, что не простишь мне? Клялся, что любишь ее больше, чем я…
– Но ведь и Людмила в то время была увлечена нами обоими, – возразил Вадим Михайлович.
– Что ж, помог тот скандал, ты его не забыл? Как тебя только угораздило так разозлить Людмилу и обозвать булгаковской ведьмой?
– И она отомстила, выйдя за тебя замуж;.
– Как это было давно! Кстати, ты о ней ничего не слышал с тех пор? – поинтересовался Грач.
– Я? – удивился Вадим Михайлович. – С чего ты взял? Нет, конечно. Но ты извини меня, Семен, я отлучусь на пару минут к телефону. Мне срочно нужно позвонить.
– Зачем? Попроси официанта, он принесет аппарат, отсюда и позвонишь, – добродушно предложил Семен Семенович.
– Нет-нет, ни к чему, я лучше там один… Не хочу, чтобы слышали окружающие.
– Если звонить будешь женщине, то понимаю, окружающие только стеснят.
– Ты угадал, Семен, именно туда я и буду звонить, – улыбнулся Вадим Михайлович.
– Удачи тебе, а я до своей так и не дозвонился…
Вадим на минуту остановился и, резко обернувшись, пристально посмотрел в глаза Грача.
– До своей? – удивленно переспросил он.
– Это не совсем так, – засмеялся Семен Семенович. – Небольшой роман с секретаршей шефа, между прочим, очень даже очаровательной леди.
Ничего на это не ответив, Вадим Михайлович повернулся и поспешно направился к телефонному автомату, расположенному у самого входа в выставочный зал. Семен Семенович проводил его взглядом и впал в ностальгические воспоминания об их прежней дружбе. Он вспоминал тот огонек, что всегда горел в глазах его друга, зажигающего всех своими безумными идеями. Глядя в глаза Вадима, всегда хотелось идти за ним. Какой-то дьявольский азарт светился в них, поднимая настроение, придавая силы.
Но сейчас того огонька Грач не заметил. "Да, видно, пообтерла его жизнь, – решил он. – Наверное, досталось ему: стал скрытен, немногословен, даже по телефону при мне говорить постеснялся. Видно, дружба наша с годами потускнела и стала не та. Осталась ли она вообще, эта дружба?". Скрытность Вадима очень расстроила Семена Семеновича. Раньше любая тайна была на двоих, радость и горе делились пополам.
И вот теперь в советах Семена Семеновича, как казалось ему, Вадим не нуждался. Он чувствовал себя как те брызги, вылетающие из-под колес вечного автомобильного потока и выплескивающиеся на тротуар. Грачу казалось, что и его выбросили за бордюр. Причин для таких чувств он мог сейчас найти предостаточно. Это неприятности на работе, отсутствие Нелли дома, отчуждение Вадима и, в конце концов, дождь за окном. Да и он сам как приблудный пес, которого нигде и никто не ждет…
В ожидании Вадима Семен Семенович смотрел в окно, видя там лишь потемневшее небо и стекающие по стеклу струйки воды. Тут внимание его привлекли две девушки за соседним столом.
– Я тебе честно говорю, – утверждала одна из них, – есть такой гриб – мухомор пантерный!
– Ты еще скажи – тигровый! Мухомор, он всегда один – красный в точечку белую! – спорила с ней приятельница.
– Да я сама в школе в энциклопедии у ботанички видела. Там еще такой классный сатанинский гриб был нарисован – чем-то на подосиновик смахивает.
– Да ну тебя с твоими ненормальными грибами! Вот сейчас бы лисичек в сметане поесть – обожаю!
В этот момент в кафе вернулся Вадим Михайлович, и Грач сразу же переключился с внимательного подслушивания разговора соседок на своего друга.
– Прости, приятель, что так задержался, – принялся вдруг извиняться тот. – Надо было обсудить рабочие проблемы. Теперь мы с тобой потолкуем, ведь я так и не узнал, где ты работаешь, над чем голову склоняешь. Но сперва расскажи мне о своем романе. Что у тебя там за секретарша?
Настрой вернувшегося Вадима резко изменился, он старался казаться веселым, шутил. Постепенно мрачные мысли отошли от Грача, он почувствовал себя опять на летящей вперед машине, с удовольствием принялся рассказывать все о романе с Нелли.
– Семен, ты говоришь, что бывал у Нелли дома, – перебив рассказ Грача, поинтересовался Вадим Михайлович. – А где она живет, ну, я имею в виду – далеко от тебя?
– Да нет, полчаса езды. А вообще расстояние мне не помеха. Живи она хоть в другом городе – лишь бы человек был хорошим, и…
– А в каком районе? – перебил Вадим Михайлович.
– Что? – не понял Семен Семенович.
– Я поинтересовался, в каком она районе живет.
– Вадим, ты никак адрес ее выпытываешь?
– Да нет, что ты, просто спортивный интерес, – пояснил он. – Так в каком районе?
– На Сенной площади, ближе к парку отдыха.
– На Сенной? – удивился Вадим. – Я там часто бываю, у меня друзей в том районе много. Может, и ее когда видел, да не обращал внимания. Хотелось бы мне взглянуть на твою избранницу.
– Она там в доме с аркой живет, – пояснил Грач. – Видел, наверное, фигурную арку на девятиэтажке? Нелли часто можно увидеть в длинном желтом жакете. Волосы у нее всегда распущены, чуть ниже плеч.
– Видно, действительно недурна.
– Ну, хватит о моей знакомой, а то еще ты и познакомить попросишь! – спохватился Семен Семенович.
– Я бы не отказался, – засмеялся Вадим. – Ну ладно, раз о подружке больше говорить не желаешь, расскажи о работе.
Увлекшись беседой, Грач принялся рассказывать все, что касалось работы: как попал в "Водор", как двигался по служебной лестнице… Вадима интересовало все, вплоть до проектов, над которыми трудился Семен. Рассказал Грач и о том, как по трагической случайности освободилось место главного инженера и сейчас директор, возможно, предложит ему эту должность как заместителю.
– Откажись от этой должности! – резко отреагировал на это Вадим Михайлович.
– Ты что, дружище, это же повышение!
– Зачем тебе такое повышение? – принялся уговаривать он. – Столько ответственности, работы прибавится… Оставайся на прежнем месте, а туда кто-нибудь еще придет.
– Даже не хочу с тобой спорить – я дал слово покойному продолжить его дело и намереваюсь это сделать.
– Подумай хорошенько, Семен, пожалеешь потом, – не унимался Вадим Михайлович.
– Что мы все обо мне говорим? – перевел разговор Грач. – Расскажи и ты о своей жизни.
– Я езжу по стране, как говорил, пишу статьи. Недавно баллотировался на выборах.
– Вот это да! И ты молчишь, Вадим!
– Да тут ничего интересного, я в партии "Лицом к народу", один из ее членов. Собираемся два раза в неделю, обсуждаем проблемы города и области, вот и весь интерес.
– Подожди, Вадим, а тут газеты такое писали о вашей партии, статья еще называлась "Бермудский треугольник". Что там с вами произошло на самом деле, куда вы исчезали?
– Да ничего там не было, – с неохотой стал объяснять Вадим. – Это все газетная "утка", вымысел. Мы в тот день уезжали все за город на небольшой отдых, просто скрылись тайно, вот нас и потеряли.
– А сколько шума напрасно было! Народ уже поверил в мистификацию того случая.
– Ты извини, Семен, но мне пора идти, – вставая, оборвал разговор Вадим Михайлович. – Я тебе обязательно позвоню, и мы еще встретимся.
– Подожди, Вадим, а где же ты сейчас живешь? Оставь хоть телефон!
– У меня нет телефона, и с квартирой пока не все в порядке. Потом встретимся, я все объясню.
Вадим Михайлович резко повернулся и быстро прошел к выходу. Через стекло Грач видел, как промелькнула его фигура. Он шел быстро, не оборачиваясь и не задерживая взгляда на прохожих.
"Вот и все, – подумалось Грачу. – Появился случайно, ничего о себе толком так и не рассказал, ни адреса, ни телефона, ни места работы… Говорит, что сам позвонит. А позвонит ли, и когда? Опять через пятнадцать лет?…"
Семен Семенович немного посидел в одиночестве, вглядываясь все в то же залитое дождем окно. Не осознавая этого, он все же надеялся увидеть там опять фигуру Вадима, решившего вернуться и продолжить разговор. Но, заметив вскоре, что на улице начинает смеркаться, встал и побрел к дому.
Глава 12
Новая должность, или Место самоубийцы
Маленький человечек в желтом пиджаке и малиновых кроссовках быстро семенил по асфальту. Лицо его являло типичное выражение безумца. Он целеустремленно направлялся к двухэтажному зданию "Водора". Некоторые прохожие, идущие ему навстречу и заглядывающие в его лицо, невольно начинали улыбаться. Но странный маленький человечек не замечал ни взглядов, ни ухмылок в свой адрес. Он быстро переставлял коротенькие ножки, стараясь не сбавлять темп ходьбы.
На повороте, перед входом в "Водор", этот человечек поравнялся с идущим на работу Грачом. Незнакомец несколько шагов прошел с ним рядом и, не глядя на него, произнес следующее:
– Оревуар, Семеныч! Откажись, или труп!
После этих странных слов тип в малиновых кроссовках резко свернул и быстро исчез из виду.
– Это что за сумасшедший на мою голову?! – проворчал Семен Семенович. Подойдя ко входу, он с негодованием резко рванул ручку двери на себя. Но, немного не рассчитав силу и радиус открытия, ударил дверью себя по лбу.
Тут он у себя за спиной услышал два голоса. Ядовито брюзжащий голос произнес:
– Привет от сумасшедшего!
А второй, женский голос, испуганно спросил:
– Вы не ушиблись?
Грач гневно обернулся назад, но за своей спиной увидел только расплывшуюся в улыбке Вилену.
– А где тот?… – спросил он.
– Кто? – переспросила Вилена.
– Который с тобой здесь стоял, – теряя терпение, зарычал Семен Семенович.
– Когда? – широко раскрыв глаза, удивилась Вилена.
– Да только что, минуту назад, когда я ударился дверью, я слышал два голоса.
– Ох, и сильно же вас стукнуло! Обычно двоится, а у вас…
– Прекрати издеваться, – перебил Грач. – Где тот, с кем ты только что стояла?
– Вы уж извините меня, Семен Семенович, но если бы я с кем и стояла, то, поверьте мне, обязательно заметила бы это.
– Но я отчетливо слышал…
– Как я спросила, не ушиблись ли вы?
– Видимо, мне послышалось.
Сказав это, Грач еще раз раскрыл входную дверь, на сей раз очень медленно и аккуратно, и, пропустив Вилену вперед, вошел в здание конторы следом.
На первом этаже около доски с объявлениями толпился народ. Подойдя к ним ближе, вновь вошедшие прочли следующее: "Сегодня в одиннадцать часов состоится собрание всех работников "Водора" для обсуждения кандидатур на должность главного инженера".
– Это мы сегодня вас будем обсуждать, что ли? – повернувшись к Грачу, спросила Вилена.
– Подождем одиннадцати часов и увидим, – ответил тот, немало удивленный объявлением.
"Если бы меня одного, – позже рассуждал сам с собой в кабинете Семен Семенович, – то зачем обсуждать? Я известен всем, тут достаточно одного распоряжения шефа, а в объявлении было написано "кандидатур". Значит, будет еще кто-то. Но кто?"