Виллисы - магические персонажи балета "Жизель", души умерших девушек, не доживших до своей свадьбы. Эту партию предстоит сыграть Юле Азаровой, начинающей балерине, на сцене величественного театра.
За плечами восемь лет учебы - остается три месяца до выпускного спектакля. И, наконец, назначена "Жизель", распределены роли, девочки волнуются - боятся формулировки "профнепригодна", но у Юли все мысли заняты другим. Неожиданно, как это всегда случается в сказках и судьбах, в жизни Юли появляется любовь. Однако история любви в реальности далека от сценической простоты и завершенности. И ей приходится выбирать между любимым и сценой…
Юрии Коротков
Виллисы
Такие морозы иногда случаются в последних числах февраля - будто напоследок, зиме вдогонку. Ранним вечером вымирает Москва, воздух едва прозрачен от взвешенных колючих льдинок, свет окон, реклам и фонарей расплывается, как чернила на сырой бумаге, грохочут по ледяным ухабам троллейбусы - промерзшие жестяные короба, в которых еще холоднее, чем на улице, - из метро валит тяжелый пар и пахнет баней, редкие прохожие, до глаз укутанные шарфами, спешат домой, каждый в одиночку храня свой островок тепла. Господи, дай сил перетерпеть, перевалить через эту бесконечную зиму, дожить до ручьев и зеленой травы.
Господи, неужели бывает лето на земле?
В последнем письме мать виновато, вполстрочки, после "крепко целую" и приветов от родни и знакомых, сообщала, что вернулся отец, и Юлька, едва дождавшись конца репетиции, помчалась на междугородку звонить в Рудник - соседям через улицу, у которых стоял телефон.
На том краю земли давно была ночь, Юлька переполошила соседей, слышно было плохо, мать тотчас начала плакать. "Гони его, поняла? - кричала Юлька, приставив ладонь к трубке. - Гони к черту! И чтоб за километр не подходил, ты поняла?!" - "Жалко…" Сквозь стекло переговорной кабины на нее пялился солдат-узбек с серыми обмороженными ушами. Юлька повернулась к нему спиной. "А себя тебе не жалко? А Зойку с Катькой не жалко?" - "Жалко…" - и снова слезы. На редкость содержательный получился разговор. "В общем, я сказала: гони, и все! А если пустишь - я летом приеду и выгоню, ты меня знаешь!" - Юлька грохнула трубку на рычаг.
Троллейбуса долго не было - наверное, опять оборвались где-то обледеневшие провода, - и Юлька пошла пешком, срезая дорогу, через Арбат. Москву она знала плохо, только район вокруг училища да центральные улицы, сразу заблудилась и теперь металась по темным, наполовину выселенным переулкам, наугад сворачивая то налево, то направо. Короткая нейлоновая куртка от мороза стояла колом, под нее задувал ветер, колени одеревенели и едва гнулись, и Юлька вдруг с ужасом поняла, что никуда не выйдет, просто упадет и замерзнет посреди огромного чужого города под равнодушным взглядом чьих-то теплых окон.
Она нырнула в подъезд, дернула внутреннюю дверь - заперто. Всхлипывая, перебежала в дом напротив. Здесь над замком был крупно выцарапан код, Юлька потыкала в кнопки окоченевшими, негнущимися пальцами, замок нехотя щелкнул, она вошла и поднялась на второй этаж. Откинула капюшон, зубами стащила варежки и всем телом прижалась к высокой батарее, просунув руки между секциями.
Больно заныли отходящие от мороза пальцы, куртка оттаяла, свитер стал понемногу пропитываться теплом. За дверью соседней квартиры слышался звук наполняемой ванны - гулкий, уютный. Неразборчиво бубнил телевизор. Прошаркали по коридору шлепанцы. Юлька представила себе эту квартиру с высоченными потолками, ванную с мягким ковриком, набором косметики на полочке под зеркалом, кухню со стопкой тарелок в раковине, комнату с длинными, наискосок, тенями от настольной лампы. И ее обитателей, неторопливо, обстоятельно пьющих чай, не подозревая, что рядом с ними чуть не замерз живой человек…
Внизу хлопнула дверь подъезда, загудел, поднимаясь, лифт и остановился на втором этаже. Юлька отскочила от батареи и принялась деловито рассматривать номера квартир, ожидая, когда человек пройдет. Но шаги замерли у нее за спиной. Тетка с авоськой, набитой пакетами молока, бдительно следила за ней. Юлька подумала, что молоко в пакетах замерзло и, если разорвать картонку, молоко будет стоять в тарелке голубоватым столбиком, потихоньку оплывая.
Она осмотрела все четыре квартиры и пошла вниз по лестнице.
- Вам кого? - спросила тетка.
- Мне?.. Так… - не оборачиваясь, ответила Юлька.
- А если так, нечего по подъездам шляться!.. Подзаборники!
Никогда еще бетонный бастион училища не казался ей таким родным и надежным. Три ряда сплошных окон мирно и весело светились в глубине заснеженного сквера. Юлька пробежала по центральной аллее к крыльцу, еще из-за стеклянных дверей увидела в интернатском вестибюле двух чужих парней и вахтершу Ольгу Ивановну, стоящую перед ними с раскинутыми руками.
- Не пущу! Я сказала - не пушу!
Один из парней присел, пытаясь прошмыгнуть под рукой.
- Куда? - Ольга Ивановна ухватила его за куртку. - Родителей не пускаем, а вас, кобелей…
Юлька стряхнула снег с сапожек и вошла, растирая варежками онемевшие щеки.
- Да свой я, бабуля, свой! - не унимался долговязый, почти наголо стриженный парень. - Не признала? Хочешь - спляшу?
- Свой! Я таких своих видела! Лезут, как медом намазано!
В глубине вестибюля тянулись на ужин интернатские ребята и девчонки. Все с любопытством оглядывались на баталию у дверей.
- Девушки! Милые! - заорал долговязый, над головой у вахтерши простирая к ним руки. - Лену позовите! Лену! Беленькая такая!..
- Да уйдешь ты по-хорошему или нет? Милицию вызову!
Юлька хотела обойти парней.
- Юля! Азарова! - окликнула ее Ольга Ивановна. - Объясни им, Лену какую-то…
- Юля! Юлечка! - тотчас переключился на нее долговязый, придержал за локоть.
Юлька с такой силой вырвала руку, что тот растерялся.
- Понял: без рук, - он миролюбиво поднял ладони. - Юлечка, вся надежда на вас. Не дайте разбиться несчастному сердцу… Лена. Беленькая такая. Худая. Высокая. Танцует виллису в "Жизели"…
- Вы видели "Жизель"? - сухо спросила Юлька.
- Виноват. Но непременно…
- Там шесть троек виллис. И два состава. Умножать умеете?..
Второй парень молча смотрел на Юльку и улыбался.
- …Все высокие. Толстых нет. Лен - человек десять.
- От винта! - безнадежно сказал долговязый. - По такому дубильнику зря перлись!..
- Арза. идешь? - окликнула Юльку Света Середа.
- Сейчас. Очередь займи.
- А это кто? - вскинулся долговязый вслед рослой русоволосой красавице Светке. Чуть стойку не сделал, как бобик.
- А это - не про вашу честь, - с удовольствием сказала Юлька. - Еще есть вопросы?
- Есть, - сказал, улыбаясь, приятель долговязого. - Ты тоже виллиса?
- Да.
- А тебя как найти?
- А меня искать не надо. Лену свою ищите. - И Юлька направилась в столовую.
- Меня зовут Игорь, - сказал парень вдогонку.
- Очень приятно, - не останавливаясь, ответила она.
- Все понятно? - затараторила у нее за спиной Ольга Ивановна. - Все, давай-давай! Ищут сами не знают кого. Вон в городе полно их ходит, другую найдете. А у нас девочки серьезные, им гулять с вами некогда…
Юлька, на ходу снимая куртку, вошла в столовую, взяла талон на ужин у дежурного воспитателя Галины Николаевны и пристроилась в очередь рядом с Середой.
- Кто это? - кивнула та в сторону вестибюля.
- Опять Ленку ищут. Достали уже. Хоть не говорила бы, где учится.
- Ты что! Это же коронный номер: "Ах, здравствуйте, я балерина!" Она на улице по пятой ходит. - Света развела носки на девяносто и засеменила так с подносом в руках.
Они сели за свободный столик в своем ряду. В просторном зале было еще два ряда столов - центральный для москвичей, а дальний, с мягкими креслами и салфетками, - преподавательский. Вечером ни москвичей. ни педагогов не было, но интернатские привычно занимали свою треть.
- Домой звонила?
- Угу… Папаня объявился! - Юлька удивленно покачала головой. - Сволочь… Мать ревет… Скорей бы лето. Я бы этого подонка в шею выперла…
- Кого это? - поинтересовался Генка Демин, подсаживаясь к ним. - Не меня?
- Ты живи пока… Илья! - Юлька помахала рукой, подзывая Ленку Ильинскую. - Длинный, лысый, в синей куртке - твой?
Ильинская - "худая, высокая, беленькая такая" девчонка - подошла к столику с полным подносом. Против обыкновения, она ужинала в училище, обычно же сразу после уроков уносилась в город, на дискотеку или в ресторан - куда позовут. Крошечный ротик, круглые, всегда будто бы изумленные глаза, брови по-детски домиком - ангел небесный.
- А-а, блин, панк недоделанный, - равнодушно сказала она. - Понту навалом, блин, а сам студент общежитский, на метро катает.
- Главное, чтоб человек был хороший, - ухмыляясь, поучительно сказал Демин.
- Ага… Пойди в первом классе скажи.
- Тебе бы, Илья, академика, - посочувствовала Середа.
- Угу, - кивнула Ленка с набитым ртом. Она, всем девчонкам на зависть, ела сколько влезет, жрала пирожные и кремовые торты, занималась при этом вполноги - и ни на грамм не выходила из формы.
- Лучше военного! Полковника! - подхватила Юлька.
- Ты что! - возмутился Демин. - Генерала!
- Угу, - кивнула Ленка. Игра была привычная для всех.
- Рэкетира!
- Режиссера!
- И чтоб хата напротив Кремля! Пятикомнатная!
- И "мерседес"! Илья, прокатишь?
- Не, для разминки можно и инженера, - сказал Демин. - Главное, чтоб москвич!
- Да ладно, блин, достали! - завелась наконец Ленка. - Сами-то в Москве останетесь, не в Большом, так в Станиславского. А я чего, головой больная - в Мухосрань ехать?
- Арза! - допивая на ходу компот, подошел киргиз Хаким в вышитом национальном халате. - Титова ужинать будет?
- Нет.
Хаким направился к воспитательнице.
- Титовой не будет, - сообщил он, протягивая руку.
- По третьему кругу? - удивилась Галина Николаевна, но все же отдала ему еще один талон. - Тебе плохо будет, Хаким!
- Не, - Хаким, широко улыбаясь, погладил себя по животу. - Мне будет хорошо…
Парней в вестибюле уже не было, вахтерша вязала за своим столом.
Юлька, Света, Ильинская и Демин прошли к интернатской лестнице. Генка был первым учеником в классе и партнером Середы, но если Светку нельзя было не увидеть даже в толпе на улице - прима! - то Демин был шпана шпаной, верткий, юркий, он вообще не умел ходить спокойно. Он вдруг мощно выпрыгнул и с размаху обхватил Ленку за талию.
- Илья, - проворковал он, кося на нее плутоватые цыганские глаза. - А возьмешь меня замуж?
- Прямо сейчас? - невозмутимо отозвалась та.
- Нет, вообще.
- Запросто. Только лет через пять, Генчик, когда квартиру купишь.
- Ха! Тогда меня любая возьмет! - Генка запрыгал спиной вперед по лестнице, отбивая дробь на каждой ступеньке. - Любая возьмет! Хоть такой я обормот!
С третьего этажа из интернатского холла раздавалась какофония рояля. На площадке стояла Ия Чикваидзе, прижимая к груди папку с нотами.
- Юль, - плаксиво протянула она. - Скажи им! От классов ключа нет, а мне завтра фо-но сдавать…
- Сама сказать не можешь?
- Ага! Ты знаешь, куда они меня посылают?
У рояля бесилась малышня - только ногами на клавишах не прыгали. Маленькая Юлька, едва достающая подругам до плеча, грозно свела брови и уперла кулаки в бок.
- Атас! Арза идет! - крикнул кто-то, и малышей как ветром сдуло.
Ия подсела к роялю, разложила ноты.
- Юль, ты постой немножко, а то они опять прибегут…
От холла влево и вправо уходили длинные коридоры интерната: налево жили девчонки, направо ребята. Интернатские - от десяти до восемнадцати, первоклассники и старшекурсники вперемешку - смотрели телевизор, носились по коридорам, бродили из комнаты в комнату.
Юлька осталась охранять Ию, Середа пошла в учебную часть поболтать и узнать новости у молоденькой секретарши, Ильинская направилась к ребятам, Демин - к девчонкам.
Рядом с холлом в комнате воспитателя стоял телефон. Чолпан Хайрутдинова, пользуясь моментом - пока воспитатель внизу, на ужине, - нежно лепетала в трубку. Демин подкрался, тесно прижался сзади, принялся щекотать ее под ребрами.
- Да… Что ты говоришь?.. - сдавленным голосом продолжала Чолпан, отбиваясь. - В самом деле?.. - Не выдержала, прикрыла ладонью трубку, злобно зашипела: - Да отвали ты, козел!
В комнате неподалеку роковой красавец Астахов возлежал поперек кровати, закинув ногу на ногу, бренчал на гитаре, и старшекурсники, набившиеся в комнату, хором орали матерные частушки и ржали. Демин присоединился к ним.
Галина Николаевна поднялась в интернат.
- Титова у себя? - спросила она у Ийки.
Та кивнула, не отрываясь от нот.
- Автомат внизу. - Галина Николаевна отняла трубку у изнывающей от нежности Чолпан. - Разгоню! - пригрозила любителям частушек и быстро пошла дальше по коридору.
Одна из дверей внезапно распахнулась, и под ноги ей выпала спиной вперед растрепанная третьеклассница. Следом вылетела подушка, и дверь захлопнулась.
Галина Николаевна остановилась и решительно шагнула в комнату. Стоявшая на тумбочке с занесенной уже подушкой девчонка не успела сдержаться и с размаху ударила ее по голове. В ужасе закрыла рот ладошкой:
- Извините, Галина Николаевна…
- Спасибо, - спокойно ответила та. - Больше никто не хочет попробовать? - Она оглядела остальных участниц сражения, красных, с налипшими на потные физиономии перьями.
Пострадавшая в коридоре у нее за спиной беззвучно хохотала и корчила рожи подругам.
- В воскресенье вместо увольнения будете стирать наволочки! - Галина Николаевна двинулась дальше.
Нина Титова сидела в своей комнате, зашивала балетки.
- Ты опять не ела, Нина? - мягко сказала Галина Николаевна. - У тебя скоро голодные обмороки начнутся… Надо есть, Нина, хоть немного. Ты же здоровье угробишь…
- Я в буфете обедала, - ответила Нина, не поднимая головы.
- Я говорила с буфетчицей - она тебя даже в лицо не знает.
- Я взрослый человек! - истерически крикнула Нина, резко обернув к ней болезненно-бледное лицо. - Что вы за мной шпионите?!
Галина Николаевна укоризненно покачала головой и вышла.
- Девки! Девки-и-и!! - Середа мчалась по коридору, размахивая листком бумаги. - В мае в Австралию летим!
Смолкла гитара, захлопали двери, со всех сторон бежали к ней старшекурсники, - обступили, галдя, выхватывая листок со списком друг у друга. Опоздавшие прыгали за спинами, тянули руки.
- Да тише вы! Не порвите! Я на пять минут выпросила!
Нина Титова молча, грубо протолкалась в центр толпы, заглянула в список и ушла обратно в комнату. Ильинская, не найдя своей фамилии, деловито огляделась и вцепилась в Юльку:
- Арза, миленькая, купи мне там часики, ладно? Они копейки там! Маленькие такие, ладно?
- Не завтра же летим, - отмахнулась Юлька.
- Нет, если кто будет просить, ты скажи, что я уже просила, ладно?
В половине одиннадцатого Галина Николаевна прошла по комнатам, выгоняя ребят на свое крыло. Те прятались, перебегали из комнаты в комнату. Наконец Галина Николаевна встала у стеклянной двери, отделяющей мужское крыло:
- Что мне, бегать за вами, что ли? Закрываю!!
Мимо промчались, толкаясь и запрыгивая друг другу на закорки, малыши. Астахов неторопливо прошествовал с гитарой на плече.
- Монастырь! - с выражением процедил он.
- Иди-иди! - Галина Николаевна подтолкнула его и бесцеремонно добавила коленом в зад. - Монах!.. Все?
- Я! Я еще! - Демин выскочил из дальней комнаты.
Галина Николаевна заперла за ним дверь на ключ. Демин с той стороны расплющил нос о стекло, скребся, изображая муки страсти.
- Господи! Каждый день одно и то же… - Галина Николаевна спрятала ключ в карман. - Пластинку смени.
Она погасила свет в коридоре, села в своей комнате, устало прикрыла глаза. За одинаковыми пронумерованными дверями с фамилиями жильцов слышалась приглушенная возня, смех - девчонки укладывались спать.
Юлька, Света и Нина сидели в ночных рубашках на подоконнике, курили в приоткрытое окно, передавая сигарету друг другу. Красный огонек по очереди выхватывал из темноты их лица. За окном в сквере едва светились в морозном тумане зеленые фонари.
Ия спала. Она мгновенно засыпала, приняв горизонтальное положение, - в раздевалке, в гримерке между выходами.
- А в Австралии сейчас лето… - мечтательно сказала Середа.
Юлька досадливо покосилась на нее, глянула на мрачную Нину. Светка иногда была жутко бестактна, потому что искренне не замечала, что творится вокруг, жила в каком-то другом, добром и спокойном мире. Ко всем была одинаково доброжелательна и, в общем, одинаково равнодушна. Осенью отчислили ее землячку из Киева - Светка не пришла проводить, гуляла в парке, смотрела на опавшую листву: забыла. И про то, что Нину не берут в поездку, сто раз успела забыть.
- Да брось ты, Нин, - сказала Юлька. - Сто раз еще списки поменяются. Вот увидишь - все вместе поедем.
- Даже Нефедову взяли, - Нина прикусила губу, чтобы не расплакаться. - Пятьдесят три кило!.. Кобыла кривоногая!
- С таким папой хоть одноногая, - усмехнулась Юлька.
За окном на широком карнизе внезапно появилась темная фигура. Света взвизгнула, попыталась закрыть окно, но Астахов уже залез к ним на подоконник.
- Куда? А ну, вали обратно! - Света и Нина щипали его. Астахов только ежился.
- Тихо, девки, тихо, - соскочил на пол, осторожно выглянул за дверь.
- Обратно через нас пойдешь - ноги оборву, понял, ты?.. - предупредила Юлька.
Астахов бесшумно выскользнул в коридор.
- К кому это он? - спросила Света.
- К Чолпанке, наверное, - ответила Юлька.
- Да нет, ко второму курсу, - сказала Нина.
- А этот, пониже, ничего был, а? - Света толкнула Юльку коленом.
- Где?
- Ой-ой-ой! - хитро прищурилась Света. - Да внизу, перед ужином. А смотре-ел на тебя…
- Ну и что?
- Ты знаешь, я думаю - он придет еще.
- Отстань.
Нина вскинула голову, прислушиваясь к шагам в коридоре.
- Галина!
Юлька метнула сигарету в окно, девчонки попрыгали в кровати, накрылись одеялами и замерли.
Галина Николаевна открыла дверь, включила свет.
- Кто курил?
Ийка села на кровати, испуганно хлопая глазами спросонья. Остальные старательно спали.
- Кто курил, я спрашиваю?! Напишу всем по замечанию - не плачьте потом!..
- Как думаешь - напишет? - шепотом спросила Нина, когда дверь за воспитательницей закрылась. - У меня уже есть одно.
- Да нет, пугает, - шепотом ответила Света.
- А надымили - фу! - пробормотала Ия.
- Ладно, девки, спим…