Групповое… недоразумение
В 1979 году мне предложили перейти в управление внутренних дел. Перехожу туда, меня направляют в первую командировку в один из райцентров.
Там произошло следующее: девушку, страдающую психическим заболеванием, изнасиловали шесть парней. Среди преступников – дети влиятельных в районе людей. Все насильники были задержаны, содержались в камере предварительного заключения. Оставался один шаг до их ареста.
Изучил предварительно дело, где потерпевшая рассказывает о том, кто изнасиловал её. Перед тем, как определить ход расследования, решил побеседовать с каждым из задержанных, один на один. И вот что странно: разговариваю с первым подозреваемым, он сознается и называет всех других соучастников. Так же поступают второй, третий и т. д. Начинаешь проводить очные ставки – и первый отказывается, и второй отказывается, все отказываются! И так два месяца. Я допрашивал их и выходил из себя. Я готов был избить их, по-отцовски, разумеется.
Ладно. Беседую с потерпевшей. Когда я впервые разговаривал с ней, сразу бросились в глаза явные психические отклонения. Она рассказала, как всё было. "Подтвердишь на очной ставке?" "Да." И она действительно на очной ставке повторила в точности свои показания. Но ребята к тому времени заняли твердую позицию отрицания своей вины. Словом, следствие в конце концов зашло в тупик. Начинаю выезжать в село, допрашивать его жителей. Что поразило при посещении жилищ типичного – увы! – населенного пункта. Ни одной нормальной семьи – везде на столе бутылка, початая или уже выпитая, пьяные родители, запуганные дети. Трудно было собирать достоверную информацию в такой обстановке. Но все-таки именно в беседах с жителями села мне удалось установить истину.
Да, эта девочка, потерпевшая, была ненормальной, с явными психическими отклонениями. Но выражались они не только в умственной отсталости. Один из немногих трезвых опрашиваемых жителей так и заявил:
– Гражданин следователь, да что вы голову ломаете? Она ведь со многими… была в половой связи.
– Как так?
– Да вот, пожалуйста, человек, другой, третий (называет имена), спросите их! Спросите, в конец концов, её саму!
Спрашиваю названных жителей села. Действительно, они подтверждают сказанное. Охотно подтвердила это и потерпевшая. Больше того, она стала называть в числе участников преступления совсем других лиц. Дальше – больше. Оказывается, был такой случай, что эта, психически больная девушка совратила двенадцатилетнего мальчишку.
И вышло так, что эти парни просидели под стражей два месяца, в общем-то ни за что! "Потерпевшая" в ходе допросов назвала мне полсела – тех, с кем она находилась в половой связи.
Я пришел к выводу, что у потерпевшей ярко выраженная сексуальная патология. Впервые я провел экспертизу не подозреваемых, а потерпевшей. Её результаты полностью подтвердили мой вывод. Обвинять этих парней было нецелесообразно. Возвратясь из трехмесячной командировки, докладываю начальству:
– Дело прекращено.
– Как?
– Вот так! Да, был такой случай, но преступлением его назвать никак нельзя.
В 70–80 процентах подобных происшествий, по моим наблюдениям, виноваты особы женского пола, провоцирующие своими действиями агрессивное поведение мужчин.
Не просто Мария
Как я уже говорил, детство мое проходило в неблагополучном районе. Но имелось и "светлое пятно". Наш сосед-спортсмен, хоккеист. У него – красавица жена. С виду это была дружная, благополучная семья. И вдруг пронёсся странный слух между жильцами нашего дома: муж-спортсмен был вынужден выплатить крупную сумму денег, чтобы красавицу-жену Марию Косову (фамилия изменена) не упрятали в тюрьму(!?)
И все-таки её посадили! Об этом я случайно прочитал статью в "Пензенской правде". Называлась статья "Марья у разбитого корыта". Оказывается, Маша брала у людей деньги в долг, якобы для приобретения дефицитных вещей, затем их обманывала, деньги присваивала и, таким образом, у неё выросла огромная задолженность. В конце концов её арестовали…
И вот пройдя детский садик, школу, техникум, армию, институт – я уже работал в органах внутренних дел, получаю такое, не совсем обычное заявление. Пишет явку с повинной…Мария Косова, в том, что она мошенническим путем присвоила 73.000 рублей (а тогда автомашина стоила – 5 000 рублей). Просила срочно арестовать её, иначе обманутые ею люди убьют её. Заявление у нее приняли, отпустили, в принципе, ею еще никто всерьез не занимался. Приглашаю я её на допрос, и вот передо мною сидит Мария, которой раньше, в прежние годы, любовался. Мы с ее сыном дружили, и я обращаюсь к ней попросту:
– Тетя Маша, ну как же так?
– Ну, как-то вот так получилось!..
В конце концов выясняется следующая картина. Людей она обманывала, обещая помочь в приобретении автомобиля, или дорогостоящей мебели, или еще какого-либо дефицитного товара (а тогда все было дефицитом). Простодушных обманывала, деньги присваивала, а от "клиентов" затем скрывалась.
Набралось потерпевших человек тридцать, и они уже по-настоящему за ней охотились. Потому-то Мария добровольно явилась в милицию:
– Вы меня арестуйте, а не то они меня растерзают!
Допрашиваю потерпевших. Все, что рассказала мне Мария, подтверждается. Разумеется, встает вопрос о возмещении ущерба:
– Где же деньги? – Про себя решил, что мошенница их попросту припрятала. Но оперативно-розыскные мероприятия этой догадки не подтверждают. Денег нет! Да и являлась Мария на допросы всегда в одном и том же платьице или скромном костюмчике.
– Мария, а где деньги-то?
– А денег нет!
– Семьдесят три тысячи! – начинаю выходить из себя. – Это сколько же машин можно купить, не говоря о прочем?! Ну, ты, наверное, колец с бриллиантами накупила.
– Нет. И денег нет.
Думаю: или я такой плохой следователь, или она настолько хитрая мошенница, что сумела надежно припрятать огромную сумму неправедно добытых денег?
Но разгадка ситуации оказалась настолько же необычной, как и сама жизнь Марии.
Например, знакомят Марию с какой-то порядочной семьей. А надо сказать, что Косова умела произвести впечатление добропорядочной женщины, вела трезвый образ жизни. Никогда не выпивала. Трудясь в одном из Пензенских НИИ, она зарабатывала 300 рублей в месяц (для сравнения: я – следователь – получал 110 рублей). Так вот Мария знакомилась с порядочными людьми, входила в доверие, а затем начинала выяснять нужды этой семьи. Скажем, у её новых знакомых появилась проблема с покупкой большого количества спиртного – предполагали широко и шумно сыграть свадьбу дочери. Мария тут же предлагала свои услуги.
"У меня есть знакомые на торговой базе, а у них имеется списанная водка, бутылка – по рублю, шампанское – по полтора". Новые знакомые "балдели" от такой "удачи". – Ой, как бы вы нам помогли!
Что же вы думаете? Мария действительно доставляла крупные партии водки и шампанского по названным ценам. Покупала же она их в обычном магазине. Приобретала она спиртное, разумеется, по настоящим ценам, то есть входила в определенные расходы. Ей это было не трудно. Ведь "стартовый капитал" – деньги других одураченных людей – у нее всегда имелся. Завоевав с помощью баснословно дешевых водки и шампанского доверие семьи, Косова становилась здесь поистине своим человеком. Теперь ей уже охотно поручали решение гораздо более серьезных проблем: покупка автомобиля, дорогостоящей мебели, одежды и т. д.
– Мария, а не могла бы ты нам автомобиль достать?
– Да нет проблем!
Под покупку дефицитного автомобиля Мария получает 5 000 рублей и начинает их тратить на… другую семью.
Доходило даже до того, что очередной своей "клиентке" Косова приобретала индийский свитер за 65 рублей, а ожидавшей у входа новой знакомой отдавала его за 12 рублей – таковы, мол, у нее всемогущие связи в торговле.
– Для чего же тебе это было нужно? – спрашиваю я у Марии.
– А мне доставляло удовольствие, когда люди буквально на коленях умоляли меня, просили или об очередной услуге, или о возврате их сбережений. Мне Бог не дал ни образования, ничего, но хотя бы вот это давало мне почувствовать свою власть над ними, свое преимущество.
Так получала Мария своеобразное наслаждение.
В конце концов я был вынужден заявить своей старой знакомой:
– Тетя Маша, меня просто не поймут, если я тебя не арестую.
А она мне:
– Валерий Александрович, нет вопросов! Но вот если бы… подождать несколько денечков. У меня умирает мать. Дайте мне похоронить её.
На слово я ей не поверил, съездил, убедился. Действительно, тяжелобольная мать Косовой была при смерти.
– Ладно, Маша, возьму грех на душу. Направляю дело в суд, а ты живи пока с подпиской о невыезде. Все равно: вину ты свою полностью признаешь, а суд уж примет решение.
Направляю дело в суд, и вдруг впервые в жизни получаю дело обратно "на доследование".
Мне звонят:
– Куликов, брак! Дело вернули из суда!
– Какое?
– Косовой!
– Какое доследование? – никак не пойму.
– Новые эпизоды в её деле открываются…
Оказывается, находясь под следствием она по-прежнему работала в НИИ. В это время Мария ухитрилась обмануть еще четырех людей.
Беру машину, еду за ней:
– Знаешь, Мария, пусть твоя мать помирает без тебя! Не то мне самому придется помирать!
Задерживаю её. Новый допрос:
– Что произошло?
– Ничего, – говорит, – не могу с собой поделать! Нахожусь на рабочем месте, слышу две подружки ведут между собой разговор о кооперативной квартире.
– Как бы решить этот вопрос, кому бы следовало "дать"?
– Девчонки, да нет проблем, – это я по старой привычке встреваю в разговор. Обираю четырех сослуживиц на 2 тысячи. Все равно ж в тюрьму садится! Так хоть немножно пожить!
Так она обманула и их, и меня. Ну все, арестовал я ее, дело отправил в суд. Дали ей пять лет лишения свободы. Но на этом не кончается для меня история Марии Косовой. Тогда я был рядовым следователем. Прошел путь до начальника криминальной милиции области, полковника. И вот буквально два месяца назад приходят ко мне с Октябрьского РОВД и заявляют следующее:
– Там у нас дурочка какая-то объявилась, мошенница! Обманула двенадцать человек и сама явку с повинной написала.
У меня глаза на лоб от удивления полезли:
– Постой, а не Косова у нее фамилия?
– Косова!
На трех этапах моей жизни пришлось столкнуться мне с Марией! И будучи уже полковником я вновь встретился с ней.
Конечно, можно осуждать ее, как преступницу. Действительно, она мошенница. Но я к ней, можно сказать, с чувством какого-то своеобразного уважения отношусь. Видимо, надо нас, наивных, обманывать, чтобы мы проходили определенную жизненную школу и были более осмотрительными! Ведь по тому громкому делу я и в коллективах выступал, и в газетах о проделках Косовой писали, а "Марии" и сейчас успешно продолжают действовать.
"Спасибо" за… арест
В 1978 году в Пензе было совершено разбойное нападение на магазин – по тем временам серьезнейшее "ЧП". Три молодых человека совершили этот налет. Все они – из рабочих семей. Двое грабителей были отъявленные хулиганы. Имели не один раз привод в милицию. А третий парень – работяга, чувствовалось, что он попал в эту компанию случайно.
Был у него период срыва, глубокой депрессии. Немного закружился парень, запил. Вот в этот-то период предложили ему приятели принять участие в столь дерзком преступлении.
Стал я выяснять обстоятельства его жизни: недавно он похоронил мать, живет один в однокомнатной квартире.
Выходит, если сейчас я его арестую, квартиру отнимут, и после отбытия наказания ему будет, как говорится, голову негде приклонить. Выйдет он из тюрьмы и окажется брошенным, никому ненужным человеком. А за разбойное нападение наказание – лишение свободы от восьми до пятнадцати лет.
О том, чтобы следователю какое-то решение принимать, освобождать от уголовной ответственности, пойти на какие-то уступки, не могло быть и речи.
Приходит его старшая сестра:
– Вот, – говорит, – остались мы с братом одни. Отец нашу семью давно бросил. А мать недавно умерла. Адвоката я не могу нанять, у нас нет таких средств.
То есть, остались они, скажем так, в абсолютном безвоздушном пространстве. Чтобы как-то облегчить судьбу этого случайно сбившегося с пути человека, сказал:
– Я его не буду арестовывать пока. А вы пропишите в его квартире кого-нибудь. Ну, хотя бы парню оставьте квартиру. Чтобы человек, выйдя их тюрьмы, мог, если пожелал бы, исправиться, начать настоящую трудовую жизнь.
Они действительно прописали в квартире кого-то из родственников. Главную проблему решили. После этого я парня с чистой совестью арестовываю. И он мне был благодарен.
Впервые я человека арестовал, а он мне искренне сказал: "Спасибо!"
И вот, хоть и неприятно об этом рассказывать, впервые тогда же мне пытались дать взятку. Приходит сестра того арестованного парня в мой кабинет, кладет конвертик на стол и убегает. Ну, я её ловлю на улице, возвращаю конверт и говорю:
– Никогда больше так не делай!
А после она работала на одном предприятии вместе с моей старшей сестрой. И сказала ей:
– Какой у тебя хороший брат! Давала ему 350 рублей, а он не взял…
Азарт погони
Сегодня – День уголовного розыска. Невольно думаю, что привлекает людей в этой работе? Платят мало, загружены сыщики днем и ночью. Что же тянет их заниматься таким трудным и неблагодарным делом? Для себя сделал вывод: ремесло сыщика затягивает как… наркотики! Иного слова не подберу.
Вот нераскрытое пока убийство в Пензе на улице Герцена: два пацана играли в "Денди". Один из них убил другого. Перерезал ему горло, размозжил гантелей голову, и унес с собой… "Денди"!
Посмотрел я, как работают криминалисты, сыщики, как они стараются и хлопочут, и подумал: "Что заставляет людей так самоотверженно отдаваться этой работе? Неодолимая тяга. Тяга найти и изобличить преступника!"
Да, работа следователя тоже интересная. Но он берется за дело, когда преступник уже установлен, убийство раскрыто, и задача следователя – довести начатое сыщиками до логического конца, юридически оформить раскрытое преступление.
А сыщик идет впереди. Он все, как говорится, щупает своими руками. Именно он изобличает преступника.
Бесспорно, самое интересное, самое увлекательное в этой охоте остается тайной за семью печатями для непосвященных. Так есть и будет величайшей тайной труд секретных наших подразделений.
Как опытный шахматный игрок, оперуполномоченный уголовного розыска рассчитывает ходы, расставляет ловушки, в которые рано или поздно попадается преступник. Азарт поиска, азарт погони заставляют сыщика забывать об отдыхе, еде, семье, словом, обо всем на свете. Такой увлеченности, такой самоотдаче делу можно только по-хорошему позавидовать.
Следователь – это лишь процессуальный оформитель дела. И я, не скрою, постоянно ощущал зависть к тому, что самый первый миг задержания преступника, как венец неустанной работы, принадлежит сыщику. Тому же Мартышкину, тому же Маюлову, тому же Игонину или ныне покойному Шитову. Я видел, как горят их глаза во время успешного завершения дела. Усталый, измотанный вид у всех, а в глазах – блеск!
Операция "Тарханы"
– Раскрытие ограбления инкассаторской машины банка "Тарханы", – говорит Валерий Александрович Куликов, – было важно мне и для себя самого, для моего профессионального престижа в новой должности. Я долгое время возглавлял следственный аппарат, а теперь вот стал руководить криминальной милицией. Не скрою, для некоторых сотрудников управления такая "смена профессии" показалась сомнительной. Как-то справится новый начальник криминальной милиции с разгадкой невиданного в Пензе по дерзости преступления?
Хотя работа эта не была, строго говоря, для меня в новинку. Пока Юрий Николаевич Игонин болел, я целый год исполнял его обязанности, и начальники криминальной милиции райотделов ко мне уже привыкли. "Давайте, говорят, Валерий Александрович, переходите к нам! Пусть генерал вас на эту должность назначает, а мы не подведем" И вот такое назначение состоялось.
Пришлось мне в сорок с лишним лет переучиваться на ходу. Ограбление же банка "Тарханы" стало серьёзной проверкой, насколько я овладел спецификой новой работы.
Конечно, в этот период все незначительное было "забыто", многие нераскрытые преступления отошли пока на второй план. Была создана специальная группа, деятельность которой каждый день корректировал лично Александр Иванович Пронин, ну а мы, забыв обо всем остальном на свете, прилагали максимум усилий к раскрытию дерзкого ограбления.
Не мог я забыть глаза людей, которые были очевидцами налета. Эти глаза как бы спрашивали: ну что же вы, милиция? Неужели убийцы и грабители уйдут безнаказанными?
Для нашего города такое злодеяние было дикостью. А я привык гордиться Пензой – это для меня лучший город земли. Оттого, наверное, и фамилия моя "куликовская": каждый кулик свое болото хвалит!
Надо было доказывать, что любовь к родному городу – не громкие слова. Что очищать его от подонков – наше главное дело, наша святая обязанность. Преступление должно быть раскрыто.
Там, где преступники оставили след, мы с генералом лично осмотрели каждый сантиметр. Над брошенной и подоженной налетчиками, но не сгоревшей машиной уже трудилась бригада экспертов. Я сказал специалистам: "Всё пишите, до самой мельчайшей подробности описывайте обнаруженное здесь". Впоследствии как эти подробности помогли при раскрытии преступления!
А когда "иномарка" была разобрана на детали, там была обнаружена квитанция, – о пребывании в гостинице одного из немецких городов. Так у нас появился "германский" след. А затем и "белорусский", поскольку автомашину из Германии её новый владелец перегнал в Белоруссию.
Ходом раскрытия ограбления банка "Тарханы" интересовался сам министр внутренних дел России. Находясь во Франции, он звонил даже оттуда в Пензу, спрашивал, как идут дела. Под свой непосредственный контроль ход расследования взял первый заместитель министра В.Колесников, каждый день звонил.
Сорок дней мы работали, не покладая рук. Помогали нам белорусские коллеги. Они нашли человека, который приобрел в Германии "Опель-кадет". Долго тот не мог вспомнить, кому же он продал автомашину. В конце концов "помогла" малюсенькая записочка с номером телефона, оставленная покупателем "иномарки". Чудом удалось ее обнаружить. А то сколько раз докладывали белорусские коллеги: всё! след обрублен. Но вот у сыщиков появилась конкретная "зацепочка".
А то минутное одушевление нашей группы сменялось отчаянием – вновь и вновь теряли мы ниточку. Но вот был установлен и человек, имевший непосредственную связь с Пензой.
Стали проводить работу с этим лицом: да, он постоянно выезжал в наш город, имел с "ними" контакт… С "ними" – с кем? И машину продал им.
Конечно, продавец "иномарки" мог в любую минуту отказаться от своих слов, сказать, что вовсе не знал покупателей автомашины. Но надо ж такому случиться, что "Опель-кадет", проезжая по Смоленской области, "засветился" – сотрудник ГАИ записал его номер.