- В конкурсе принимали участие не так уж много желающих, - скромно молвила она, сжимая заветный конверт.
- После катастрофы народ стал какой-то нервный, - признал ведущий. - И рассуждает примерно так: если вдруг вулкан проснется и разрушит все вокруг, где бы я хотел оказаться в эту минуту? Танцуя с посторонними мне людьми - или дома с любимым человеком? Мы постоянно проводим маскарады, но все больше и больше людей предпочитают оставаться дома, в насиженном гнездышке. Так что, киска, берите свой приз и отправляйтесь домой. В этом конверте целый мешок денег. Отнесите его к себе домой. Вы победили, потому что вы танцевали лучше всех остальных и еще потому, что вы сногсшибательно красивы, но я говорю это, киска, без каких-то там эротических намеков, потому что сам я лично гей.
- Вы видели того парня в маске? - поинтересовалась Хелена, указывая на Тони. - Он тоже гей и мечтает о бурной любви с вами. Только он этого еще не знает. Подойдите к нему, сделайте ему приятный сюрприз.
- Непременно, - ответил ведущий.
Хелена вышла из заведения и села в то же самое такси с тем же самым водителем.
- Ну, как вечерок? - поинтересовался водитель.
- Замечательно! - ответила Хелена. - Я выиграла конкурс.
- Поэтому, наверное, у вас порвана сумочка, - заметил шофер.
Хелена посмотрела на свою сумочку, но сказала совсем не то:
- В ней был ребеночек. Обиженный ребеночек, которому хотелось танцевать. Вот он и прорвал сумку, чтобы выйти наружу. - Такси уже почти доехало до той части города, где Хелена жила со своим мужем. - А теперь он у меня в животе. Я беременна. И вы первый, кому я говорю об этом.
- Это надо же! Беременна ребеночком! - воскликнул шофер. - Мы с моей женушкой давно подумываем, не обзавестись ли нам ребятишками, но прежде мне надо уговорить мать.
Хелена опустила стекло, что вполне естественно, когда вы возвращаетесь домой в такси после танцев. Снаружи шел дождь, вернее, не дождь, а мелкая изморось, что тоже вполне естественно для Сан-Франциско… или Лондона. Погода - она в любой точке мира подобна любви. Вполне может статься, что между Хеленой и ее мужем выросли горы, британцам не привыкать преодолевать проливы. Хелена открыла сумочку и выбросила в дождливую темноту написанные матери письма.
- У меня будет ребеночек, - сказала она, однако оставила фотографию Тони, потому что в припеве песни говорилось, что если у парня, который ее исполнял, сохранится ваше фото, которое бы напоминало ему о вас, то его жизнь не будет полна одними только несбыточными мечтаниями. В общем, слова у песни на редкость дурацкие, но это еще не повод для того, чтобы куда-то уйти. Фишка в другом: кто-то где-то мечтает иметь ваше фото. Так и Хелена могла бы хранить фото Тони в ящике комода вместе с паспортами в качестве приятного воспоминания, и вместо того, чтобы прожить жизнь, полную несбыточных мечтаний, она может потом показать эту фотографию своему ребеночку.
- Вот это твой папа, - скажет она ему, - а это один тип, с которым я познакомилась в баре "Черный слон".
Ребеночек поймет, что значит слово "тип", потому что это будет ребеночек Хелены, и понадобится специальная фотография, если ему захочется съездить проведать свою сварливую бабулю, которая всю дорогу была не права. Нам всем нужны фотографии в паспорте, если мы хотим куда-то съездить, даже если на этих фото мы выходим гораздо хуже, чем в жизни. Но если не нравится, можно просто задвинуть ящик комода, где обычно эти фото и хранят.
- А муж ваш уже знает? - спросил водитель, отказавшись взять с нее деньги за проезд. - Кстати, ему известно, что вы вымазали себе лицо чернилами?
- Ему все равно, - ответила Хелена. - Потому что он меня любит, - добавила она и направилась вверх по ступенькам, чтобы проверить, так ли это.
Не включая света, Дэвид сел в постели.
- Я переволновался, - сказал он. - Я приехал, а тебя нет. Причем ты даже не оставила записки.
- Дорогой Дэвид, - произнесла Хелена. - Я на минуту вышла из дома, но теперь я вернулась.
Она налила себе стакан воды и выпила его до дна, хотя при этом ей также хотелось писать, что тоже очень напоминает любовь. Нам что-то нужно, и в то же время нам хочется от этого избавиться. То есть нам одновременно нужна какая-то вещь и полная ее противоположность, вот почему мы так редко бываем удовлетворены. Хелена села на свой почти самый любимый стул и посмотрела на мужа. На нем была пижама, но это в принципе не самое главное. Главное даже не в его словах и даже не в его поступках. Во всем мире есть особые люди, и вы наверняка нашли бы свое счастье с пятью или шестью из них, или даже с восемью, будь вы бисексуальны, да и все остальные тоже. Так что счастье - не есть нечто особое, и мы сами тоже вряд ли особые, потому что в противном случае дело кончится тем, что к утру у нас останется только сумка, полная неотправленных жалоб нашей собственной матери.
- Давай выиграй конкурс, - нашептывает вам музыка, - иначе какой смысл вообще было приезжать сюда, не затем же лишь, чтобы выпить?
- Послушай, - сказала Хелена. - Послушай и посмотри. У нас с тобой будет ребеночек. Я знаю, ты не ездил в Канаду, потому что твой паспорт остался дома. По-моему, ты был со своей старой подружкой - как ее там, Андреа? Этому пора положить конец, потому что наша малышка победит во всех конкурсах, что позволит ей сделать карьеру профессиональной манекенщицы и в конечном итоге приведет ее на научное поприще и поможет излечить все болезни, какие насылает на нас этот мир. Так не заставляй ее вместо этого сидеть в детской кроватке и писать тебе письма о том, что ты не был ни в какой Канаде.
Хелена не договорила, потому что Дэвид уже обнимал ее.
- Так у тебя и вправду будет ребенок? - спросил он на всякий случай. - То есть у нас с тобой? Кстати, моя дорогая, чтобы поехать в Канаду, никакой паспорт не нужен. Если ты забыл его дома, сойдут водительские права, главное - сделать вид, что ты судорожно его ищешь. Я вот тоже сделал вид и прошу тебя, киска, только ты так не поступай. Андреа - она мелочная, и у нее дурацкие волосы, однако главное не в этом, а в том, что я ее не люблю, потому что я люблю тебя. Кстати, что у тебя с лицом?
- Это правда? - спросила Хелена. У нее перехватило дыхание, и она была готова поверить. - У меня даже нет водительских прав, я ведь переехала сюда недавно. И вообще здесь все ездят не по той стороне улицы.
- Я научу тебя водить машину, - ответил ее муж, и Хелена подумала, что ему есть чему ее научить. Насколько он симпатичнее той дурацкой песни, даже в пижаме, и Хелена тотчас представила себе, как он ее учит, притом самым разным вещам. - Я научу тебя водить машину. Я отвезу тебя, куда ты только пожелаешь. Вместе с нашим ребеночком - куда он только пожелает.
- Ему понравилось в "Черном слоне", - сказала Хелена и легла рядом с мужем в постель.
Он обнял ее и погладил по животу, где в настоящий момент проживал их будущий младенец. От этого Хелене еще больше захотелось писать, но она решила потерпеть, потому что такова любовь и потому что даже самые глупые песни порой оказываются правы. К чему зря спорить о музыке? Хелена не видела для этого никаких причин. Зачем спорить о том, каким образом нас настигает любовь, причем подчас тех из нас, кто, казалось бы, не заслужил тепла, которое она приносит с собой в постель, такая огненная и раскаленная, как центр Земли? И Хелена не спорила. Возможно, у нее просто не осталось сил после всех этих танцев. Она прильнула к супругу и вытерла слезы. Она оставила все свои заботы и тревоги в луже на тротуаре и позволила любви прийти к ней подобно конверту, полному денег. Она сжимала в руке свой бесценный приз, честно заработанные ею деньги, любовь, которая наконец настигла ее, и все-все-все, что принадлежало только ей одной и будущему младенцу. Она прильнула к мужу, и этого ей было довольно.
Частенько
Аптека на борту корабля скорее напоминала стенной шкаф, поэтому женщина, которая работала в аптеке, скорее была женщиной, стоящей в стенном шкафу, а Аллисон - это женщина, которая стоит по ту сторону двери стенного шкафа, словно решая, что бы ей такое сегодня надеть, что ей вытащить из шкафа? Ага, что тут у нас? Интересно, а эту тряпку каким ветром сюда занесло, боже, какое уродство!
- О господи! - верещала женщина из аптеки, потому что Аллисон спросила ее про одну нужную ей вещь. - О господи! Примите мои поздравления!
Аллисон достает бумажник, хотя с куда большим удовольствием она бы извлекла из кармана пистолет.
- Я вас сейчас пристрелю, - говорит она, увы, едва слышно.
- Что-что? - переспрашивает женщина из аптеки.
- Только никому не говорите, - просит Аллисон, хотя и знает, что на самом деле это означает: живо разворачивайте корабль и отвезите меня назад в Сан-Франциско.
И вот теперь все всё узнают, и Аллисон чувствует себя ужасно толстой. Кстати, почти все и без того всё знают, иначе с какой стати женщина из аптеки стала бы восклицать: "О боже!"
- О боже! - восклицает женщина из аптеки, и Аллисон снова смотрит к себе в сумочку. Черт, где же ее пистолет? Где ее пулемет? - скосила бы целую палубу! Вместо этого Аллисон протягивает женщине из аптеки купюру в американской валюте достоинством двадцать долларов и говорит: - Вместо сдачи дайте мне, пожалуйста, пистолет, чтобы застрелить вас.
Но она говорит едва слышно. К тому же последнее время Аллисон душит злость, вернее, всю ее жизнь Аллисон душит злость.
- Нет-нет, милочка, не надо, - говорит женщина из аптеки, стоя в своем стенном шкафу. - Вам достаточно поставить свою подпись, а счет придет позже. Надеюсь, вам известно, как этим пользоваться? Пописайте утром на полоску.
- Черт, как я вас ненавижу! - говорит Аллисон, и женщина хмурит брови - возможно, она услышала сказанное в ее адрес.
- Надеюсь, полоска окрасится в синий цвет, - говорит женщина из аптеки. - Когда вы спросили меня про набор для анализа на беременность, я подумала про себя: "О господи!" Я, честное слово, надеюсь, что полоска окрасится в синий цвет.
- И вы вместе с ней, - говорит Аллисон и кладет набор к себе в сумочку.
Аллисон принимает участие в "Круизе комиксов". Предложение поступило по телефону после того, как Аллисон сняла трубку на третий звонок - хотя вряд ли кто запоминает такие вещи.
- Добрый день, вам звонят из оргкомитета "Круиза комиксов", - раздалось в трубке. - Мы предлагаем вам бла-бла-бла-бла. "Круиз комиксов" - это такой круиз, в котором принимают участие художники, рисующие комиксы. Там у них круглые столы. Ваш супруг Адриан невероятно уважаем в этих кругах и потому приглашен принять участие в "Круизе комиксов". Поклонники его творчества получат возможность встретиться с ним на корабле посередине океана. Да-да, они получат такую возможность.
- А что получат художники, рисующие комиксы? - поинтересовалась Аллисон.
- Что они получат? - удивленно переспросил голос в телефонной трубке. - Они получат возможность участвовать в круизе!
- Ладно, там и увидимся! - сказала Аллисон и бросила трубку. Все, разумеется, произошло не совсем так, тем не менее Аллисон поднялась наверх и доложила о звонке Адриану.
- Что? - вскричал Адриан. - "Круиз комиксов"? За что ты меня так ненавидишь?
- Мне сказали, что ты невероятно уважаемая личность, - ответила Аллисон. - Есть за что. Что мешало тебе самому снять трубку? Телефон, между прочим, звонил трижды.
- Можно подумать, кто-то запоминает такие вещи, - ответил Адриан, делая ручкой какую-то пометку на листке бумаги. - Не хочу я ни в какой "Круиз комиксов". Не хочу на середину океана.
- Они доставят тебя туда на корабле, - заметила Аллисон, чувствуя, как ее душит злость. Она обвела взглядом рабочий кабинет Адриана в поисках чего-нибудь, чем можно было бы запустить через всю комнату. Что-нибудь такое не очень дорогое и небьющееся. Все-таки она любила своего мужа, хотя между ними уже начали вспыхивать ссоры, так что Аллисон, не раздумывая, записалась в "Круиз комиксов".
- Все оплачено, - беспомощно произнесла она. - Не бери в голову, тебя вряд ли выбросят за борт посреди океана на съедение акулам. Люби меня, Адриан, как любил когда-то.
- Акулам? - ответил тот. - В таком случае я уж точно пас.
- Это я и пытаюсь тебе втолковать, - сказала Аллисон. - Ты только и делаешь, что нагоняешь на меня тоску.
Она сидела в кресле, вспоминая кафешку, куда они как-то раз вместе ходили и где ей в принципе понравилось, вот только добираться туда было довольно неудобно. Почему бы им не сходить туда снова?
- Или же, - произнесла она вслух, - последнее время я в тоске, хотя это здесь ни при чем.
Кафешка, подумала она. Кафешка, меню, столики, все летало по воздуху. Аллисон продолжала сидеть в кресле до тех пор, пока муж не поднял голову, хотя и не отложил ручку.
- Я чем-то могу тебе помочь? - спросил он.
И вот Аллисон уже в круизе.
"Круиз комиксов" разделен на три палубы. Все происходит на палубе "C". Аллисон тоже на палубе "C", в каком-то там баре, вместе с Хиллари, Томасом и прочими. Все хихикают. Аллисон срочно нужен отпуск, но то, что творится вокруг нее, это скорее кромешный ад, а не отпуск. И все-таки в чем-то это отпуск. Перед каждым участником круиза такие вещи, за которые можно не платить, вернее, платить, но не сразу. Меню в баре поражает богатством и фантазией. Здесь можно заказать такие напитки, как "Шипучку Нептуна" или "Сороку-воровку". А еще тут подают "Гонконгского сапожника", "Пьяную русалку" и "Смотри в оба", однако многие предпочитают "Секс на пляже". А еще тут есть "Цыганская роза" и клюквенный морс, в который, если попросить, вам капнут чего-то покрепче. Аллисон не стала просить. Существуют две философские школы с диаметрально противоположными взглядами по поводу того, что надо пить, если вы, по идее, подзалетели, но опять-таки кто поручится наверняка? Первая теория гласит: пейте клюквенный морс. Согласно другой: с какой стати мне пить клюквенный морс, если я подзалетела, и неужели мне придется теперь только и делать, что пить клюквенный морс до тех пор, пока голова ребенка не покажется из моего влагалища, уж лучше я отведаю "Гонконгского сапожника". Аллисон не принадлежит ни к какой философской школе. Поэтому мысли ее бегают кругами по двору вместо того, чтобы занять место в голове, а сама Аллисон по-прежнему думает о том, как сидела в рабочем кабинете Адриана и думала о той кафешке. Она и сейчас о ней думает. Не исключено, что именно потому ее так и тянет разреветься, но Хиллари этого не замечает, потому в данный момент с удовольствием потягивает "Счастливую обезьяну".
- Алло, Супруга, я - Земля. Алло, Супруга, я - Земля, - повторяет Хиллари. Кстати, Хиллари списана с одной реальной художницы, рисующей комиксы, которые ужасно не нравятся моей жене. Из-за их язвительности. Хиллари щелкает пальцами перед носом у Аллисон и повторяет: - Алло, Супруга, я - Земля.
Хиллари называет Аллисон Супругой, потому что стояла позади нее в очереди на регистрацию. Мужчина за регистрационной стойкой попросил Аллисон назвать свое имя, и Аллисон назвала. Тогда мужчина за стойкой быстро перебрал пачку карточек, которые он накануне аккуратно разложил в нужном порядке.
- Хм-м, - промычал он, - вашего имени здесь нет, а я на тысячу процентов уверен, что картотека в идеальном порядке.
Аллисон в очередной раз заглянула в сумочку в надежде обнаружить там пистолет.
- Нельзя быть уверенным на тысячу процентов, - заметила стоявшая позади нее женщина. - Можно только на все сто.
- Согласен, - сказал мужчина за стойкой, и оба они рассмеялись, после чего мужчина через голову Аллисон протянул женщине значок участника круиза и пакет с рекламными материалами. - Привет, Хиллари. Добро пожаловать на корабль!
- Я здесь всегда на тысячу процентов отдыхаю душой и телом, - ответила та.
Аллисон не поверила собственным ушам, но эти двое вновь рассмеялись избитой шутке.
- А теперь давайте займемся вами, - произнес мужчина за регистрационной стойкой. Теперь он пребывал в куда более благостном настроении, еще бы - ведь он дважды посмеялся одной и той же остроте. - Вы поклонница творчества какого-то художника или сами художница?
- Ни та, ни другая, - ответила Аллисон. - Сказать по правде, я не люблю комиксы и не рисую их.
Мужчина за стойкой заметно растерялся - наверное, потому что рядом с ними задержалась Хиллари. Тем не менее он - не иначе как по привычке - нервно перебрал карточки.
- Супруга? - спросил он в конце концов.
- Да, - ответила Аллисон. - Я вышла за него замуж.
- У вас одна и та же фамилия?
- Нет, боже упаси, - поспешила заверить его Аллисон, - когда мы с ним поженились, нам подарили чеки, выписанные на двоих. Мы пошли с этими чеками в банк, и в банке нам сказали, что для них удобнее, если чеки будут на одно имя. Мы подумали, что это курам на смех.
Мужчина за стойкой и Хиллари сочувственно закивали. Они оба были на тысячу процентов уверены, что главная острота еще впереди. Аллисон вспомнила, что и ей когда-то так казалось - как ни странно, не так уж и давно.
- И тогда я подожгла банк, - сказала она, - бросила внутрь пропитанные керосином тряпки и подожгла.
Но Аллисон говорила едва слышно, так что об этом ее преступлении никто не узнал.
- Что-что? - переспросила Хиллари.
- Я уже сказала, - сказала Аллисон, но вместо того, чтобы сказать, что она уже сказала, она назвала имя своего мужа.
- О господи! - воскликнул мужчина за стойкой.
- О господи! - воскликнула вслед за ним Хиллари, после чего поставила свою сумку и бросилась Аллисон на шею. Аллисон решила, что это из той же серии, как если вы едете в машине, а она вдруг срывается вниз с горы, и вы думаете: ну ладно, падать, так падать. - Мы так уважаем вашего мужа!
- Бла-бла-бла! - поддакнул мужчина за стойкой.
- Я буду сидеть рядом с тобой на всех круглых столах! - заявила Хиллари. - А еще мы будем вместе есть, а по вечерам здесь у них отпадный бар, и мы с тобой будем по очереди покупать друг дружке коктейли и все такое прочее.
Аллисон обернулась на змеившуюся позади нее очередь. Многие уже щелками фотоаппаратами, дабы запечатлеть происходящее. Когда по телефону сказали, что в круизе будут круглые столы, Аллисон почему-то представила себе огромные старинные дубовые столешницы или что-то в этом роде, выставленные на всеобщее обозрение. Она еще тогда подумала, что это неплохая идея, особенно для художников, которые явно не привыкли работать за круглыми столами. Теперь, когда Аллисон увидела, как присутствующие вешают себе на шею пластиковые беджики с именами, чтобы знать, кто есть кто в "Круизе комиксов", до нее дошло, что, конечно, здесь будут круглые столы - то есть предполагается, что народ станет обмениваться мнениями, и задавать вопросы, и предварять свои вопросы фразами вроде: "У меня имеется пара вопросов, причем первый вопрос состоит из двух частей".
Аллисон показалось, будто она сама распалась на две части прямо здесь, на полу у регистрационной стойки, потому что ее пистолет неожиданно выстрелил, прострелив ей не только сумку, но и позвоночник, который все еще болел после объятий Хиллари.
- У меня нет таких денег, - промямлила она. - Я не смогу заплатить за все эти коктейли.
- За них не надо платить, достаточно поставить подпись, - ответила Хиллари. - Ставишь свою подпись, а счет придет потом. Ты что, впервые в "Круизе комиксов"?