- Неправда, - стоял на своем Стивен, он же Яйцо. - В парке всегда есть стая ярких красивых птиц. Все эти потерянные попугаи, зеленые волнистые попугайчики, как тот Петти, канарейки, туканы и еще такие черные птицы - не знаю, как они называются, они еще воруют блестящие предметы.
Стивен вытер рот салфеткой - один раз, а затем, медленно-медленно, второй.
- Ну, Сэм? Что бы ты хотела на день рождения?
Сэм выпустила из рук бесполезную чашку.
- Птицу, - неожиданно солгала она. До дня ее рождения оставалось еще две недели.
Стивен улыбнулся обеим девушкам и, словно новыми вставными челюстями, клацнул палочками.
- Хорошо, - сказал он и откусил кусочек холодного яйца.
Какое-то время именно он был участником нашей истории.
Андреа и Сэм обожали альбом группы "Clash" "Sandinista!", и неспроста. Потому что он длинный. У меня дома он записан на двух компакт-дисках, а у них - на трех виниловых пластинках. Яйцо-Стивен был прав - это действительно очень напоминает восьмидесятые, хотя альбом и вышел в восьмидесятом году. "Clash" тогда помешались на рэгги, поэтому его там немерено. Потом была еще такая фишка, как "даб", - практически тот же рэгги, только с инструментовками. Андреа и Сэм растянулись на диване, смеясь и споря о том, чья очередь встать и перевернуть пластинку, и тогда их постоялец впервые за все время поцеловал Сэм, поцеловал в плечо. Ей никогда не забыть - в тот момент звучала "Somebody Got Murdered", ее любимая песня альбома, и все равно Сэм была вынуждена признать, что альбом слишком длинный. Порой, когда она пыталась его слушать, причем в комнате, освещенной бессонницей, ничего не происходило, альбом, казалось, протягивал свои инструментальные пальцы далеко в ночь, словно ему тоже хотелось чего-то лучшего.
Однако сегодня все происходило утром, и играл не альбом "Clash", а снова альбом "Katydids", и Сэм точкой с запятой свернулась калачиком на диване, а Андреа подвинула ей ноги, чтобы сесть на полотенце и поговорить о новой двери душевой кабины. Затем в комнату вошел Яйцо - значит у него свой собственный ключ, потому что Сэм никогда не забывала замкнуть дверь. Он что-то принес, что-то такое, что поначалу можно было принять за призрак какого-то карлика. Увы, это оказалась клетка, поверх которой был наброшен кусок белой ткани.
- С днем рожденья! - пропел Яйцо с фальшивым британским акцентом. - С днем рожденья! - Однако остановился, не допев до строчек, которые всем нравятся: "С днем рожденья, дорогая…" - после чего надо только добавить имя. Вместо этого он просто поставил клетку Сэм на колени.
Сэм заглянула внутрь - что там такое?
О боже, или как тебя там! Откуда здесь всякие кошмарные вещи? Ну почему, если ты сотворил мир, почему ты сотворил его именно таким, а не лучше? Почему мы должны делать все возможное, если ты сам этого не сделал? Ты, о Совершенный или Совершенная? Ну что тебе стоит сотворить для нас поцелуй, когда мы о нем мечтаем; о ты, кто находит наших пропавших питомцев вместо того, чтобы лишний раз лягнуть нас, когда мы и без того повержены? Ведь если послушать все эти истории про всех этих птиц, улетающих на юг, когда здесь у нас наступают холода, неужели ты должен проявить себя именно так, на коленях у Сэм?
- Продавец сказал, что его зовут Любимчик, - пояснил Стивен, он же Яйцо. - Если хочешь, можешь назвать его иначе. Это птица любви, ты уж меня извини за банальность.
- Мне казалось, они живут парами, - заметила Андреа и накрыла клетку куском ткани. - Заткнись, заткнись, заткнись.
- Только не эта, - сказал Стивен. - Это редкая птица - ха! - как и ты, Сэм.
- Пошел к черту!
На первом альбоме "Katydids", ближе к концу, есть кусочек, где они почему-то поют по-японски.
- Стивен, ты не мог бы на минутку оставить нас одних, - попросила Андреа.
Стивен встал. Сэм тоже встала бы, если бы он прошел в кухню, однако он остановился и просто так, от нечего делать, прихватил с собой коробку, на которой было написано "Кормушка для колибри", - и этим все было сказано. Яйцо был слишком опасен, чтобы оставаться в истории Сэм.
- Он тебя прирежет, - негромко произнесла она. - Я его знаю, Андреа. В один прекрасный день он отправится в поход с кем-нибудь из своих дружков по колледжу, и они вдвоем это устроят. Ты исчезнешь. Испаришься, будто тебя и не было, а я буду здесь одна сидеть на диване и слушать альбом "Katydids".
- Альбом уже почти кончился, - зловеще промолвила Андреа.
Сэм вздохнула и посмотрела на полотенце, в которое была завернута Андреа. У нее с трудом укладывалось в голове, что махровая ткань может быть столь прекрасна.
- Знаю, - сказала она, - я схожу с ума. Можешь мне об этом не говорить. А еще я знаю, что права насчет твоего Стивена. Ты исчезнешь, Андреа, исчезнешь в лесу.
Андреа подалась вперед и взяла Сэм за запястья, взяла легко, почти не сжимая.
- Послушай меня. Ты едва выносима. Я едва терплю твои выходки.
Все эти "едва" - Сэм и Андреа это знали - были откровенной ложью, чем-то таким, чего им никак не склеить вместе. Они посмотрели друг на друга, как пара вводных предложений. Откуда-то с кухни поверх альбома "Katydids" послышалось, как Стивен, он же Яйцо, открывает коробку.
Сэм поднялась с дивана и, взяв с собой только что подаренную ей птицу, вышла вон, чтобы не мешать счастью этих двоих. Еле передвигая ноги, она тащилась вдоль улицы, и тут неожиданно, подобно чуду, перед ней вырос ее друг Майк - он стоял посреди тротуара, разглядывая собственные ботинки.
- Привет, Сэм! - поздоровался с ней Майк. - Ты, случаем, не продаешь сегодня комиксы? Это что у тебя такое? Птица? Хочешь посмотреть на муравьев?
Майку было десять, и он жил в их квартале вместе с печальным, остерегающимся всего на свете отцом.
- Это птица любви. - Сэм решила, что отдаст ему клетку. Только сначала они поговорят. "Впрочем, Майк, ты можешь сделать для меня одну вещь? Давай не будем говорить про любовь. Давай просто позависаем вместе".
- Я знаю про любовь много разного, - сказал Майк.
- Ты ничего про нее не знаешь, - возразила Сэм, - ты еще слишком молод, и у тебя нет опыта. Весь твой опыт состоит в том, сколько сортов жвачки ты успел сжевать за свою жизнь.
- Семь, - моментально отозвался Майк. - Я знаю про любовь. Меня ей обучила моя подруга.
Сэм больше не слышала "Katydids". Либо альбом закончился, либо Яйцо и Андреа, как только она ушла от них, сменили пластинку, или же она просто далеко отошла от дома. Ответ мог быть на редкость прост. Над головой небо было довольно странным, словно что-то могло вот-вот произойти.
- У тебя есть подруга? - удивилась Сэм.
- Есть, - покраснев, нехотя признался Майк. - Ты первая, кому я это сказал. Она старше, чем я. Намного старше.
- И хорошо, - сказала Сэм. - Поздравь ее с днем рождения, свою старшую подругу.
Ну да черт с ним, с этим мальчишкой. Что ей мешает отдать птицу кому-то еще? Ведь она знает чертов город как свои пять пальцев. Она могла бы пойти работать шофером такси, и когда люди будут наклоняться, чтобы расплатиться с ней, птица могла бы клевать им глаза или же, как только похолодает, по доброте душевной на зиму улетать на юг. Она знала имена всех до единой участниц группы "Marvelettes". Она знала кучу народа в их квартале. Сэм перешла улицу и постучала в дверь дома напротив.
Любовь - это история, история любви. Главное в ней - действующие лица. Парень, что работает в магазине грамзаписи, в ней не главное, и Порки - тоже не главное, как и Хелена или постоялец, за которого она вышла замуж, равно как Майк или Яйцо - никто из этих людей не задействован в истории Сэм. Потому что главные действующие лица - это Сэм и ее подруга. Сэм услышала шаги босых ног по полу, и в следующее мгновение женщина открыла ей дверь. Слава богу, на ней был банный халат. Правда, махровая ткань разошлась, и если бы Сэм не поленилась приглядеться, она бы наверняка увидела одну голую грудь. На стене висела картина, которую не видно из квартиры напротив, но Сэм ее уже видела раньше. На картине была изображена женщина в лесу, ужасно похожая на обитательницу квартиры
Голая женщина улыбнулась широкой глуповатой улыбкой.
- Ты нашла мою птичку! - сказала последняя подруга Сэм. - Петти! Петти!
Помогите Сэм, ведь это единственная история, в которой она - действующее лицо.
Предвзято
В Соединенных Штатах Америки, где происходит наша история любви, мы все принимаем касательно любви какие-то решения, даже если мы не граждане этой страны или же не ведаем, что творим. Если вы сели в такси и влюбились, то никакой закон, принятый правительством США, не помешает вам выставить себя круглым идиотом. Если у вас имеются кое-какие планы насчет школьного бала, вам нет необходимости выставлять кандидатуру вашей избранницы на голосование. Если вам хочется кого-то любить, что ж, ваше личное дело, независимо от того, что по этому поводу говорит ваша мать или что на сей счет говорится в песне, что звучит сейчас по радио. Пока что любовь принадлежит только вам и только вам, здесь, в Соединенных Штатах Америки.
Если же вы решили встать на преступный путь, то на такой случай имеется своя собственная система. В Соединенных Штатах Америки двенадцать человек собираются вместе и решают, преступник вы или нет. И с этим ничего нельзя поделать. Двенадцать человек каждый раз разные, как дюжина яиц. И, как и в случае с яйцами, процедура эта чревата разного рода неприятностями. Например, Джо ел яйца сегодня на завтрак.
Здесь, в Соединенных Штатах Америки, большой завтрак не придаст вам веса в отличие от того завтрака, какой вам хотелось бы съесть, когда вы трудитесь в поте лица, чтобы покончить с какой-нибудь болезнью. Тем не менее Джо ел яйца. Он работал в организации, которая называлась "Покончим со СПИДом". Эта политическая и общественная организация ставит своей целью покончить со СПИДом, ужасным заболеванием, унесшим жизни миллионов людей. СПИД распространяется через действия, которые в нашем сознании связаны с любовью: секс и производство на свет потомства. Давайте посмотрим правде в глаза - когда пишутся эти строки, никто не знает, что с этим можно поделать. Есть лекарства - но они не действуют, зато есть остервенелая предвзятость, которая действует прекрасно, если надо что-то ухудшить; люди же продолжают заниматься любовью, а потом умирают. И так везде и повсюду. В организации, где работал Джо, считали, что с этим пора кончать. Работа была достойная, хотя и не слишком высокооплачиваемая, но Джо сказал себе, что большие деньги ему не нужны. Яйца дешевы. Джо пытался покончить со СПИДом уже сейчас, с понедельника по пятницу, за исключением тех дней, когда болел, или же вместо работы ему хотелось пойти в кино, или же его приглашали - вернее сказать, призывали, - исполнить свой долг в качестве присяжного. Когда вы исполняете свой долг в качестве присяжного, то на неделю попадаете в число тех двенадцати, которые решают, преступник человек или нет. Впрочем, это не слишком накладно. Вот почему яйца.
Особые приметы: выше среднего роста, одеваться мог бы и лучше. Тело вам наверняка понравится, если вы любитель таких вещей. Взяв Соединенные Штаты за основу метафоры, можно сказать, что если в Нью-Йорке преобладает традиционная ориентация, а по всему Западному побережью, от Сиэтла до Сан-Франциско, живут сплошные лесбиянки и геи, то Джо следует поместить где-то в Кентукки. Бывают такие привлекательные мужчины, что притворяться, будто Джо не обращал на них внимания и не мечтал о них, было бы неверно, если не сказать - абсурдно. Обращают внимание все. Хотя бы из чистого любопытства, что столь же естественно, как и омлет, и случается столь же часто. Тем не менее Джо предпочитал женщин и однажды даже был женат. На очень милой особе. Отличной хозяйке. С пухлыми губами. Она представляла для Джо качества похвальные и истинные, горы хороших манер и целостности характера, озера очарования, доброты и находчивости, хорошо подобранные костюмы нежности и блестящей ткани, и все такое желанное и невыразимое в словах, что никому еще не удалось до конца перечислить. Пуговицы, боже, как она застегивала свои вещи на пуговицы! Алюминиевая фольга смотрелась просто потрясающе на блюдах, которые она ему готовила. А как она говорила, боже, как она говорила: "Надень ботинки, котик!" А все эти разговоры, все эти интересные люди, которых она приводила в дом или которых знала с пеленок и которые ели приготовленный ею обед, или же она слушала их разговоры в парке. Несколько друзей рассказывали такие смешные анекдоты, что нельзя было не рассмеяться. Как красиво она расплачивалась за купленные вещи - наличными деньгами или кредиткой! А ее волосы, а ее смех над той или иной репликой в фильме!
- Кто я, по-твоему, такой, акробат? - И она хохотала.
- Вечеринка! Вечеринка! - И снова хохот.
А еще нескончаемые поцелуи - еще бы не целоваться, с такими-то губами. Даже в лифте можно было ощутить исходившую от других пассажиров зависть, даже от растений, от комнатных растений в самые хорошие дни. В Соединенных Штатах это нередко приводит к свадьбе при условии, что вы не гей, хотя и здесь грядут перемены. Скажите, ну как им не быть, переменам, возможно, все изменится уже к тому времени, когда будут опубликованы эти строки. В течение шести лет нашим Джо правила любовь, а затем что-то другое, например, новая фаза пуговицы-луны. Однако курица любви снесла еще одно яйцо, и пташка упорхнула к другому. Неожиданно ее локти стали колючими. Денег теперь вечно не хватало, а может, в тот вечер закрылся ресторан, китайцы в смокингах за столами размером с огромных музейных пауков закончили рабочий день, закончили вечер, приглушили свет и выключили музыку, и лишь два пальто оставались висеть с одной стороны на мрачной проволочной вешалке, пока они, муж и жена, выясняли отношения - до тех пор, пока сами не расплакались.
Вот то, что нам с вами необходимо знать. Эта информация в данном случае важна, и единственное суждение таково: Джо - да-да! - Джо - милый человек. Он совершенно милый человек! Он наш герой! Пусть он ест свою яичницу. Тосты, котлету - он все это съел и ни разу не задумался о жене. И это нормально. На вкус все было так себе, даже не первая десятка хит-парада, но пора на работу. В повестке говорилось о судебном заседании в восемь тридцать утра, и если кто не придет, то тем самым совершит преступление.
Обязанности присяжных состоят в следующем: вы сидите в тесном помещении, в помещении стоит гул, а люди, которые находятся где-то еще и вам не видны, принимают решения. Это ужасно похоже на работу, только вы не на работе. Вы присяжный - ну, скорее всего. Это ваша недолгая новая работа. И платят так себе.
В конце концов вас приглашают пройти в зал, как и всех остальных. Вот и Джо тоже пригласили, назвав номер. Его номер был сто с чем-то, и вызвали номера от сто четвертого до сто десятого. Интересно, что сейчас произойдет, потому что выпал его номер? По всей видимости, ничего особенного. И все равно коридор был похож на лотерейный барабан. Джо уже давно ничем не занимался, хотя ему несколько раз предоставляли отдых. У него было врожденное и совершенно естественное умение держать вас в напряжении и желании. Возможно, его секвестируют - есть такое милое словечко.
Зал судебных заседаний - все как обычно: скамьи, флаги. Соединенные Штаты, как и непослушные дети, имеют отца; отец Соединенных Штатов висит на стене над креслом судьи, подобно огромной раскрашенной долларовой купюре, и во время разбирательства то и дело морщит нос. Джо занял свое место, все заняли свои места, заняли свои места и принялись ждать судью, а когда тот вошел, все встали. Сказать по правде, эту часть Джо не очень любил. Джо был не в восторге от того, что судья на склоне лет должен тратить драгоценные годы, решая, кто в чем виноват. Тогда, в ресторане, у них был лишь один мирный момент.
- Никто ни в чем не виноват, - сказала тогда она ему, и Джо понял, что никогда не забудет эти красные палочки, украшенные изображением свернувшегося желтого дракона. - Никто ни в чем не виноват.
По мере того как они все удалялись друг от друга, эти слова стали тем единственным, что помогло Джо снова заснуть, когда он проснулся и обнаружил, что он все еще здесь, два года спустя. Никто ни в чем не виноват. Джо меньше всего хотелось вставать перед судьей, который наверняка принял свое решение, но что ему еще оставалось делать? Он обязан занять свое место на скамье, как и все остальные обязаны занять свои места. Джо оказался рядом с одним типом и еще кем-то с другой стороны.
- Привет, - сказал тип.
- Привет, - сказал Джо. Кое-кто успел разговориться еще в большой комнате, но Джо просто сидел, предоставив яйцам свободу действий - глядишь, что-нибудь и выйдет. Однако в данную минуту Джо почувствовал, что должен принять участие в разговоре.
- Ты не против, - произнес тип, - если я сейчас изложу все "за" и "против" работы в ночную смену?
Джо попытался принять решение. У типа на шее висели большие пушистые наушники, словно он позже собирался послушать музыку. На майке пятна. С одной стороны, это наверняка будет тоска зеленая. С другой стороны - тоже тоска.
- Валяй, - кивнул Джо.
- Я в общем-то сейчас не работаю, - сказал тип. - А ты? Ты где-нибудь работаешь?
- Я работаю в "Покончим со СПИДом", - ответил Джо.
- Со СПИДом? - переспросил тип. Во взгляде его читалась враждебность. - С тем самым, которым болеют пидоры?
Джо решил, что сегодня не тот день, чтобы сражаться с обскурантизмом; сегодня он член суда присяжных.
- С тем самым.
- Вот гадство, - сказал тип. - Ты, часом, сам не пидор?
- Нет, - ответил Джо. Сидя в большом зале, он успел заметить трех или четырех привлекательных мужчин, которые не имели отношения к рассматриваемому делу.
- Так что я не работаю, - продолжал тип. - После катастрофы с работой туго, хотя мне предложили пару мест, и все они во вторую смену.
- Где? - уточнил Джо.
- В супермаркете, - ответил тип. - В ночную смену. Надо разгружать товар, всякие там ящики и коробки, но мне это не в лом, потому что там есть такая штуковина на колесах. Главное, чтобы платили бабки. Я как-то раз уже работал в магазине. Вот только там до фига крыс.
- Понятно, - отозвался Джо.
- Ага, - подтвердил тип.
- Крысы - вещь малоприятная, - философски заметил Джо.
- Мерзкие твари, скажу я тебе. И, главное, кишмя кишат, куда ни глянь. Ты как думаешь?
- Я бы не советовал браться за эту работу.
- Ты еще не просек до конца мою ситуацию, - возразил тип.
- Денег я тебе не дам, даже не проси, - на всякий случай сказал Джо.
- При чем тут деньги! У меня есть еще одно предложение - медицинские расшифровки.
- Понятно, - произнес Джо, главным образом потому что ему просто требовалось убить время, пока его сосед вытирал ладонями губы.